Персональный брендинг и личные коммуникации Голосов: 1 Адрес блога: http://valerybo.livejournal.com/ Добавлен: 2009-02-20 00:55:09

И очень даже модные на вид

2011-07-03 00:30:36 (читать в оригинале)



Из-под прилавка, находившегося у самой двери, вылетел — так, словно его вытолкнули оттуда, — темнокожий мужчина средних лет или даже постарше, с элегантными седыми бачками. На нем поверх коричневого вельветового пиджака был надет аккуратный зеленый бязевый передник, как у дворецкого, чистящего господское серебро.
— Страшно сожалею, джентльмены, — начал он звучным голосом, — однако сегодня наш магазин закрыт… — Тут он увидел Джипа и просиял: — Но, конечно же, не для вас, капитан! Чем обязан?..
И задохнулся, ибо Джип рывком протянул руку через прилавок, схватил мужчину за пиджак и привлек к себе с такой силой, что у бедняги ноги оторвались от пола. Джип смотрел на него сверкающими сузившимися глазами, приблизив лицо вплотную к его лицу.
— Партия корня, Фредерик! Та, что сейчас собирает пыль у меня на складе! Это ведь твой товар, верно? Так почему ты до сих пор не приехал забрать его, а?
Глаза мужчины расширились, он захлопал руками и беспомощно и удивленно закаркал. Мне стало стыдно, и я схватил Джипа за запястье. Ощущение было такое, словно я ухватил стальной трос.
— Отпусти его, Джип! Он не сможет тебе ответить, если задохнется!
Джип ничего не сказал, однако отпустил мужчину, и тот чуть не свалился на прилавок.
— Но, капитан, — выдохнул он, — я не имею ни малейшего… я, право, не понимаю… если я что-то нарушил, я… я ведь уже не так молод, вы понимаете, мне уже не так легко договориться о таких вещах, как… я полагаю, что не… — Даже задыхаясь, он старался подбирать выражения поизысканней.

Строительство деревянных, дачных, загородных домов, строительная компания Пестово, обязательно загляните на сайт scp53.ru/

---

3 Бывают танцы и другие тоже

2011-07-03 00:30:28 (читать в оригинале)



Я заморгал. Каким-то образом я прежде не заметил это «что-то».
— Джип… Этот… э-э-э… палаш… Ты не хочешь оставить его в машине?
Джип коротко рассмеялся:
— Здесь-то? Ни за что! Мешочники, воскресшие — никогда не знаешь, на кого тут нарвешься. Только не волнуйся! Никто его и не заметит. Люди ведь по большей части видят только то, что хотят увидеть, а если что-то и не сходится с ожидаемым, они просто не обращают на него внимания. — Зубы Джипа сверкнули в темноте. — А ты сам-то сколько уже странного видел здесь краем глаза, а? Пошли!
Я поспешно закрыл машину и двинулся вслед за Джипом. Угнаться за ним было делом нелегким, но я не очень-то хотел остаться один в этом мраке. Я недоумевал, что это за мешочники, но спрашивать у меня просто не хватало дыхания, а когда машина исчезла из виду, я решил, что не так уж и горю желанием узнать об этом.
Джип направился не к какому-нибудь подъезду, но свернул в узкий и неприветливый разрыв где-то в середине бульвара — в переулок, где когда-то, скорее всего, находились конюшни и каретные сараи, а теперь лишь темнели полуразвалившиеся остовы построек. Когда переулок резко повернул вправо, у меня возникло ощущение, что воздух стал теплее. Впереди горели огни, и, когда мы приблизились, я увидел, что это старинные уличные фонари, укрепленные на стенах и освещающие длинный ряд маленьких магазинчиков. Свет был теплым и желтым; когда мы проходили мимо первого фонаря, я услышал шипение и поднял голову: это был настоящий газовый фонарь. Под фонарем на табличке времен королевы Виктории, сильно растрескавшейся и облупившейся, было написано: «Дорога Данборо».
Сами магазинчики выглядели весьма причудливо и странновато: в некоторых оконных переплетах красовалось бутылочное стекло, другие проемы закрывали раскрашенные деревянные щиты. Многие окна вторых этажей были освещены; в неподвижном воздухе витали странные запахи, раздавался негромкий гул голосов, иногда глухие удары рок-музыки, но всегда — как-то приглушенно. Возле одного магазинчика стоял вполне современный газетный киоск, расколотый сбоку, на соседнем красовалась настоящая викторианская вывеска, сообщавшая, что здесь «Торговля продовольствием для благородных семейств», а на подоконнике виднелась куча выцветших консервных жестянок. Другой магазинчик был доверху заставлен старой мебелью. Что касается прочих, догадаться об их назначении было труднее; на них не было, как на других, вывесок или написанных от руки карточек, гласивших: «Их Светлость державный Иосиф!» или «Универмаг могущественного Гуизваба», перемежавшихся рекламой женьшеня, восстановителя для волос, гаданий на картах таро, чая Гун Юм и живительных средств для мужчин. Одна огромная сияющая оранжевым вывеска вопрошала: «А у тебя есть права?», словно пытаясь убедить меня в том, что мне чего-то недостает.
К моей радости, Джип свернул не в эту дверь, а к магазинчику рядом с мебельным, выглядевшему вполне прилично. Оконные рамы и дверь его были хорошо отлакированы, бронзовые украшения сверкали, а в витринах аккуратными рядами располагалось все, что угодно, начиная с книг в нарядных обложках и кончая пучками перьев, палочек для курения благовоний и предметами весьма экзотических народных промыслов. Что мне действительно бросилось там в глаза, так это картина: исполненная наивного воображения, раскрашенная ярко, как попугай, и какая-то по-детски прямолинейная. Эффект она, однако, производила какой угодно, но только не детский. На меня смотрел чернокожий мужчина в фантастического покроя белой военной форме с ярко-алым кушаком, золотыми пуговицами и в тропическом шлеме, украшенном плюмажем. Он прямо и гордо сидел в седле на крылатом коне, поднявшемся на дыбы на фоне зигзагов молний, пронзавших штормовое небо. В руке у него была кривая сабля, а вокруг головы — сияющий нимб в виде золотого листа. Ну прямо икона, только вот стиль был скорее африканский, может быть, эфиопский. Внизу на аккуратной медной табличке я прочел: «Saint-Jaques Majeur»6. Но это изображение не связывалось у меня ни с одним из святых, о каких я когда-либо слышал. Особенно смутил меня дождь из алых капелек, стекавших с острия сабли. Я обернулся, чтобы спросить у Джипа, но тот нетерпеливо проскочил мимо меня. Когда он распахнул дверь, нежно прозвенел колокольчик.
питание для спортсменов, по разумной цене, рекомендую!

---

Припев

2011-07-03 00:30:19 (читать в оригинале)



— Эй, а ты можешь из нее выжать больше?
— Пятьдесят пять тебя устроит?
Как только я стал разгоняться дальше, Джип подпрыгнул на сиденье и заорал:
— Давай!! Быстрее! Чего ты медлишь!
— Вон та развязка, о которой ты говорил, и потом в этом городе существует такая вещь, как ограничение скорости. И светофоры! — Хотя если посмотреть, во что я вляпался, остановившись на одном таком светофоре… — Так куда нам отсюда, штурман?
Джип, обиженно плюхнувшийся было на сиденье, быстро выпрямился и, как возбужденный ребенок, глазел на яркие огни и ослепительные витрины Харбор Уок. Он признался, что давненько тут не бывал. Мне бы следовало поинтересоваться о конкретном значении этого «давненько», но, как ни странно, мне не пришло в голову спросить его об этом — тогда не пришло. К счастью, похоже, расположение зданий и улиц здесь почти не менялось. Джип выбрал какой-то поворот совершенно неправдоподобного вида и стал давать вполне четкие указания, как ехать по кружившим боковым улицам. Съехав с главной дороги, я на полной скорости проехал один-два поворота, просто чтобы порадовать Джипа.
Наконец, скрипя шинами, мы свернули на более широкую улицу — бульвар, где стояли массивные дома с фронтонами, украшенными полуколоннами. Деловых зданий здесь не было; должно быть, некогда это был район особняков крупных торговцев: отсюда было рукой подать до причалов и контор. В те времена дома наверняка выглядели по-настоящему внушительно, с высокими окнами и резными дверными перемычками, возвышавшимися над широкими ступенями и отделанными прекрасно отесанным песчаником. Теперь же ступени износились, перемычки потрескались, раскрошились и были усеяны птичьим пометом, окна — по большей части заколочены или слепы. Почерневший камень был залеплен рваными афишами и украшен надписями мелом и краской. Горели всего два-три уличных фонаря, но все вокруг было так безжизненно, что, похоже, и они были здесь не особенно нужны. Я затормозил у раскрошившегося поребрика, и Джип выскочил из кабины чуть ли не раньше, чем я успел поставить машину на ручник. Что-то звякнуло о дверцу.
— Пошли!
наклейки на ноутбук, огромный выбор, рекомендую!

---

А может глупое желанье

2011-06-30 21:57:41 (читать в оригинале)



— Подожди минутку, — сказал я, и у меня внутри вдруг все упало. — Их именем названо не только море, верно? Карибалы… каннибалы ?
— Сообразил, — сказал Джип. — Представляешь, как они раздерутся с волками из-за наших потрохов? По мне, так пусть меня лучше слопают караибы.
— Да? — Стриж сплюнул в пыль. В его голосе звучало ядовитое презрение. — Чтобы они тебе живому раскроили бока и нафаршировали тебя вкусными приправами? Они поклонялись жестоким богам, эти карибалы, и их прекрасно поняли рабы, которые с ними смешались и соединили этот культ с колдовством Конго и злобностью своих хозяев. И вот тогда на этом милом острове стали поклоняться новому богу, тому, кто поставил себя выше прочих и чей культ — культ гнева и мести — черпает свою силу из всего того, что люди называют низким.
Стриж обернулся ко мне, на его костлявом лице играли противоречивые эмоции:
— Ты, мальчишка, — слышишь эти барабаны? Слышишь? Ты, кто не оставил все как есть, стал вмешиваться в дела, которые выше твоего понимания! Это те самые барабаны тамбур марингин, что я заставил тебя услышать там, за океаном и закатом. Они произносят имя, сначала тихо, потом громче, до тех пор, пока холмы не запульсируют от боя и весь город или деревня не задрожит и не станет запирать двери, крепко прижимая к себе талисманы, предохраняющие от оборотней и пожирателей трупов. Ибо это Педро, темный путь уанга, левая тропа водун, культ, который может коверкать и уродовать даже самих Невидимых, обращая дела их во зло. А здесь, у этих древних камней, его родовой туннель — храм, где впервые был провозглашен его культ.
По моему телу разлился смертельный холод, но при этом я исходил потом.
— Ты хочешь сказать, что здесь они в прежние времена совершали…
— Трижды идиот! — разъярился старик. — Кретин! Сегодня вечером, дитя несчастья! Ритуал жертвоприношения — и еще кое-что! И все твои дурацкие труды послужили только тому, чтобы привести нас сюда! Ее ты пытался вытащить — а в итоге все мы здесь! Чтобы мы разделили ее судьбу!
чистим шторы и драпировки, подробнее на сайте www.ice-clean.net

---

Иль честолюбия обман

2011-06-30 21:57:30 (читать в оригинале)




Я знал, что он имеет в виду. Мои глаза стали привыкать к свету, и чем лучше я мог разглядеть толпу, собравшуюся здесь, тем меньше она мне нравилась. Помимо волков здесь были обычные мужчины и женщины, среди которых немалое число явных гаитян. Однако далеко не все были чернокожими обитателями нищих деревень, нет, они и выглядели лучше — откормленные и довольные жизнью. Это были мулаты, могущественная аристократия Гаити — ухоженные создания, которые могли прилететь сюда из Лондона или Нью-Йорка. На шеях и пальцах у многих блестело золото, в свете огня сверкали драгоценности; у некоторых были элегантные напудренные парики и монокли, а другие расхаживали в роговых очках и носили на запястьях часы «Ролекс». Тяжелые платья были модного покроя, украшавшие их веверы и другие странные символы сияли блестками и золотой канителью. Эти элегантные существа гротескно смешивались с голыми караибами в боевой раскраске, однако последние звенели отнюдь не медными побрякушками и спиральными браслетами на руках, шее и лодыжках, но кольцами из мягкого золота, свисавшими из изуродованных мочек, и золотыми палочками, продетыми через губы и носы и отсвечивавшими красным в пламени костров. То там, то тут в толпе мелькали белые лица — белые всех оттенков, бледные, как старый пергамент, или бесцветные, словно у альбиносов; у многих тоже были тяжелые серьги и украшения, сделанные по давно позабытой моде, зато у других были явно современные прически и очки. Одна матрона с волосами, выкрашенными в голубой цвет, была увешана украшениями из алмазной пыли — и это пижонство в духе Палм-Бич выглядело здесь невероятно зловеще. У меня появилось странное чувство, что я наблюдаю это сборище откуда-то издалека, из давних лет страшноватой истории острова. И я знал, что это вполне может оказаться правдой.
Но каково бы ни было их происхождение, раскачивавшиеся, теснившиеся под этот мягкий сложный ритм, они все казались похожими, ужасающе похожими. Если я когда-либо и ставил под сомнение братство людей, то в эту ночь я увидел, как оно продефилировало передо мной — все, что было в нем самого худшего и темного. Родство — ужасная штука, если оно выражается в холодном, всепожирающем взгляде, безжалостном и жестоком, оценивающем вас лишь как предмет занимательного шоу. Я мог представить, что так смотрели на своих пленников на арене римляне или хищные западные туристы в каком-нибудь отвратительном бангкокском кабаре — с жестокостью и восторгом вырождения, нежели с простым старинным вожделением. На мгновение мне пришло в голову, что можно быть и хуже, чем просто пустым. Если моя жизнь и была пустой и ничего в ней, кроме амбиций, пожалуй, не было, то она по крайней мере не знала подобных ощущений, и ею не двигало то, что двигало этими людьми. По крайней мере моя пустота была нейтральной — может, это было и не очень хорошо, но и не так плохо, я ведь не обделял никого, кроме себя. Или все-таки обделял?
В определенном смысле это было примерно то же, что и удар по голове, — внезапный шок понимания. Они ведь тоже могли быть амбициозными, эти люди, так же как и я. Выглядели они во всяком случае именно так — точно так, как люди, которых я знал. Они могли, подобно мне, исключить из своих жизней все остальное. Они получили все, что хотели и где хотели, — и что потом? Отсутствие цели или долгое-долгое ожидание. Да и я сам уже начинал ощущать ее, эту пустоту жизни, это грызущее недовольство — как раз с того случая на перекрестке. Одни амбиции, случайный секс — со временем я все меньше получал от них удовольствия, от этих моих стерильных радостей. А когда и они наконец иссякнут, что тогда? Что бы я стал искать, чтобы заполнить свою пустую жизнь? Какой кратчайший путь к наградам, которых, по моему мнению, я заслуживал, к свершениям, которыми, как мне казалось, был обделен? И если допустить, что я набрел бы на что-нибудь вроде этого… Неужели в одно прекрасное утро я мог бы проснуться и увидеть их взгляд в зеркале во время бритья?
Они кружили взад-вперед, болтали, пили, протягивали руки, чтобы, проходя мимо, погладить высокие камни, на которых имелись грубо нацарапанные изображения, не заслуживавшие даже, чтобы их назвали примитивным искусством. Они казались детскими, даже дурацкими, и тем не менее это светское общество приветствовало их едва ли не с благоговением.
— Что это их так притягивает, старик? — лаконично заметил Джип. — Какой-то хумфор , верно?
Стриж ухмыльнулся:
— Более того, дитя мое! Ты можешь прочитать знаки на этих камнях? Думаю, нет! Работа этих краснокожих дикарей, этих карибалов. Вырезано еще до того, как другие пришли на этот остров. Это зобаги, алтарь, одна из их древних святынь. А их культ, если ты помнишь, был весьма забавным.
сварочные электроды купить по разумной цене? Тогда вам на сайт electrodgroup.ru