Бабье леточко
2014-10-11 14:49:20 (читать в оригинале)
На улице невозможно ласковый желтый свет,
прозрачный, истонченный воздух, похолодевший в синеву Днепр,
и неприлично, совсем по-весеннему, орут коты.
Выбегала собачьи и свои ноги, сходила привычно к селянам на рыночек, принесла домой осенних красок и творога, рассупонюсь, и пойду печь яблочный рулет, читать мемуары Сержа Лифаря, а там гляди и ножки сами понесут гулять по Городу, пить сидр, целоваться и плясать на пригорочке.
Мимоходное
2014-10-11 01:58:54 (читать в оригинале)
***
Идет навстречу, эмоционально говорит по телефону, жестикулирует. Лет тридцати, костюм, портфель, дурацкая короткая челочка наперед, глаз побитой собаки. Когда проходит мимо, слышу: ты просыла домовытысь про хвилармонию -- я домовывся, алэ ты знову мэни видмовляешь...
***
На ступеньках перехода стоят трое: Беляночка, Розочка и девочка-осень, нервно курят, сбивчиво молчат, похоже, каждая о своем. И тут Беляночка выдает удивительное: знаете, а я, похоже, девственница...
***
Этот в шляпе, бороде, хипстеровских штанах и развеселом настроении, окружен звонкой компанией. Тс-сс! -- показывает компании, снимая телефон. -- Привет, солнце, говори громче, не слышно! Где я? Еду на встречу... да-да, на собеседование. Почему не ночевал? Работал, зая, работал. Когда буду? -- Еще не знаю... нет, не жди, ложись спать без меня...
А в Киеве осень...
По привету и собака бежит
2014-10-10 16:51:01 (читать в оригинале)
Вчера как-то удалось добраться домой раньше, дай, думаю, сразу и на пробежку пойду, а потом и вечер будет свободный. Собираюсь, пёс Семён крутится рядом, возбужденно выписывает восьмерки – знак бесконечности, чуя прогулочный дух. А время для его выгула относительно раннее – семь вечера, взять же его просто за компанию нынче утяжелением (осень, суки текут, листья пахнут, характер портится).
Значит, собираюсь, практически готова к выходу, присела у порога завязать шнурки. Младшенький кричит мне:
– Семёна возьмешь?
– Нет, гулять его еще рано, а развлекаться свистом и постоянно останавливаться, поджидая его, как-то меня не вдохновляет.
И тут Сёма неожиданно останавливает броуновское движение, пристально смотрит мне в глаза, а потом ставит передние лапы на мои плечи, и говорит:
– Ау-ав!..
– Нет и нет, – отвечаю ему. – Не просись и не настаивай, все равно, не возьму.
– А-ав?
– Кто сегодня утром за дворовой Жучкой бегал, не слыша и не видя ничего вокруг? А потом, когда я подошла впритык, сделал удивленные глаза и сказал этой Жучке: о, какая-то сумасшедшая тетка! Ты не знаешь, кто такая?
– Гав-ав!
– Да, конечно же, не ты, точно не ты. Кто бы спорил!
Пес Семён, видя, что прогулка уплывает из-под носа, решил идти до конца, вернее – до заваливания тушкой на ноги, совсем, как малый капризный ребенок, что падает на пол, хватает за ноги и орет: не пушууу! Сердце мое – не камень, дрогнуло. Для острастки, правда, перед выходом почитала нотации про последний раз, если будет не синхронен в беге, отлучение от спорта.
Всю (!) пробежку бежал рядом, выполнял команды беспрекословно. И после этого старшенький продолжает мне рассказывать, что пёс Семён слова совсем не понимает, а понимает интонацию? Ну-ну.
Говорит Фома
2014-10-09 16:13:18 (читать в оригинале)
Сегодня я ничему не верю:
Глазам - не верю.
Ушам - не верю.
Пощупаю - тогда, пожалуй, поверю,
Если на ощупь - все без обмана.
Мне вспоминаются хмурые немцы,
Печальные пленные 45-го года,
Стоявшие - руки по швам - на допросе.
Я спрашиваю - они отвечают.
- Вы верите Гитлеру? - Нет, не верю.
- Вы верите Герингу? - Нет, не верю.
- Вы верите Геббельсу? - О, пропаганда!
- А мне вы верите? - Минута молчанья.
- Господин комиссар, я вам не верю.
Все пропаганда. Весь мир - пропаганда.
Если бы я превратился в ребенка,
Снова учился в начальной школе,
И мне бы сказали такое:
Волга впадает в Каспийское море!
Я бы, конечно, поверил. Но прежде
Нашел бы эту самую Волку,
Спустился бы вниз по течению к морю,
Умылся его водой мутноватой
И только тогда бы, пожалуй, поверил.
Лошади едят овес и сено!
Ложь! Зимой 33-го года
Я жил на тощей, как жердь, Украине.
Лошади ели сначала солому,
Потому - худые соломенные крыши,
Потом их гнали в Харьков на свалку.
Я лично видел своими глазами
Суровых, серьезных, почти что важных
Гнедых, караковых и буланых,
Молча, неспешно бродивших по свалке.
Они ходили, потом стояли,
А после падали и долго лежали,
Умирали лошади не сразу...
Лошади едят овес и сено!
Нет! Неверно! Ложь, пропаганда.
Все - пропаганда. Весь мир - пропаганда.
(Б. Слуцкий, 1960)
Россыпью
2014-10-08 03:24:51 (читать в оригинале)
***
На сегодняшний день у меня россыпью 56 дней неиспользованного отпуска. Хочется, хоть на неделю, остановить свой рабочий маховик, выключить все телефоны и услышать тишину, но пока призрачно. Не жалуюсь, не ропщу, но мечтаю. Зато, теперь история про то, как когда-то мой начальник "накопил" 180 дней отпуска, совсем не вызывает удивления.
***
Октябрь контрастен: наконец-то, на смену остаточному импульсному току летнего счастья приходит постоянный ток осенней меланхолии, яркие, залитые желтым светом, дни сменяют темные, непроглядные ночи; солнце, плеснув на прощание в окна-бокалы терпкого красного, уходит стремительно, сумерки наступают внезапно, в полвосьмого вечера эфир уже напрочь пропитан маслянистым графитом -- холодным и безучастным. Неожиданно вспомнилось, что в это время года вечерние пробежки мне нравятся гораздо больше утренних. Если хорошо разогнаться, то можно оторваться от земли и лететь безостановочно, лететь с северным ветром наперегонки (э-ге-ге!) над остывающим пятнами тусклых огней Городом, а вокруг долгожданная тишина -- бездонная, всеширящаяся, всевысящаяся, всеобъятная, как опрокинутое октябрьское небо. Тишина, да подружка -- Луна-Даная, что опять разрослась, налилась тугой и живородной силой, прилегла отяжелелой усталостью на темный одр Днепра, но где-то рядом уже ходит, бродит Тициановская уродливая старуха-Зима, жадно ловит в протянутый фартук россыпи монет золотого дождя -- последних теплых дней, согревающих тебя и меня.
***
Старшенький вопреки моему лекарскому участию, похоже, пошел на поправку -- расширил двигательную активность, кроме стенаний на здоровье, неожиданно активно щиплет меня за мускулюс глютеус максимус. Списываю на парадоксальные реакции.
***
Сегодня в тесном вагоне метро рядом с собой слышала Льва Лещенко. Лев был упрям, напорист и непримечателен лицом, хотя, говорил вдумчиво и мелодично своей барышне с куцым, крашенным в блондинку, хвостом: ты, похоже, борзеешь, Лёля!... давай лучше долго помолчим. Лёля, кажется, на такие речи обиделась, отвернулась, махнув неистово хвостом, -- хвост сильно пах горчицей. А Лев молча запел "Прощай, от всех вокзалов поезда..." Через остановку я вышла, так и не увидев эпилога этой утренней дорожной драмы. Очень надеюсь, что у них все получилось хорошо.
... до белого неба января оставалось 85 дней, до пустого неба и того меньше.
