Малиновка Голосов: 1 Адрес блога: http://www.liveinternet.ru/users/1181680/ Добавлен: 2010-09-23 20:52:29 блограйдером onlyroricon

Трель № 6: Стихи Ацумори.

2007-10-10 15:17:33 (читать в оригинале)

Это просто хранилище чужих стихов, которые мне не хотелось бы потерять в Паутине.

На берегу прощаний.

* * *
День сегодняшний вряд ли станет
Вспоминать мой голос и взгляд.
Я погиб при Ити-но-Тани
Восемьсот с чем-то лет назад.
Искаженные помню лица,
Пятна бурые на песке...
И сияющая столица
Вдруг привиделась вдалеке...
Было серое злое море
И почти еще гордый флот,
И слепяще алая горечь
Обреченно-прекрасных нот.
Мир под мертвенно белым стягом
Даже кровью не отогреть...
Мой убийца меня оплакал
В отдаленном монастыре.
Как недолго мне было больно,
Как надолго стало темно.
Страшно не было - нам, изгоям,
Нам, мятежникам - все равно!..
Выпадают снега и тают,
Смыли волны кровавый след...
Я погиб при Ити-но-Тани,
И мне было семнадцать лет.

* * *
Отгорел рассвет, но остались
В серых волнах клочья рассвета.
Опираясь на меч усталый
Победитель смотрит на это.
Пусть вассалы считают пленных
И своих отличившихся в бойне
Победителю в мире бренном
Ничего не хочется боле.
Ни за что не хочется браться
Леденят славословья фальшью...
Отомщенный отец мой, здравствуй!
Ты скажи мне, отец, что дальше?
Шел я к этой вершине долго,
Об одном лишь молил и бредил
Жил я этой победой только,
Чем же жить мне после победы?
Впрочем, хватит! Хлопот довольно
Победителю отдыха нету...
Ах, как манят бросится в волны
Клочья алых стягов рассвета...

* * *
Согласно преданиям, призраки убитых князей
Тайра иногда пируют на руинах своих домов

На развалинах гордых башен
Соберемся через столетье.
Будет вид наш для смертных страшен,
Если смертные нас заметят.
Ненадолго отпустят будды
Навестить любимые веси,
До петушьего крика будут
Разговоры, стихи и песни.
"Помнишь это?" - "А помнишь это?.."
"Помнишь кошку императрицы?.."
Вечность целую до рассвета
Безмятежными будут лица.
Безмятежней луны над морем
Этой - самой красивой ночью.
"Поиграй еще, Ацумори..."
"По стене прогуляться хочешь?"
Что за дело нам, если поздний
Путник чуть не умрет от страха,
Ведь когда побледнеют звезды,
Мы опять обратимся прахом.
Мы опять на столетье сгинем,
Мы опять строчкой книги станем,
Пропоет священные гимны
Жрец над проклятыми местами.
Прошуршат досужие сплетни,
И покатится все, как прежде,
Но быть может, через столетье
Мы опять соберемся здесь же.
Нам тревожить живых не должно,
Вот рассвет уже, до свиданья!
"...Таданори, потом продолжим
Поэтическое состязанье...".

* * *
У Ити-но-Тани прибоем о берег столетья,
Безмолвствуют горы, весна превращается в лето.
У Ити-но-Тани звучит одинокая флейта
У темного моря в часы перед тихим рассветом.
Меняется власть, забываются битвы и даты,
Все вещи меняют свои имена и названья,
А здесь вековечные сосны стоят как солдаты,
Храня вечный сон славных воинов Ити-но-Тани.
Здесь время замедлило бег у холодного моря,
У давнего горя, которому восемь столетий
Поет одинокая флейта и ветер ей вторит,
А может быть это колдует один только ветер.
Усталое море года разбивает о берег,
Давно все равно небесам, кто герой, кто злодей там.
А люди сложили легенду и люди ей верят,
У Ити-но-Тани звучит одинокая флейта.

* * *
Настают последние времена.
Проклянут священные имена.
Отвернутся боги и будды от нас,
Обреченным не по плечу война.
Раз Столица Южная сожжена,
Рокухары гибель предрешена.
Святотатцев будет судьба страшна.
Нашей смерти возжаждала вся страна.
Наша участь теперь ребенку ясна -
Небеса и люди - все против нас,
Обреченному вся земля тесна,
И у рока - белые знамена...
Злодеяньям да будет положен предел...
Сигэхира,
Всем все равно,
Что ты не хотел.

* * *
Смутное предчувствие весны
Светлым непокоем полнит сны.
Я хочу до боли допьяна
Настояться у того окна,
Под которым я найду звезду
В старом, неизвестно чьем саду,
Над которым теплые дожди
Шепчут волшебству: не уходи.

* * *
Я к вечности в гости хочу, чтоб спросить у богов,
Зачем этот город, уставший от старых снегов
Прекрасней алмазных чертогов небесных царей?
Боюсь от любви к нему просто до пепла сгореть.

* * *
Любовь приходит воровато,
Как кошка уличная в дом,
Глядит хитро и воровато,
И все равно сбежит потом.

На смерть Корэмори
На закат в последний раз взгляну,
Что теперь презрение и жалость...
Даже эту выиграв войну,
Мне не победить свою усталость.
Слишком много на руки легло
Злым и недоверчивым ребенком,
Оказалось слишком тяжело
Быть легендой пламенной и звонкой.
Не вернусь, любимая, прости,
Первое ли слово нарушаю,
Клялся защищать - не защитил,
Клялся не покинуть - покидаю.
Добрыми людьми украшен мир,
Я же был жесток, прости, родная,
Милая, пойми, тебе с детьми
Лучше без меня, я это знаю.
И прости, столица вдалеке,
Мне твоих уж не увидеть вишен...
Что мне шнур священный на руке,
Если боги больше нас не слышат.
Руки опустил, сломался, сдал,
Кто осудит, тот пускай осудит.
Я устал, чудовищно устал
От всего, что есть и только будет.
Я уже что мертвый. Свершено
Все, что в мире было мне по силам.
Я до дна исчерпан и на дно
Ухожу... Да будут боги с милой!

* * *
Какими мы гордыми были,
Какими мы смирными стали.
Мы просто смертельно устали
И, как говорится, приплыли.
Проигрывать битву за битвой
Привычно. А как же иначе.
Скупы и суровы молитвы
И даже Антоку не плачет.
Теряем, теряем, теряем
Товарищей, крепости, веру.
Мы каждое утро встречаем
Привычной и страшной потерей.
На запад плывем, отступая,
Не прямо ли в Чистую Землю?
Но будды чудес не являют
Мольбам обреченных не внемля.
И светится в каждой минуте
Последней весны откровенье:
Нас скоро не будет, не будет,
Нам не суждено возвращенья.
Уходят последние силы,
Давно нет ни гнева, ни страха.
Почти все равно, чем мы были
И ясно давно - станем прахом.
Пока еще живы, плывите
Зачем-то в пустынные дали...
Прости, Рокухарский правитель,
Мы просто смертельно устали.

* * *
Рокухара, прости! Не достаться врагу
Это больно, но больно недолго.
Кто-то скажет: я трус и трусливо бегу,
Ты не верь, я лишь следую долгу.
Император покинул священный Хэйан
Я его догоняю с войсками...
Будь я проклят... будь проклят... что делаю я?!.
Что судьба ныне сделала с нами?!.
Будут битвы греметь, вознося и губя,
Я клянусь, мы вернемся, вернемся.
А вернувшись, мы тут же вернем и тебя,
Лучше прежней восстанешь под солнцем.
Мы с тобой ненадолго простились, поверь,
Мы с победой вернемся в столицу...
Небосвод над пожарищем пепельно сер
И кричат в нем бездомные птицы.
Рокухара, прощай! Нас уводит война,
Но мы скоро вернемся во славе
Ты нас ждешь, ты прощаешь нас, ты веришь в нас,
Значит мы не вернуться не вправе.
Мы клянемся! А верим ли клятвам своим?
Со словами предчувствие в споре,
Но глотая горячие слезы и дым,
Глухо шепчем: "с победой и вскоре"...
Слишком страшно гадать, что нас ждет впереди,
В перевернутом мире кошмара.
Если б только я мог не с войсками уйти,
А сегодня сгореть с Рокухарой.

* * *
Мы сожгли Рокухару,
Наверно, за это и кара.
Мы сто тысяч смертей
Заслужили, мы все - святотатцы.
Жизнь была сладким сном,
Только он обернулся кошмаром
Потому что тогда
Мы должны все же были остаться.
Как посмели мы?
Как мы посмели? Зачем только боги
Нечестивые руки
Безумным не поотсушили?
Поделом нам! Изгнания
Стылые злые дороги
Заслужили мы,
Бой не приняв там, где счастливы были.

* * *
Я был всесилен, а теперь гоним,
Все в мире тлен, иллюзия и дым.
Я был беспечен, а теперь меня
Во всем, что есть и будет обвинят.
Я был обыкновенным. Это грех
Для тех, на ком ответ за все и всех.
Над Фукухарой стылые ветра
Звенят: князь Мунэмори проиграл.
Я был упрям, надменен и красив,
Когда наряд придворного носил.
Я стал угрюм, печален и жесток,
Когда я дом свой, отступая, сжег.
Я скверный сын великого отца
Покорно доживаю до конца...
Уже давно все безразлично мне,
Но ты... Ты должен жить, Киёмунэ.
Когда слетелись беды на порог
Я отступил, я предал все, что мог,
Не обо мне здесь молятся, скорбя...
Киёмунэ, побереги себя!

* * *
Дописана последняя страница.
Досказано последнее "прости".
В оплаканную сотни раз столицу
Изгнаннику с победой не войти.
Все потерявшим разменять осталось
Всего лишь жизни жалкие свои.
А море - разве море знает жалость?
А если знает - глубоко таит.
А небо? Разве спорит это небо
А решением властителей земных?
Мы проиграли страшно и нелепо,
Но досуществовали до весны.
Откуда эта злобная насмешка?
Каких богов жестокая игра?
Зачем над нашим ужасом кромешным
Звенят - поют весенние ветра?
И теплый дождь ласкает и дурманит,
Нашептывая тихо сны о том,
Как розовые вишни там, в Хэйане
Роняют лепесток за лепестком.
И против воли вспоминаем песни,
И против воли пишутся стихи,
И кажется, что мы еще воскреснем
Назло всему и карме вопреки.
Отстроим краше прежней Рокухару...
Все беды обойдут нас стороной...
О небеса, за что нам эта кара -
Простится с миром именно весной?

* * *
Весь мир, это небо и море
И дождь, серебристый, звенящий
Весь мир замутился от горя
И кажется ненастоящим.
А мы ведь когда-то любили,
Писали стихи, танцевали,
Цветы у порога растили,
И миловали, и карали,
Прощали и сами просили
Прощенья за жест неуместный...
Мы были живыми! Мы - были...
А кем - вспоминать бесполезно...
Над нами лишь серое небо
Огромно, как наша усталость.
И дождь шелестит. И нелепо
Держаться за то, что осталось.
Нас где-то вдали еще помнят.
Быть может, о нас даже плачут...
Для пленников вод этих темных
Что вся Поднебесная значит?
Да полно! Ужели мы люди?
Молчат и сердца и рассудки
Нас скоро на свете не будет,
Наверно, уже через сутки.
А нам - все равно. Мы - усталость.
Мы сумрачней вод этих хмурых.
У нас ничего не осталось.
Мы входим в залив Дан-но-Ура.

* * *
На берегу таинственной реки
Не довелось мне фею повстречать.
Из тонко-льдистой золотой руки
Не принял я волшебного меча.
Не въехал я на золотом коне
К царевне синеглазой на порог,
Пророчества не доводилось мне
Читать на камне возле трех дорог.
Я не король, не маг, не чародей,
Я не герой, мне змей не по плечу,
Но может быть, в один из летних дней
И я уйду по звездному лучу.
Туда, где колдовские города,
Где дева во дворце из хрусталя...
Я часто буду вспоминать тогда
Пронзительные ветры февраля.
Зеркальную Неву, ее мосты,
Трамваи на Большой Пороховской,
И это сумасшедшие цветы,
Что раньше всех рождаются весной,
Ночные электрички в тишине,
И ивы на серебряном пруду.
Как много потерять придется мне,
Когда из сказки в сказку я уйду.

* * *
Ты однажды поймешь - наша жизнь это старая повесть
О небесной любви и о трудной дороге земной.
Разнотравьем июля сплелись благородство и подлость,
И удача, их не разбирая, вьет пестрый венок.
Это просто понять - наша жизнь это мудрая книга,
Что у старого мага лежит на широком столе.
Он не любит читать о дуэлях, страстях и интригах,
Он устал беспросветно от рыцарей и королей.
И поэтому он - добрый старец по имени время
Водит пальцем по строчкам о том, как писались стихи,
Как снимали квартиру, как не успевали за всеми
Совершить безобидные модные нынче грехи.
Как бродили по городу, как покупали кассеты,
Как зовут эти белые с запахом горьким цветы...
Мудрый старец над жизнью твоей просидит до рассвета,
А потом ляжет спать и во сне улыбнется, как ты.

* * *
Корабли моих братьев покинули берег прощаний,
И своих и чужих поглотила войны бесконечность.
Я остался на мягком песке у Ити-но-Тани,
Надо мною безмолвно склонилась прозрачная вечность.
Надо мною дожди ворожат и вздыхают туманы,
Перелетные птицы усталыми машут крылами.
Надо мною ветра улетают в далекие страны,
Я не жду и не слышу вестей, приносимых ветрами.
На прохладном песке сплю я под колыбельную моря.
Смыли воды его все печали мои и заботы.
И меня не поднимут ни песни, ни вестники горя,
Ни победные кличи неистовых войск Минамото.
Ничего я не знаю о том, что случилось на свете,
Я не знаю, что есть, и тем паче не знаю, что будет.
Вижу сны о прекрасной столице, о нашей победе
И я счастлив тому, что меня никогда не разбудят.
А на западе солнце до завтра прощается с небом,
Цветом наших знамен горделиво заря полыхает.
Дальше Ити-но-Тани нигде ни разу я не был,
А теперь, здесь уснув, никогда уже не побываю.
Шепчут волны мне ласково-ласково: "Вы победили".
"Рокухара восстала" - поют мне прибрежные сосны.
Здесь у Ити-но-Тани меня на песок уложили,
Чтоб счастливые сны подарили мне добрые звезды.
Между морем и небом, где волны и ветры играют
Я остался у Ити-но-Тани, покой мой безмерен.
А что было потом, я уже никогда не узнаю,
И поэтому так безмятежно в хорошее верю.

* * *
Шел дождь над ждущею землей,
По всем краям, по всем провинциям.
Какое чудо - дождь весной,
То лепетливый, то неистовый.
Пел дождь про горы и поля,
Пел неустанно, как влюбленные,
И благодарная земля
Надело свадебно-зеленое.
Дождь ликовал и колдовал
Над каждой веткою, травинкою,
Любовно дали укрывал
Мерцающей волшебной дымкою.
Свой праздничный весенний труд
Вершил без устали и честно,
Как победители идут,
Шел этот дождь по Поднебесной.
Шел дождь, шептал поэтам сны,
Пел дождь, и делал ближе небо он.
По всей земле был дождь весны.
Был дождь. А Тайра больше не было.

* * *
Я так устал быть ласковым Пьеро.
Смеется город кипенью весны.
Я вижу сны, как весточки с войны
И безмятежно плачу у метро.
Перебирая грустные стихи,
Их именами улицы зову.
Я так устал во сне и наяву
Отмаливать небывшие грехи.
Я просто жив, а остальное - вздор
Не я виной, что на моем пути
Границы стран не жестче паутин
И восемь сотен лет - единый вздох.

* * *
Что? Неужели я умру?
Останусь нем и неподвижен?
Восхода солнца поутру
Над Рокухарой не увижу?
Нет, это бред, не может быть.
Любой другой - как знать, бывает.
Мне этой чаши не испить,
Мне повезет, я точно знаю...
Я не вернуться не могу.
Ко мне благоволят все боги...
На том проклятом берегу
Судьба обманывает многих.
Вот спят они среди песка
И ветер кровь стирает с лиц их,
И в каждом вздохе на века
Застыло: "я вернусь в столицу".

* * *
Безмятежность бездны белого листа.
Ты - какая, нерожденная строка?
Безнадежность - рельсы, стены, провода,
И домой дорога слишком далека.
Да и где он в мире, этот самый дом?
Как снега его столетья занесли.
Вишня старая над голубым прудом,
На каком она была краю земли?..
Голос флейты слишком тих для этих дней,
Чей стремителен неутолимый бег.
Почему-то дом все реже снится мне,
Видно он устал нас ждать девятый век.
Он устал слепыми окнами во тьму
Непрерывно, неотвязно, как в бреду
Все глядеть... Ему там страшно одному,
Страшно верить тем, кто больше не придут.
Ночь бессонную кладу на чистый лист,
А над городом безумством весна,
В дали дальние уходят поезда
Улетают поезда всегда без нас.

* * *
Мне снился тихий загородный дом,
Где голубые розы под окном.
Мне снился белый чайник на столе
И безмятежный мир по всей земле.
Мне снился сон, счастливый и простой.
Мне улыбался голубой простор,
И ласково шептали облака,
Что жизнь прекрасна и печаль легка.
Мне снились строки, строящийся дом,
Соседский за искрящимся прудом.
Мне снились маки в банке на окне,
А страхи не посмели сниться мне.
Мне снилась безмятежность теплых рук,
Июль, трава и яблони вокруг.
Два бутерброда в розовом платке,
И долгая дорога вдалеке...
А за окном трамваи и мороз,
И голубых не существует роз,
И серые вороны на снегу,
И город в заколдованном кругу.
Я словно в странных ведьминых лесах
Теряюсь в одинаковых часах.
В пустой квартире завтра, как вчера
Мне будет так же холодно с утра.
Я просыпаюсь. Вот еще один
Бесцветный день сияет впереди.
Я ставлю чайник. Булькает вода.
Мне снился ты, сегодня, как всегда.

---

Трель № 5: Габриэла Мистраль.

2007-10-10 15:03:53 (читать в оригинале)

Это просто хранилище чужих стихов, которые мне не хотелось бы потерять в Паутине.

Богатство
Радость, что мне верна,
И та, что меня бежит, -
Подобно розе одна,
Другая – как острый шип.

То, чего лишена,
Нельзя у меня отнять:
Радости, что верна,
И той, что бежит меня.

В пурпур облачена,
Обращена ли в пыль, -
Как в розу я влюблена,
Как любят меня шипы!

Умерли семена,
Живы оба плода:
Радость, что мне верна,
И та, что бежит... И та.


Один и тот же стих, и такие разные переводы:

Грустный Бог
Под ветхий шорох осени-калеки,
Где дряхлость рощ прикрыта желтизною,
Я подымаю горестные веки,
И мой Господь встает перед мною.

Глухих часов медлительные слезы,
Кармин листвы и золото заката.
Осенний Бог забыл псалмы и грозы,
В его глазах смятенье и утрата.

И мнится мне, что Тот, в огне и громе,
Воспетый слепо, с опьяненьем страсти,
Едва ли есть; да есть ли кто-то, кроме
Того, кто сам нуждается в участьи!

Поблекли щеки, руки ослабели,
А в сердце - рощей стонет непогода,
Туманный взгляд не достигает цели,
И нас Ему не видно с небосвода.

И я из человеческого ада
Иду к Нему с молитвой небывалой:
- Верь, Отче наш, нам ничего не надо,
Наш всемогущий, хрупкий и усталый!
Перевод Н.Ванханен

Печальный бог
В тополиной роще, которую злая осень
До старческой желтизны жестоко раздела,
В бурой траве стою, которую скоро скосим,
По впалой щеке глажу его несмело

Вечер слезы на долгие нити нижет.
В листве, зеленой вчера, багровой ныне,
Осеннего Бога, молчащего Бога вижу,
В тоске застывшего, тонущего в унынье.

И кажется: Тот огромный, сильный, мудрый,
В кого, опьяненные, верим, вряд ли
И существует. Подаст нам новое утро
Усталый отец рукою старческой, дряблой.

Шорохов сердце Его полно, осеннего шума.
Ко мне Его взгляд течет, как слеза живая,
Из моря, что там, наверху, молчит угрюмо.
Склоняюсь под этим взглядом и застываю.

Больному Богу молюсь, себе не рада.
Молитва моя нелепа, и голос странен:
«Отец мой небесный, мне ничего не надо!
О, как ты велик и как Ты печалью ранен!»
Перевод В. Капустиной


Звездная баллада
- Звезда, я тоскую!
Скажи, ты встречала
другую такую?
- Я с нею тоскую.

- Мне стало грустнее.
А та? А другая?
Что сделалось с нею?
- Ей много труднее.

- Гляжу со слезами,
как век я векую.
А та, за морями?
- Умылась слезами.

В печали горючей молю: - Дорогая,
откликнись, не мучай,
кто эта другая?!

И капля дрожит на небесной реснице:
- Неужто и ты
не признала сестрицы?


Спокойные слова
Открылась посреди пути земного
Мне истина, как чашечка цветка:
Жизнь - это сладость хлеба золотого,
Любовь - долга, а злоба - коротка.

Заменим стих язвительный и вздорный
Стихом веселым, радующим слух.
Божественны фиалки... Ветер горный
В долину к нам несет медовый дух.

Не только тот, кто молится, мне дорог, -
Теперь и тот мне дорог, кто поет.
Тяжка и жажда, и дорога в гору,
Но ирис нежный -- все-таки влечет.

У нас глаза в слезах, но вот речонка
Блеснет, - и улыбаемся опять.
Залюбовавшись жаворонком звонким,
Забудем вдруг, как трудно умирать.

Спокойна плоть моя, - ушло смятенье,
Пришла любовь,- и нет былых тревог.
И материнский взор - мне в утешенье,
И тихий сон мне уготовит Бог.


Звездочка
Упала чудо-звездочка
На левое плечо,
Глазам моим не верится,
А сердцу горячо.

С ней вместе в час предутренний
очнулась ото сна:
В моей косе распущенной
Светилася она.

Своих сестер я кликнула:
Скорей, скорей ко мне!
Неужто вы не видите
Звезду на простыне?

Я выбежала в патио:
Всем в мире докажу, --
Не девочку, а звездочку
Я на руках держу.

Соседки заполошные,
Конечно, тут как тут:
Мою звезду то чмокают,
То на руки берут.

Вкруг люльки, где так трепетно
Горит моя звезда,
Не дни пошли, а праздников
Сплошная череда.

Зимою нынче инея
Не увидать нигде, -
И сад живет, и скот не мрет
Благодаря звезде.

Приходят люди добрые
Меня благословлять,
Спасибо, люди добрые,
Но дайте ей поспать.

Она всем тельцем светится,
Я плачу в три ручья,
Укачивая звездочку:
Она моя, моя!


Соломинка
Малютка, дитя восковое,
Но нет, не дитя восковое,
Фигурка над знойной скирдою,
А может быть, что-то иное -
Волшебный цветок под луною?
Цветок ли? Нет, вовсе не это,
А луч предзакатного света,
Не луч, а в глазу у поэта
Соломинка - тайная мета.
Как смоет слезою-волною,
Мой праздник простится со мною!


Дай мне руку
«Дай мне руку», - зовет нас танец.
Дай мне руку – и в круг вбежим.
Мы цветком с тобой вешним станем,
Лишь цветком – и ничем иным.

Танцевать и петь – не устанем,
Останавливаться – не захотим.
Колоском на ветру мы станем,
Колоском – и ничем иным.

Как зовут нас – мы позабудем,
Все стремительнее кружим.
На холме, на лугу мы будем
Только танцем – ничем иным.


Бессонница
Достался трон вчерашней побирушке,
Так диво ли, что я от страха вою,
Что всюду мне мерещатся ловушки:
- Ты не ушел? Ты здесь еще? Со мною?
Встречать бы счастье радостным доверьем
И отвечать на взгляд беспечным взглядом,
Но и во сне, привычная к потерям,
Твержу: - Ты не ушел? Ты здесь? Ты рядом?


Страна разлуки
Страна разлуки -
Моя страна,
Из призрачных нитей
Она сплетена,
Но памяти прошлого
Тяжелей,
И вечность – мертвое
Время в ней.

Здесь не растут
Ни жасмин, не гранат,
Цветы не цветут
И леса не шумят,
И солнца лучи
Очей не слепят.
Я имени ей
Не подберу.
В стране без имени
Я умру.

Страна разлуки -
Моя страна,
Без берегов и границ
Она.
Разве хоть чьи-нибудь
Корабли
Ее отыскать и достичь
Смогли?
И я – не искала
Этой страны.

То кажется сказкой,
Рассказанной мне,
То сном беспокойным
Сниться во сне,
И детским дыханием
Сохранена
Жизни и смерти моей
Страна.

Мною она рождена
Самой, -
Тем, что не может
Назваться страной,
Тем, что однажды
Во мне родилось
И что мне увидеть
Мертвой пришлось.

Я все позабыла:
И горы, и сад, -
Мне никогда
Не вернуться назад.
Но тени забытых
И мертвых дней
Меня окружают
Тесней и тесней,
Чтоб вновь оказаться
Страной моей.

Косматым туманом,
Воздушной волной
Снова колдует она
Надо мной.
Из этой страны
Никуда не уйду.
В стране без имени
Я умру.

---

Трель № 4: Хуана де Ибарбуру.

2007-10-10 14:48:53 (читать в оригинале)

Это просто хранилище чужих стихов, которые мне не хотелось бы потерять в Паутине.

Дикий корень
Цивилизацией сыта по горло:
Хочу свободной быть, хочу счастливой быть!
На дикой клумбе я цвету, как все, покорно,
Но корень дикий мой не дам я отрубить!


Дикарка
Я пью из чистого и светлого ручья,
Одна, среди полей, брожу без цели я,
И не забыл еще мой суковатый посох
Как пел в его ветвях хор птиц разноголосых.

Так провожу я дни, беспечна и резва,
И стелется ковром мне под ноги трава, -
В ней земляники тьма, а чуть рукой раздвину
Малинник – там найду поспевшую малину.

Горячим духом трав, созревших на лугах,
Я вся пропитана. И в темных волоса,
Летящих по ветру, смешались ароматы
Шалфея, клевера, вероники и мяты.

Свободна и юна, смугла и весела,
Церерой царственной я, верно, быть могла…
Но как охотница Диана
Росистую траву топчу я утром рано.


Бессмертие
Любимый, коль умру, не хорони
Меня на кладбище: зарой меня
Неглубоко, в том месте, где слышны
Лишь гомон птиц и речки болтовня.

Неглубоко. Почти поверх земли,
Чтоб солнце кости грело, чтоб мой взгляд
Стеблями выросшей из глаз травы
Вновь отражал пылающий закат.

Неглубоко захорони меня:
Плоть будет бунтовать, и легче так
Свершится переход ее туда,
Где холод ждет ее, распад и мрак.

Там руки мои будут на груди
Покоиться, не зная маяты:
Я не хочу, чтоб в хаосе могил
Они взрывали землю, как кроты.

Посей цветы. Пусть корни их возьмут
Мой жалкий прах в бессмертное кольцо:
И, по корням взобравшись, я взгляну
Глазами ирисов тебе в лицо.


Уже пора
Хочу я, чтоб сейчас же, пусть даже рановато,
Мне дали туберозу, что пламенем объята.

Хочу я, чтоб сейчас же, пусть даже чуть мрачна,
Безмолвно рассыпалась моих волос копна.

Благоухать хочу я, и быть розовощекой,
И повергать прохожих глазами с поволокой.

Сейчас хочу, чтоб были моим ступням даны
Легчайшие, живые сандалии весны.

Сейчас хочу, чтоб смех мой безудержной девчонки
Звучал, не умолкая, как колокольчик звонкий.

А завтра… Что мне в этом дне?
Уж ничего, пожалуй, не надо будет мне.

Твое желанье завтра с чем я сравнить сумею?
С венком, который скромно возложат к мавзолею.

Хочу сейчас, пусть даже до времени чуть-чуть,
Чтоб георгин пунцовый украсил мою грудь.

Сегодня, а не завтра всего хочу, покуда
Сегодня жив мой венчик, восьмое в мире чудо.

Сегодня, а не завтра и не в другие дни!
Вьюнок стал кипарисом. Возлюбленный, взгляни!


Точильщик
Я еженощно эту боль терплю:
Как трудно к новым крыльям приспособиться!
А где же те крыла, что лишь вчера
Дала мне в предрассветный час бессонница?

О день, точильщик ножниц золотых,
Стальных кинжалов и мечей железных,
Вчерашней ночью на крылах зари
Я до небес до самых долетела…

Но утром ты пришел,
И твой точильный камень,
Крутясь, запел,
И ты двенадцатью ножами
Ночные крылья долго резал мне…


Гиацинтовое море
Море на рассвете
Цвета гиацинта,
Как фиалок россыпь,
Брошенная ветром…

К этому бездонно-фиалковому цвету
Хочется припасть щекою, побледневшей
От бессонной ночи…

От тоски бессонной медленно очнуться
На подушке, взбитой
Волнами приливов, волнами отливов,
Камнями морскими…

Море на рассвете –
Не судов не лодок –
Цвета гиацинта,
Как глаза невинных,
Только что рожденных!


Нежное чудо
Мои руки… О чудо! Они вдруг расцвели!
Розы, розы на пальцах моих проросли!
Расцвели мои руки от возлюбленных уст:
От твоих поцелуев – розовый куст!

Возвещая о чуде, по тропинке я мчусь,
И я плачу от счастья и от счастья смеюсь!
Как отрадно смеяться и не сдерживать слез, -
И, о чудо, весь воздух полон запахом роз!

Но, меня лишь завидев, шепчут люди кругом:
- Помешалась бедняжка… Отвести ее в дом…
Что кричит: будто розами руки цветут
И на пальцах ее – розы, розы цветут!

Ах, несчастные! Нет, не для них чудеса;
Только в то они верят, что видят глаза:
Розы только в саду им увидеть дано,
Только для них созревает зерно…

Все должно иметь линию, форму и цвет,
Остальное для них – просто выдумки, бред.
Не поймут, коль услышат: - О, радость моя! –
Им знакома лишь радость от еды и питья…

Пусть ославят безумной, пусть в темнице сгноят,
Заперев семь засовов подряд,
Пусть у двери оставят свирепого пса,
Чтоб забыла и думать про чудеса…

Все равно буду петь: мои руки цветут
И на пальцах моих розы, розы растут!
И почует, встревожась, охранник мой – пес,
Как темница наполнится запахом роз!

---

Трель № 3: Кто мне купит апельсин?

2007-10-10 13:24:42 (читать в оригинале)

Настроение сейчас: frustrated.
В колонках играет: Рахманинов - Прелюдия си бемоль мажор, ор.3№2.
Книга: Трумен Капоте - Музыка для хамелеонов.


Кто мне купит в утешенье
Сочный, яркий, как кармин,
В утешенье кто мне купит
В форме сердца апельсин?

Жжет мне раны соль морская,
В сердце боль.
Соль морская в моих жилах,
На губах морская соль.

Кто позволит свои губы
Целовать?
Белый колос поцелуя,
Не могу тебя сорвать.

Кто напьется моей крови
Допьяна?
Я не ведаю, застыла
Иль еще течет она.

Если спросу есть на сердце, -
Горе мне! –
Значит, сердце затерялось,
Словно тучка в вышине.

Затерялось, словно лодка
Посреди морских пучин.
Кто мне купит в утешенье
Яркий, сочный апельсин?

© Хосе Горостиса


PS: В самом деле купите ребенку апельсин. Порадуйте его…

---

Трель № 2: Во Сне.

2007-10-06 14:24:48 (читать в оригинале)

Настроение сейчас: languorous & missing.
В колонках играет: Maria Montell - And so the story goes… (DiDaDi).
Книга: Владимир Набоков - Король, дама, валет.

(посвящено С., неожиданно ставшему мне очень дорогим человеком)

мало, меня слишком мало в тебе остается.
грифель сломался о непроходимые будни.
я мона лиза давно с выражением будды.
наши наброски страшны и немного белесы.
смех и твоя глубина отпечатались шрамом
в календарях, гороскопах моей светотени.
вместо икон в храмах вдруг осветили тотемы
с изображеньем твоим, с твоим внутренним шармом.
буду отныне пророком с холстом и углями,
стану молиться на образ помятой бумаги.
грифель сломался, из глаз моих капельки влаги…
мало, тебя слишком мало, и это пугает.


PS: Пока я писала это сообщение, мне моя подруга звонила и в шоке спрашивала: «Ты что, замуж собралась!?» Нет, не собралась. Ничего, кроме бессовестно громкого хохота это заявление у меня не вызвало. И не хотела бы, что бы этот стих и возглас стали пророческими… Я пока не готова обращаться в новую веру. Не деньги, а мужчина. Ведь это все лишь только мои милые капризы и не более… Ведь это правда так, да?…
Или нет…