Циничка Голосов: 1 Адрес блога: http://www.liveinternet.ru/users/658348/ Добавлен: 2007-12-12 18:09:28 блограйдером Futurolog

Каждый человек – это отдельная Вселенная

2016-04-29 19:04:20 (читать в оригинале)

...и разгадать его тайны не по силе нам.

Вышла сегодня на работу еще той красавицей – глаз слезами от не прекращающих чихов замылен (какой идиот признал в нем маленький оргазм?), походка, наконец-то, не привычно резко-стремительная (вижу цель – не вижу препятствий!), а плавающая, с пошатыванием кормы, зато губы влажные и сочные (современные косметические технологии, таки, творят чудеса). Вышла потому, что в моей Вселенной, может быть, незаменимых людей и нет, но я не приучена делать подставу (так уж меня воспитали: пацан сказал – пацан сделал; взялся за гуж, не говори, что не дюж).

Короче, явилась в приемную за ключом от рабочего кабинета во всей своей неземной красе. А утром там бабская сходка.

Начала меня рассчитывать, подошла дамочка с вопросом о домашней колбасе.

 

---

***

2016-04-28 22:18:05 (читать в оригинале)

Со вчерашнего обеда болею носом, горлом и чихаю безостановочно. Пломбир, увы, как прежде, в этот раз не помог. Работа в ужасе, но великодушно приказала: Не смей приходить! (но с маленькой поправкой - до пятницы), семья оказалась добрее и терпимее: кроме жаркого чая, жгучих припарок, ингаляций и насильно одетых на меня кусючих шерстью носков, великодушно предложила на сегодня ко мне приставить сиделку старшеньким или младшеньким – только выбери. Отказала. Добрые они, конечно, но очень наивные люди, совсем ничего не понимают в простуде моей, которая не освобождением, а предложением в одиночестве завершить ряд дел.

Лежалицей с утреца, наконец-то, опрокинула буквами в себя "Лестницу Якова" Улицкой. Дико злилась. Нет, не на Улицкую, а на фотоаппарат, который до сих пор в ремонте. Жутко хотелось встать резко с постели и втихаря ото всех отравиться фотографировать, пусть и с насморком, то, что Улицкая текстом про дореволюционный Киев жутким образом в тексте налажала-переврала. В первую очередь дом Якова Осецкого по Кузнечной, 23 (ага, дом сохранился до наших дней) и улицу жительства Маруси Кернс – Мариинско-Благовещенскую. Во вторую очередь хотелось взять в руки «Киевские типы» Куприна, и, зачитав вслух, настучать автору ими по голове про Провалье, и про другие топонимы, вооружившись известным всем киевскими записями про те дни Паустовского, Булгакова, Эренбурга. (Заметьте - это еще я к газете "Киевлянин" не отсылала. А надо бы!)

Но, потом выдохнула: А стоит ли! Не смотря на свое отрешение от текстов когда-то любимого автора, того автора, который своей Медеей так глубоко на перешейке столетий в меня вошел не только буковками, но и нитями-судьбами ее героев, проник, сплел и оплел… в общем, после прочтения "Лестницы Якова" осталось субъективным одно: Люся, зачем так неуклюже врешь? Даже страсть к большим деньгам, выложенным грантом, не стоят такой спешки, такой насмешки над историей киевских евреев.

Короче: ври, Люся, но не перевирай! Странно, забавно, но сегодня я от тебя чешусь. Чешусь дико. По телу то ли экзема, то ли аллергический дерматит на тебя и тобой перевернутые образы, перевратые буквами письма Якова, попытку высосать из еврейской халабуды букв чистый смысл. 

Вот ты пишешь: "С этой минуты и началась та новая жизнь, по которой она так долго томилась."

Моя жизнь, таки, с этой минуты началась (когда я перевернула последнюю страницу романа), но, вряд ли, он или я по друг другу томились.

Старшенький отмаяковал, что фотокамеру починили, она ко мне едет-едет. По такому случаю не грех поделиться последним прочтенным, душу радующим.

«Когда ушли из дома люди, его покинули мыши, потом крысы. За плинтусами оказалось великое множество битого стекла: им затыкали щели, борясь с грызунами. А глубже, под полом и даже под печами, лежали пожелтевшие куриные косточки, которые все сто лет жизни дома мыши уволакивали к себе в подполье. И вспоминалась "яростная мышь", описанная М. Булгаковым в романе «Белая гвардия», досаждавшая «домохозяину».

<…>

«Под полом на первом этаже обнаружились порожние бутылки: узкогорлая «рейнская» старинного фасона и толстенная, с сильно втянутым коническим донышком – от настоящего французского  шампанского вина с полуистлевшей этикеткой, на которой угадывалась корона, девиз на ленте и слова «COMTE’F,deCA…CHAMPAGNE»

(Это были воспоминания Д. Малакова - инженера-строителя, краеведа, волей то ли судьбы, то ли судьбины, оказавшемся в группе тех, кто исследовал и создавал в Городе в 1989-1991 гг. мемориальный дом-музей Мастера по адресу Андреевский спуск, 13)

 

---

Над Киевом-градом плывет яркое солнце

2016-04-28 17:03:33 (читать в оригинале)

...и сладковатый дух сирени. Небеса, спозаранку намытые до скрипучего блеска, заглядывают во все его окна, как в зеркало: Ой, как же мы пригожи!  На нижних этажах зеркал то ли явью, то ли навью, а, может быть, даже и правью, как на театральном заднике, развернутом глубоким, широким и высоким небесно-голубым вечно живого неба,  в легком волнении ветра кружатся зеленокудрые клены, сбивчивым ритмом неторопливо поправляют прическу, обрюхаченные завязью цвета, рябины,  а конский каштан неистово ржа, жжет свои свечи…

Даже тополь – привычно величав и нетороплив – в этом кружении буйства весны выстрелил листом, как из пушки. Стрельнул и оглох. Стоит теперь на Бибиковском бульваре стройным рядом в новом зеленом мундире, боясь, лишний раз в свете солнца шелохнуться. Только шумит. Шумит тихо-тихо, нежно-нежно, шепчет половодной весной в ухо прохожему: Ша-аа… шы-ыы… все образуется…

Воды Днепра прибыли, утки созрели – разбрелись парами. Ходят под легким дуновением ветерка под берегом. Она в поисках трапезы вышагивает впереди серой, типа неприступной, королевой, шатко-валко виляя гузкой, он – ее шаг своим пестрым шагом накрывает. Такая игра. Это люди, в большинстве своем, ужинают молча «будто супруги, истомленные тридцатью и тремя годами брака, очень скучного, что ни у кого не осталось сил ни на ненависть, ни на заботу». Утки же ужинают звонко и задорно, покрикивая. Но, недели так две, до цвета акации, а после без прощания расстаются раз и навсегда.

Солнце льет на Киев-град. И каждой твари жаждется пары.

У магазина «Мясо» сидит лайка. Сидит и смирно ждет хозяина. Рядом примостился субъект без определенного места жительства, в аббревиатуре – БОМЖ. Пьян, рван и жутко воняет. Так воняет, что даже собака от него отвернулась, кривит мордолицо.

---

Для веселия планета наша мало оборудована. Надо вырвать радость у грядущих дней. (с)

2016-04-27 12:39:41 (читать в оригинале)

 

Вчера стоял дождливый холод, сегодня - уходит.

Позавчера ходила в обед нюхать грушу и сегодня пойду, не смотря на.

Куплю пачку пломбира, а может даже и две, надо же как-то изгонять внезапно наскочивший на меня из мокрого неба фарингит.

 

---

Про ротонду-не пальто

2016-04-24 18:28:44 (читать в оригинале)

В автобиографической повести «Серебряный герб» (как ее окрестил сам автор – детской, ибо повесть о детстве) Корней Чуковский пишет про маму:

«Чернобровая, статная, с благородным профилем и величавой осанкой, она как будто впервые заметила свою красоту, впервые за многие годы купила себе новую шляпку, а на зиму сшила у портнихи «ротонду» –  модное пальто без рукавов».

Ох, уж эти мужчины! Зрят, видят, подмечают все в нас, женщинах, и на нас, но редкий из них понимает про «то пальто».

Про ротонду-не пальто

События, описанные в повести, касаются одесского периода жизни мальчика Коли Корнейчукова, будущего литературного критика, писателя и детского поэта Корнея Ивановича Чуковского.

Небезызвестный факт, что мать Чуковского – Екатерина Осиповна Корнейчукова, простая крестьянка из Полтавской губернии, служила горничной в Петербурге, где и познакомилась с Эммануилом Левенсоном, тогда студентом. Влюбилась в него так, что пропала, понесла, родила девочку Марусю, а через три года, в 1882 году, мальчика Колю. Вскоре после рождения  сына Левенсон бросает ее и женится на женщине «своего круга».  А Екатерина Осиповна в 1885 году вместе с двумя незаконнорождёнными детьми переезжает в Одессу.

Эта «молчаливая, печальная женщина» (такой запомнил ее сын) зарабатывает на жизнь тяжким трудом прачки (ночью, тайно ото всех, стирает чужое белье, днем – гладит), но ведет себя гордо, с достоинством.

«Я никогда не слыхал, чтобы кто-нибудь называл мою маму прачкой, и очень удивился, если бы услышал».

«Держала она себя гордо, с достоинством. Ни с кем из соседей не водила знакомства. По праздникам, уходя со двора, надевала кружевные перчатки  и стеклярусную черную шляпку, а узлы с бельем приносила ей на дом Маланка, дочка соседнего дворника <…> Маланка же и вывешивала белье на «горище» (так назывался чердак), а порой во дворе, перед нашим окном, протянув веревку между сараем и двумя вербами, которые росли неподалеку. Маланка называла маму «барыней». А торговки, которые приносили к нашему крылечку груши, яблоки, кабачки, огурцы, называли ее «мадам».

 Стирает, гладит, скоблит дом до сверкающей чистоты, прекрасно поет, шепотом читает «Братьев Карамазовых», молча тоскует по Левенсону (в ее комнате неизменно висит его портрет), на все беды реагирует дикой мигренью и неистово мечтает об одном – чтобы сын Коля выучился.

«Мама у меня очень бесстрашная. В жизни у нее есть только один страх: как бы не исключили меня из гимназии. Этого она боится больше смерти».

Того, чего она боялась больше смерти – случилось. Сына исключают из гимназии, как жертву «циркуляра о кухаркиных детях».  Но, не смотря на многие трудности, все закончилось хорошо: Николай за третьим разом выдерживает экзамен при Ришельевской гимназии и получает аттестат о гимназическом образовании (заочном), чему Екатерина Осиповна безумно рада, по такому случаю и шьется то пальто-ротонда, которое, если быть точным, вовсе и не пальто.

 

А что же тогда ротонда? – спросите вы.

2. Верхняя женская тёплая одежда в виде длинной накидки без рукавов, распространённая в 19 - начале 20 вв. (это пишет Грамота. Ру).

Ротонда  (от лат. rotundus) – женская верхняя утепленная одежда в виде длинной накидки без рукавов и без застежки, с прорезями для рук. Летние Р. имели небольшой стоячий воротник, а зимние отделывались мехом. Были распространены в XIX - начале XX вв. (Терминологический словарь одежды. Орленко Л.В., 1996)

Будучи по натуре великодушной к общемужским незнаниям в нашем женском одежном царстве оттенков цвета, кроя, терминологии, так и быть, прощу и Чуковскому его не «то пальто». Но на этом не остановлюсь, еще рано ставить точку.

"Ротонда — длинная женская накидка без рукавов с прорезями для рук. Название от итальянского rotonda, восходящего к латинскому rotondus — круглый, пришедшего в русский язык через французский. Основанием для заимствования модой в 1870-е года такого названия послужило увлечение садовыми павильонами-ротондами, появившимися в русской архитектуре в 18 веке, круглая форма которых возникала в памяти, когда дама облачалась в такую накидку.

В. Н. Репнина в бархатной ротонде с меховой пелериной и кружевной наколке (1858 год)

 

Крой ротонды без подкройных деталей не имел принципиальных отличий от старинного клока или салопа, доказательством чему служит также публикация «Черная суконная тальма или ротонда» («Мода», 1863, № 9, с. 114).

Время распространения ротонды (1870-е года) подтверждают воспоминания жены Ф. М. Достоевского, относящиеся к 1877: «Когда зашел разговор о фасоне (ротонды только что начали входить в употребление), Федор Михайлович попросил показать новинку и тотчас запротестовал против «нелепой» моды. Когда же приказчик, шутя, сообщил, что ротонду выдумал портной, желавший избавиться от жены, то мой муж объявил: «А я вовсе не хочу избавляться от своей жены, а потому сшейте-ка ей вещь по-старинному, салоп с рукавами!» (Достоевская А. Г., Воспоминания, М., 1987, с. 328).

Ротонду носили зимой и летом; характер сезона определял выбор ткани и отделки.

Зимняя ротонда описана в повести С. В. Ковалевской «Нигилист» (1892): «Маруся с видом зябкой кошечки куталась в бархатную ротонду с огромным белым пуховым воротником, из-под которого выглядывал маленький, чуть-чуть покрасневший носик и пара темных плутоватых глаз».

Портрет дамы в ротонде. В. М. Измайлович (1905 год)

 

Летние ротонды по моде конца 19 века имели небольшой стоячий воротник, отделывались стеклярусом и тесьмой.

 

В 20 веке, несмотря на распространение различных видов безрукавной просторной одежды, ничего подобного ротонде не возникло, так как после 1910-х годов возвращения к длинным платьям 19 века не произошло."

(источник – http://folk-costume.com/rotonda/)