Тамариск Голосов: 2 Адрес блога: http://www.liveinternet.ru/users/986923/ Добавлен: 2007-12-05 01:21:10 блограйдером Тамариск

Транссибирский экспресс. 15.03.2017 Саратов.

2017-04-15 14:04:34 (читать в оригинале)

---

Пермь

2017-04-14 00:39:45 (читать в оригинале)

Пермь

---

Манник с изюмом

2017-04-14 00:37:21 (читать в оригинале)

Нам потребуется:

-1 стакан манной крупы
-1 стакан кефира
-0.5 стакана сахара
-80 гр. растопленного сливочного масла или маргарина
-75 гр. изюма
-1 шт. яйцо
-1 пакетик ванильного сахара
-0.5 чайной ложки соды (погасить уксусом)
-щепотка соли

Изюм ошпарить кипятком, воду слить а изюм обсушить и смешать с щепоткой муки.
Яйцо слегка взбить миксером с солью,сахаром и ванильным сахаром, влить кефир, масло, добавить манную крупу, изюм и соду, все хорошо размешать.
Дать смеси "набухнуть" минут 15-20 пока греется духовка.
Духовку включить на 200 градусов, форму (я брала одноразовую размером 22 см.) смазать сливочным маслом и присыпать манной крупой.
Смесь постояла и стала густой.
Перекладываем в форму, верх разровнять.
Выпекать минут 45-50 пока пирог не загустеет и не покроется румяной корочкой.
Готовый манник немного остудить в форме, затем аккуратно переложить на блюдо. По желанию можно верх глазировать слегка подогретым джемом.

---

Этика обращений в Российской империи

2017-03-10 10:00:57 (читать в оригинале)

26 апреля 2011, 17:27
В Российской империи формы обращения к собеседнику, с одной стороны, были строго ранжированы в соответствии с «Табелю о рангах», а с другой – зависели от ситуации.
http://www.respectme.ru/blog/282
«ЕГО (или ЕЕ) ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЕЛИЧЕСТВО» - официальное титулование императора или императрицы, а также жены императора и вдовы императора, которая сохраняла все права и преимущества царствующей императрицы (причем в общественных собраниях она предшествовала царствующей императрице). В династии Романовых было 9 императоров и 5 царствующих императриц, а также 7 супруг императоров (две жены Павла I - Наталья Алексеевна и Мария Федоровна, жена Александра I Елизавета Алексеевна, жена Николая I Александра Федоровна, первая жена Александра II Мария Александровна, жена Александра III Мария Федоровна, жена Николая II Александра Федоровна).

«ИМПЕРАТОРСКИМ ВЫСОЧЕСТВОМ» титуловались другие члены императорской фамилии в статусе великих князей или княгинь. Этот статус получали цесаревичи (престолонаследники), другие дети и внуки императоров (в 1797—1886 годах еще и правнуки и праправнуки императора, позднее эта категория была понижена в статусе до князей императорской крови). В династии Романовых было 40 великих князей, 7 из них стали императорами, а 5 – так и остались цесаревичами.

При личном общении к царю обращались - Всемилостивейший Государь, а при обращении к великим князьям — Милостивейший Государь. К князьям и княгиням императорской крови обращались - «Ваше Высочество» (кстати, в 2007 году умерла последняя княжна императорской крови и последний бесспорный член императорской фамилии России - княжна Екатерина Иоанновна; статус всех ныне живущих «членов императорской фамилии» может быть оспорен).

К младшим детям правнуков императора и их мужским потомкам, а также к светлейшим князьям по пожалованию обращались - «Ваша Светлость». В России за всю ее историю было всего 18 светлейших князей по пожалованию и 5 светлейших княгинь (этот титул давался за особые заслуги перед государством лицам, ранее возведённым в княжеское достоинство Священной Римской империи) – Александр Меньшиков, Александр Безбородко, Александр Горчаков, Александр Чернышев, Андрей Разумовский, Георгий Юрьевский, Григорий Волконский, Григорий Орлов, Григорий Потемкин, Дмитрий Голицын, Иван Паскевич, Михаил Воронцов, Михаил Кутузов, Николай Дадиани, Николай Салтыков, Петр Волконский, Петр Лопухин, Платон Зубов, а также Екатерина Долгорукова, Елена Нарышкина, Ирина Паскевич, Ольга Юрьевская и Шарлотта Ливен.

Интересно отметить, что Александру Суворову светлейшего князя по пожалованию так и не дали: он так и остался князем Италийским, графом Священной Римской империи, грандом Сардинского королевства и принцем королевской крови с титулом «кузен короля». Но, так или иначе, заслуги большинства список владельцев титула светлейшего князя внушают уважение всякому знакомому с российской историей.

Общее число князей в Российской империи измеряется многими тысячами. И князья эти были довольно разного по статусу происхождения. В начале царствования Петра I было 47 княжеских родов, происходивших от русских великих и удельных князей, 4 рода (Голицыны, Куракины, Трубецкие и Хованские) являлись потомками великого литовского князя Гедимина. Было также довольно большое число князей – потомков знати кочевых и горских народов. Тут уже счет княжеских родов шел на сотни (к примеру, было 80 мордовских княжеских родов, первым из которых еще великим московским князем Василием III был признан княжеский род Акчуриных).

Многочисленны было и татарские княжеские роды – потомки мурз Золотой Орды. Однако во многих случаях, когда они сохраняли мусульманскую веру и не переходили в православие, их княжеский титул часто не признавался центральной властью со всеми вытекающими последствиями налогового и правового характера. Сплошь и рядом потомки одного и того же родоначальника получали подтверждение своего княжеского достоинства в случае исповедования христианства или не получали статус князя, если оставались мусульманами.

Петр I в 1713 году запретил мусульманам владеть крепостными крестьянами-христианами. При Екатерине II в 1784 году мурзам-мусульманам было предоставлено право восстановления в дворянском достоинстве в случае предоставления доказательств их благородного происхождения. А Павел I своим именным указом от 20 января 1797 г., распорядился при составлении «Общего гербовника дворянских родов Всероссийской империи» не включать князей татарских в число княжеских родов (но, впрочем, уже через 11 месяцев это свое распоряжение отменил – тогда в число российских князей вошли Черкасские, Юсуповы и Урусовы).

Нужно сказать, что большинство российских князей по своему имущественному положению не слишком отличались от простых крестьян и городских обывателей, нередко оказываясь в услужении у гораздо менее именитых сограждан. Известно, к приемру, что в XVII веке князья Вяземские служили в нескольких поколениях попами и дьячками в селах у нетитулованных помещиков средней руки. В результате словом «князь» (без указания имени) или «князек» стали называть татарских лотошников (торговцев в розницу) – среди них действительно встречались обладатели княжеского статуса. Словом, престиж титула князя был изрядно дискредитирован. В начале царствования Петра I статус князя был гораздо ниже статуса боярина или даже окольничего.

Из всех званий Александра Меньшикова (а он бы и графом, и герцогом, и князем) княжеский титул был менее всего уважаемым. Кстати, начиная в царствования Петра I и Екатерины II новые княжеские роды в юридическом плане возникали не по пожалованию «из России», а по пожалованию «из Священной Римской империи» (А.Меньшиков, Г. Орлов, Г. Потемкин, П. Зубов). Павел I возвел в княжеское достоинство 4 человека (включая А.Суворова), Александр I – 4 человека (включая М.Кутузова и М. Барклая-де-Толли ), Николай I – 8 человек (включая И.Паскевича и М.Воронцова).

В результате таких пожалований за выдающиеся заслуги перед Отечеством к середине XIX века отношение к титулу князя изменилось и стало более позитивным. Следует отметить, что нередко давался титул не просто князя, а светлейшего князя с обращение "Ваша светлость". В отдельных случаях дополнительно к «светлости» даровалось еще и «сиятельство». Сиятельными князьями, к примеру, стали были представители родов Волконских, Долгоруких, Шаховских. В результате зародилась традиция при обращении ко всем князьям (а затем и графам) использовать форму «Ваше сиятельство».

Вообще, если следовать букве закона, а точнее положениям введенной Петром I «Табели о рангах», к российским дворянам нужно было обращаться исключительно в соответствии со служивым чином. К обладателям чина 1-го и 2-го классов обращались «Ваше высокопревосходительство», 3-го и 4-го классов – «Ваше превосходительство», 5-го класса – «Ваше высокородие», 6-го – 8-го классов – «Ваше высокоблагородие», 9-го – 14-го классов, а также к дворянам, не имеющим чинов, и к почетным гражданам – «Ваше благородие».

Теоретически к князю, графу, барону, герцогу, барону, не имеющему чина, следовало обращаться «Ваше благородие» (как и к рядовому дворянину), а если князья, графы бароны и герцоги состояли на службе – то в соответствии с его чином. На законном основании только к светлейшим и сиятельным князьям следовало обращаться «Ваша светлость» и «Ваше сиятельство». Но на практике о жестком соблюдении обращательных требований «Табели о рангах» в отношений родовитых дворян говорить особенно не приходится.

Во второй половине XIX века возросший было престиж княжеского титула заметно пошатнулся благодаря массовому признанию князьями грузинских дворян. В одном только 1850 году постановили признать княжеский статус 69 грузинских дворянских родов, хотя многие новые князья ничего не имели, кроме обычного для крестьян маленького участка земли.

В целом после Петра I дворяне предпочитали получать от императора титул графа, хотя формально он был ниже княжеского. Причина проста - графов в России было на порядок меньше, чем князей, которых в стране «стало как грязи» (формально в России было 362 графских рода, но около половины из них к концу XIX века угасло из-за отсутствия наследников). Правда, баронов тоже было меньше, чем князей (около 240 родов в конце XiX века). Но статус барона был заметно ниже графского - в Европе, откуда пришел баронский титул, он стоял ниже виконта, графа, маркиза и герцога, а также всех сыновей маркизов и герцогов и старших сыновей графов. Словом это было титул "второго разлива"...

Упонямем еще и экзотику российских герцогов. Их было совсем немного: на пальцам одной руки можно пересчитать, да фамиии иноземные запомнить трудно. Помимо герцога Ижорского (а также герцога Козеля в Силезии) Александра Меньшикова, существовали еще и герцоги, являющиеся потомками ближайших вассалов европейских царствующих фамилий. Среди из этих "понаехавших" герцогов был и герцог Эммануил Осипович де Ришелье, больше известный одесситам по прозвищу Дюк Ришелье.

---

Ефремов второй раз устроил уфимцам капустник из пелевинского «Чапаева»

2017-03-08 13:34:48 (читать в оригинале)

http://www.sobkor02.ru/news/art-object/3823/

26.02.2017 Андрей КОРОЛЁВ
Антрепризный спектакль «Чапаев и Пустота» режиссера Павла Урсула существует больше 15 лет и до сих пор вызывает живой интерес у публики. В Уфу постановка Павла Урсула приезжает уже в третий раз: с 2001-го – стабильно каждые восемь лет. Однако желающих увидеть ее по-прежнему достаточно. Но если в первый раз зритель шел на целую обойму известных актеров – Сергея Никоненко, Евгения Сидихина и Гошу Куценко, то во время следующих гастролей кассу спектаклю сделал лишь Михаил Ефремов. Успех постановке приносит и имя автора оригинального произведения - Виктора Пелевина. Пока эти две фамилии присутствуют на афише, антреприза будет успешно колесить по стране. Каким бы сомнительным зрелищем спектакль ни был.

Чушь собачья





Первая фраза, сказанная со сцены: «Вся эта история – чушь собачья» - вырвана из контекста книги и дает заглавную установку всему спектаклю. Во-первых, это признание развязывает руки и авторам, и актерам, прямо заявившим, что сейчас будет происходить черт знает что. Во-вторых, это говорит о форме, произвольно берущей отрывки из книги и воплощающей их на сцене.

После этих слов говорить о том, что постановка истрепалась и не удалась, - бессмысленно, поскольку с одной стороны об этом своеобразно заявили сами персонажи, а с другой – в качестве фундамента здесь по-прежнему выступает стебный постмодернистский текст, который ставить нужно соответственно – цинично, со смехом, путано. Так что любая критика будет киданием кирпичей в ту самую пустоту, о которой в спектакле так много ведут разговоров «идеальный командир всех времен и народов» Василий Иваныч Чапаев и питерский поэт Петька.

Если в книге повествование разорвано на две особым образом сообщающиеся эпохи (конец 10-х и 90-е), то акценты в спектакле смещаются в сторону современности, в которой герои оказываются в психушке. Граница между реальностью и воображаемым миром по-прежнему туманна, но сюжетная интрига остается в стороне. Сюжетные крючки не прощупываются и не тянут за собой, оставляя зрителя приглядываться к заложникам психбольницы и их историям. Безумцы, ставшие от этого более импрессионистичными, отыгрывают абсурдный текст, добавляя в него изрядную долю свежего кривляния и пошловатого юмора, вроде рифмовки «монада - манда».

Второй акт оказался еще более рваным и запутанным. Посреди действа Михаил Ефремов внезапно прервал спектакль, достал из кармана какие-то бумажки и объявил рекламную паузу. Он поблагодарил местных организаторов и руководство кумысолечебницы, а потом пригласил на сцену девушку, которая выиграла в соцсети конкурс репостов, и вся труппа с ней сфотографировалась.

- Это такой ход, чтобы смутить вас еще больше. А вы думали, что начали что-то понимать? – ехидно заметил Ефремов и ушел за кулисы.

Интересно, что подобные паузы в этой постановке – обычное дело. Так, например, на одном из показов в Петербурге актер благодарил своих знакомых в зале, производителей мобильных телефонов, а в завершение выдвинул в мэры Москвы Джигурду.

Общий градус идиотизма усилили частушки «Полюбил меня Макарка-водовоз, повалил меня Макарка на навоз» в исполнении дуэта «Уютная толщина» в составе Полицеймако и Сборщикова. Эта убогая самодеятельность никакого отношения к спектаклю не имела, и именно поэтому зал встретил номер с большим воодушевлением: именно такого простого и понятного капустника и жаждала публика, уставшая теряться в догадках, что же все это время происходило на сцене.



Суперигра со зрителем



Ефремов сделал зрителям еще один подобный комплимент ближе к финалу. Его герой велел Петьке форсировать УРАЛ – так называемую Условную Реку Абсолютной Любви. И тут градус фарса достиг своего пика. На манер ведущего новогодних утренников Михаил Олегович попросил публику, соблюдая паузу, прокричать: «Не бойся, Петька! Ныряй!». Трижды Ефремов пытался выдрессировать зал, но каждый раз кто-то из зрителей не выдерживал ритма. Актер пускался в профессиональные объяснения, что «в русском психологическом театре пауза необходима для накопления энергии», но ничего так и не получилось. Зато этот интерактив в очередной раз оживил скучающую публику.

К слову, во время прошлых гастролей «Чапаева» Ефремов, уставившись в зал мутным взглядом, глумиться и над ролью, и над зрителями еще пуще. То реагировал на звонки сотовых, то что-то выспрашивал у публики заплетающимся языком, то смачно матерился и кричал, что он - Муртаза Рахимов (которому еще год суждено было руководить Башкирией).

На этот раз право фиглярствовать Ефремов уступил Михаилу Полицеймако. Его герой, рассказывая о наркотическом трипе, вдруг начал выспрашивать у зала, сколько стоит в Башкирии грамм кокаина. Актер не унимался до тех пор, пока кто-то из зала не обозначил сумму в 150 евро. Полицеймако удовлетворенно заметил: «А вы хорошо живете» - и продолжил спектакль. Это заигрывание с публикой не прибавило смысла постановке, но снова взбодрило зал. Как и упоминание Салавата Юлаева, к которому просил отвезти его герой Полицеймако. Все эти отступления окончательно сравняли «Чапаева» с дешевыми антрепризами, приплясывающими перед провинциальным зрителем.

Лишенный внешних событий треп с огромным количеством случайных слов сваливают на зрителя, который безуспешно пытается нащупать нить истории и основную мысль. Жонглирование словами - «накокаиненные кибальчичи» и прочими - частично позаимствовано из Пелевина, частично придумано самостоятельно. Но так или иначе спектакль оказывается максимально неестественным, вызывающим и провокационным, не предлагающим при этом хоть сколько-нибудь читаемого смысла - только лозунги, афоризмы и анекдоты.

Было бы логично предположить, что книга Пелевина не уместится в спектакль. Тем не менее результат выглядит куцей фантазией рядом с оригинальным текстом. Да, все персонажи по очереди доказывают свое полное безумие, со сцены звучат философские размышления о судьбе России, но это ни к чему не ведет. Режиссер старательно вырезает все ненужное, не предлагая то, чем можно было эти фрагменты компенсировать. В итоге весь спектакль Ефремов и Ко просто водят зрителя за нос.



Безжалостный постмодернизм



Постановка закончилась так же, как шла, – неожиданно: финала попросту не было, ни книжного, ни режиссерского. Таким же образом спектакль можно было закончить в любой момент. Заиграла песня Высоцкого «Письмо, написанное в редакцию передачи из сумасшедшего дома», труппа вышла на поклон, загремели бурные аплодисменты недоуменной публики, а Ефремов обратился в зал:

- Ну что, все понятно? А то мы можем снова начать.

С точки зрения неподготовленного зрителя (а неискушенная хорошим театром Уфа именно такая), спектакль оказался простой пощечиной, которую зачем-то растянули в экзекуцию на два с лишним часа. Более-менее подготовленная публика, читавшая роман или хотя бы знающая пелевинскую стилистику, ожидала посмотреть на режиссерское понимание книги, но получила «Макарку-водовоза». А что поделать, постмодернизм – штука вообще безжалостная, и если кому-то что-то не нравится, то дело в несовременности эстетической системы самого зрителя, а уж никак не авторов спектакля. Короче, сам дурак. Тут, конечно, можно пуститься в ненужные рассуждения о том, что один из смыслов стебного «Чапаева» - как раз и есть в том, чтобы красиво показать фигу, что на сцене и происходило. Да, актеры сами по себе харизматичны и интересны, но их игра не складывается в общий ансамбль, разноголосица не была сработана в единую эстетическую систему, а общий деструктивизм спектакля ничего не изменил в душе зрителя. Все это с головой выдает ужасающую старость постановки, которая прикрывается «необычным» форматом и громким именем. Попытка показать безграничность простых вещей превратилась в фарс, кич и дуракаваляние. Стоит ли оно потраченных денег и времени?

К слову, судя по громким аплодисментам и хорошо заполненному залу ГКЗ «Башкортостан», никого особенно не интересовала современная литература и уж тем более ее сценическая интерпретация: все пришли посмотреть на живого Михаила Ефремова, для которого эта постановка давно и во многом превратилась в самолюбование. При этом назвать его игру выдающейся или провальной сложно – Ефремов, что называется, дает Ефремова, какого можно увидеть в каком-нибудь сериальчике типа «Пьяной фирмы. То есть галочку в культурном списке увиденных вживую популярных актеров можно поставить – но не более.

Единственное, за что действительно обидно, так это за современный театр. Именно из-за таких сложносочиненных и вымученных постановок новые спектакли, ищущие свежий язык и адекватную форму, заочно оказываются не интересны зрителю, который с эрудицией «знатока» угадывает в инновационных вещах мракобесие, идиотизм и бесполезную искусственность. Впрочем, уфимскому зрителю все равно ничего не грозит, кроме таких вот случайных заезжих вещиц, призванных разве что собрать деньги за фамилии на афишах.