Казнить нельзя помиловать

В продолжение моего поста, ВС РФ решил, что расслабляться гражданам не следует и "слегка подкорректировал" свой законопроект, в очередной раз продемонстрировав запредельный уровень лицемерия, свойственный российской судебной системе.

Сейчас оглашение показаний потерпевшего и свидетеля без согласия сторон допускается в случае "стихийного бедствия или иных чрезвычайных обстоятельств, препятствующих явке в суде". 

Я уже писал, что абстрактное понятие "чрезвычайных обстоятельств" толкуется судами как "приставы не доставили - вот и чрезвычайное обстоятельство". Первоначально ВС РФ предложил прямо указать, что "не подлежат оглашению показания потерпевших и свидетелей, данные в ходе предварительного расследования, по причине неустановления местонахождения этих лиц". В итоге, формулировка в законопроекте оказалась совсем иная -  "разрешено оглашение показаний не явившихся свидетелей и потерпевших, если установить их местонахождение не удалось "всеми возможными мерами".

Иными словами, ВС РФ поступил СТРОГО НАОБОРОТ по отношению к своим первоначальным намерениям - вместо планируемого прямого запрета антиконституционной практики оглашения показаний в связи с невозможностью установления местонахождения свидетелей, ссылаясь на "чрезвычайные обстоятельства", ВС РФ прямо эту практику узаконил, ибо, по существу, суды ссылались на "чрезвычайные обстоятельства" именно в случаях якобы невозможности установления местонахождения свидетеля.

По факту же практика складывается так. Свидетелю направляют повестку по адресу, указанному в обвинительном заключении. Свидетель не является. Суд выносит постановление о принудительном приводе - судебные приставы едут по тому же самому адресу, не застают свидетеля дома и пишут об этом рапорт. Суд оглашает показания. Однако если сейчас такая практика противоречит буквальному содержанию статьи 281 УПК РФ (на что, правда, суды глубоко плюют), то после принятия законопроекта она будет ему полностью соответствовать.

Правда, чтобы подсластить пилюлю, законопроект предусматривает, что оглашение показаний допускается при условии, что "обвиняемый или подсудимый ранее могли задать этим свидетелям вопросы на очной ставке и высказывать свои возражения". При этом игнорируется, что защитник - самостоятельный участник уголовного процесса и вопросы к свидетелю могут возникать именно у него. Игнорируется и то, что обстоятельства, по которым необходимо задать вопросы свидетелю могут возникнуть гораздо позже проведенной очной ставки. Точнее, возможно, они уже возникли, но ведь до окончания предварительного расследования сторона защиты не знакома с большинством доказательств обвинения и физически может не знать, о чем допрашивать свидетеля.

Конкретный пример. Свидетель Иванов на предварительном следствии дает показания о том, что видел подозреваемого Петрова на месте преступления. Петров данный факт отрицает. Следователь проводит очную ставку, на которой Петров задает очевидные вопросы - в чем он был одет, что говорил и т.п. Знакомясь с материалами уголовного дела по окончании предварительного следствия, Петров читает показания свидетеля Сидорова о том, что Иванов во время совершения преступления находился совсем в другом месте, т.е. видеть Петрова не мог. В суд Иванов не является, допросить его об имеющихся противоречиях между его показаниями и показаниями Сидорова не удается. Показания Иванова оглашаются и кладутся в основу приговора.

Вот так в этой стране и заканчиваются все благие начинания.

Тэги: 281, упк