Слушай Народ Божий! Голосов: 1 Адрес блога: http://antipa62.livejournal.com/ Добавлен: 2011-07-22 12:30:44 блограйдером Elimelech

рав Хаим из Бриска

2017-07-23 19:37:08 (читать в оригинале)

Раби Хаим бар Йосеф-Дов Алеви Соловейчик (р. Хаим Брискер; 5613-5678 /1853-1918/ гг.) – выдающийся исследователь и преподаватель талмудической литературы.

Праправнук основателя Воложинской ешивы р. Хаима Воложинера.
Детство и юношество

Уже в раннем детстве у него проявилась склонность к парадоксальному мышлению. Однажды, желая побудить его к раннему вставанию на утреннюю молитву, отец сказал: «Хаимке, посмотри, как велика заслуга человека, начинающего молитву с рассветом, – сегодня перед входом в синагогу я нашел целый рубль». «Твоя находка доказывает как раз обратное, – мгновенно отпарировал Хаим. – Человек, рано приходящий в синагогу, остается в убытке, ведь этот рубль наверняка потерял тот, кто пришел в синагогу еще раньше тебя» (Сарей амеа 5:15).

Изучал Тору под руководством отца – р. Йосефа-Дова Соловейчика (Бейт алеви), раввина г. Слуцка, а затем Бриска (Бреста).

Женился на дочери р. Рефаэля Шапиро (Торат Рефаэль), зятя руководителя Воложинской ешивы р. Нафтали-Цви-Йеуды Берлина (Нецива).
Уроки в воложинской ешиве

В 5640 /1880/ году, в возрасте двадцати семи лет, р. Хаим начал давать уроки в Воложинской ешиве, а со временем стал одним из ее ведущих преподавателей.
Сохранившееся здание Воложинской ешивы

Его уроки покоряли и завораживали сердца студентов. Он проявил себя выдающимся аналитиком, стремящимся добраться до корней каждого талмудического закона и положения. Многие ученики вспоминали, что после его уроков даже самые сложные фрагменты Талмуда становились ясными и понятными. Почти каждый раз, выслушав его объяснения, ученики не могли сдержать удивленных возгласов: «Если это настолько просто, почему же мы не смогли додуматься сами?!» (там же).

Согласно свидетельствам близко знавших его людей, р. Хаим, в отличие от большинства крупных знатоков Торы, не выделялся особой усидчивостью в часы занятий – мало кому в Воложинской ешиве удавалось увидеть его склонившимся над книгой. После своих уроков он подолгу беседовал то с одним учеником, то с другим – часто он прохаживался со своим собеседником по ешиве, по-дружески положив ему руку на плечо. Глава ешивы Нацив с долей укоризны шутил: «Разве можно изучать Тору, если р. Хаим висит на шее?!» (парафраз знаменитого талмудического изречения «Разве можно изучать Тору, если жернов (т.е. забота о пропитании) висит на шее?!» /Кидушин 29б/). Однако именно таким образом проходил творческий процесс у р. Хаима: его близкие друзья знали, что во время этих приятельских бесед и прогулок он подспудно размышлял над занимающими его талмудическими проблемами – а книги ему были не нужны потому, что большинство из них он знал наизусть. Каждое свое открытие он вынашивал на протяжении долгих часов подобных раздумий – и лишь затем записывал и включал в свои уроки (Сарей амеа 5:15).
Главный раввин Бриска

В 5652 /1892/ году, после того, как российские власти закрыли Воложинскую ешиву, р. Хаим стал главным раввином г. Бриска, сменив на этом посту своего отца, умершего в том же году.
Железнодорожный вокзал Бриска тех времен

Согласившись возглавить эту общину, р. Хаим условился, что не будет выносить никаких алахических решений – для этой цели в общину был приглашен особый даян (судья). Сам же р. Хаим целиком сосредоточил свои усилия на помощи неимущим. Его дом был открыт для каждого, не имеющего крова и пищи: бездомные даже не должны были спрашивать разрешения на ночлег – они приходили и устраивались там, где им было удобно. Все свое раввинское жалование р. Хаим раздавал беднякам – так, что членам семьи приходилось прятать от него деньги, необходимые на домашние расходы. Впоследствии администраторы общины прекратили выдавать ему деньги на руки, поскольку он успевал раздать все полученное до наступления ближайшей ночи – жалование стали вручать его жене (Сарей амеа 5:15; Гдолей адорот).

Однажды в канун праздника Суккот р. Хаиму сообщили, что в Бриск прибыла большая группа солдат-евреев – и для сорока из них не нашлось семей, готовых принять их на праздничную трапезу. Р. Хаим немедленно пригласил всех оставшихся без крова солдат к себе, и они провели за его праздничным столом все семь дней Суккот и Симхат Тору (Сарей амеа 5:15).

В 5655 /1895/ году во время пожара, вспыхнувшего в Бриске, сгорело большинство еврейских домов – в том числе, и дом р. Хаима.

С колоссальной энергией, днями и ночами, р. Хаим занимался практической помощью погорельцам – он употребил все свое влияние в еврейском мире, чтобы собрать необходимые для них средства. Несмотря на то, что в его доме уцелел уголок для сна, он спал вместе с сотнями других погорельцев на полу в синагоге. На все уговоры возвратиться домой р. Хаим отвечал: «Я просто не могу спать в кровати, когда столько евреев не имеют крыши над головой» (там же; Гдолей адорот).
Духовный лидер поколения

Возглавив общину Бриска, р. Хаим стал одним из духовных лидеров поколения. В 5669 /1909/ году он входил в число учредителей организации Кнессет Исраэль (Собрание Израиля), объединившей харедимные общины Российской империи, а в 5672 /1912/ году принял участие в работе учредительного конгресса всемирной конфедерации харедимных общин Агудат Исраэль (Единство Израиля).

В самом начале первой мировой войны г. Бриск, оказавшийся на линии боев, был сожжен и разрушен, – р. Хаим со своей семьей переселился в Минск, где к тому времени собралось более двадцати тысяч еврейских беженцев. Позднее он обосновался в Варшаве.
Знаменитая книга
Хидушей рабейну Хаим

В последние годы жизни р. Хаим работал над книгой, в которую он включил свои аналитические заметки по поводу классического кодекса Рамбама Мишнэ Тора (Повторение Торы).

Эта книга явилась итогом его творческой деятельности – в ней его методы анализа талмудического текста обрели наиболее полное и совершенное выражение. По свидетельству сыновей р. Хаима, он усердно работал над стилем книги, «выверяя в ней буквально каждое слово» и «каждый знак препинания».

Эта книга, получившая название Хидушей рабейну Хаим Алеви (Открытия нашего наставника р. Хаима Алеви), была издана уже после смерти автора его сыновьями. Разработанные им методы структурного анализа талмудического текста оказали определяющее влияние на систему преподавания во многих ешивах мира и произвели подлинный переворот в подходе к изучению талмудической литературы. Основанная им школа талмудического анализа получила название «бриской»: его методы были развиты его ближайшими учениками – р. Шимоном Шкопом (см.) и р. Барухом-Бером Лейбовичем (см.), а затем их учениками и учениками учеников (Энциклопедия левейт Исраэль т.15).
Смерть
Могила рава Хаима из Бриска

Р. Хаим Соловейчик умер в 5678 /1918/ году.

Во главе общины г. Бриска его сменил сын, р. Ицхак-Зеев Соловейчик (Агриз).

автор текста: рав Александр Кац

---

Нацив из Воложина

2017-07-23 13:59:03 (читать в оригинале)

Раби Нафтали-Цви-Йеуда бар Яаков Берлин (Нацив из Воложина; 5577-5653 /1817-1893/ гг.) – глава Воложинской ешивы, один из духовных лидеров поколения.

Происходил из старинного раввинского рода, восходящего корнями к одному из ранних тосафистов.
Детство и юношество

Родился в белорусском местечке Мир. Его отец, р. Яаков Берлин, был известным знатоком Торы и филантропом.
городок Мир

В детстве Нафтали плохо успевал в учебе. И поскольку все его старания не приносили плодов, было решено забрать его из хедера и обучать ремеслу. Однако, узнав об этом, ребенок так горько разрыдался, что ему родители дали в виде испытания еще год. И этот год оказался очень успешным (Гдолей адорот).

В одиннадцать лет Нафтали был принят в Воложинскую ешиву и занимался под руководством главы ешивы р. Ицхака Воложинера (р. Ицеле). В 5593 /1833/ году он женился на Батье-Мирьям, второй по старшинству дочери р. Ицхака.

В этот период он учился минимум по шестнадцать часов в сутки, не исключая канун шабата и сам шабат, а также все праздники. Даже после изнурительного поста Йом кипура р. Ицхак застал своего юного зятя в доме учения – он стоял в тазу с ледяной водой, чтобы усталость не свалила его, и усердно учился.

Взяв за образец метод Виленского Гаона, р. Нафтали начинал исследование каждой проблемы от Пятикнижия, затем переходил к Талмуду, потом – к книгам вавилонских гаонов и средневековых комментаторов и т.д. Многолетним трудом он приобрел феноменальную эрудицию во всех разделах Торы (Сарей амеа 5:12; Гдолей адорот).
Комментарий к Сифри

В 5600 /1840/ году р. Нафтали начал работу по составлению обстоятельного комментария к древнему алахическому мидрашу Сифри, служащему своеобразным соединительным звеном между Пятикнижием и Талмудом.

Фрагменты своего комментария он направил на отзыв одному из величайших мудрецов поколения р. Давиду Лурии (Радалю), который отозвался об авторе так: «взошла новая звезда на небосклоне еврейства» (Гдолей адорот).

Спустя много лет этот комментарий был издан отдельной книгой под названием Эмек Анацив (Долина Нацива): р. Нафтали вошел в еврейскую историю под кратким именем Нацив, представляющим собой аббревиатуру слов «Нафтали-Цви-Йеуда Берлин».
Глубокие познания в языке Писания

Наряду с широчайшей алахической эрудицией, Нацив приобрел глубокие познания в языке Писания.

Рассказывают, что однажды, посетив Вильно (Вильнюс), он познакомился с одним из вождей российских «просветителей» Йеошуа Штернбергом, который в то время считался крупнейшим специалистом в области еврейской лингвистики. Пораженный тем, как свободно Нацив ориентируется в лексике и грамматике святого языка, Йеошуа Штернберг спросил: «Как Вам удалось приобрести такие познания, если Вы с ранней юности посвящали свои дни и ночи изучению талмудической литературы и законодательных кодексов, – ведь мы, ученые, отдаем изучению языка все свое время и всю энергию?».

Нацив ответил на вопрос притчей. Один купец приобрел в магазине большую партию товара, и ему бесплатно упаковали покупки, истратив на упаковку несколько рулонов бумаги и мотков бечевки. Увидев это, один из посетителей магазина, который ничего не купил, потребовал, чтобы и ему бесплатно выдали столько же упаковочного материала, – но ему разъяснили, что бумага и бечевка выдаются лишь в придачу к товару. Тот, кто хочет получить только упаковочный материал, должен за него заплатить. «Так же обстоит дело и с ивритом, который служит лишь оболочкой для Торы, – пояснил Нацив свою притчу. – И так же во всем: если еврей бескорыстно и самоотверженно изучает Тору, другие познания даются ему в подарок, как бечевка и оберточная бумага. Но если еврей, не изучая Тору, занимается лишь чужими науками, ему приходится платить за них своим тяжелым трудом» (Сарей амеа 5:13).

В Воложинской ешиве

В 5607 /1847/ году, еще при жизни р. Ицхака Воложинера, Нацив начал давать уроки в Воложинской ешиве. В 5614 /1854/ году, в возрасте тридцати семи лет, он возглавил общину г. Воложина и ешиву, в которой обучалось около четырехсот юношей. В течение первых лет он руководил ешивой вместе с р. Йосефом-Довом Соловейчиком (Бейт алеви), а затем – самостоятельно.

В его ешиве, как и в доме учения Виленского Гаона, особое внимание уделялось изучению Пятикнижия – каждый день, после утренней молитвы, он давал урок по недельной главе. На основе этих уроков впоследствии была создана книга Аэмек давар (Углубись в слово), содержащая его толкования на Пятикнижие (она вышла в свет в Вильно в 5640 /1880/ г.).

В других ешивах того времени Пятикнижием, как правило, не занимались вообще, целиком сосредотачиваясь на изучении Талмуда и алахи. Нацив мягко иронизировал над современными ему «знатоками Торы», которые «знают Писание по его упоминаниям в Талмуде, а Талмуд по его упоминаниям в комментарии Кцот ахошен» (Сарей амеа 5:12).

В ешиве Нацива изучались все трактаты Талмуда по порядку, причем основное внимание уделялось точному пониманию прямого смысла – а не пилпулю (головоломным алахическим построениям), как во многих других ешивах (конспекты его уроков по Талмуду были изданы в 5714 /1954/ году под названием Меромей саде / Возвышенности в поле/).

Ешива стала как бы огромной семьей Нацива. Его квартира располагалась на первом этаже учебного здания, так что вся его жизнь проходила под аккомпанемент несмолкающего хора голосов, произносящих слова Торы.

Нацив не спал больше двух часов кряду – и каждую ночь приходил в учебный зал ешивы, чтобы поддержать занимающихся там юношей и помочь им разобраться в изучаемом материале.
Любовь к ученикам

Его любовь к ученикам не знала границ – однажды, на исходе вьюжной зимней ночи, главу ешивы застали на улице: вооружившись лопатой, он расчищал дорожки, чтобы на рассвете ученики могли свободно выйти из общежития.

Выпускники ешивы вспоминали, что и они тоже видели в ешиве свой дом. Жена Нацива, ребецин Батья-Мирьям, сама выросшая в ешиве, по-матерински заботилась о каждом юноше: если кто-то из них заболевал, она по нескольку раз в день навещала его, ухаживала за ним и готовила для него пищу.

В ешиве сложился обычай, что те ученики, которые не разъезжались на пасхальные каникулы по домам, проводили ночь Седера за семейным столом Нацива. Бывали годы, когда сотни учеников оставались на Песах, чтобы насладиться Седером вместе с главой ешивы и послушать его рассказ об исходе из Египта, продолжавшийся, как правило, до рассвета. За несколько дней до праздника жена и дочери Нацива усердно трудились, готовя пасхальное угощение для сотен учеников (Сарей амеа 5:13; Гдолей адорот).

За те четыре десятилетия, когда Нацив возглавлял Воложинскую ешиву, она стала духовным центром всего российского еврейства. В ней учились самые одаренные юноши, желающие посвятить свою жизнь изучению Торы. За эти годы из стен ешивы вышло более двадцати тысяч учеников – многие из них стали главами общин и ешив по всему еврейскому миру, от Земли Израиля до Америки.

Все эти годы ешива находилась в трудном материальном положении, расходы в ее бюджете превышали благотворительные поступления – и Нацив плакал, когда из-за нехватки средств не мог принять в ешиву новых талантливых учеников (Сарей амеа 5:13).
Новые книги

В 5621 /1861/ году вышла в свет его новая книга Аэмек шеэла (Углубись в вопрос) – развернутый комментарий на алахический кодекс Шеильтот (Вопросник), принадлежащий перу вавилонского гаона р. Ахая из Шабхи. Эта книга поставила Нацива в ряд самых авторитетных законоучителей своего поколения.

Его респонсы – ответы на сложнейшие вопросы, присылаемые ему со всех концов диаспоры, – были собраны в книгу Мешив давар (Дающий ответ), опубликованную уже после смерти Нацива.
Намерение переехать в Землю Израиля

После ранней смерти жены Нацив намеревался переселиться в Землю Израиля, где уже обосновался его отец. Однако переезд был отложен, поскольку в возрасте пятидесяти лет Нацив женился вторично – на двадцатилетней Мирл, дочери выдающегося законоучителя р. Йехиэля-Михла Эпштейна (Арух ашульхан).

Нацив не хотел подвергать молодую жену трудностям далекого переезда, но они решили переселиться на Святую Землю в дальнейшем, когда кто-нибудь сможет заменить Нацива в руководстве ешивой (Сарей амеа 6:6).
Давление властей и закрытие ешивы
Воложинская ешива

В течение длительного времени российские власти оказывали на Нацива административное давление, требуя, чтобы он ввел в программу ешивы изучение общеобразовательных предметов, и в первую очередь, русского языка, сократив соответственно время на занятия традиционными еврейскими дисциплинами.

Нацив не уступил нажиму – и в среду, пятого швата 5652 /1892/ года, около десяти часов утра в ешиву явились жандармы и предъявили главе ешивы указ об ее закрытии.

Жандармы потребовали, чтобы все покинули учебное помещение. Нацив остался в здании последним, а когда все вышли, семидесятипятилетний глава ешивы потерял сознание – и его вынесли на руках (Гдолей адорот).

Нацив и учащиеся ешивы были подвергнуты административной высылке из Воложина.

Высоко оценивая стойкость и упорство, проявленные Нацивом в борьбе с правительством, Хафец Хаим отмечал: «Если бы он согласился включить общеобразовательные предметы в программу Воложинской ешивы, тогда в нашем поколении Тора оказалась бы, не дай Б-г, забытой. Ведь дурное начало действует именно таким методом: сначала выделяют два часа в день на общеобразовательные предметы, а в конце остается только два часа на изучение Торы. …Но благодаря тому, что он решил проявить твердость и стоял до конца, не соглашаясь ни на какие компромиссы, Тора нашла себе другие пути и тропы – открылись новые ешивы без общеобразовательных предметов в других городах Литвы и Польши, и они стали крепостями Торы для нашего поколения. Так пробиваются воды родника: если ты преградишь им путь с одной стороны, они найдут себе дорогу с другой» (Маасе лемелех с. 251).

Несколько месяцев Нацив пробыл в Минске, пытаясь добиться отмены правительственного указа, – но безуспешно. Затем он временно остановился в Варшаве, рассчитывая в скором времени отправиться на Землю Израиля.
Последние годы жизни

В последние годы жизни слава Нацива особенно возросла. Он иронически сетовал: «В этом мире все шиворот-навыворот. Когда в молодости я днями и ночами трудился над познанием Торы, обо мне говорили, что я «думающий и эрудированный аврех». Когда я возглавил Воложинскую ешиву и из-за множества забот и хлопот уже не мог заниматься изучением Торы с прежним усердием, меня стали называть «великий гаон». Теперь же, когда я состарился, ослаб и забыл даже то, что знал, обо мне стали писать, что я «наставник всего народа Израиля». В общем, чем меньше я учился, тем выше меня превозносили» (Сарей амеа 5:13; Гдолей адорот).

В Варшаве Нацив столкнулся с многочисленными «берлинерами» – «просветителями», стремившимися захватить власть в общине.

Рассказывают, что один из варшавских богачей, который в течение многих лет щедро поддерживал Воложинскую ешиву, пригласил Нацива на свадьбу своей дочери. В самый разгар торжества, стоя под хупой, жених притянул к себе невесту и поцеловал ее. В ту же секунду Нацив покинул зал торжества. Однако отец невесты догнал его и принялся разъяснять, что таков обычай нового поколения. Нацив кратко ответил: «Что мне до обычаев нового поколения?! Я знаю только, что «перед глазами всего Израиля» – это конец Торы (Пятикнижие завершается словами «…перед глазами всего Израиля». Дварим 34:12)» (Сарей амеа 5:13).

В то же время Нацив решительно выступал против окончательного отделения ортодоксальных хранителей веры от «просветителей», как это практиковалось во многих городах Германии и Австро-Венгрии. Нацив пророчески предвидел, что окончательное слияние евреев всех идеологических направлений в единый народ произойдет на Земле Израиля. Он писал: «Как в дни писца Эзры, который вывел из Вавилона тысячи евреев, находившихся на разных духовных уровнях, – и богобоязненных знатоков Торы, и тех, кто взял иноземных жен, привык к осквернению шабата и вообще не знал Торы, – все они, собравшись на Земле Израиля, начали отстраивать ее города, и Земля наполнилась их потомками; так и нам следует пробудиться, услышав голос Всевышнего, звучащий от одного конца мира до другого, – во всех местах, где рассеяны наши братья, из всех слоев и из всех идеологических групп, всех их следует побуждать к восхождению в Землю Израиля и к ее освоению» (там же).

И когда один из посланцев Земли Израиля, посетив Нацива, начал рассказывать ему о том духовном беспределе, который творят на Святой Земле, новые еврейские поселенцы, сбросившие с себя «ярмо Торы», Нацив закричал на рассказчика: «Мерагель (Шпион), выйди из моего дома!». Гость попытался объяснить, что рассказывает чистую правду, но Нацив ответил: «Мераглим (разведчики, посланные Моше) тоже рассказывали чистую правду! …Тот, кто порочит Землю Израиля, даже если говорит правду, – мерагель, и его грех очень тяжело искупить» (там же).

Последние месяцы в Варшаве Нацив страдал от тяжелых сердечных болей. Когда болезнь обострилась, он взял с жены обещание, что после его смерти она переедет в Землю Израиля.

Р. Нафтали-Цви-Йеуда Берлин, Нацив из Воложина, умер в Варшаве двадцать восьмого ава 5653 /1893/ года, через восемнадцать месяцев после закрытия Воложинской ешивы.
Могила Нацива

Выступая на погребальной церемонии, его сын р. Хаим Берлин сказал: «Когда Иерусалимский Храм уже был охвачен пламенем, молодые коэны поднялись на крышу Святилища и бросили ключи от Храма вверх, к Б-гу, – и рука, протянутая с Небес, приняла ключи. Точно так же, когда была разгромлена святая Воложинская ешива, протянулась рука с Небес и приняла «ключи» от ешивы – Нацива, который был ключом к ее успеху и уникальности» (Гдолей адорот).
Духовное наследие

Его сын и ближайший ученик р. Хаим Берлин был главным раввином Москвы, а затем – Йерушалаима. Другой его сын, р. Меир Бар-Илан, был одним из духовных лидеров и идеологов Мизрахи – движения религиозного сионизма.

Раби Матитьягу бар Шмуэль Страшунь (5578-5646 /1817-1885/ гг.) – один из руководителей общины г. Вильно (Вильнюса), комментатор Талмуда и библиограф.

Родился в Вильно в последний день праздника Суккот 5578 /1817/ года.

Сын и ученик выдающегося комментатора Талмуда р. Шмуэля Страшуня (Рашаша; см.). Учился также у р. Менаше из Элеи (см.), а затем в воложинской ешиве под руководством р. Ицхака Воложинера (р. Ицеле; см.).

Овладел несколькими иностранными языками; приобрел глубокие познания в философии, математике и естественных науках. Поддерживал тесные контакты с еврейскими «просветителями», обмениваясь с ними информацией в области науки и новейшей еврейской литературы.

Подобно своему отцу, он отказывался от всех предлагаемых ему раввинских «тронов» – он был очень состоятельным человеком и имел возможность, поселившись с семьей в Вильно, сосредоточиться на изучении Торы.

Его хидушим (аналитические заметки) к талмудическим трактатам Эйрувин и Бава батра были включены в новое издание Талмуда, осуществленное виленскими издателями братьями Ромм в 5646 /1886/ году, – с тех пор эти заметки печатаются в приложении к большинству изданий Талмуда.

Р. Матитьяу Страшунь отдавал много сил, времени и средств делам милосердия: он был парнасом (административным руководителем) виленской общины и возглавлял общинный фонд помощи неимущим, известный под названием «Цдака гдола» (Великая благотворительность); он же был ответственным за сбор средств на поддержку еврейских общин Земли Израиля. Р. Матитьяу возглавлял также и виленскую хевру кадишу (похоронное братство).

На протяжении всей жизни р. Матитьяу собирал еврейские книги и прославился как ведущий еврейский библиограф. Его коллекция включала около шести тысяч томов и была оснащена тщательно составленным каталогом – это было одно из самых крупных частных книжных собраний в мире.

Р. Матитьяу Страшунь умер в Вильно в 5646 /1885/ году.

В своем завещании он передал коллекцию книг виленской общине. Его собрание стало публичной библиотекой, а ее управляющий р. Ицхак Страшунь, сын р. Матитьяу, продолжал процесс собирания.

Перед второй мировой войной в библиотеке было представлено уже около сорока тысяч книг. В 5701 /1941/ году немцы оккупировали Вильно, и основная часть библиотечного фонда была уничтожена; некоторую часть книг оккупанты вывезли во Франкфурт на Майне – сегодня уцелевшие экземпляры из этого собрания рассеяны по библиотечным фондам США и Израиля.
автор текста: рав Александр Кац

---

Картинка просто так...

2017-07-23 13:32:01 (читать в оригинале)

---

2017-07-23 12:55:23 (читать в оригинале)

---

ПОРТУГАЛЬСКИЙ КОНСУЛ ОСЛУШАЛСЯ ПРИКАЗОВ ДИКТАТОРА СТРАНЫ РАДИ СПАСЕНИЯ ЕВРЕЙСКИХ БЕЖЕНЦЕВ

2017-07-21 18:08:28 (читать в оригинале)

Аристидеш де Соуза Мендеш заплатил высокую цену за проявленное мужество и честность.

В мае 1949 года раввин Хаим Крюгер со своей семьёй бежал из Брюсселя в Бордо на юг Франции. Он присоединился к тысячам еврейских беженцев, которые уносили ноги от наступающей немецкой армии и верили, что Франция станет для них настоящим убежищем. Однако вскоре немецкая армия победила французов, заставила их принять поражение. 14 июня также пал Париж. Опасность для жизни еврейских беженцев особенно усилилась тогда, когда маршал Петен объявил, что Франция подпишет мирный договор с Германией.

Рав Крюгер надеялся пересечь границу Испании, — страну, в которой все еще сохранялась независимость, хотя Испания поддерживала дружбу с нацистами, а потому уже не могла быть безопасным местом. Но переезд в Испанию требовал в свою очередь открытия визы в Португалию, в то время как Португалия больше не желала такие визы выдавать. За несколько месяцев до того, как нацисты совершили жесточайшие преступления в Западной Европе, правительство Португалии запретило своим сотрудникам давать визы беженцам, особенно евреям, если у них не было гражданства Великобритании.

Остановившись на юге Франции, в Бордо, в последней надежде на спасение, еврейские беженцы были в отчаянии и испытывали чувство полной обреченности.

Однажды большой и очень представительный автомобиль, принадлежащий посольству Португалии, остановился рядом с местной синагогой, где нашло временный приют множество беженцев. Из нее вышел Генеральный консул Португалии Аристидеш де Соуза Мендеш. Он подошёл к раву Крюгеру, стоявшему неподалёку от синагоги, и попросил его рассказать о себе. Рав Крюгер поведал ему, как он бежал с женой и пятью детьми из Брюсселя. Консул пригласил их в свой дом на постоянное жительство. Но раввин не смел даже думать о комфортном жилье, в то время как остальные беженцы оставались в стеснённых обстоятельствах и были обречены едва ли не на верную гибель.

Бедственное положение раввина затронуло сердце консула. Мы можем лишь догадываться о том, что более всего повлияло на состояние господина Мендеша: пятеро детей (у рава было 14 детей), уважение к религиозному сану или что-то другое. Во всяком случае, консул предложил открыть несколько виз для раввина и его семьи.

Тогда Хаим Крюгер передал консулу известные ему чудовищные факты о том, что ждет еврейских беженцев, если они не смогут бежать, и попросил консула сделать визы всем беженцам. Немного поколебавшись, Мендеш согласился. 17 июня 1940 года он принял решение повиноваться тому, что он назвал «Божественной силой», и выдать визы всем нуждающимся, приняв последствия, какими бы они ни были, на себя.

В июне, на протяжении двенадцати дней, Мендеш вместе со своей женой и двумя старшими сыновьями, трудились не покладая рук, чтобы выдать визы десяткам беженцев, из которых не менее, чем 12 тысяч, были евреями. Беженцы спали на всех этажах консульского здания, зачастую голодали, отказывались от самого необходимого ради получения визы. Один богатый человек предложил господину Мендешу два мешка золота за визу. Но тот отказался от щедрого предложения и выдал ему визу безвозмездно.
Detail from a US visa document. Selective focus with point of focus in the center of the picture.
Note to image inspector: the speckly edges (which could be mistaken as being sharpening artifacts) are actually due to the metallic ink used in the printing process.

Стремительная выдача виз не могла длиться вечно. Вскоре правительство Португалии во главе с диктатором Антониу ди Оливейра Салазаром разузнало о том, что делает их консул в Бордо. 24 июня лидер страны Салазар отозвал Мендеша назад — в Португалию. Консул обязан был возвратиться, но даже на обратном пути домой, в Португалию, он раздавал португальские паспорта беженцам, застрявшим в оккупированной Франции, предотвращая их депортацию в концлагеря, подписывал и выдавал визы.

Дисциплинарное наказание Мендеша было весьма суровым. Его вынудили уйти в отставку, лишили лицензии адвоката и занесли в чёрный список: ни он, ни его дети никогда и нигде в Португалии не могли найти для себя работы. В итоге, дети дипломата, опозоренного властями и оказавшегося в полной опале у правительства, эмигрировали из страны. Сам же господин Соуза Мендеш умер в 1954 году, в крайней бедности и не снятой с него опале, ни разу не пожалев о своём «вызывающем» поведении в условиях военного времени.

Своему адвокату он написал такие строки: «По правде говоря, хотя я и не подчинился приказу начальства, но моё непослушание делает мне честь. Выше буквы приказаний человека для меня стоит закон Б-га, именно ему я старался служить без колебаний».

Луи Фелипе Мендеш был младшим из детей Мендеша, он покинул Португалию и эмигрировал в Канаду в 1948 году. Его сын Джеральд до сих пор живёт во Франции; мальчику было 10 лет, когда он узнал, что его дед по отцовской линии вел себя в годы войны, как настоящий герой.

«Дело было в далёкие шестидесятые годы, когда раввин Хаим Крюгер вместе с другими, спасенными моим дедом, пригласил моего отца и всех наших родственников на особое мероприятие в Нью-Йорке, в честь моего дедушки», — вспоминает Джеральд. Когда семья Джеральда вернулась из Нью-Йорка, его отец рассказал сыну подробную историю о его дедушке Аристидеше де Соуза Мендеше.

«До этой поездки мой отец ничего никому не рассказывал о подвигах своего отца, ни с кем не делился, кроме моей матери, — поясняет он. — Его вынудили поверить в то, что эта история никому не нужна».

Когда Луи Мендеш впервые приехал в Канаду, он попытался рассказать о подвиге отца римско-католическому священнику. Но священник остановил его и попросил не распространяться на эту тему и не поднимать ее впредь. Католическая церковь была уверена, что диктатор страны Салазар — хороший католик, и не желала слышать о нём ничего плохого».

Отец Джеральда молчал долгие годы. Но после встречи в Нью-Йорке Джеральд стал узнавать много новых подробностей о своём дедушке. «Будучи ребёнком, я всегда думал, что мой дед весьма крут», — рассказывал он с улыбкой на лице. — Я им очень горжусь».

Дети опального дипломата никогда не прекращали искать справедливости во имя светлой памяти их отца. В конце концов, уже в восьмидесятые годы, в итоге политического нажима СМИ на новое правительство Португалии, справедливость взяла верх. И дети Мендеша достигли своей цели. Когда президент Португалии посетил Соединённые Штаты в 1987 году, он нашёл время встретиться с семьёй де Соуза Мендеша и принести свои извинения за жестокое обращение с их отцом. Он также наградил покойного дипломата Орденом Свободы. В 1988 году Португальский парламент проголосовал за снятие всех обвинений против де Соуза Мендеша и восстановил его в дипломатическом корпусе государства.

Но и это ещё не конец истории. Несколько лет спустя спасенные послом люди, чудом выжившие во времена нацизма благодаря его визам, собрались вместе и открыли в честь Праведника мира мемориальную доску.

«На мемориальной доске выгравированы имена более 4000 человек, которым удалось бежать благодаря визам, — рассказывает Джеральд. — Некоторые из них даже не подозревали, что мой дед преступал закон, открывая и подписывая визы. Они думали, что это правительство Португалии спасает их. Другие же, кому было известно о мужестве моего деда, не имели ни малейшего представления о том, какую цену господину консулу пришлось заплатить за свой поступок».

На открытии мемориальной доски Джеральду Мендешу удалось познакомиться с представителями самых разных поколений, выживших благодаря выдающемуся подвигу его деда. «Поразительно встретить всех этих людей, граждан самых разных стран. Со многими я даже подружился; я весьма признателен своему деду за то, что он, лишившись спокойствия и благополучия, спас многие жизни».

«Я считаю, что историю моего деда следует пересказывать вновь и вновь, — говорит Джеральд Мендеш. — Мы живём в такое время, когда крайне правые партии заинтересованы в отрицании Холокоста и не хотят видеть подвига моего дедушки, спасшего многие жизни. Нам нельзя молчать. Мы должны свидетельствовать об этом».

Несмотря на суровые последствия, сделавшие и главу семьи, и его детей изгоями, в семье Аристидеша де Соуза Мендеша никто и никогда не сожалел о невозможности будущей карьеры или о своём статусе в стране в будущем, ибо на кону стояли человеческие жизни. «Семья заплатила тяжелую цену, но дети Аристидеша де Соуза Мендеша никогда не сожалели о поступке отца. Они гордились им в те годы, когда имя выдающегося человека предавалось позору. Справедливость восторжествовала, и последующее поколение восстановило честь нашего отца».
автор текста: Мааян Меир