Читающий! Я приглашаю Вас к диалогу! Голосов: 1 Адрес блога: http://sunsity.livejournal.com/ Добавлен: 2009-08-19 23:51:37

Авто. неБио. Графическое

2010-12-17 02:38:01 (читать в оригинале)

 Вспомню (не все, конечно) некоторые т.н. места работы. Помимо  основных.

Уборщица в поликлинике - летом после 7 класса.
Изготовитель заколок-резинок для волос.
Переводчик книги Рона Хаббарда. Оплата - саентологическим курсом.
Выращиватель цветов для продажи у кладбища. Изготовление искусственных цветов для тех же целей.
Курьер в каком-то карьерном агентстве.
Рисовальщик транспарантов для выставки.
Фонд Общественное мнение - работа на телефоне.
Мелочь при проведении маркетинговых исследований (трудовая единица).

Попытки: тур.агентство, сетевой маркетинг, курьер, няня.
Промоушн у станций метро. Шампуни, мыло, еще что-то, сигареты.
Репетитор по математике. Репетитор по химии (Подготовка во Второй Мед.).
Агент по сдаче квартир и комнат.
Рисовальщик карт улиц и домов для распространения рекламы Компьютерных курсов по почтовым ящикам.
Лаборант в Третьем Медицинском на каф. Пат.физиологии (6 лет).

Попытки: курьер, няня, биохимик в Лабораториях по диагностике венерических заболеваний, написание статей для Энциклопедии и экономического журнала, для интернета.
Написание заказных курсовых-дипломов (лет пять).
Изготовление украшений из вязанных элементов и минералов.
Изготовление открыток (и есть пока).

Resume: без резюме.

---

Горизонты активности пешеходов

2010-12-07 20:47:02 (читать в оригинале)

Мелкий людишко-пешеход должен уже наконец-то перейти в активную фазу сопротивления засилию 4-колёсных железных монстров, которые не управляются водителями-людьми.

	Начать можно с монстров, находящихся в состоянии мнимого покоя, а именно припаркованных на тротуарах. Мнимо покоящийся монстр причиняет непоправимый вред нервной системе пешехода, растрачивая  его медиаторы и ионы на усиление и углубление функции утраченной справедливости и иного недовольства миром. Есть несколько простых способов причинения вреда монстрам, начиная от огнестрельного простреливания колёс и царапания гвоздём по эмали и заканчивая витиеватыми (или трёхбуквенными) надписями силикатным клеем по лобовому стеклу и засыпанием сахара в бензобак.
Конечно, законопослушные граждане могут возразить про причинение вреда имуществу или отсутствие парковочных мест. Но таким гражданам с таким менталитетом я могу порекомендовать переехать в станицу Кущевская и ей подобные. Считаю, что любому насилию (а парковка на тротуарах есть не что иное как насилие над пешеходом путём силового же занятия его "территории") надо сопротивляться.
	Но как? Либо появляются сильные ведущие (т.н. лидеры (их можно укокошить),  либо инициативная группа провоцирует какую-нибудь манифестацию или флешмоб (наверняка найдется цель за целью), либо убеждение каждого товарища  по конкретному поводу сублимируется в его каждодневные действия. Вот последнее я и считаю истинным проявлением такой абстракции как гражданская позиция. А остальные проявления можно смело считать профанацией и бутафорией. По поводу отстреливания монстров на ходу пока воздержусь предложить определенную программу, так как подобное действие может вызвать смертельное повреждение человекоподобного груза отстреливаемого монстра (что само по себе прекрасно!), а это пока запрещено Уголовным Кодексом (временно, надеюсь).

---

И белых лилий скорбный аромат

2010-11-20 01:25:55 (читать в оригинале)

Идёшь уже который час с многокилограммовым геодезическим прибором за плечами. Преподаватель - военный геодезист - почему-то не отпустил на обед, говорит, больше успеем, если без обеда. Ириски с сигаретами кончились, и вспоминаешь два комочка утренней манной каши, которые остались несъеденными на краю тарелки. Они,  эти пригоревшие комочки, должно быть, и есть самое  ценное в манной каше. Постепенно перестаёшь чувствовать свои ноги, которые идут уже сами куда-нибудь в микропонижение рельефа, звуки  становятся всё тише и уже еле слышны, в глазах расплываются синие и желтые круги. Усилием воли   выводишь себя из предобморочного состояния: видишь себя  крохотным человечком из мультика, который карабкается со стола на край тарелки, а там -  комочки пригорелой манной каши. Начинаешь представлять, как комочки растут, а когда они становятся  преогромные, то темнота в глазах начинает рассеиваться, звон в ушах сменяется звуками  и чей-то голос спрашивает:  тебе плохо? Нет, мне нормально, - отвечаешь, стараясь одновременно распределить усилия между улыбкой и визуализацией живительных комочков манной каши.

Вечером после обработки каких-то геодезических картинок в камералке идёшь на костёр у озера. Наших мало, в основном большие третьекурсники. Им 21 год - это очень много, они очень взрослые. Все или в брезентовых полевушках, или в  клетчатых рубашках. Друг на друга похожие:  и девочки, и мальчики. Неспециально ищешь глазами ту  клетчатую рубашку, которая самая красивая и вовсе не потому, что красная с синим. Кто-то двигается и дает возможность сесть поближе к огню, кто-то протягивает кружку с горячим чаем, другие заняты дровами или сооружают тент от дождя для гитариста. Огонь веселится, мелкие дождинки исчезают в ореоле пламени, промокшая за день одежда нагревается и над ней начинает подниматься пар. Впервые за день чувствуешь тепло с той стороны, что ближе к костру. Поворачиваешься к костру другим полубоком, и в это время замечаешь сидящего почти рядом того, кто в  красно-синей клетчатой рубашке. Он улыбается, рассказывает что-то, я тоже. Потом он говорит про Пинк Флойд и Джима Моррисона,  про буддизм и путь одиночки, который идет своей дорогой, не обращая внимания на стереотипы, принятые в обществе, выбирает тот путь, который более соотвествует его духовным стремлениям. Кладешь голову на его клетчатое плечо и начинаешь верить в свой путь, в то, что можно не бояться осуждения за свой выбор. 

Потом проходит много лет, но не переводятся эти полевушки и клетчатые рубашки, приходит клетчатая молодежь с  огромными  рюкзаками с полным набором ежедневно необходимого в быту оборудования (палатка, лодка, дизель-генератор),  продолжаются бесконечные рассказы про вертолет, тундру и солярку, море Карского, Таймыр и Чукотку. Биофаковскому лабораторному существу  никак не удается увидеть полевую романтику  в добровольно проведенных летних месяцах в районах вечной мерзлоты, санитарной соне с флажком, банях раз в 10 дней (деревьев для костра там нет, а только  солярка), многочасовых ежедневных  маршрутах, замкнутому коллективу с жёсткими правилами полевой этики, без книг, новостей и медицинской помощи, зато с вечно задерживающимся  до снега вертолетом.  Такими людьми восхищаются  и считают их самоотверженными исследователями природы, а им это просто нравится, это их призвание, они следуют по своему пути, иногда более короткому, чем у одомашненных лабораторщиков.

Памяти  Николая Пояркова (24 марта 1955 - 15 ноября 2010), орнитолога.

---

Немного наивного

2010-11-18 16:28:28 (читать в оригинале)

 Мне кажется, весна не за горами! И дело вовсе не в том, что в моем преклонном возрасте время течет незаметно и только  декорации за окном  имитируют смену времен года.  Даже типологизированная "ноябрьская  депрессивность" меня миновала или я её не замечаю. Просто я постоянно меняю свою жизнь - это уже вошло в привычку. Без перемен я впадаю в астеническую несостоятельность, а с переменами, наоборот, - в жизнерадостную интенсивность. Мудрое спокойствие старости не светит из меня на беспокойное окружение. Впрочем, заговорилась.

Лучше посмотрите на фотографию, сделанную в снежный октябрьский денёк.  Бархатцы, выстоявшие жарким летом на южной стороне балкона, признаюсь Вам,  почти без полива,  гордо отряхнули снег со своих листочков и не ведают о будущем разрыве с жизнью.



А две филологические родственницы из СПб удивились, что такие "лесные" дворы ещё существуют в нашей столице. Они выросли и живут в самом центре, в каких-то супер-исторически-культурных домах. Попутно скажу, что  когда-то они жили в одном  подъезде с  малоизвестной художницей  Мариной Басмановой (любимой женщиной И.Бродского, матерью его сына Андрея). Говорят, что звали её Боженька за неземной вид, тонкую с просвечивающими "жилками" кожу и необыкновенные зелёные задумчивые глаза. Была упрямо  свободной и замуж за Бродского не пошла, ребенку дала свою фамилию и отчество Осипович. Бродский  резал себе руку из-за неё и после ходил в бинте. Кажется, даже два раза. Стихотворений посвятил ей более тысячи, через четверть века разлюбил и тоже посвятил этому стихотворение. Сейчас она живет  замкнуто, интервью не дает, воспоминаний не пишет.  Бабушка моя зарубежная, как только открыли музей А. Ахматовой в Ленинграде (примерно в 1989 году),  сразу же туда устремилась  и проработала в нем два месяца. И работал там экскурсоводом сын Бродского - "удивительно похожий на самого Бродского, с подобной же манерой говорить, но абсолютно не связанный ни с литературой, ни с искусством". А сейчас как сын живет неизвестно.  На сём ассоциативный ряд  ненадолго  приостанавливаю.