Тайны «Барбароссы»
2011-06-23 01:24:12 (читать в оригинале)
stoletie.ru/print.php?ID=94242
Уже на первом этапе войны планировалось уничтожение 30 миллионов славян
Восемнадцатого декабря 1940 года Гитлер подписал «Директиву № 21» о подготовке и реализации «Плана Барбаросса». Накануне фюрер в беседе с начальником Генерального штаба вермахта Йодлем особенно настаивал на том, что Германия должна «решить все проблемы на европейском континенте в 1941 году». Это дало бы возможность, добавил фюрер, в 1942 году напасть на Соединенные Штаты.
Выступая 9 января 1941 года перед руководителями вермахта, Гитлер заявил, что завоевание России сделает Германию неуязвимой для любого врага. По мнению фюрера, военное поражение Советской России неизбежно. Это позволит, подчеркнул он, к августу перебросить войска из поверженной России и вновь заняться Англией.
Можно смело говорить о том, что разработка концепции «войны на уничтожение» против России – это плод интеллектуальных усилий самого Гитлера. Он, вероятно, приходил в некий восторг, когда начинал говорить об «ужасном характере предстоящей войны». Фюрер был уверен - важно не только завоевать территорию Советского Союза, но и зачистить ее от всякого рода «расового мусора» для последующей тотальной германизации.
Гитлер был убежденным сторонником «нордической» теории. «Образование русского государства, - писал он в «Mein Kampf», - не было результатом государственно-политических способностей славянства, а было в большей степени чудесным примером государственно-образующей деятельности германского элемента в неполноценной расе».
Норманская теория была интерпретирована в нацистской Германии таким образом, чтобы агрессия против Советского Союза выглядела как завоевание территорий, которые изначально принадлежали «германскому элементу».
Из этого тезиса естественным образом для немцев вытекало и «право» на «германизацию», точнее говоря «регерманизацию» восточных территорий, то есть «право» физического уничтожения всего населения на оккупированных территориях.
Разговоры об «илотах» были лишь идеологическим прикрытием этих чудовищных планов.
Рейхсфюрер Гиммлер, проявлявший большой интерес к восточным землям (сказывалась, вероятно, также и его сельскохозяйственное образование), хорошо усвоил уроки своего фюрера. Он так сформулировал свой тезис: «Пока существует человек на земле, борьба между человеками и недочеловеками является исторической необходимостью».
На другом совещании, которое было проведено еще до нападения на Советский Союз, Гитлер вновь подчеркнул «особый характер» войны на Востоке. Это должна быть, по его мнению, «идеологическая война» и «война на уничтожение».
Планы физического уничтожения десятков миллионов людей, проживавших на территории Советского Союза, и составляли главную «тайну» плана Гитлера. В этом и был истинный смысл его «избранничества». Он брал на себя этот чудовищный грех, как он полагал, ради будущего счастья немецкой нации. И только немецкой нации. Когда некоторые «специалисты» впопыхах сравнивают Советский Союз и Германию, им следовало бы обратить внимание и на это обстоятельство.
Гитлер, конечно же, не мог полностью скрывать свои планы. Удивительно, как легко эти планы были приняты руководством вермахта, его генералитетом.
Смешно говорить, что немецкие военные ни о чем не знали и просто выполняли свой долг. Попытка сознательного умерщвления десятков миллионов ни в чем не повинных людей никак не вяжется с понятием какого бы то ни было благородства.
Москва получала сообщения о готовящемся нападении Германии на Советский Союз из многочисленных источников. Трудно себе представить, что Сталин их полностью игнорировал. Можно согласиться с тем, что Сталин боялся нарушить договор с Германией. А мы уже знаем, что для Гитлера заключение договора с Советской Россией было вынужденным шагом, и он испытал большое облегчение, когда Германия нарушила условия этого договора. Публичные заявления в тот момент не имели большого значения, однако 13 июня 1941 года в сообщении ТАСС было сказано, что слухи относительного предстоящей войны с Германией совершенно лишены оснований. В этом сообщении также говорилось о том, что сосредоточение германских войск у границ Советского Союза связано с тем, что Германия хочет вывести их из-под удара англо-американской авиации.
Западные историки считают, что Сталин в июне 1941 года показал Жукову письмо от Гитлера, и 14 июня появилось заявление ТАСС, в котором приводились именно те аргументы, которые содержались в письме фюрера Сталину.
В это время в Берлине все были в восторге о того, что им удалось перехитрить кремлевского правителя. «Москва опубликовала официальное опровержение, - пишет Геббельс в своем дневнике. – Они ничего не знают о подготовке к нападению со стороны рейха. Перемещения наших войск якобы служат иным целям. В любом случае, Москва ничего не делает для противодействия подобным намерениям. Это потрясающе!».
Широко распространилось представление о том, что Гитлер недооценивал возможности и уровень технической оснащенности Красной Армии. Отчасти это верно, но в то же время 14 июня фюрер предостерег своих генералов от недооценки потенциала советских вооруженных сил. Однако, нет сомнений в том, что и Гитлер и его военные презрительно относились к своему будущему противнику. Сам фюрер считал Советскую Россию «бастионом мирового еврейства», который предстояло полностью разрушить. Советская Россия представлялась Гитлеру «жуткой» страной, напоминающей ему загадочный корабль из вагнеровской оперы «Летучий Голландец». Часто цитируют еще одно изречение фюрера: «Мы совершенно ничего не знаем о России». Конечно же, нельзя воспринимать такие вещи буквально, мы не знаем контекста, и скорее такого рода фразы свидетельствуют об определенном душевном состоянии. И тем не менее, нельзя не согласиться с тем, что ему были доступны данные о состоянии советских вооруженных сил.
Если что и мешало фюреру объективно оценивать обстановку, то это было связано с расовыми теориями.
Немного ранее, 19 января 1941 года Гитлер вызвал в свою альпийскую резиденцию Бергхоф итальянского дуче. Последний, как человек не лишенный проницательности, заметил, что Гитлер был настроен «очень антирусски». Эта настроенность против русских была связана еще и с тем, что фюрер считал - после смерти Сталина власть в Советском Союзе смогут вновь захватить евреи. То есть оснований для ненависти было более чем достаточно.
Физическое уничтожение населения Советского Союза было главной составной частью «Предприятия» или плана «Барбаросса». Гиммлер и Гейдрих в своем ведомстве в начале года разрабатывали планы уничтожения на первом этапе войны 30 миллионов славян. И это только на первом этапе. Руководители СС обращаются по этому вопросу к Браухичу, рассчитывая на помощь со стороны вермахта в осуществлении «проекта».
Генерал Георг Томас, главный специалист по экономике вермахта, после совещания у Геринга, проходившего 26 февраля, отмечает, что планируется «быстрое физическое уничтожение всех советских лидеров». Количество человек, подлежащих уничтожению, пока не уточняется. Эта свобода оставляет прекрасные возможности для интерпретации. Так на самом деле и произошло.
Начальник генштаба сухопутных войск Гальдер записывает в своем дневнике после совещания у Гитлера: «Поставленная Сталиным интеллигенция должна быть уничтожена. Контролирующий аппарат Российской Империи надо сломать. На территории Великой России насилие должно применяться в самой что ни на есть жестокой форме».
Не остался в стороне и главнокомандующий сухопутными войсками вермахта фельдмаршал фон Браухич. В разосланном в войска меморандуме он, в частности, подчеркнул: «В войсках должна быть ясность, что предстоящая война – это борьба одной расы против другой, и здесь надо действовать с необходимой жестокостью».
30 марта 1941 года Гитлер пригласил к себе в рейхсканцелярию 200 высших офицеров вермахта. Он еще раз подчеркнул, что предстоящая война с Советским Союзом – это война идеологий со всеми вытекающими отсюда последствиями. Физическое уничтожение советской интеллигенции и большевистских комиссаров – это «не работа для военных судов», то есть это общая задача для СС и вермахта. Командиры в частях должны знать, как им надо действовать. «Комиссары и сотрудники ГПУ – это преступники. – отметил Гитлер, - и с ними надо поступать соответствующим образом».
Особенно Гитлер настаивал на том, что офицеры и солдаты вермахта при выполнении этой задачи не должны испытывать никаких проблем со своей совестью.
Никто из генералов – и это характерно – не протестовал. Уже после войны Браухич заявил о том, что после этой речи к нему якобы подошли несколько возмущенных офицеров. Как бы там ни было, этим все и ограничилось. Этот эпизод еще раз говорит о том, что по крайней мере высшему офицерскому составу были понятны преступные цели войны против Советского Союза. Также после окончания войны генерал Варлимонт утверждал, что генералы вермахта не протестовали, так как к этому времени Гитлер якобы смог их убедить в том, что «советские комиссары» - это не солдаты, а «уголовные преступники». Варлимонт добавил, что все были уверены в том, что верховный главнокомандующий и глава государства «не может совершать ничего незаконного». 12 мая все эти указания о физическом уничтожении представителей государственного и партийного аппарата в Советской России были официально закреплены в форме соответствующего указа.
Для реализации плана «Барбаросса» были подготовлены и необходимые военно-юридические основания. Другими словами, военнослужащие вермахта освобождались от ответственности за убийства местного населения на оккупированных территориях Советского Союза. Можно было расстреливать партизан, всевозможных несогласных и подстрекателей без суда и следствия. Разрешалось брать заложников и «разбираться с ними на месте» при помощи оружия. Все эти разработки были собраны и изложены в так называемом «законе о комиссарах», который был обнародован 13 мая 1941 года.
Английский историк Ян Кершоу называет всю эту подготовку к преступной войне против Советского Союза «умышленным варварством». С этим трудно не согласиться, и из этого неумолимо следует, что и наказание за такого рода преступления должно быть предельно суровым.
Можно с достаточной долей уверенности утверждать, что преступный характер «Закона о комиссарах» был очевиден для большинства офицеров вермахта, а также и для многих солдат.
2 апреля 1941 года Гитлер вызвал рейхсляйтера Розенберга к себе. «Настал ваш великий час, Розенберг» - такими словами закончил Гитлер двухчасовую беседу со своим уполномоченным по мировоззрению. Беседа частично проходила в зимнем саду, где фюрер и излагал свои намерения в отношении Советской России.
Мы можем только догадываться, что именно фюрер сказал в тот день. Вот что говорит об этом сам Розенберг в своем дневнике: «Затем фюрер подробно изложил вероятный ход событий на востоке, но я об этом сегодня писать не буду. Но я этого никогда не смогу забыть».
Многие считают, что Гитлер тогда посвятил Розенберга в свои планы относительно физического уничтожения населения советской России.
Конечно, Гитлер планировал уничтожить и евреев, проживавших на территории Советского Союза. Но если даже взять рабочие цифры планировавшегося геноцида, то есть 35-50 миллионов, то это цифра явно превосходит количество жертв холокоста.
50 миллионов – это была «рабочая», предварительная цифра, которой оперировали в начале войны против Советского Союза самые различные организации третьего рейха, не в последнюю очередь Ведомство по укреплению немецкой народности под руководством рейхсфюрера Гиммлера.
В своей дневниковой записи о состоявшейся встрече Розенберг несколько раз употребляет слово «миллионы». Миллионы, говорит он, будут проклинать реализацию планов фюрера, но «какое нам дело, если ближайшее будущее благословляет нам грядущую великую Германию». Можно сказать, что Розенберг пытается при помощи этого будущего скрыть свое душевное смятение, безотчетно повторяя «миллионы… миллионы». Задачи перед кабинетным «идеологом» теперь ставились совершенно другие. При его непосредственном участии миллионы людей должны быть истреблены ради будущего счастья немецкого народа.
Весьма характерное признание относительно истинной сущности планов переселения людей на оккупированной немцами территории сделал руководитель особого отдела по расовой политике в Восточном министерстве Эрхард Ветцель. Он открыто заявил о том, что на первом этапе военных действий против Советской России 31 миллион человек из «чуждого» населения, в том числе и 5-6 миллионов евреев, должны быть «уничтожены посредством переселения».
Начало военных действий на восточном направлении было запланировано на апрель. Однако фюрер вынужден был отложить начало операции, о чем он и сообщил Розенбергу. Тот, в свою очередь, сообщил, что 20 июня на Украине начинается сбор урожая. Поэтому, докладывал Розенберг, наступление должно начаться либо 20 июня, либо через несколько недель после этой даты.
«С практической точки зрения, - записывает в свой дневник Розенберг, - фюрер передает в мое распоряжение судьбу такой по размеру территории, которая, по его собственным словам, представляет собой «континент» с населением 180 миллионов жителей, из которых около 100 миллионов проживают непосредственно в зоне наших действий». Здесь не ясно, говорит ли Розенберг относительно миллионов с восторгом, либо постепенно осознает, какая задача перед ним поставлена. Розенберг даже открыл атлас издательства Нидермайер для того, чтобы лучше представить истинный масштаб возложенных на него фюрером задач.
Никаких протестов со стороны военных не последовало, как не было их и во время карательных акций против гражданского населения на территории Польши. По сути дела, вермахт уже стал соучастником всех этих преступлений.
Генерал Хепнер (Hoepner) хорошо усвоил, что от него требовалось. 2 мая 1941 года он сделал следующую запись в своем дневнике: «Война против России – это неизбежное следствие навязанной нам борьбы за существование. Это старая борьба германцев против славянства, защита европейской культуры против московско-азиатского нашествия, защита от иудейского большевизма.
Целью этой войны должно стать уничтожение современной России, и поэтому она будет вестись с неслыханной жестокостью. Каждое боевое действие… должно проводиться безжалостно и с железной волей с целью полного уничтожения врага.
Особенно не должно быть никакой пощады представителям современной российско-большевистской системы». У генерала Хепнера нет никаких сомнений относительно планов Гитлера в отношении России. Его репутацию в истории не может спасти и тот факт, что позже он будет связан с оппозицией и участниками покушения на Гитлера.
Напомним также, что 13 мая 1941 года был издан специальный указ, освобождающий солдат вермахта от юридической ответственности за содеянные на территории Советской России преступления. Кроме того, 6 июня 1941 года вступил в силу и позорный для Германии «Закон о комиссарах». Таким образом, вермахт непосредственно и открыто привлекался к проведению откровенно преступных действий на нашей территории.
Конечно, особые функции возлагались при этом и на спецподразделения СС и Службы безопасности. Перед ними была, кроме всего прочего, поставлена задача уничтожить еврейство как «биологических носителей большевизма».
Нельзя сказать, что все абсолютно генералы вермахта готовы были исполнить эти ужасные законы, покрывающие несмываемым позором вооруженные силы Германии. Но это были лишь исключительные случаи, да и все ограничилось проявлением несогласия в частном порядке. Карьерный германский дипломат Ульрих фон Хассель узнал от генерал-полковника Бека об этих указах. «Подчиняясь этим приказам Гитлера, Браухич приносит в жертву честь немецкой армии». Следует сказать, что фон Хассель также станет участником заговора против Гитлера, был арестован и повешен 8 сентября 1944 года.
Нападение на Советский Союз со стороны Германии должно было начаться раньше, но этому помешала необходимость проведения военной операции в мае 1941 года против Сербии и Греции. На это Гитлер пошел для того, чтобы оказать поддержку своему итальянскому другу дуче. Ему же германский фюрер в ночь с 21 на 22 июня направил письмо и сообщил о принятом решении напасть на Советскую Россию. «Я чувствую себя после того, как я принял это решение, внутренне вновь свободным. Сотрудничество с Советским Союзом, при всей справедливости намерений, направленных на достижение разрядки напряженности, тем не менее, тяжело меня давило, поскольку, в какой-то мере, мне представлялось это разрывом со всем моим прошлым, с моими взглядами и моими прежними обязательствами».
Нельзя сказать, чтобы Гитлер был полностью уверен в себе… «У меня такое чувство, - признался он в ночь перед нападением на Советский Союз, - как будто я открываю дверь, ведущую в какое-то темное, до этого неизвестное пространство, и я не знаю, что таится за этой дверью».
Вообще заключение договора о ненападении с Советской Россией было для Гитлера исключительно неприятной необходимостью. Он даже не скрывал своих чувств от тех людей, с которыми встречался в те дни. Так, в беседе с известным швейцарским дипломатом и историком Карлом Буркхардтом (Burckhardt) фюрер, в частности, отметил: «Все, что я делаю, направлено против России. Если Запад слишком глуп или слишком слеп для того, чтобы это понять, то я буду вынужден заключить соглашение с русскими, развернуться и нанести удар по Западу, а после его поражения развернуться и, объединив мои возможности, напасть на Россию. Мне нужна также Украина, и тогда никто не сможет заставить нас голодать, как это было во время последней войны».
В августе того же года Гитлер еще раз встретился в своей альпийской резиденции с Буркхардом и еще раз подчеркнул в разговоре с ним: «Мне ничего не нужно от Запада, ни сегодня, ни завтра…Но я должен иметь свободу рук на Востоке».
Получив «Директиву № 21», главнокомандующий сухопутными войсками Вальтер фон Браухич не мог поверить своим глазам. Он даже попросил адъютанта Энгеля уточнить у фюрера, действительно ли тот планирует нападение на Советский Союз, или это только блеф? В ответ на это до сведения Браухича было доведено, что фюрер никогда не относился серьезно к договорам с Советской Россией, поскольку «слишком велика разъединяющая нас идеологическая пропасть». Цели плана «Барбаросса» были не совсем понятны и для начальника генерального штаба сухопутных войск генерал-полковника Франца Гальдера. От также попросил фюрера предоставить ему соответствующие разъяснения.
После нанесения военного поражения Франции и Браухич, и Гальдер сильно занизили свои амбиции. Они смирились с ролью «технических исполнителей» воли фюрера немецкой нации. Поэтому они и не протестовали, а лишь смиренно просили их должным образом проинформировать.
Такой расклад, конечно же, полностью устраивал самого Гитлера. «Я помимо воли стал полководцем; я только потому занимаюсь военными вопросами, что в настоящий момент нет такого человека, который мог бы сделать это лучше, чем я. Если бы у меня был сегодня Мольтке, то я предоставил бы ему свободу действий».
С точки зрения Гитлера, из числа оккупированных Германией государств на востоке условно независимой какое-то время могла оставаться только Финляндия. Остальные «государства» получали статус комиссариатов. К их числу добавлялся еще один комиссариат – собственно Россия. Главная задача на первый период у этих территорий была одна – обеспечить сытную жизнь населению Германии. «Мы понимаем, - подчеркивал Розенберг, - что это связано с суровой необходимостью, которая находится за рамками любого чувства. Несомненно, все это неизбежно приведет к необходимости масштабной эвакуации, и, конечно же, у русской нации впереди тяжелые годы».
Все это эвфемизмы, но и от этого немецкого «гуманизма» волосы встают дыбом. Не следует забывать, что все в Германии хорошо понимали этот партийный диалект. На этом диалекте слово «эвакуация» означало физическое уничтожение. А как иначе можно представить себе переселение миллионов людей за Урал!
Кристиан Герлах разрабатывал в это время план, получивший наименование «Голод». Согласно этому плану, все то, что будет выращиваться на просторах бывшего Советского Союза, съедят немцы.
Немцам нужны были земли для немецкого плуга, им не нужны были люди. Вот это и есть «суровая необходимость».
Немецкий историк Эрнст Пипер, рассуждая о войне на уничтожение против Советского Союза, справедливо замечает, что и во время Первой мировой войны действия немцев в отношении России существенным образом отличались от того, что происходило во время оккупации других стран, в том числе и Польши. Оккупированные немцами российские территории оставались под военным, а не гражданским командованием.
Спустя два дня после совещания с военными (16 июня) Гитлер вызвал к себе Геббельса. Министр пропаганды был принят тепло. Фюрер высказал свое удовлетворение относительно плохой погоды – это значит, что зерновые на полях Украины еще не созрели. Значит, весь урожай немцы смогут захватить. Поговорили и о Наполеоне. Гитлер был намерен не повторять его ошибок, стремительно и молниеносно разбить Красную Армию и захватить территории Советского Союза. Однако упоминание о Наполеоне скорее свидетельствовало об определенной доле неуверенности – фюрер боялся повторить печальный опыт корсиканца. Гитлера даже радовал тот факт, что на границе с Германией русские сосредоточили так много дивизий. Он считал, что сможет легко взломать оборону Красной Армии, а затем и полностью ее уничтожить.
Фюрер полагал, что операция займет около четырех месяцев. Геббельс был настроен еще более оптимистично и высказал мнение, что большевистская империя «развалится как карточный домик».
«Правы мы или не правы, - сказал в заключении беседы Гитлер, - но мы должны победить. Другого нам не дано. Это необходимо и правильно в моральном отношении. Когда мы одержим победу, то кто будет нас спрашивать о методах? В любом случае, мы уже столько всего натворили, что нам необходимо победить, в противном случае весь наш народ – и в первую очередь мы сами со всем тем, что нам так дорого – будем сметены».
В 2 часа 30 минут 22 июня 1941 года Гитлер сказал Геббельсу, что теперь он хочет пару часов поспать. Министр пропаганды уехал к себе, но заснуть не мог. В 5 часов 30 минут, то есть спустя около двух часов после начала артиллерийского обстрела приграничных советских территорий, по радио зазвучали «русские фанфары» композитора Франца Листа. Геббельс зачитал написанное ранее обращение Гитлера.
В этом обращении фюрер еще раз подчеркнул, что он намерен покончить с еврейскими правителями «в их московских большевистских штаб-квартирах». В несколько измененном виде это обращение было также зачитано и для тех солдат вермахта, которые уже входили на территорию Советского Союза.
Сергей Дрожжин
22.06.2011 | 14:51
Специально для Столетия
