papyrus_net Голосов: 1 Адрес блога: http://papyrus-net.livejournal.com/ Добавлен: 2011-05-13 18:16:55 блограйдером papyrus

Цитаты из романа "Любовница французского лейтенанта" Джона Фаулза

2012-11-02 22:09:49 (читать в оригинале)



Одиночество либо ожесточает, либо учит независимости.

Комнату освещала одна-единственная свеча, но еще не родилась та женщина, чья красота проиграла бы при свечах.

Одни мужчины утешаются тем, что есть женщины менее привлекательные, чем их жены; других преследует мысль, что есть более привлекательные.

Мы все пишем стихи; поэты отличаются от остальных лишь тем, что пишут их словами.

Я тебя люблю, скотина ты эдакая.

— Он сказал, что не позволит своей дочери выйти замуж за человека, который считает, что его дед был обезьяной. Но мне кажется, по здравом размышлении он примет в расчет, что в моем случае обезьяна была титулованной.

Мы привыкли к тому, что женщины, как товары на полках, терпеливо ждут своего покупателя, а мы заходим в лавку, рассматриваем их, вертим в руках и выбираем, что больше приглянулось, - пожалуй, эту... или вон ту? И если они мирятся с этим, мы довольны и почитаем это доказательством женской скромности, порядочности, респектабельности. Но стоит одному из этих выставленных на продажу предметов возвысить голос в защиту собственного достоинства...

Она была уже обречена. Она положилась на миссис Тальбот, а если умная женщина полагается на дуру, пусть даже самую добросердечную, то чего ей еще ожидать?

Ему следовало бы сказать себе: "Я обладаю этим сейчас, и потому я счастлив"; вместо этого он - совсем по-викториански - говорил: "Я не могу обладать этим вечно, и потому мне грустно".

Когда правительство начинает бояться толпы, это значит, что оно боится самого себя.

Его слушательница почувствовала, что в ней нуждаются, а девушка, которая чувствует, что в ней нуждаются, уже на четверть влюблена.

Купидон известен своим презрением к чужим удобствам.

И на какое-то поистине греховное мгновенье она вообразила себя падшей женщиной — балериной или актрисой.

Однако возможность – это еще не вседозволенность.

Внезапное озарение открыло Чарльзу глаза на истинную сущность христианства: не прославлять это варварское изображение, не простираться перед ним корысти ради, рассчитывая заработать искупление грехов, но постараться изменить мир, в котором Спаситель принял смерть на кресте; сделать так, чтобы Он мог предстать всем живущим на земле людям, мужчинам и женщинам, не с искаженным предсмертной мукой лицом, а с умиротворенной улыбкой, торжествуя вместе с ними победу, свершенную ими и свершившуюся в них самих.

Мы ведь и начали с обмана. А раз вступив на этот путь, не так легко с него сойти.

Видеть что-нибудь еще не значит это признавать.

Желание удержать и желание наслаждаться взаиморазрушающи.

С Фортуной шутки плохи: она стимулирует воображение, заставляя предвидеть тот день, когда она от нас отвернется; и чем благосклоннее она сейчас, тем больше мы боимся лишиться ее покровительства.

Может быть, бессознательно Чарльза влекло к Эрнестине то, что испокон веков влечет нас к наивным и недалеким женщинам: убеждение, будто из них можно вылепить что угодно.

Имеется лишь одно хорошее определение Бога: свобода, которая допускает существование всех остальных свобод.

То, чего не было, воскресить нельзя.

Человек не может построить свое лучшее “я” иначе как на развалинах прежнего.

Чарльз метил высоко. Так всегда поступали умные бездельники, чтобы оправдать свое безделье перед своим умом.

В его манере держаться проскальзывал цинизм — верный признак врожденной безнравственности.

Можно ли целых двадцать лет безжалостно держать взаперти здоровый половой инстинкт, а когда двери тюрьмы распахнулись, удивляться, что арестант разразился рыданиями?

Подобно многим дочерям богатых родителей — и в прежние времена, и теперь — она не отличалась никакими талантами, кроме общепринятого хорошего вкуса… то есть умела потратить большие суммы денег у портних, модисток и в мебельных лавках.

В этом внезапном прозрении, подобном вспышке черной молнии, ему открылось, что все живое развивается по параллельным линиям, что эволюция - не восхождение к совершенству по вертикали, а движение по горизонтали. Время - великое заблуждение; существование лишено истории, оно всегда только сейчас, и существовать - значит снова и снова попадать в какую-то дьявольскую машину. Все эти разукрашенные ширмы, возведенные человеком с целью отгородиться от действительности - история, религия, долг, положение в обществе, - все это иллюзии, не более как фантазии курильщика опиума.

Врождённая интуиция была первым проклятием её жизни; вторым было образование.

Цыгане не англичане, а следовательно, почти наверняка людоеды.

Полному Сэмову довольству мешал один недостаток, от которого его сегодняшним наследникам в сфере рекламы удалось с успехом избавиться: у него была совесть…

Вы не принесете счастья большинству людей, заставив их бегать прежде, чем они научатся ходить.

...Извечное людское заблуждение относительно времени: мы все воспринимаем время как дорогу – шагая по ней, всегда можно повернуть назад и окинуть взглядом проделанный путь, а посмотрев вперед, увидеть, куда мы – если ничего не стрясется – придем; но истина в том, что время – это замкнутое пространство, сиюминутность, настолько приближенная к нам, что мы упорно отказываемся ее замечать.

Нельзя, один раз неудачно метнув кости, выбывать из игры; жизнь нужно - из последних сил, с опустошенною душой и без надежды уцелеть в железном сердце города - претерпевать. И снова выходить - в слепой, соленый, темный океан.

Либо ты остаешься в тюрьме, которую твой век именует долгом, честью, самоуважением, и покупаешь этой ценой благополучие и безопасность. Либо ты будешь свободен - и распят. Наградой тебе будут камни и тернии, молчание и ненависть; и города, и люди отвернутся от тебя.

В писательском ремесле Чарльз усмотрел нечто явно требующее слишком большого труда и сосредоточенности. Какое-то время он носился с этой идеей, но потом ее бросил. Носиться с идеями вообще стало главным его занятием на третьем десятке.

А вечера! Долгие часы при свете газа, которые требовалось заполнить без помощи кино и телевидения. Для тех, кто зарабатывал себе на жизнь, такого вопроса не существовало: после двенадцатичасового рабочего дня вопрос, что делать после ужина, решается легко. Но пожалейте несчастных богачей; если днем им и разрешалось хоть немножко побыть в одиночестве, вечерами, согласно неумолимым законам света, они обязаны были скучать в обществе.

Совершенно посторонний человек… и к тому же другого пола… часто бывает самым непредвзятым судьей.

Никто не сомневался, что ныне доктор — достойный член англиканской церкви. Да и могло ли быть иначе — ведь он исправно посещал по воскресеньям утреннюю службу. А что человек может быть настолько равнодушен к религии, что готов ходить и в мечеть, и в синагогу, лишь бы туда ходили молиться все, — было выше разумения местных обывателей.

Предки его с незапамятных времен предавались таким освященным традицией занятиям, как охота, пьянство и распутство, и эти семейные традиции он с должным усердием хранил и приумножал.

Мужчине важно, чтобы ему беспрекословно повиновались, а женщина должна уметь превратить беспрекословное послушание в орудие собственной конечной победы.

Жизнь — страшный, темный лабиринт; и встречи тоже тайна.

Мы можем порой распознать в лице современника выражение минувшего века, но нам никогда не удается распознать выражение века грядущего.

Избранные - во имя чего бы они ни действовали - должны нести с собою справедливость, способствовать нравственному очищению нашего несовершенного мира. В противном случае они становятся тиранами, деспотами, превращают свою жизнь в жалкую погоню за личной властью, за удовольствиями - короче становятся всего-навсего жертвами своих низменных побуждений.

Он бросил сердитый взгляд на бородатого сыровара, который, как все методисты,любил называть вещи своими именами, особенно когда речь шла о чужих грехах.

Мелодраматические слова — но слова порою значат меньше, чем стоящая за ними глубина чувства; их выкрикнуло все его охваченное безысходным отчаяньем существо. В обличье мелодрамы вопияла трагедия.

Долг - это глиняный сосуд. Он хранит то, что в него наливают, а это может быть все, что угодно, - от величайшего добра до величайшего зла.

Дилетанты не просто могут позволить себе совать нос куда угодно, — они просто обязаны совать нос куда угодно, и к чертям всех ученых тупиц, которые пытаются упрятать их в какой-нибудь тесный каменный мешок.

Говорят, что смерть в природе вещей; это неверно: смерть сама есть природа вещей. Но умирает только форма. Материя бессмертна. В бесконечной веренице сменяющих друг друга форм, которая именуется существованием, можно усмотреть не просто смену, а своего рода продолжение - продолжение одной вымершей формы в другой, жизнь после смерти.

Человеческие слова похожи на муаровый шелк: все зависит от того, под каким углом их рассматривать.

Даже ваше собственное прошлое не представляется вам чем-то совершенно реальным — вы наряжаете его, стараетесь отбелить или очернить, вы его редактируете, кое-как латаете… словом, превращаете в художественный вымысел и убираете на полку — это ваша книга, ваша романизированная автобиография.

Человек не может построить свое лучшее "я" иначе как на развалинах прежнего. Единственный способ создать новое - это погубить старое.

Стремление к власти было в ней настолько сильно, что требовало новых и новых жертв и не могло бы насытиться одной победой.

...Местоимения - одна из самых страшных масок, изобретенных человеком.

Старые врачи и старые священники имеют одно общее свойство - они тотчас чуют, когда их обманывают, будь то умышленно или [...] от смущения.

Можно ли удивляться тому, что люди, от которых общество привыкло отворачиваться и которым часто нет места в его сердце, порой преступают законы этого общества?

… Быть может, есть нечто достойное восхищения в этом несоответствии между тем, что удобно, и тем, что настоятельно рекомендуется.

Я боюсь не вас. Меня страшит ваша любовь. Я знаю слишком хорошо, что там никаких священных границ не существует.

Мне кажется, я знаю, почему этот французский моряк сбежал. Он понял, что в ее глазах можно утонуть.

Он не переставал удивляться тому, что одно простое решение, ответ на один банальный вопрос способны перевернуть всю жизнь.

… Нечестные действия легче оправдать, если они совершаются не ради себя, а во имя кого-то другого.

Во всем, что касается ее, я — загадка для самого себя.

Трагедия хороша на сцене,но в обычной жизни может показаться просто блажью.

Мы считаем великим бедствием своего века недостаток времени; именно это наше убеждение, а вовсе не бескорыстная любовь к науке и, уж конечно, не мудрость заставляют нас тратить столь непомерную долю изобретательности и государственного бюджета на поиски ускоренных способов производить те или иные действия — словно конечная цель человечества не наивысшая гуманность, а молниеносная скорость.

Есть два вида похмелья: при одном человек чувствует себя больным и разбитым и в голове у него полная мешанина; при другом он тоже чувствует себя больным и разбитым, но сохраняет ясность мыслей.

Мы знаем, что мир — это организм, а не механизм. Мы знаем также, что мир, созданный по всем правилам искусства, должен быть независим от своего создателя; мир, сработанный по плану (то есть мир, который ясно показывает, что его сработали по плану), — это мертвый мир. Наши герои и события начинают жить только тогда, когда они перестают нам повиноваться.

Видеть что-нибудь, еще не значит это признавать.

Что польза миру в том, если я сумею пересилить свою слабость?

- Доверие к врачу составляет половину медицины.
- А вторую половину? - со слабой улыбкой спросил Чарльз.
- Доверие к пациенту.

Я сама не могу себя понять. Я даже думаю, не знаю почему, что мое счастье зависит от этого... непонимания.

…Слова порою значат меньше, чем стоящая за ними глубина чувства…

- Вы не можете все простить мне. И ни о чем не просить.
Она откинулась головой на подушку, устремив взгляд в какое-то темное будущее.
- Отчего же нет, раз я люблю вас?

Фотограф eyes2ice - eyes2ice.photosight.ru