– Понятно, – перебила я Фирсова, – рубли – это компенсация. Но вы абсолютно не обязаны тратиться. Птичка потеряла человеческий вид задолго до того, как попала в ваши руки.

– Но выбросил ее я! – возразил Фирсов. – И про утку нельзя сказать, что она когда-либо имела человеческий вид.

– Думаю, это мне следует вас наградить за избавление от протухшей утки, – улыбнулась я.

– Считаете эту цену неприемлемой? – насторожился Иван Николаевич. – Я ее не с потолка взял, сходил в пару супермаркетов, сбегал на крестьянский базар, купил брошюру «Ценообразование на рынке птицы», посоветовался с приятелем-бухгалтером и с адвокатом. Юрист сказала мне: «Олеся явилась первопричиной путаницы, следовательно, ответственность несет она. Но раз сестра не желает брать вину на себя, то ты, как ближайший родственник, можешь выплатить компенсацию пострадавшей стороне. Злого умысла не было и…»

– Ясно! После всех расчетов получилось тридцать два рубля, – опять перебила я Фирсова.

– Тридцать один восемьдесят пять, – уточнил Иван Николаевич. – Однако финансовый консультант сказал: в подобном случае при наличном расчете следует округлить сумму в вашу пользу. Пожалуйста, напишите расписку.

Я покорно спрятала купюры в бумажник и принялась царапать ручкой по бумаге. С таким кадром, как Фирсов, лучше не спорить.

 

1. я никак не могу представить вес утки (а по сюжету там было 5 кило),  за которую компенсация в 2009 году составила аж 32 рубля!

2. так же не могу представить КУПЮРЫ из 2009 года на сумму в 32 рубля (напоминаю, самая маленькая купюра в период 1998-2016 это 5 рублей)