В одном из своих основных трудов – книге «Ледокол» – исследователь Виктор Суворов уделил пристальное внимание не только той ситуации, которая фактически сложилась в СССР после 13 июня 1941 года, но и рассмотрел её на конкретных примерах. Не утомляя читателя обширной цитатой, которую можно и нужно было бы привести в данной статье с тем, чтобы продемонстировать как подчас довольно лихо «критики» указанного автора вырывают из контекста им сказанное и опубликованное, заметим следующее.

В течение первых пяти месяцев 1941 года в пять военных округов, располагавшихся на новых западных границах СССР, чрезвычайно интенсивно и на постоянной, системной основе, стягивались войска. При этом, внутренние восемь военных округов фактически «опустели», было осуществлено колоссальное по меркам постверсальской Европы перемещение армий, корпусов, дивизий и соответствующих штабов. Крайне любопытно и специфично также то, какие события в это же время происходили на южных границах СССР, где, как известно, существовали Дальневосточный фронт и ещё три так называемых восточных приграничных военных округа, а именно: Забайкальский, Закавказский и Среднеазиатский.

На территории последних двух в это время шла интенсивная подготовка к вводу войск на территорию Ирана. В Закавказском военном округе происходили события, абсолютно аналогичные тем, которые мы описали выше применительно к формированию 9-й отдельной танковой дивизии, а потом и мехкорпуса на её базе в Среднеазиатском военном округе.

При этом, именно силам САВО отводилась ГЛАВНАЯ РОЛЬ, а ЗакВО должен был обеспечивать наступление на вспомогательном направлении. Были запланированы, проводились и должны были проводиться в дальнейшем последние итоговые учения, масштаб которых был действительно грандиозным. Примечательно, что на учения, которым было стать хронологически последними (май 1941 года) должны были прибыть представители высшего командного состава Красной Армии – начальник Генштаба генерал армии Г.К. Жуков и его заместитель генерал-лейтенант Н.Ф.Ватутин.

Генерал армии Сергей Матвеевич Штеменко (в то время полковник в Главном оперативном управлении Генерального штаба, а до этого командир отдельного учебного тяжёлого танкового батальона, дислоцировавшегося под Житомиром, в составе которого были тяжёлые пятибашенные танки Т-35) по этому поводу вспоминает, что в конце мая 1941 года основной состав его отдела отправился в Тбилиси, где он был усилен за счет других отделов, а затем – перед самым отъездом – выяснилось, что ни начальник Генштаба, ни его заместитель выехать не могут, и учениями будут руководить командующие войсками: в ЗакВО – Д.Т. Козлов, в САВО – С.Г. Трофименко. При этом, уже на другой день после приезда С.М.Штеменко в Тбилиси, генерал-лейтенанта Козлова срочно вызвали в Москву. Как замечает С.М.Штеменко, «чувствовалось, что в Москве происходит нечто не совсем обычное»(8).

________________

(8)Штеменко С.М. Генеральный штаб в годы войны. – М.: Воениздат, 1989. – С.14.

 

Такая срочная командировка в столицу весьма примечательна. Ведь (если говорить словами Виктора Суворова) по сути «приграничный Закавказский военный округ прямо накануне «освобождения» Ирана остался без командующего».

Ну а если мы вспомним вслед за указанным автором про заместителя Д.Т.Козлова – генерал-лейтенанта Павла Ивановича Батова, и тот 9-й особый стрелковый корпус, который Батов сформировал из лучших войск ЗакВО (включая кадровую 32-ю кавдивизию полковника А.И.Бацкалевича с её 18-м танковым полком), перебросив его в Крым и начав во взаимодействии с Черноморским Флотом «интенсивную подготовку к проведению морской десантной операции», в ходе которой одну из дивизий 9-го ОСК Черноморский Флот высаживал с боевых кораблей, то многое становится ясным, а главное – становится хорошо понятным сам контекст, «хроно–логический» формат, в которым все описанные события происходили.

Реализация Гитлером плана «Барбаросса», как известно, поставила всё с ног на голову. И «сталинский бросок на юг» в августе 1941 года представлял собой по сути действия по вынужденно «сокращённому варианту». Кстати, даже в таких условиях, советские войска из состава ЗакВО, среди которых был бывший 25-й ТП, прибывший из Финляндии, и переименованный в 24-й отдельный танковый полк(9), заняли Северный Иран в максимально короткие сроки, несмотря на все сложности, возникавшие с использованием бронетехники в горных условиях.

________________

(9)Дело в том, что во время Финской войны для действующих дивизий Северо-Западного фронта в составе военных округов было сформировано 10 так называемых «сводных» танковых полков, номера которых входили в общую систему нумерации танковых полков. Эти сводные полки формировались на базе существующих соединений и после окончания Зимней войны, как правило возвращались в те же военные округа. В то же время имели место и совпадения номеров частей, что естественно было исключением из правила. Именно при таких обстоятельствах одна из вышеупомянутых сводных частей – 25-й танковый полк, воевавший в Финляндии, вошёл в состав 24-й мотокавдивизии взамен штатного 10-го ТП этого соединения. Затем, 25-й ТП вместе с 24-й МКД прибывает в Закавказский военный округ, где его переименовывают в 24-й отдельный танковый полк и назначают нового командира, с которым эта часть участвует затем в «сталинском броске на юг» (вводе войск в Северный Иран), а затем и в Керченско-Феодосийской десантной операции в конце декабря 1941 года, в ходе которой 24-й ОТП после первоначального стремительного, успешного и неожиданного для немецкой разведки продвижения по Керченскому полуострову (из-за шторма 24-й ОТП был десантирован не в Феодосии, а в районе Камыш-Бурун, под Керчью, что и не мог предположить фон Манштайн), теряет в одном из последующих, неподготовленных боёв половину матчасти. Кстати, Закавказский военный округ, помимо 24-й Краснознамённой кавдивизии полковника Г.Ф. Малюкова, впреддверии ввода советских войск в Северный Иран располагал и другими соединениями, в составе которых имелись штатные танковые подразделения, например, 17-й горнокавалерийской дивизией полковника В.А.Гайдукова, в бронедивизионе которой могло насчитываться порядка 11 лёгких танков БТ.

 

Бросается в глаза другое очевидное противоречие – неужели 27-й мехкорпус не планировался использоваться в операции по захвату большей части территории Ирана? Заметим, что изначально создание этого общевойскового соединения происходило и с учётом такой возможности. Следует признать, что сам факт дислокации огромного количества танковой техники практически вблизи границы Туркменской ССР и Ирана (Мары) не указывает на то, что в дальнейшем именно эта техника должна была принять участие в соответствующей операции. По сути, подготовка к возможному вторжению в Иран или даже в Афганистан, была великолепным прикрытием для реальных планов Сталина и Генштаба. Именно этим может объясняться и странный дефицит (а точнее, отсутствие) тяжёлой и средней танковой техники, имевший место в 27-м мехкорпусе даже в июне 1941 года.

Высшему военно-политическому руководству была очень выгодна такая ситуация. С одной стороны, впреддверии большого освободительного похода в капиталистическую и фашистскую Европу сформированы очередные мехкорпуса. С другой стороны, на отдельных примерах демонстрируется, что соединения эти никто не собирается перебрасывать на западную границу СССР, более того, эти танки скорее войдут в Иран, чем в Румынию…

Но уже через два с половиной месяца ситуация в корне изменилась – после 13 июня 1941 года (а командно-штабное учение САВО по теме «Сосредоточение отдельной армии к государственной границе», как мы знаем, было проведено в начале июня 1941 года, и непосредственное участие в руководстве им принимали такие ответственные представители Генштаба, как начальник направления по Ближневосточному театру генерал-майор М.Н.Шарохин и вышеупомянутый полковник С.М. Штеменко) Сталин рассматривал 27-й мехкорпус исключительно в контексте необходимости скорейшей переброски этого соединения на запад с доукомплектованием по действующим штатам в пути.

Ещё в марте 1941 года начинаются отзывы из САВО его военачальников – из штаба Среднеазиатского военного округа в Москву вызывается полковник Н.М.Хлебников, которого назначают начартом 27-й армии в Прибалтике. Вслед за этим командиром в столицу уезжает ещё целый ряд полковников и генералов, среди которых и небезывестный начштаба САВО генерал-майор М.И. Казаков, который уже успел побывать в Москве на знаковом ежегодном совещании в Наркомате обороны в конце декабря 1940 года, и снова вызывался в Москву на этот раз по сути вместо командующего Среднеазиатским военным округом, которым с января 1941 года стал будущий Герой Советского Союза и человек с богатейшим опытом начштаба военных округов в 1930-е годы, включая Киевский особый и Закавказский, Сергей Георгиевич Трофименко, принимавший участие в «освободительном» походе в Западную Белоруссию и Зимней войне.

13 июня 1941 года М.И.Казаков рейсовым самолётом из Ташкента вылетает в столицу СССР и наблюдает сверху железную дорогу, по которой в северо-западном направлении перемещаются многочисленные воинские эшелоны. Описывая эту ситуацию в мемуарах, М.И.Казаков настаивает на том, что из состава САВО никакой переброски войск не производилось и не планировалось, а значит железнодорожные составы, которые он видел, перевозили войска из Восточной Сибири или Забайкалья.

Оставляя это мемуарное предположение начштаба САВО на усмотрение читателя, обратим внимание на более характерный эпизод, связанный с воспоминаниями полковника А.А.Лучинского, комдива 83-й горнострелковой дивизии САВО, который ехал как раз в одном из воинских эшелонов, зафиксированных М.И.Казаковым, и что самое примечательное, находился в одном купе с комкором 27-го механизированного корпуса САВО генерал-майором И.Е. Петровым. Здесь мы можем лишь повторить слова Виктора Суворова: «воспоминания Лучинского о Петрове поистине бесценны».

Как указывает А.А.Лучинский в своих мемуарах, опубликованных в «Военно-историческом журнале» (1976. – №9. – С.121–122), «мы ехали в одном купе по вызову в Наркомат обороны, когда по радио прозвучало сообщение о нападении на нашу страну фашистской Германии». При этом, А.А.Лучинский не упоминает о том, зачем именно он был вызван в Наркомат обороны, но зато сообщает интересные подробности о своём давнем (как минимум, с 1921 года) друге – И.Е.Петрове: «незадолго до войны он был назначен командиром 192-й стрелковой дивизии, а затем 27-го механизированного корпуса, во главе которого и отправился на фронт».

Как правильно замечает Виктор Суворов, указанная выше стрелковая дивизия была переформирована в горнострелковую и тайно отправлена на румынскую границу. Однако здесь нужно обратить внимание на имеющую место в воспоминаниях А.А.Лучинского явную опечатку – речь идёт не о 192-й горнострелковой дивизии, которая входила в состав 13-го стрелкового корпуса 12-й армии и дислоцировалась на Западной Украине с 1940 года до того момента, когда 24 июня 1940 года дивизию не выдвинули к советско-румынской границе в район с.Долгополье, после чего соединение принимало участие в присоединении Северной Буковины и Бессарабии (комдивом-192 с августа 1939 года и по август 1941 года был генерал-майор П.Ф.Привалов), а о 194-й стрелковой дивизии САВО, которой командовал комбриг И.Е.Петров с июня по октябрь 1940 года.

Интересна и динамика реального переформирования и официального переименования этой дивизии:

• в апреле 1940 года 194-я мотодивизия, прибывшая в САВО из состава СибВО, превращается в 194-ю стрелковую (именно в таком качестве соединением и командует И.Е.Петров в соответствующий период);
• 194-й горнострелковой дивизией это соединение становится фактически 25.10.1940, когда новым комдивом соединения назначается полковник Иван Максимович Шутов (не путать с однофамильцем, комбатом ТБ тяжёлых танков 17-го ТП 9-й ТД 27-го МК);
• официально в Действующей Красной Армии это соединение в качестве 194-й горнострелковой дивизии числится, только начиная с 15 июля 1941 года и по 26 августа 1941 года включительно, когда оно вновь было переформировано в стрелковое, и вновь поменялся его комдив.

Очевидно, что самый интересный период в боевой биографии соединения – первое полугодие 1941 года – явно «выпадает» из поля зрения историков. Лишь признаётся и однозначно утверждается, что по состоянию на 22.06.1941 дивизия имела статус горнострелковой, дислоцировалась в Ташкенте, а в эшелоны для переброски на запад погрузилась только 05 июля 1941 года.

Такие противоречия объясняются тривиально – сама секретность переброски или НАЧАВШЕЙСЯ ПОДГОТОВКИ К ПЕРЕБРОСКЕ целого ряда соединений в указанный период (в течение первых трёх декад июня 1941 года) и породила соответствующие недоразумения в послевоенной интерпретации этих событий в литературе. Нельзя не обратить внимание и на такой нюанс: на примере 27-го мехкорпуса и 194-й ГСД можно увидеть всю несостоятельность позиции тех, кто отрицает факт начала переброски до 22 июня 1941 года. Даже если формально и согласиться с такой позицией (учитывая колоссальную разницу между понятиями «начало переброски» и «начало подготовки к переброске»), нетрудно заметить, что 27-й МК, как впрочем, и 194-я ГСД явно собирались грузиться в эшелоны, и отправка этих соединений по Средне-Азиатской железной дороге была делом ближайших одной или двух недель, начиная с 13 июня 1941 года.

Кстати, упоминаемый нами исследователь Виктор Суворов специально акцентирует внимание на том, что 27-й механизированный корпус тайно из Средней Азии ПЕРЕБРАСЫВАЕТСЯ к румынской границе, а командир корпуса в это время едет в Москву для получения боевой задачи. Незавершённость глаголов в тексте книги не является случайной – ведь точно так же тайно перебрасывается к румынским границам 16-я армия, а ее командующий, генерал-лейтенант М.Ф. Лукин, в Москве получает боевую задачу.

Интересно и другое обстоятельство – 27-й мехкорпус как таковой расформировывается после 22 июня 1941 года, уже ЧАСТИЧНО находясь в пути. При этом принципиально важно не смешивать и не отождествлять два понятия – «переброска 27-го мехкорпуса» (прежде всего, штаба соединения) и «переброска соединений, входивших в состав 27-го мехкорпуса». С учётом длящегося характера этой транспортировки, которая, естественно, не могла происходить строго в целостном виде, такое разделение не только необходимо, но и обязательно (!).

Весьма показательным является и концовка этого эпизода, приводимого в книге Виктора Суворова «Ледокол», где указывается, что кроме Петрова и Лучинского в поездах из Средней Азии ехало еще немало знаменитых командиров или тех, кому суждено было стать знаменитыми и среди которых был, например, генерал-майор А.С.Жадов, который потом, как и Казаков, Петров, Лучинский, стал генералом армии. Как видно из соответствующих материалов, помещённых в «Военно-историческом журнале», в самый канун войны А.С. Жадов, командовавший в Средней Азии горнокавалерийской дивизией, был назначен командиром 4-го воздушно-десантного корпуса и прибыл на фронт уже в разгар боевых действий (1971. – №3. – С.124).

Виктор Суворов, оценивая эти сведения, говорит о несостоятельности объяснения причин сбора всех этих генералов и соединений, которыми они командовали, на западных границах СССР только желанием провести соответствующие контрудары, показывая очевидное противоречие в такой логике на примере А.С.Жадова, сменившего горнокавалерийскую дивизию в Средней Азии на воздушно-десантный корпус в Белоруссии – воздушно-десантные корпуса, как известно, для отражения агрессии и контрударов не предназначены.

Исследователи отмечают, что фактическая переброска танковых дивизий, входивших в состав 27-го МК, на запад началась лишь 27 июня 1941 года. Заметим, что эти сведения не только не опровергают позицию Виктора Суворова, но и подтверждают её. Разница всего в пять календарных дней между началом Великой Отечественной и официально признаваемым началом транспортировки 27-го механизированного корпуса (а точнее, соединений, входивших в его состав) – самое яркое тому свидетельство. Вторжение германских войск застало 27-й мехкорпус в самом разгаре операции по переброске – передовые части и подразделения, включая штаб, уже были в пути, а основной костяк – 17-й и 18-й танковые полки 9-й ТД как раз грузились в эшелоны. И именно в течение этой, первой военной недели, произошло самое интересное во всей истории 27-го МК событие.

Чтобы лучше раскрыть суть дела, немного отвлечёмся и заметим, что как известно, Среднеазиатский военный округ накануне Великой Отечественной войны занимал территорию четырех советских социалистических республик – Казахской, Туркменской, Киргизской и Узбекской – при этом, штаб САВО располагался в Ташкенте.

По состоянию на 10 августа 1941 года, в состав округа входили такие соединения и части Сухопутных войск, как 58-й стрелковый корпус (68-я, 83-я ГСД, 39-я ГКД), 4-й кавалерийский корпус (18-я ГКД, 44-я КД), 238-я, 312-я, 314-я и 316-я СД, а также 20-я ГКД. В отношении последней, так же как и применительно к 18-й ГКД, данные о переброске соединения на фронт в течение лета 1941 года являются неверными. И 18-я Туркменская (комдив – генерал-майор П.С.Иванов), и 20-я Таджикская (комдив – полковник А.В.Ставенков) горнокавалерийские дивизии оставались в составе САВО вплоть до октября 1941 года.

Таким образом, утверждение о том, что все бронетанковые части и подразделения Среднеазиатского военного округа в течение лета 1941 года были отправлены на фронт, а сам САВО остался без танков и танкеток, представляется в корне неправильным. Хорошим примером в этой связи являются мемуары Петра Афанасьевича Трайнина(10), из содержания которых чётко видно, что в течение лета 1941 года далеко не все бронечасти САВО были отправлены на фронт.

Так, 27-й бронедивизион 20-й ГКД оставался в Средней Азии до середины октября 1941 года и только 12 ноября 1941 года прибыл в район Солнечногорска, для того чтобы принять участие в Битве за Москву (заметим кстати, что воспоминания П.А.Трайнина представляют собой бесценное свидетельство о подробностях танковых боёв под Москвой, в том числе в контексте сравнения тактико-технических характеристик лёгких и «средних» машин советского и германского производства в реальной боевой обстановке зимой).

________________

(10)Трайнин П.А. Солдатское поле. - М.: Воениздат, 1981. – С.3–17.

 

Приведённые данные корреспондируются и со сведениями исследователей Виталия Ивановича Феськова, Константина Анатольевича Калашникова и Валерия Ивановича Голикова, замечательнейший труд которых под названием «Красная Армия в победах и поражениях 1941–1945 гг.», изданный в Томске в 2003 году, и поныне остаётся одним из главных справочников по соответствующей теме.

Так, по состоянию на 1 октября 1941 года, в числе войск САВО мы видим четыре стрелковые (238-я, 387-я, 389-я, 391-я) и пять кавалерийских дивизий, в том числе: 61-я, 63-я, 67-я, 79-я и 81-я КД. Только начиная с этого периода (фактически с середины октября 1941 года) можно говорить о значительном сокращении бронетанкового парка Среднеазиатского военного округа, который действительно передал абсолютное большинство танков и танкеток в составе соответствующих соединений, частей и подразделений в Действующую Красную Армию для участия в боях на советско-германском фронте.

Интересно и то, что к декабрю 1941 года 58-й СК (68-я и 83-я ГСД) и 4-й КК (39-я и 63-я КД) входили в состав 53-й Отдельной армии, а в войсках САВО остались лишь вновь формируемые стрелковые дивизии (номера с 458 по 463), а также три из пяти кавдивизий – 61-я, 67-я и 81-я КД.

Обратим внимание, что 67-я кавдивизия, сформированная 27 августа 1941 года, фактически была передана в состав сил Дальневосточного фронта.

О 44-м кавкорпусе необходимо упомянуть особо – это соединение прибыло в Среднеазиатский военный округ из Северного Ирана (после проведения операции по его занятию в августе 1941 года), оставив там или отправив на фронт  свои дивизии (кадровая 18-я ГКД осталась в составе 53-й армии и воевала затем на Крымфронте, а позднее была включена в 11-й КК).

По прибытии в САВО, в состав 4-го КК были включены вновь формируемые 61-я (сформирована 25.09.1941), 81-я (сформирована 01.09.1941) и 97-я КД (сформирована 07.12.1941 в составе САВО).

Примечательно, что кадровые кавалерийские и горнокавалерийские соединения САВО, равно как и кадровые кавдивизии других округов, направлялись на фронт постепенно – только к ноябрю 1941 года практически все они уже принимали участие в боях (81-я КД – с 11.10.1941, 61-я КД – с 13.10.1941).

Исключением стала лишь 21-я Ферганская горнокавалерийская дивизия (комдив – полковник Я.К.Кулиев) из состава САВО, которая прибыла на фронт в июле 1941 года со своим штатным 23-м БТД, и по состоянию на 01.08.1941 года входила в состав 13-й армии (Могилёв). По понятным причинам, нас интересуют соединения, сформированные ещё до начала войны, ведь именно они располагали соответствующей материальной частью. Поэтому, 39-я ГКД, сформированная 26.07.1941 и 44-я КД, сформированная в составе сил САВО 06.07.1941, в данном контексте в расчёт не принимаются – бронетехника, если и была в этих дивизиях, то в количестве, явно не соответствующему штатному.

Возвращаясь же к вопросу о переброске 9-й танковой дивизии на запад, заметим, что начальный период Великой Отечественной войны характеризовался коренной перестройкой и реорганизацией автобронетанковых войск, существенно изменивших численность, структуру и качество. Мехкорпуса, уже находившиеся в приграничных военных округах, исчезли «в огне приграничных сражений», и только шесть механизированных корпусов с их танковыми дивизиями, которые не попали под первый удар, и смогли составить на первых порах ядро уже далеко не столь многочисленных советских танковых войск.

Источники упоминают среди таких соединений и 9-ю ТД, как дивизию, имевшуюся в распоряжении, но не принявшую непосредственное участие в первых боях, а послужившую базой для формирования новых дивизий и бригад, которое началось в первой половине июля 1941 года по указанию Ставки.

Первые десять соединений создавались в том числе и на базе 27-го мехкорпуса, обычно либо путём переименования, либо переформирования из других частей по новому штату (217 танков). Именно при таких обстоятельствах в составе 9-й танковой дивизии после 08 июля 1941 года произошли соответствующие организационно-структурные изменения – сама дивизия стала именоваться 104-й отдельной танковой дивизией, а её 17-й танковый полк был переформирован в 207-й танковый во главе с прежним командиром – майором Андреем Ивановичем Агафоновым (аналогичным образом, 18-й ТП становится 208-м танковым полком).

Именно начиная с 08 июля 1941 года, решением Генштаба, принятым на основе опыта первых дней войны, из мехкорпусов внутренних воен­ных округов (ввиду их упразднения) было сформировано 10 танковых ди­визий новой организации (среди них были 9-я, 53-я ТД и 221-я МД, ставшие в соответствии с этим решением 104-й, 105-й и 106-й ТД соответственно) – количество танков по штату в этих соединениях было уменьшено до 217 (на ротном уровне это выразилось в уменьшении количества танков с 17 до 10 единиц). Отметим также, что переименованы и переформированы были и танковые полки этих соединений – в 104-й ТД появились 207-й и 208-й ТП, в 105-й ТД – 209-й и 210-й ТП. Что же касается 138-го ТП 221-й МД, которая стала именоваться 106-й танковой дивизией, то в её составе, видимо, предполагалось переукомплектовать 211-й (переименованный 138-й), и сформировать 212-й танковые полки.

При каких же обстоятельствах были отправлены на запад дивизии 27-го механизированного корпуса? Имеющиеся немногочисленные источники говорят о том, что уже начиная с 22 июня 1941 года, в соединения начинают поступать призывники, добровольцы и срочно призванные запасники, в основном, из жителей Туркменской СССР. Примечательно, что например, мотострелковый полк 9-й танковой дивизии называли «туркменским» в силу очевидной моноэтничности его состава. В личный состав этого соединения также были включена и группа курсантов Ташкентского пехотного училища, досрочный выпуск которых был проведён в связи с начавшейся войной.

На следующий день – 23.06.1941 – в мобилизационном режиме дивизии начинают получать автотранспорт и гусеничную технику.

В итоге, практически в течение первых нескольких дней войны соединения 27-го МК были «полностью укомплектованы личным составом, колесными и гусеничными транспортными машинами».

Весьма характерно, что те же источники констатируют одновременно и дефицит танков в дивизиях 27-го МК, ещё раз подчёркивая наличие в 53-й танковой дивизии только одного танкового батальона Т-26, переданного из 9-й ОТД, и отсутствие танков в принципе в составе 221-й мотодивизии даже по состоянию на начало войны и в последующие недели, на основании чего делается и вывод о недостаточной подготовленности штаба корпуса к управлению боевыми действиями его войск и об очевидной слабости этого соединения в целом.

Такая логика, явно недостаточно подкреплённая документально, входит в противоречие и с реальными фактами, включая и то, например, что уже 25.06.1941 штаб САВО получает приказ о готовности 27-го мехкорпуса к передислокации на запад к 04 июля 1941 года. В качестве поясняющей «иллюстрации» к этим событиям, в литературе обычно приводятся мемуары начштаба округа М.И.Казакова, который утверждает о том, что в штабе САВО в это время задавались вопросом о целесообразности отправки корпуса на фронт «в таком состоянии», высказывая мысль о необходимости оставить корпус на месте или перебросить его не далее Волги, где и осуществить доукомплектование боевой техникой, как о более предпочтительных вариантах решения.

Попутно, кстати, заметим, что однозначные и категоричные утверждения некоторых источников о сроках переброски 9-й танковой дивизии на запад очень плохо корреспондируются с биографическими данными об отдельных командирах этого соединения, сделавших в ходе войны безукоризненную боевую карьеру. Так, например, имеются сведения о том, что С.Ф.Шутов – комбат ТБ тяжёлых танков 9-й ТД 27-го МК – командовал батальоном тяжёлых танков 208-го танкового полка 104-й танковой дивизии на Западном фронте уже с первых дней Великой Отечественной войны. Конечно, можно сослаться на банальную неточность в указании номеров частей с несоблюдением чёткой хронологии их переименования, однако сам факт такой нестыковки в данных довольно репрезентативен. Ведь совершенно не исключено, что управление батальона тяжёлых танков 9-й ТД, как и управление 27-го мехкорпуса могли быть отправлены на запад раньше 22 июня 1941 года – с тем, чтобы на месте доукомплектоваться необходимой по штату техникой и обеспечить плавное, равномерное сосредоточение всего соединения в новом районе, по мере прибытия соединений, его составляющих, из Средней Азии…

Как бы то ни было, в сложившейся с началом операции по плану «Барбаросса» обстановке, медлить было уже нельзя. Интересно, что источники фактически не сообщают никаких подробностей об отправке всех трёх дивизий 27-го МК на центральное направление советско-германского фронта, а детально рассматривают лишь процесс переброски 9-й танковой дивизии, начавшийся 27 июня 1941 года. Именно в отношении этого соединения в соотнесении с данной календарной датой и производится главная подмена понятий – конкретные данные о 35 эшелонах одной из дивизий (9-й танковой), пусть фактически и составляющей костяк корпуса, рассматриваются как сведения обо всём корпусе, управление которого могло быть отправлено на запад и раньше.

В этом контексте, весьма интересным представляется то обстоятельство, что по прибытии 10 июля 1941 года эшелона со штабом 9-й танковой дивизии в Брянск, командир этого соединения узнаёт об изданной Ставкой Главного Командования директиве за №0081, которой предписывалось включить 27-й мехкорпус в состав 28-й армии генерала В.Я.Качалова, штаб которой располагался в Кирове в 150 км севернее Брянска.

Крайне любопытна и такая подробность: к 15 июля 1941 года (когда было официально расформировано управление 27-го мехкорпуса), после передислокации 9-й танковой дивизии в район Брянска и Кирова (Кузьминичи), в составе этого соединения имелось лишь 208 танков, в том числе: 50 БТ-7, 19 БТ-5, 3 БТ-2, 136 Т-26.

Как мы знаем, по состоянию на 22.06.1941 года, 9-я ТД располагала 245 танками, включая 221 Т-26 и 24 БТ. Стало ли причиной такого уменьшения количества бронетехники решение Генштаба, принятое 08 июля 1941 года, в соответствии с которым, танковые соединения, ещё не участвовавшие в боях, должны были переформировываться по новым штатам и иметь в своём составе 217 танков, а 9-я ТД, 53-я ТД и 221-я МД были переименованы в 104-ю, 105-ю и 106-ю танковые дивизии, ответить однозначно не так просто, как кажется, особенно в контексте изучения данных о количестве танков и танкеток, остававшихся в составе войск САВО в течение лета–осени 1941 года.

Но обратим внимание: по официальной версии, переброска 9-я танковой дивизии на советско-германский фронт начинается 27 июня 1941 года. А вот к моменту окончательной передислокации соединения в новый район (11–13 июля 1941 года), количество танков в его составе резко уменьшается – неужели у дивизии забрали «лишние танки» в период с 08 по 11 июля 1941 года?! Соединение либо оставило эти  машины в Марах, либо соответствующее число техники убыло из САВО раньше…

Напомним, что на 22 июня 1941 года, в 9-й танковой дивизии имелось всего до 256 танков и танкеток, в том числе порядка 171 Т-26, около 74 БТ и 11 плавающих танкеток Т-38. Сравнивая эти данные с приведёнными выше, мы видим, что в целом они довольно чётко корреспондируются – налицо практически полное совпадение по количеству лёгких танков БТ (!).

Что же касается танков Т-26, то мы ясно видим, что их стало меньше – соединение, видимо, оставило в Марах, как минимум, 35 машин этого типа. Применительно к лёгким плавающим Т-38 говорить с той же уверенностью нельзя, поскольку эта бронетехника могла быть просто не учтена в статистике по танкам прибывшего в Брянск соединения, хотя и могла присутствовать в соответствующей танковой роте бывшего 9-го разведбата в составе переименованной в 104-ю танковой дивизии.

Кстати, заметим, что 9-я танковая дивизия располагала и значительным количество бронеавтомобилей, включая 37 пушечных БА-10 и 14 пулемётных БА-20, что с точки зрения её нового статуса и штатного расписания, а также всех обстоятельств формирования соединения и срочной переброски его на фронт, можно оценивать как весьма неплохую степень укомплектованности бронетехникой.

В целом же, приведённое выше сопоставление является для нас ключевым, поскольку позволяет не только сформулировать гипотезу о перераспределении боевой техники между тремя дивизиями 27-го мехкорпуса, но также предположить и другие варианты её использования, особенно если не забывать о том, что в течение лета 1941 года в составе войск САВО вновь был сформирован учебный танковый полк, куда и могла быть направлена не только соответствующая матчасть из состава 9-й ТД (до 35 Т-26 – в случае, если эта техника не была передана в 106-ю ТД), но и танки и танкетки, по крайней мере, из одной горнокавалерийской (18-й) дивизии ((27-й бронедивизион 20-й ГКД оставался в Средней Азии до ноября 1941 года и только 12.XI.1941 прибыл в район Солнечногорска, для того чтобы принять участие в Битве за Москву)), а также Ташкентского ВПУ, не говоря уже о 137-м разведбате 194-й ГКД, в котором имелся, как минимум, один танкетный разведвзвод из 3 Т-37.

Как ясно видно, Среднеазиатский военный округ к осени 1941 года располагал довольно значительным в количественном отношении бронетанковым парком, включая до 42 танкеток (11 Т-38, 6 Т-37 и 25 Т-27), а также до 22 танков БТ-5 и БТ-7 в составе бронедивизионов 18-й и 20-й ГКД, которые (вопреки досужему мнению) не отправлялись из САВО на советско-германский фронт летом 1941 года, а также до 36 единиц лёгких Т-26.

Конечно, такой счёт является условно-максимальным, поскольку 35 Т-26 из 9-й ТД, если и остались в САВО, то далеко не в полном количестве, а танкеток Т-27 к 22 июня 1941 года и в последующие месяцы могло быть уже гораздо меньше, если они вообще остались в пределах округа (разведвзвод из 5 танкеток Т-27 мог входить как в состав любого из соединений 27-го мехкопуса, так и находиться в одной из кадровых стрелковых или кавалерийских дивизий).

Вместе с тем, мнение об отсутствии в составе САВО бронетехники летом–осенью 1941 года является не только ошибочным, но и прямо искажающим представление о реально имевшей место действительности, особенно в контексте изучения всех обстоятельств, при которых учебный танковый полк САВО осенью 1941 года прибыл в столицу СССР, после чего на базе его матчасти и частично собственных остававшихся к тому времени в распоряжении танков (среди которых было и 2 пятибашенных Т-35) Военная академия механизации и моторизации имени Сталина, имевшая и свой штатный УТП, смогла сформировать, как минимум, два отдельных танковых подразделения, принявших затем активное участие в Битве за Москву на волоколамском и малоярославском направлениях в пределах Московской зоны обороны (подробнее об этом – в нашей статье «Тяжёлые пятибашенные танки Т-35 в Битве за Москву»).

Что же касается дивизий 27-го мехкорпуса, то в день его расформирования – 15 июля 1941 года – командующий 28-й армией получил новую директиву – Генштаб приказывал сосредоточить находящиеся в стадии переформирования 104-ю, 105-ю и 106-ю танковые дивизий в районе Спас-Деменска.

В дальнейшем, начиная с 19 июля 1941 года, переформированные 104-я и 105-я танковые дивизии включаются в состав фронта резервных армий.

А ещё через два дня начинается кровавая двухнедельная эпопея, когда в ходе первых и последующих боёв, а также прорыва из окружения в районе Старинки, командный состав бывшей 9-й танковой дивизии из состава расформированного 27-го мехкорпуса, понёс самые большие потери с начала боевых действий.

21 июля 1941 года погибает командир 208-го танкового полка 104-й ТД (бывший командир бывшего 18-го ТП) майор Пётр Яковлевич Михайлов.  

02 августа 1941 года, в ходе боёв пропадает без вести начштаба этого же полка подполковник Порфирий Фёдорович Присяжнюк (бывший начштаба 18-го ТП).

А ещё через два дня (согласно воспоминаниям военного комиссара 104-й ТД А.С. Давиденко) – 04 августа 1941 года – от миномётного обстрела последовательно погибают или получают тяжелые ранения практически все упоминавшиеся выше командиры. Во время прорыва от вражеской мины гибнет во главе шедшего в авангарде 207-го ТП (бывшего 17-го ТП 9-й ТД) его командир майор Андрей Иванович Агафонов и комиссар полка, а также пропадает без вести тяжело раненный начштаба этого полка. В ходе того же минометного обстрела 04 августа 1941 года получает тяжёлое осколочное ранение комдив-104 – полковник Василий Герасимович Бурков, и погибает командующий группой генерал Качалов, который ещё утром 04 августа 1941 года успевает побывать на командном пункте 104-й танковой дивизии.

Трагически складывается и судьба начштаба 9-й ТД полковника Ивана Павловича Кулемина, который пропадает без вести, а по другим данным погибает уже в составе 145-й отдельной танковой дивизии. В сентябре 1941 года, уже в составе 1-й ГСД, пропадает без вести и бывший начальник штаба 105-го танкового полка бывшей 53-й танковой дивизии майор Алексей Петрович Ташлыков.

Так случилось, что практически все основные участники интересующих нас событий либо погибли (Бурков, Кулемин, Агафонов, Михайлов, Присяжнюк, Ташлыков), либо не написали никаких мемуаров (Петров, Меньшов). Воспоминания же тех немногих, кто выжил в пекле и написал потом мемуары (Шутов), естественно, не могут дать ответы на все возникающие вопросы, что в данном конкретном случае чрезвычайно символично…

 

И последнее. Внимательные читатели, вероятно, уже подметили ставшие в последние десять лет хрестоматийными в так называемой «антисуворовской» «литературе» (включая и материалы, размещённые в электронном виде в Сети), ритуальные заклинания о

---

Ежедневный Анализ Forex – 8 марта 2012

2012-03-08 15:14:50 (читать в оригинале)

USDJPY всё ещё остаётся в восходящем тренде с 76,02. Ценовое действие в торговом диапазоне между 80,01 и 81,86 рассматривают, как консолидацию восходящего тренда. Длительное боковое движение в этом диапазоне, вероятно, будет рассматриваться в течение ближайших нескольких дней. Пока 80,01 поддержка держится, мы ожидаем возобновление тенденции к повышению. Повышение к отметке 85,00 всё ещё возможно, после этой консолидации. Прорыв выше уровня 81,86 может означать возобновление восходящего тренда.

AUDUSD остаётся до сих пор в нисходящем тренде от отметки 1,0855. Рост от 1,0507, скорее всего, консолидация нисходящего тренда. Сопротивление находится на верхней границе нисходящего канала. Возобновления нисходящего тренда можно ожидать после прикосновения к каналу сопротивления.

USDCAD отошёл от отметки 1,0028, сдержавши сопротивление на отметке 1,0050. Тем не менее, другое повышение повторного тестирования сопротивления 1,0050, возможно. Прорыв выше этого уровня, будет означать завершение нисходящего тренда от отметки 1,0422 (14 декабря 2011).

USDCHF и его восходящее движение от отметки 0,8931 достигло уровня 0,9200. Дальнейшее повышение все ещё возможно после незначительной консолидации. Следующая цель будет в области 0,9300. Поддержка находится на отметке 0,9100. Прорыв ниже этого уровня, может означать завершение восходящего тренда.

EURUSD остаётся в нисходящем тренде с отметки 1,3486. Дальнейшее снижение, вероятно, будет рассматриваться после незначительной консолидации. Следующая цель будет в области 1,3000. Сопротивление находится на уровне 1,3240. Но прорыв выше этого уровня может означать завершение нисходящего тренда.

GBPUSD и его нисходящее движение от отметки 1,5991, распространилось до отметки 1,5696. Другое падение для тестирования ключевой поддержки на уровень 1,5648 ожидается сегодня, но немного позднее. Прорыв ниже этого уровня подтвердит, что восходящий тренд от отметки 1,5236 завершился на отметке 1,5991. Следующее движение вниз может привести к цене в области 1,5000.

---

ЗІ СВЯТОМ ВЕСНИ, ДОРОГІ МОЇ ЖІНКИ

2012-03-08 15:03:06 (читать в оригинале)

МОЇ ЛЮБІ, ДОРОГІ, НАЙКРАЩІ У СВІТІ, ВІТАЮ ВАС ЗІ СВЯТОМ ВЕСНИ ТА КОХАННЯ.

НЕХАЙ ЗБУВАЄТЬСЯ ВСЕ ОМРІЯНЕ, ЗАДУМАНЕ, БАЖАНЕ.

МИ БЕЗ ВАС - НІЧОГО НЕ ВАРТА. 

ЗІ СВЯТОМ ВАС! З ВОСЬМИМ ВЕРЕЗНЯ!

---

анекдот

2012-03-08 14:51:31 (читать в оригинале)

- ты квас допил?
- сам квасдопил

Женщина кричит только в двух случаях: когда ей что-то не нравится или когда ей у-ух как нравится...

 

- Ну, как прошли выходные?
- Не дала! Даже не подпустила. Сказала "Вообще забудь, что он у тебя есть". С этими словами выключила  компьютер и утащила меня в постель!

 

Посетитель забрался в вольер, чтобы покормить тигра, и, надо признаться, это ему удалось.


- Когда он только появился в моей жизни, я была счастлива! Все мечтала, что нам будет хорошо вместе! Как он будет меня радовать каждый день… как мы будем интересно общаться...
- И как?
- А что как? Получила одно унижение! Я ему – все лучшее, а он… сначала наорет на меня, а потом как нажрется, отвалится, рыгнет, облюёт всё, что только что постирала, сходит под себя и валяется – икает, уставившись тупо в одну точку… даже в мою сторону не посмотрит! Иногда кажется, что жизнь прошла мимо.
- Мдааа… Мне жаль. Будете расставаться?
- Да щас! Ему же всего два месяца!


Вчера силами московской полиции был разогнан гей-парад. При этом обе стороны обзывали друг друга одними и теми же словами.

---

дерев'яний Байк

2012-03-08 14:20:12 (читать в оригинале)

чудо природи