Итак, я – православный христианин, и хочу поделиться с Вами тем, что же меня так взволновало. Полагаю, Вам будет полезно узнать это, хотя бы для того, чтобы не потерять многолетнего читателя.

Во-первых, в некоторых материалах номера о Православии (особенно русском) говорится с оттенком отрицания, а иногда даже уничижения, что, как я считаю, неприемлемо для издания такого уровня.

Во-вторых, когда авторы затрагивают богословские вопросы, то порой обнаруживают невежество, что тем более неприятно в силу большой аудитории «Эксперта».

В-третьих, складывается впечатление, что авторы статей мыслят более в русле западных представлений о человеке и обществе (т. е. либерального гуманизма) и пытаются согласовать их с Православием через запрос на «очеловечивание» и «обновление» последнего, явно или неявно предполагающий (если следовать направленности статей) перестройку церковной жизни, пересмотр или перетолкование Предания и в какой-то степени догматики Православия в угоду современности.

В-четвёртых, в материалах журнала даётся чрезмерно радужное, необъективное представление о новых протестантских движениях, почти не говорится об отрицательных последствиях слияния религии и глобализированной массовой культуры. Одновременно возникает противопоставление с одной стороны глобализированности и динамичности протестантизма, с другой стороны – якобы провинциальности и косности Православия.

Теперь выскажусь более предметно по перечисленным возражениям в порядке их следования.

I. Уничижение Православия.

В первом номере «Эксперта» немало примеров полускрытой вражды к Русской Православной Церкви. Так, О. Власова в самом начале своей статьи «По дороге к Млечному Пути» вводит противопоставление «мы – они», где в качестве враждебного «они» оказываются некие «таинственные жрецы – хранители культа» (стр. 52). Об этих самых «хранителях культа», в которых видится намёк на священноначалие и иереев Русской Православной Церкви, нет почти никаких добрых слов. Им, согласно автору, присуще «лицемерие» (стр. 52). Церковь названа «закостенелым артефактом из музея», «элементом административного аппарата» (стр. 54), ей вменяется отсутствие «живого праведника», зовущего за собой (там же). Этот очерняющий поток (в котором можно даже разглядеть протестантскую критику католицизма и типичные однобокие страшилки о Средневековье) тем более удивителен, что О. Власова причисляет себя к «мы», истинной церкви. Если сегодня православный человек действительно живёт в единстве со своей Церковью, то он находит в ней немало примеров подвижничества и – не побоюсь сказать – святости, причём как в мирянах, так и в «хранителях культа». Будучи знаком лично примерно с десятком священников и большим количеством мирян, я безбоязненно свидетельствую, что сегодня в Русской Церкви есть общение во Христе, есть и праведники, и подвижники, и святые, и просто порядочные люди. Это означает, что Церковь не «закостенелый артефакт из музея», а живой организм.

Прошу редакцию «Эксперта» дать разъяснение относительно слов о Церкви, которые позволила себе журналистка О. Власова.

Статья Е. Волковой «Магия порядка» выполнена в критическом тоне, заданном О. Власовой. Согласно намёкам автора, Православная Церковь – это церковь «без Евангелия», противоречащая заповедям Христа, в ней порядок преобладает над любовью, архиереи и священники далеки от молитвы, Церковь якобы превращается в «аппарат репрессий по отношению к инакомыслящим и инаковерующим» (стр. 93). В качестве жертвы этого аппарата преподносятся участницы скандальной «панк-группы», которых якобы церковные бюрократы «отправляют в тюрьму или даже мечтают сжечь на костре» (!) (стр. 94). Не говоря уже о том, что такие суждения далеки от правды, они попросту истеричны и странно видеть их в серьёзном издании.

Прошу редакцию «Эксперта» дать оценку высказываниям Е. Волковой о Церкви, в частности словам о тюрьме и костре.

Ярким примером антиправославной манипуляции сознанием являются некоторые отрывки из статьи Р. Лункина «Христианский ответ обществу потребления». Так, в один ряд с убийствами протестантов в Индии и жестокостью по отношению к ним во Вьетнаме ставится проведение пикетов (!) со стороны «православных фундаменталистов» (стр. 62).

В обсуждаемом номере «Эксперта» даётся скудное и одностороннее представление о мировой динамике и распространённости Православия, в основном негативные и недостаточно аргументированные оценки: «сокращение паствы исторических церквей, православия и католицизма» (Р. Лункин, стр. 60), «кризис исторических церквей» (статья «Религия в современном мире», стр. 17), «косность, неповоротливость, коррумпированность и политические амбиции лидеров традиционных церквей» (Р. Лункин, стр. 64). Однако было бы правильно представить читателю объективную картину, в том числе рассказать об особенностях и успехах православной миссии в самых разных уголках мира, о причинах и обстоятельствах, при которых протестантские и независимые общины в Америке, Африке, Азии присоединяются к Православию, о положительных фактах, касающихся возрождения Православия на территории стран бывшего коммунистического мира (включая Россию, Албанию). Это лакуна в выпуске «Эксперта», и в качестве её альтернативы сочувственно описаны успехи протестантизма, что свидетельствует о тенденциозном раскрытии темы, чуждом как нейтральности, так и объективности.

В статье «Религия прогресса и развития» существование Православия в Корее названо «скорее курьёзом» (стр. 73), причём схожим словом («курьёзная» фигура) характеризуется основатель «Церкви Объединения» Мун Сон Мен. Помимо того, что для сердца верующего горько само употребление слова «курьёз» в отношении Православия (с его двухтысячелетней преемственностью и столь же долгой миссионерской традицией) и косвенное сравнение его с сектой Муна, следует отметить неосведомлённость автора статьи об истории и сути Православной миссии в Корее или же умалчивание об этом (что ещё хуже). Существование Православия в Южной Корее – это не курьёз, а чудо. Полезно узнать, в каких условиях на протяжении двадцатого века выживала корейская миссия, с каким подвижничеством это было связано.

Вдобавок приведу свидетельство одного из первых проповедников Православия в Корее – архимандрита Хрисанфа (Щетковского), разъясняющее особенности православной миссии в Корее и причины немногочисленности паствы (это к словам о том, что Православие «не добилось особого успеха» – стр. 73). Итак: часто «корейцы принимают веру по разным мирским, практическим соображениям и не для спасения своей души, а для обогащения и спасения своего тела (…). Нам таких христиан не нужно, и если бы мы стремились побольше накрестить, то за три года своего существования в Корее мы могли бы накрестить десятки тысяч (…). Если бы я крестил всех, которые ко мне являются, – как это делают мои коллеги инославные – то теперь бы и наши православные корейцы дрались и скандалили, по примеру прочих. (…) Все, приходившие к нам за получением крещения с нечистыми побуждениями, предсказывали нам, что если мы не будем делать так, как делают инославные миссионеры, то у нас не будет ни одного христианина, и я выразил им полную готовность лучше не иметь ни одного христианина, чем иметь много и вести их к погибели» (Епископ Хрисанф (Щетковский). От Сеула до Владивостока. – М.: Изд-во Сретенского монастыря, 2012. С. 179-180).

В силу вышеизложенного прошу автора статьи и редакцию «Эксперта» опровергнуть слова о курьёзности Православия в Корее.

II. Богословское невежество.

В справке к статье «Верующие в церковь не ходят» допущена грубая богословская ошибка, а именно исповедание Халкидонского собора передаётся как «положение о том, что в Христе есть две раздельные сущности — божественная и человеческая» (стр. 68). Как бы в противовес излагается позиция ААЦ, признающая во Христе одно лицо.

На самом деле православное халкидонское исповедание состоит в вере в то, что во Христе нераздельно и неслиянно соединились две природы (два естества) – божественная и человеческая, притом в одном лице Иисуса Христа, «во двух естествах неслитно, неизменно, нераздельно, неразлучно познаваемого» (см. определение IV Вселенского Собора: Архиепископ Петр (Л’Юилье). Правила первых четырёх Вселенских Соборов / Авториз. пер. с франц.; Под ред. прот. Владислава Цыпина. – М.: Изд. Сретенского монастыря, 2005. С. 309). На страницах же «Эксперта» Православию приписывают странную доктрину, напоминающую отвергнутое Церковью несторианство.

Далее, в статье О. Власовой «По дороге к Млечному Пути» утверждается, что заповедь о субботе якобы не вошла в Новый Завет (стр. 52). Этот тезис не совсем верен, поскольку, хотя церемониальные стороны иудейской субботы были упразднены, её духовный смысл раскрылся в христианстве по-новому. По слову св. Иринея Лионского, «приготовляя человека к этой жизни, Господь Сам изрёк ко всем одинаково слова Десятисловия; и потому они остаются также и у нас, получив чрез плотское пришествие Его расширение и приращение, а не разрушение». Св. Максим Исповедник в «Главах о любви» (сотница вторая, гл. 86) писал: «Иные из заповедей закона должно соблюдать и телесно духовно, а иные только духовно», причём хранить субботу нужно «только духовно». Св. Григорий Богослов прямо говорил: «Эти десять законов Бог некогда начертал на каменных скрижалях, а ты напиши у себя на сердце. (…) Храни всякую субботу — и выспреннюю, и прикровенную» (Симфония по творениям святителя Григория Богослова — М.: «ДАРЪ», 2008. С. 215). Пр. Макарий Египетский описал суть этой духовной субботы: «Ибо там в прообразовательной субботе, хотя упокоевались телесно, но души связаны были лукавством и пороками; а сия истинная суббота есть истинное упокоение души, пребывающей праздною и очистившейся от сатанинских помыслов, покоющейся в вечном Господнем покое и в радости». Схожие свидетельства о субботе находим у свв. Иринея Лионского, Кирилла Александрийского, Исаии Отшельника, Марка Подвижника и др.

На мой взгляд, прежде чем высказываться на богословские темы, автору (не скрывающему, кстати, свою необразованность – стр. 53) следовало бы осведомиться у знающих.

О. Власова также пишет имя Духа Святого с маленьких букв (стр. 54).

III. Либеральный гуманизм.

В материалах очередного номера «Эксперта» западные либерально-гуманистические ценности представлены как несомненное благо. Неготовность той или иной религиозной общины меняться в угоду этим ценностям как бы вменяется ей в недостаток.

Так, о Польской Католической Церкви сказано, что она неспособна «пересмотреть свою общественную роль» (статья «Не перестроились», стр. 56). Но в чём, если следовать направленности статьи, мог бы заключаться такой пересмотр? – Оказывается, в том, чтобы признать право на аборт, гомосексуальные союзы, употребление наркотиков… При этом рассказывается история о полячке Алисе Тисяк, которая почти потеряла зрение в результате беременности, которую ей не разрешили прервать. Не обращаясь к неприглядным обстоятельствам этой беременности, следует вопросить: неужели то, что младенец не был убит и появился на свет, не ценно? Какова ценность человеческой жизни, которую сторонники либерального гуманизма с лёгкостью готовы отправить на заклание? Какое количество польских женщин без проблем для своего здоровья (или даже с ними) отказалось от детоубийства благодаря позиции Польской Католической Церкви? – Пожалуй, об этом тоже можно написать.

На мой взгляд, в номере «Эксперта» прослеживается стремление переместить фокус религиозного сознания христианина с Бога на человека и его потребности, с Творца на тварь, в результате чего вниманию читателей вместо собственно христианского понятия о Церкви предлагается гуманистическая идеология. Так, её представитель протоиерей Алексий (Уминский) излагает своё понятие о Церкви так, что оно теряет историческую, догматическую, литургическую и любую другую конкретность: оказывается, человечество в лице своих лучших сынов, объединённых «постоянной полнотой любви», и есть Церковь! И в эту «церковь» входят Бах, Рафаэль, Кандинский, Гарсия Лорка и даже Мандельштам – то есть люди, не имеющие никакого отношения к Православной Церкви (а подчас и вообще к какой-нибудь христианской конфессии), не пребывающие в единстве веры, не причащающиеся из одной чаши. «Вот оно, наше человечество! Вот она, наша Церковь» (стр. 50) – восклицает о них священник Православной Церкви. Однако, на мой взгляд, даже в звоне колоколов и каждении (т. е. в том, о чём А. Уминский высказался несколько уничижительно) гораздо больше Христа и Его Церкви, чем в гуманизме. Так же как и во Вселенских Соборах и жизнеописаниях святых – то есть в том, о чём с оттенком пренебрежения отозвалась О. Власова (стр. 53).

Неудивительно, что А. Уминский воспроизводит типичные либерально-гуманистические утверждения о том, что якобы «мы потеряли всё человеческое в нашей ужасной российской истории, когда в человеке всё уничтожалось» (какое ожесточение ума и сердца породило такую фразу?). Т. е. людей в России, получается, вообще нет – одни недочеловеки, включая Уминского; как нет и ничего светлого в истории нашего земного Отечества.

Из этих и других материалов номера возникает ощущение, что верующим людям предлагается гуманистически перестроиться. При этом то, во что именно люди верят, принадлежат ли они к Церкви, – не имеет значения. В этом лукавство. Здесь гуманизму неизбежно последствуют адогматизм, обновленчество, вера во всеобщее спасение, софиология, сектантство и безбожие под маской «христианства». Неудивительно, что в качестве христианина, представляющего собой «высокий нравственный ориентир» (стр. 54), предлагается человек, из-за которого в целой епархии нарушались каноны церкви и который своими действиями и речами, к сожалению, вводил в соблазн большое количество православных людей. Сочувственно описываются «церкви», в которых «элементы поп-культуры» («музыка, танцы, перформансы в виде шоу и концертов») стали элементом «богословских доктрин» (Р. Лункин, стр. 61), а также христианство, ставшее «не только религией Иисуса Христа, но и религией Ньютона, Коперника и Адама Смита» (статья «Религия прогресса и развития», стр. 73), ассоциирующееся «не только с верой в слово Божье, но и с верой в прогресс» (там же).

Почему «Эксперт» предлагает только такое представление о Церкви и не рассказывает об альтернативе, содержащейся в православном святоотеческом учении и аскетике?

IV. Превознесение протестантизма.

Из публикаций «Эксперта» складывается впечатление, что на фоне архаичных, негуманных и коррумпированных «исторических церквей» гораздо более привлекательным является современный протестантизм. Евангелики, пятидесятники и харизматы – это сила, характеризующаяся «активной социальной позицией», способная изменить сложившиеся в ряде стран «культурные стереотипы поведения» («Религия в современном мире», стр. 17), способствующая «более активному экономическому поведению, росту материального благосостояния людей» (стр. 20). Но если в статье «Религия в современном мире» такая оценка протестантизма звучит более-менее объективно, то в материале Р. Лункина «Христианский ответ обществу потребления» можно видеть явную апологию новых религий. Из других публикаций номера уже сложилось впечатление, что Православная Церковь несовременная, неживая, без Евангелия и т. д. Из статьи же Р. Лункина мы узнаём о том, где искать альтернативу: «Мировой протестантизм (…) та форма, которая делает христианство живым организмом, а не архаикой» (стр. 65), которая имеет «адекватность по отношению к новому информационному обществу» (стр. 64). Именно в протестантизме есть «церкви» «полного Евангелия» и харизматичные проповедники (правда, своими действиями и речами зачастую больше напоминающие вымогателей и шарлатанов).

Почему «Эксперт» публикует статью очевидно ангажированного религиоведа? Почему не говорится о том, что в новопротестантских движениях христианское учение зачастую подменяется маркетингом и выманиванием денег, что в них нет аскетики и литургии (один представитель пятидесятников сказал мне, что у них «христианство-light»), но притом присутствуют доктрины и практики, которые нельзя назвать христианскими? Почему рассказывается об агрессивных «православных фундаменталистах», а о протестантах, подвергающих травле православных священнослужителей, – нет? Почему не говорится о том, что новопротестантская религиозность зачастую очень поверхностна?