Бутовский полигон.

Год назад я начал серию рассказов о посещении мест "памяти и скорби". Мест расстрелов, геноцида и преступлений против человечества. Нет, я не о преступлениях фашистской Германии. Я об изнанке "великих" достижений и "поднятых" колхозах.

Бутовский полигон. Всего в 20 километрах от Кремля. Чуть больше чем за год - с середины 1937 по осень 1938 года здесь было загублено более 20 000 человеческих жизней. Попавших под 58 статью только за их убеждения, знания, опыт и потенциальную опасность для "вождя".
Далее, текст не мой. Взят отсюда. Почему? Наверное, потому что лучше не написать.



В начале 1936 года было решено создать специальную расстрельную зону в Бутове, так как подвалы Лубянки уже не справлялись с нагрузкой. А в Бутове был городок НКВД. Земля своя, разрешение получать ни у кого не надо. По приказу руководства нужное место оцепили колючей проволокой, поставили забор и охрану, объявили населению о том, что здесь будет полигон для испытания новых видов оружия.





Вначале местные жители не обращали внимания на стрельбу. Полигон есть полигон (расстрелы проходили ночью). Но постепенно страшные подозрения стали закрадываться в души людей. С опаской стали ходить в лес по грибы и ягоды. Ребятишкам, спешащим на занятия в школу, родители запрещали ходить мимо полигона, говоря, что там «скверное место». Страх родителей передавался и детям. Коротко полигон назывался ГУМЗА.



Для транспортировки осужденных были созданы автомашины, так называемые душегубки.
В этих автомашинах перевозили арестованных, приговоренных к расстрелу, и по пути следования к месту исполнения приговора они травились газом.Так ли это, до сих пор полной ясности нет: часть бывших работников НКВД утверждает, что такого быть не могло, что такую систему могли придумать в целях нейтрализации активности людей, которые догадывались, что их везут на расстрел... Процедура, организованная Бергом, носила омерзительный характер: приговоренных к расстрелу арестованных раздевали догола, связывали, затыкали рот и бросали в машину. Имущество арестованных расхищалось.



Первое время расстрелянных хоронили в небольших ямах - могильниках. Эти могильники разбросаны по территории Бутовского полигона. Но с августа 1937 года казни в Бутове приняли такие масштабы, что «технологию» пришлось изменить. С помощью бульдозера-экскаватора вырыли несколько больших рвов шириной 3 метра, длиной примерно 500 метров и глубиной 3 метра (рвы видны на аэрокосмических снимках).



Душегубки маскировались под хлебные фургоны. Автозаки, в которых вмещалось 20-30, а иногда и 50 человек, подъезжали к полигону со стороны леса примерно в 2-3 часа ночи.
Зона была ограждена колючей проволокой. Там, где останавливались автозаки, находилась вышка для охраны, устроенная прямо на дереве. Неподалеку виднелись два строения: небольшой каменный дом и длиннейший, метров восьми-десяти в длину, деревянный барак. Людей заводили в барак якобы для «санобработки».
Непосредственно перед расстрелом объявляли решение, сверяли данные...



Приведение приговоров в исполнение в Бутове осуществляла одна из так называемых расстрельных команд. По словам и.о.коменданта, в нее входило 3-4 человека, а в дни особо массовых расстрелов число исполнителей возрастало. Специальный отряд, по словам шофера автобазы НКВД, состоял из 12 человек.
Допустим, что было задействовано максимальное количество исполнителей - 12 человек. Значит, каждому из них доставалось убить 46-47 человек. Приговоренных не «косили» очередями, нет: их каждого по отдельности расстреливали в затылок.
Сколько времени могла занять эта процедура - вывод из барака до рва, непосредственно выстрел, возврат к бараку за новым обреченным на смерть?
Возьмем минимальное время 10 минут. Итак, на расстрел 46-47 приговоренных исполнитель тратил 460-470 минут - это почти 8 часов непрерывныхубийств! Выдержать в таком состоянии человек долго не мог, каким бы извергом он ни был. Вот для чего нужна была водка, в изобилии завозившаяся на полигон...
По словам и.о. коменданта, исполнители пользовались личным оружием, чаще всего приобретенным на гражданской войне: обычно это был пистолет системы наган, который считался самым удобным, надежным, безотказным.
При расстрелах полагалось присутствие врача и прокурора, но соблюдалось это далеко не всегда.
По окончании казни заполнялись бумаги, ставились подписи, после чего исполнителей, обычно совершенно пьяных, увозили в Москву. Затем вечером появлялся человек из местных, чей дом до 50-х годов стоял на территории полигона. Он заводил бульдозер и тонким слоем присыпал трупы расстрелянных. На следующий день все повторялось сначала. Это была настоящая фабрика смерти.



Арестовывали и расстреливали целыми семьями, в том числе пожилых женщин, несовершеннолетних и даже беременных, а также иностранных подданных. Кроме русских, которые составляли 70 процентов от числа здесь лежащих, преобладали латыши, поляки, украинцы, немцы, белорусы, евреи - свыше 50 национальностей.
Подавляющее большинство - люди беспартийные (83-85%). Это были крестьяне, рабочие, верующие люди, пенсионеры, деятели искусства и культуры, ученые, военные, студенты - люди далекие от политики. В Бутове расстреливали и 15-16-летних мальчишек, и 80-летних стариков.



В середине 50-х спецзона была ликвидирована. Полигон обнесли глухим деревянным забором, с натянутой поверх колючей проволокой. В 70-х годах обветшалый забор обновили. А в восточной части посадили яблоневый сад. По краям полигона возник дачный поселок сотрудников НКВД, который строили военнопленные разных национальностей. Дачи были легкими, одноэтажными - без погребов и массивных фундаментов. За этим строительством строго следили. Среди местного населения они именуются «генеральские дачи».
В конце 1991 года в архиве Московского управления МБ были обнаружены неизвестные ранее, не стоявшие на учете 18 томов дел с предписаниями и актами о приведении в исполнение приговоров о расстрелах 20675 человек в период с 8 августа 1937 по 19 октября 1938 года.