| Сегодня 2 декабря, вторник |
      |
  
|
  
Какой рейтинг вас больше интересует?
|
Бронетехника САВО - 1941 год. Часть II2012-03-08 17:41:04 (читать в оригинале)Конкретные организационные преобразования происходили следующим образом:
Сколько же танков и в каком техническом состоянии имелось в составе нового соединения? Ответить на этот вопрос довольно сложно. Достоверно известно лишь то, что реальное количество бронеединиц соответствующих типов в корне отличалось от номинального, предусмотренного по штатам 1940 года №№010/10, 010/17, 10/19, 010/976, 010/977, 5/79 (105 танков КВ, 210 танков Т-34, 54 химических танков, 26 танков БТ, 18 танков Т-26, всего 413 танков). Фактически в каждом танковом полку только по два танкбата имели бронетехнику – штатные батальоны средних танков были укомплектованы не Т-34, а лёгкими танками Т-26. Что же касается штатных батальона тяжёлых(6)и батальона огнемётных танков в каждом танковом полку, то эти части 17-го и 18-го ТП не имели машин вообще (!). ________________ (6)Командиром танкбата тяжёлых танков 17-го ТП 9-й ОТД стал капитан Степан Фёдорович Шутов – будущий Дважды Герой Советского Союза.
Следует заметить, что на вооружение танкового соединения поступила и бронетехника, участвовавшая в Финской (Зимней) войне, и качество которой отдельные источники характеризуют не то чтобы противоречиво, но весьма характерно – одновременно признаётся факт проведения капитального ремонта этой техники и констатируется значительная израсходованность моторесурса танков. Вместе с тем, не будем забывать, что практически половину бронетанкового парка 9-й отдельной танковой дивизии составляли танки, не участвовавшие в боевых действиях – это матчасть бывшего 204-го ОТБ Резерва Главного Командования, история которого, в свою очередь, уходит корнями в 1934-й год, когда в составе САВО был сформирован 34-й отдельный территориальный танковый батальон по временному штату №010/652 (комбат– А.В.Зазимко, начштаба – С.А.Севастьянов). В свою очередь, явно некорректной будет и проекция такой оценки на весь бронетанковый парк Среднеазиатского военного округа, лёгкие танки БТ-5 горнокавалерийских дивизий которого можно охарактеризовать только в позитивно-оценочном контексте. Чрезвывайно любопытны и оценки количества танков тех или иных типов в составе 9-й отдельной танковой дивизии. Так, уже по состоянию на 01 октября 1940 года, соединение располагало 229 машинами, которые обозначаются некоторыми источниками как «в основном учебно-боевые». Условность такой оценки очевидна, поскольку основой для неё фактически является сама невозможность сравнивать эту бронетехнику с аналогичной матчастью конкретного реального или вероятного противника. Более интересным в этом ключе является утверждение, что из-за недостатка техники, первые танковые батальоны танковых полков 9-й ОТД были учебными. Это вполне соответствует сложившимся тогда реалиям – тяжёлых и средних танков соединение не получило. Примечательно и то, что в течение следующего месяца число танков в 9-й отдельной танковой дивизии возрастает – в ноябре 1940 года соединение имеет на вооружении уже 221 танк Т-26 и 24 танка БТ-5, всего 245 бронеединиц. Соотнося эти данные со сведениями о четырёх батальонах средних танков 17-го и 18-го ТП, которые были оснащены лёгкими Т-26, мы можем сделать однозначный вывод о том, что, как минимум, 16 танков БТ-5 поступили в дивизию именно в течение октября 1940 года, а само их количество косвенно (а возможно и прямо) указывает на «природу происхождения» техники – скорее всего, БТ-5 прибыли в 9-ю ОТД из состава отдельного разведбата какого-то стрелкового соединения. В этом смысле большой интерес представляет и оценка общего количества танков и танкеток в составе сил САВО – уже по состоянию на 15 сентября 1940 года Среднеазиатский военный округ располагал 68 танками БТ-5, 221 танком Т-26 (из которых 42 двухбашенных и 4 химических), 14 танкетками Т-38, 3 танкетками Т-37, 5 танкетками Т-27. Не менее любопытными являются и сведения о распределении количества танков по типам и соединениям – так, в составе указанных выше горнокавалерийских дивизий было по 11 БТ-5 в каждой, 14 танкеток Т-37/Т-38 (11 Т-38 и 3 Т-37) приходилось на 137-й разведбат 194-й СД, 4 танка числились за Ташкентским Краснознаменным пехотным училищем имени В.И. Ленина. Бросается в глаза не только резкое сокращение количества танкеток Т-27 по сравнению с предыдущим периодом (от 25 бронеединиц осталось лишь 5), но и неопределённое обозначение количества бронетехники в Ташкентском пехотном училище – как мы знаем, при этом учреждении имелся учебный взвод из трёх лёгких плавающих Т-38. Соответственно, в роли четвертой машины мог выступать либо лёгкий танк БТ или Т-26, либо танкетка Т-37 или Т-27, что и подтверждается результатами системного анализа всех имеющихся источников – в ноябре 1940 года за указанным учреждением действительно числится один лёгкий танк Т-26. И если с матчастью учебного заведения всё примерно ясно (в его составе имелись именно танки Т-38, а не танкетки Т-37), то изменение статистики по танкеткам Т-27 вряд ли можно объяснить лишь предположением общего характера о замене этих машин на лёгкие танки в рамках реорганизационных мероприятий, которые активно предпринимались в течение последних трёх лет. Хронология же наводит на более конкретную гипотезу: танкетки Т-27, могли, например, принимать участие в секретном походе советской оперативной группировки на Памир весной 1940 года, который был осуществлён с целью «выявления возможностей войск решать оперативно-тактические задачи в высокогорных условиях», активным участником которого был, кстати, М.И.Казаков, ставший в июне 1941 года генерал-майором. Как известно, поход, скромно обозначенный в мемуарах М.И.Казакова как «нолевая поездка», получился в целом весьма поучительным «во многих отношениях», командиры корпусов и дивизий, начальники штабов соединений вместе с оперативной группой из штаба САВО знакомились с Памиром, решая попутно оперативно-тактические задачи и выявляя особенности передвижения в высокогорных районах, в конце концов твердо убедившись, что через «Крышу мира» возможен маневр небольшой группировки войск… Ещё одной возможной причиной отсутствия 20 танкеток Т-27 в статистике за соответствующий период в сравнении с предыдущим, могло стать использование их в других секретных операциях в том же регионе, в том числе и в виде экспериментов по переброске техники по воздуху в рамках проведения тактических парашютных и авиапосадочных десантов. В отношении последних заметим, что и до сих пор до конца не совсем ясно, когда же именно состоялось первое боевое крещение воздушно-десантных войск СССР – достоверно известно, что на реке Халхин-Гол бойцы 212-й воздушно-десантой бригады воевали в пешем строю, а первое парашютное десантирование в боевой обстановке, по этой же версии, состоялось лишь во второй половине сентября 1939 года, на территории Польши, в виде отдельных диверсионных групп. Кстати, в дальнейшем, уже в ходе этой операции осуществлялись и масштабные воздушно-транспортные перевозки по доставке топлива для конно-механизированной группы Белорусского военного округа, двигавшейся в направлении Гродно. Заметим, что в летний период 1940 года в Среднеазиатском военном округе в ходе проводившейся серии усложненных учений также применялись парашютные десанты численностью до роты. Как бы то ни было, официальные данные о количестве танков и танкеток в составе сил САВО по состоянию на 01.11.1940 следующие:
Обратим внимание на то, что в конце 1940 года танкетки Т-27 вообще «исчезают» из отчётных данных о бронетанковом парке САВО. Учитывая же все приведённые данные и проиллюстрированную выше хронологию развития событий в Среднеазиатском военном округе, и прежде чем перейти к детальному рассмотрению изменений в количестве и качестве бронетехники САВО в 1941 году, ещё раз обратим внимание на штат №010/10 от 1940 года, в соответствии с которым формировалась 9-я танковая дивизия. По указанному штату в танковой дивизии имелись следующие части, оснащённые танками: разведывательный батальон (в составе которого предусматривалось наличие роты лёгких БТ и бронероты), два танковых полка, в каждом из которых – 1 танкбат тяжёлых танков, 2 танкбата средних танков и 1 танкбат огнемётных танков. В каждом полку имелся взвод танков командования (3 танка). В каждом батальоне тяжёлых и средних танков взвод танков командования насчитывал 2 танка. Во взводе танков командования танкбата огнемётных танков имелось 3 танка. Батальон тяжёлых танков имел пять танковых рот трёхвзводного состава, причём в каждом взводе было 3 танка. Учитывая, что в каждой танковой роте имелся ещё один танк командира роты, всего в батальоне имелось (2+1х5+3х3х5=52) 52 тяжёлых танка. Батальон средних танков располагал тремя танковыми ротами трёхвзводного состава, но в каждом взводе имелось по 5 танков. Всего в батальоне было (2+1х3+3х5х3=50) 50 средних танков. Батальон огнемётных танков включал три танковые роты трёхвзводного состава по 3 танка в каждом взводе. Общее количество огнемётных танков составляло (3+1х3+3х3х3=33) 33 единицы. Представляет интерес и общее штатное количество танков, в зависимости от типа. Танковая дивизия должна была иметь 105 тяжёлых танков (КВ), 236 средних танков (Т-34), 54 огнемётных танка (химические Т-26) и 18 лёгких танков (БТ), всего 413 танка. В этом смысле фактическое количество всех танков (вместе с танкетками) в составе войск САВО к концу 1940 года, которое составляло всего 312 бронеединиц, было достаточно показательным. Обратим внимание и на соотношение штатного количества по каждой части с общим штатным количеством по типам танков в дивизии. Очевидно, что (52х2=104) 104 тяжелых танка позволяют говорить о наличии ещё одного тяжёлого танка (КВ) во взводе танков командования дивизией либо одного из танковых полков. 236 средних Т-34 и (4х50=200) 200 средних танков в четырёх батальонах позволяют уточнить данные о структуре каждой части – во взводе управления каждой танковой роты могло иметься по 2 или даже по 3 танка – соответственно 12 танковых рот такого состава, имевшиеся всего в двух танковых полках восполняют недостающее количество (36) на 24 единицы. Задаваясь вопросом о структурной организации недостающих 12 танков, следует вспомнить и о взводе (полуроте) при штабе дивизии (всего 6–7 танков) и взводах управления танковых полков (по 3 танка в каждом(7)), то есть о наличии 12 единиц бронетехники на уровне штабов полков и дивизии, большую часть которых могли составлять именно средние Т-34. Что же касается двух батальонов огнемётных танков по 33 единицы химических Т-26 в каждом, то их общее количество в дивизии, равное 54, позволяет сделать два предположения: во-первых, в батальоне огнемётных танков одного из танковых полков могло фактически быть только две танковые роты; во-вторых, одна из танковых рот батальона огнемётных танков в одном из ТП могла располагать танками БТ, общее количество которых (всего 18 танков в дивизии) это позволяло. Обобщая интересные детали о структурной и количественной характеристиках частей танковой дивизии по штату №010/10, следует также обращать внимание и на ещё одну принципиально важную особенность – дело в том, что 9-я танковая дивизия изначально формировалась как отдельная, а это, в свою очередь, позволяет говорить о наличии определённой специфики в её организации, не говоря уже о том, что фактически бронетанковый парк этого соединения не имел тяжёлых и средних танков в необходимом количестве. Такие машины если и были, то в единичном виде, на уровне штабов дивизии, полков и батальонов средних танков (всего до 5 КВ и порядка 10 Т-34, либо только средние Т-34 в количестве 10-15 единиц). ________________ (7)Штаты, предусмотренные для танковых полков и отдельных танковых батальонов в этом контексте вообще представляют большой интерес. Например, согласно временному штату №10/942 отдельного танкового батальона Т-26 лёгкой танковой бригады РГК (мирного времени), во взводе танков командования и штаба ОТБ полагалось иметь 3 танка Т-26 с радиостанцией 71-ТК, а во взводе танков командования ротой – 2 такие машины. Соответственно, в таком батальоне трёхротного состава (каждый взвод состоял из пяти машин) всего имелось 54 лёгких Т-26, из которых 9 танков приходилось на взводы управления части и её танковых рот. В свою очередь, ещё одним штатом – №10/943 – предполагалось наличие уже 64 танков Т-26 с радиостанцией 71-ТК22 в составе аналогичной (по сути) части. Разница состояла в структуре части – в ОТБ по штату №10/943 предполагалось наличие роты по подготовке командиров танков и радиотелеграфистов старших (2 Т-26 во взводе управления), в составе которой, в свою очередь, было 2 взвода по подготовке командиров танка (по 5 танков в каждом), а также взвод по подготовке радиотелеграфистов старших (5 Т-26). Также в составе батальона имелось 2 роты по подготовке механиков-водителей старших трёхвзводного состава, в каждом взводе по 5 Т-26 плюс по 2 танка во взводе управления ротой. В целом же, три роты по 17 Т-26 в каждой, взвод командования батальона (3 Т-26), а также рота по переподготовке младшего комсостава запаса, имевшая 10 Т-26 (5 боевых и 5 учебных), насчитывали 64 лёгких танка.
Как видим, в течение десяти предвоенных лет Среднеазиатский военный округ не только существенно увеличил количество бронетехники в составе собственных войск, но и сформировал отдельное танковое соединение, что, безусловно, являло собой начало принципиально нового этапа в его развитии. Зачем же появилась в этом регионе 9-я отдельная танковая дивизия? Для каких целей местом её дислокации был избран данный регион? Почему это соединение при фактическим его оснащении учебно-боевой лёгкой танковой техникой, с первых же недель своего формирования начало чрезвычайно интенсивную подготовку в специфических и тяжёлых природно-климатических условиях? Каковы были реальные перспективы её использования в боевых действиях в условиях потенциальных ТВД? Подобные вопросы в печатной и электронной «литературе» почему-то не задаются вообще. А ведь именно их формулирование и позволяет сразу же увидеть главное противоречие во всём, что касается истории формирования этого соединения. Принимая же во внимание дальнейшие организационные преобразования на базе этой дивизии в течение первых трёх месяцев следующего календарного года, ответить на указанные вопросы ещё сложнее. Впрочем, обо всём по порядку. В то время, пока Среднеазиатский военный округ наращивал свой легкобронетанковый парк, в РККА полным ходом шёл совершенно удивительный по своей динамике реорганизационный процесс – один за другим создавались и расформировывались механизированные корпуса, представлявшие собой соединения принципиально нового уровня и масштаба (общевойсковые соединения бронетанковых и механизированных войск) с совершенно особыми задачами и предназначением (развитие успеха в наступательных операциях). Впервые они появились в вооружённых силах СССР в 1932 году, а в 1938 году эти соединения были переформированы в танковые. Затем, в течение 1940 года и первых месяцев 1941 года вместо них были вновь созданы механизированные корпуса. Самым примечательным с точки зрения хронология является период с ноября 1940 года по март 1941 года включительно – в это время, помимо уже имевшихся сформированных девяти мехкорпусов, было создано ещё 22 соединения, включая и небезызвестный 27-й механизированный корпус. Появление в составе Среднеазиатского военного округа 9-й отдельной танковой дивизии также было далеко не случайным и полностью соответствовало общей реорганизационной канве своего времени. Единственным, что вызывало особый интерес в этом случае, было место дислокации танкового соединения, которое могло вызывать и вызывало закономерные и вполне справедливые вопросы о том, зачем в данном районе нужно держать в постоянной боевой готовности такое соединение. Заметим, что с каждым последующим месяцем, подобное недоумение возрастало, получив дополнительные для себя основания уже в январе нового 1941-го года. Директивой Начальника Генерального Штаба №орг/4/520244 от 15 января 1941 года в состав 9-й отдельной танковой дивизии был передан танковый батальон по штату №010/16, сформированный в составе Московского военного округа на базе 12-го танкового полка 1-й моторизованной дивизии 7-го механизированного корпуса и оснащенный новой матчастью в виде 50 лёгких танков БТ-7М. Поступление этих танков на вооружение 9-й отдельной танковой дивизии, части которой в период с осени 1940 года и по февраль 1941 года включительно участвовали в серии учений САВО и значительно повысили степень боеспособности, было вполне понятным, особенно, если учитывать, что уже в марте 1941 года в 9-ю ОТД поступила шифровка о трехмесячном планировании боевой подготовки (по май включительно), прибыла новая автотехника (которая после некоторой доработки силами ремслужбы соединения была принята на вооружение), а в городе, где дивизия дислоцировалась (Мары) начинает формироваться 27-й механизированный корпус. Такое сочетание всех вышеуказанных событий в их хронологической последовательности говорило лишь об одном – с какой-то пока не совсем ясной (в среднеазиатском формате) целью бронетанковые войска САВО не просто наращивались, а реорганизовывались в полном объёме, существенно повышался потенциал сил округа и велась усиленная, даже спешная, работа по повышению боевой подготовки личного состава, в особенности, экипажей боевых и учебно-боевых лёгких танков. Как отмечают некоторые источники, весна 1941 года оказалась в этом отношении для войск САВО самым напряженным периодом – во всех частях проходили тактические учения, боевые стрельбы, осуществлялась отработка их взаимодействия частей и сколачивание. В результате, уже по состоянию на 01 июня 1941 года, 9-я танковая дивизия, бывшая к этому времени ядром 27-го мехкорпуса, «стала одним из наиболее боеспособных соединений САВО», что и подтвердилось в ходе командно-штабного учения под руководством генералов Генштаба М.Н. Шарохина и С.М.Штеменко, которое было проведено в районе её дислокации (город Мары) в первой половине 1941 года. Соединение готовилось к будущим боям не просто в чрезвычайно интенсивном режиме, но и в жесточайших условиях (из-за дневной жары, доходившей до +60 градусов по Цельсию, часто приходилось проводить учения в ночное время суток, что вызывало свои сложности для личного состава из-за опасности ядовитых укусов пресмыкающихся и насекомых; серьёзные проблемы доставляли и песчаные бури, из-за которых приходилось в буквальном смысле откапывать засыпанные песком танки). Начало формирования в Марах 27-го механизированного корпуса означало в том числе скрытное частичное развёртывание в составе этого общевойскового соединения сразу двух штатных танковых и одной штатной моторизованной дивизии. При этом, 9-я отдельная танковая дивизия САВО стала базой для формирования 27-го МК, в который были также включены вновь сформированная 53-я танковая дивизия (место дислокации – Кызыл-Арват) и 221-я моторизованная дивизия (место дислокации – Самарканд). Весьма символичным и репрезентативным также было то обстоятельство, что командиром нового мехкорпуса стал не кто иной, как генерал-майор Иван Ефимович Петров, успевший после секретных операций в Северном Афганистане возглавить 194-ю стрелковую дивизию (с июня 1940 года – 04.06.1940 И.Е.Петрову присвоено звание генерал-майора), а также, начиная с 1933 года, бывший начальником Объединенной Среднеазиатской Краснознаменной военной школы, которая в 1937 году была переименована в Ташкентское Краснознаменное военное училище им.В.И.Ленина, и с октября 1940 года ставший инспектором пехоты САВО. Фактически, комкором-27(мех) стал высококвалифицированный военачальник дивизионного уровня с богатейшим опытом подвижной манёвренной войны в особых климатических условиях, что представляло особый интерес для Генштаба, занимавшегося планированием самых разных операций, в том числе и таких, которые могли проводиться не только в Северном Иране, но и в условиях Карпатской горной системы, главным образом, на территории Румынии уже в июле 1941 года. Начальником штаба 27-го МК стал полковник Василий Владимирович Меньшов, возглавлявший в своё время 15-й мехполк 15-й кавдивизии, а с августа 1939 года ставший начштаба 8-й мотоброневой бригады Забайкальского военного округа, принимавшей участие в боях на реке Халхин-Гол в составе 1-й армгруппы. Впоследствии, начиная с апреля 1942 года, В.В.Меньшов станет начальником штаба 10-го танкового корпуса, а в послевоенный период – в 1952–1958 годах – возглавит кафедру военных дисциплин Днепропетровского металлургического института,в рамках которой, с 01 сентября 1944 года на матчасти танка Т-34 проводились занятия по военной подготовке для студентов-мужчин по профилю – «Командир танка и танкового взвода», а для студентов-мужчин, годных к нестроевой службе, и студентов-женщин – по профилю «Танковый техник» (в дальнейшем, начиная с 1955 года, на этой кафедре вводится новая программа военной подготовки по профилю «Командир взвода средних танков», базовой матчастью для изучения которой стал поступивший на вооружение Советской Армии танк Т-54). Что же касается соединений, составивших наряду с 9-й ТД основу 27-го мехкорпуса, то 53-я танковая дивизия (командир – полковник А.С.Белоглазов, начальник штаба – полковник Ф.В.Алексеев) с точки зрения укомплектованности материальной частью поначалу ничего существенного собой не представляла, однако отсутствие танков было частично восполнено в этом соединении за счёт передачи ему танкового батальона лёгких Т-26 из состава 9-й ТД уже в апреле 1941 года. Тезис о том, что дивизия не закончила своё укомплектование к 22.06.1941, и по сути представляла собой слабо подготовленную мотострелковую дивизию, представляется, по меньшей мере, дискуссионным. В свою очередь, 221-я МД (комдив – полковник Герш Моисеевич Ройтенберг, начштаба – майор Павел Иванович Гуткевич) была создана на базе 19-й Узбекской ордена Ленина горнокавалерийской дивизии, что предполагало наличие обученного личного состава. В отношении технической оснащённости соединения можно заметить, что на первых порах её уровень оставлял желать лучшего. Тем не менее, дивизия располагала бронетанковым эскадроном и в этом смысле представляет для нас отдельный интерес. В ряде источников допускается весьма характерная интерпретация сведений и относительно особенностей процесса формирования 27-го МК. Так, утверждается, что корпус являлся второочередным в вопросах комплектования, что, в свою очередь, соотносится с планированием поступления бронетанковой техники на вооружение этого соединения – окончательное поступление танков предполагалось только в 1942 году. Заметим, что такая постановка вопроса крайне некорректна, поскольку 1942 год в планах упоминается применительно к проблеме комплектования корпуса ШТАТНОЙ техникой, то есть новейшими тяжёлыми танками КВ и средними Т-34. Высшее военно-политическое руководство страны имело соответствующую систему приоритетов поставок бронетехники в те или иные вновь формируемые соединения, а также учитывало возможность на порядок более быстрого насыщения мехкорпусов так называемой «второй очереди» соответствующей матчастью с началом военных действием – естественно, с учётом конкретной боевой обстановки и складывающейся конъюнктуры. Поэтому проецировать предвоенные предварительные планы по 1942 году на первую половину 1941 года в целом, при том, что с каждым последующим месяцем этого календарного года общая ситуация менялась стремительно и необратимо, не является правильным и адекватным. Степень укомплектованности и боеготовности 27-го механизированного корпуса в марте 1941 года и в июне 1941 года были принципиально разными, и это нужно понимать предельно чётко. Прекрасной иллюстрацией к этому утверждению является сама динамика изменения количества танков и танкеток в составе 27-го МК и САВО в целом в течение первой половины 1941 года, а именно:
Как говорится, комментарии излишни. Конечно, можно начать и бесконечную дискуссию о соответствии количества танков в дивизиях штатным стандартам, но исходные посылки, которые используются для аргументов в таком обсуждении, неизбежно будут входить в противоречие с констатацией «второочерёдного» статуса корпуса и так далее. Думается, что более важной здесь является сама хронология, а именно: в течение трёх–четырёх месяцев в составе Среднеазиатского военного округа фактически формируется соединение принципиально нового уровня, в связи с чем количество и качество бронетехники резко возрастает по сравнению с уже достигнутыми показателями. Объяснять же происходящее пространными ссылками на тенденции в реорганизации советских танковых войск в целом довольно сложно, поскольку Среднеазиатский военный округ явно «выбивается» из общего ряда, прежде всего, в силу географии и реальной предыстории. Кстати, именно поэтому, вся история мехкорпусов в СССР предстаёт в совершенно ином свете, если посмотреть на неё сквозь призму примера САВО, очевидная специфика которого даёт возможность сделать совершенно неожиданные, но в то же время однозначные и далеко идущие выводы... Заметим попутно и то, что количество танкеток в составе САВО и 27-го МК соответственно, практически не изменилось. Даже по состоянию на 01 июня 1941 года, Среднеазиатский военный округ сохраняет то же количество и распределение Т-37 и Т-38 (3 Т-38 в Ташкентском пехотном училище, 3 Т-37 и 11 Т-38 – в 137-м разведбате 194-й стрелковой дивизии). Примечательно и то, что в течение последующего месяца рота лёгких плавающих танков Т-38 могла быть передана из 137-го РБ в разведбат 9-й танковой дивизии 27-го МК. В составе последнего, по состоянию на 22.06.1941, числится именно такое подразделение. В то же время, факт появления танкеток Т-38 в 27-м МК в составе 9-го отдельного разведбата 9-й ТД не должен однозначно восприниматься только в контексте гипотезы о возможной передаче соответствующей техники одного из стрелковых соединений САВО – танкетки могли поступить дополнительно, что полностью корреспондируется с общей количественной оценкой бронетанкового парка 27-го мехкорпуса по состоянию на ту же календарную дату. Что же касается славных Т-27, то о них в документах вообще не упоминается, что позволяет предположить два варианта развития событий – во-первых, «последний» разведвзвод из 5 Т-27 по каким-либо причинам мог просто не учитываться, а во-вторых, данная техника могла также быть задействованной в секретных операциях, которые периодически проводились в приграничных районах и в последующий период. Не исключён и третий, самый любопытный, вариант – все 25 танкеток Т-27 после ремонта могли быть отозваны из САВО для комплектования новых частей, которые затем перебрасывались в военные округа на советско-германской и советско-румынской границах, в том числе и в Крым, для подготовки к широкомасштабной десантной операции летом 1941 года. Вполне вероятно и то, что все упомянутые 25 танкеток Т-27 постепенно были сведены в учебную танковую часть в составе САВО. Таким образом, к 22 июня 1941 года состав сил САВО номинально был следующим:
Как видим, всего на территории Среднеазиатского военного округа, уже начиная с середины июня 1941 года, могло дислоцироваться до 390 лёгких танков и до 42 танкеток, а в общей сложности более четырёх сотен бронеединиц, не считая пушечных и пулемётных бронеавтомобилей. Самым важным в предлагаемом выше перечне является оценка реального количества лёгких танков в составе 9-й танковой дивизии в соотнесении со всеми имеющимися данными по количеству бронетехники по состоянию на соответствующие периоды. Как видим, фактически, в САВО могло прибыть не 50, а 100 новых танков БТ-7М, поскольку в противном случае, статистика входит в непримиримое противоречие со своими же цифровыми данными. Интересно и то, что дополнительные 50 бронеединиц, поступившие в 27-й мехкорпус в апреле–мае 1941 года, могли быть направлены в 138-й ТП той самой 221-й мотодивизии, об отсутствии танков в которой применительно к 22 июня 1941 года неоднократно подчёркивают некоторые источники с целью демонстрации слабости корпуса как такового. На самом же деле, к указанной дате 27-й мехкорпус был не просто полностью готов (естественно, с учётом всех специфических обстоятельств его формирования) к переброске в Одесский военный округ, но и специально оснащался лёгкой танковой техникой последних моделей, поскольку планировался для использования в особых природных условиях для выполнения неординарных (с точки зрения применения общевойсковых соединений бронетанковых войск как таковых) боевых задач. Особенно важным и принципиальным является то обтоятельство, что ещё 50 танков 27-й мехкорпус получил именно из состава других военных округов, а не путём передачи соответствующей техники из состава соединений САВО, что полностью корреспондируется с данными по всем четырём горнокавалерийским дивизиям Среднеазиатского военного округа в контексте истинной хронологии их отправки на советско-германский фронт. Очевидно, что 9-я танковая дивизия, получившая в марте 1941 года соответствующие предписания относительно повышения интенсивности боевой подготовки, не могла не пополняться боевой техникой в последующие месяцы. Другое дело, что процесс формирования 27-го механизированного корпуса, в состав которого должна была войти 9-я ТД, а также 53-я ТД и 221-я МД, которые испытывали очевидные проблемы с оснащением бронетехникой, мог сказаться на таком пополнении довольно существенно. В то же время следует учитывать, что сам факт передачи одного танкового батальона Т-26 из 9-й ТД в состав 53-й ТД в соотнесении с прибытием ещё одного танкбата, имевшего на вооружении 50 новых лёгких танков БТ-7М, в САВО, может указывать как на то, что техника прибыла для восполнения недостатка техники в 9-й танковой дивизии, так и на стремление обеспечить танками 138-й танковый полк, сформированный в составе 221-й мотодивизии, которая – по свидетельству некоторых источников – не имела танков не только в марте 1941 года, но и в последующие месяцы. Так или иначе, само прибытие не 50, а фактически 100 дополнительных танков БТ-7М не являтся чем-то необычным, а наоборот, вполне понятно в контексте имеющихся сведений о наличии 356 (а не 306) танков в составе 27-го мехкорпуса к июню 1941 года. Здесь мы должны напомнить, что штатный состав танковой дивизии РККА в новом, 1941 году предполагал наличие уже 375 танков (63 тяжелых, 210 средних, 26 БТ, 22 Т-26, 54 химических). Поэтому, вышеупомянутая цифра применительно к 27-му МК в июне 1941 года не является чем-то удивительным, а напротив, с этой точки зрения, данный механизированный корпус всё ещё имел некоторый недостаток бронетехники (!). Другое дело, как именно должен был использоваться этот фактически «легкотанковый» механизированный корпус…
|
  
Категория «Анекдоты»
Взлеты Топ 5
Падения Топ 5
Популярные за сутки
|
Загрузка...
взяты из открытых общедоступных источников и являются собственностью их авторов.