Тринадцать

В ночь на двенадцатое никак не могла уснуть, зачиталась "про войну" в женской прозе. Что женщина может рассказать о войне кроме сквозной любви, потерях и фантомных болях? А ничего! На то они и женщины, такое их устройство: любить и страдать, страдать и любить, отдавая себя без остатка. Листала страницы и плакала очистительными, незамутненными бабьими слезами в два ручья. 

-Ты плачешь? - удивленно спросил старшенький.

-Угу... - сглатывая соль, ответила я.

Он потрогал мой нос, как у младенца, - не холодно ли, укрыл одеялом покрепче, поплотнее завернул, как в кокон, и ни о чем и словом не спросил, ничего не спросил, только крепко обнял: "Спи!"

 

Спала беспокойно и нервно. Крутилась, вертелась, страдала. Поутру оголтело побежала гулять пса Сёму. Весна подбирается, но, как-то на цыпочках: вся трава, проснувшаяся зеленым, бела, вся в изморози, тронь пальцем - холодит, выдыхаешь изнутри тепло - парит. На самом деле жаловаться нечего: полулегкие кроссовки, штаны и курточку я изъяла у закромов еще неделю назад, когда снег в землю водой ушел, дальше только сезон "скороспелое лето".

 

Завтрак на бегу: три ложки быстрой гречки, залитые молоком, чашка какао, горсть орехов. Поцеловать всех на прощание, потрепать за ухом, себя потрогать пудрой и помадой. Это жизнь, просто будней жизнь. Три звонка, еще три, быстрая встреча, два кофе, три выдоха, здравствуйте - до свидания, торопливые планы на выходные, толстый букет отчаявшихся роз, у вас отличный кофе, еще звонок, в ответ два, выдыхаю...

-Привет! Как ты? Этой ночью ты ужасно спала, крутилась и вертелась...

Он знает, он все обо мне знает, чувствует, пусть и не помнит. И я благодарна.

 

Тринадцать лет, тринадцать разных - невыносимых и легких, наполненных, скрученных, порой размеренных, разнеженных - лет, как тебя нет, здесь нет, рядом, а там - ты навек. С лютиками, с укропом, с пупырчатыми огурцами на рассвете мая, с помидорами - каждый под кило, твоя гордость - бычье сердце или тот сорт розовых, мясистых, истекающих сладковатым соком (уж не помню, как звался тот сорт, забыла, но, помню, как ты им радовалась), с быстрыми стихами, что стучались к тебе на рассвете, с корсетами, с защипами, рюшами и прочими сапогами, сшитыми натруженными руками, пирогами, борщами, утешением и прощением...

 

На твою долю выпала нелегкая судьба: холод, голод, война, смерти родных и близких. Ты любила и страдала, страдала и любила, отдавала себя без остатка, так ни разу взамен ничего и не попросив ни у судьбы, ни у бога, ни у родины... прожила долгую, тяжелую, но, достойную жизнь, прожила осанисто, честно, праведно, потому, что по-другому не могла, не умела. Говорят, время лечит, говорят, с годами боль потери притупляется, стихает, растворяется, как сахар в кипятке. Все возможно, как и то, что мои тринадцать лет без тебя, насквозь пропитанные соленой горечью и неубывающей тоской, - это всего лишь секунда, миг, чих в том мире временной бесконечности, куда ты ушла. И, знаешь, бабушка, я отъявленно верю, что мы с тобой там обязательно встретимся и уже никогда не расстанемся.

 

 

Тэги: брызги, чувств