Про волков и овец. (Боги одиноких аллей)

лысина и видно, что из качалки не вылезает, хоть и почти дед уже.

- Дела его задержали! - буркнул он, ощупывая Славку с головы до ног цепким взглядом. - Блядями пропах, как журнал мод! - и, помолчав немного, добавил. - Ты что-ли Вячеслав Петрович? Какой же ты Петрович, если у тебя еще молоко на губах не обсохло?

- Может посмотрим объект? - снисходительно усмехнулся Славка, привыкший к капризам заказчиков. Тон его ясно давал понять: если у тебя времени валом, давай, выпендривайся!

- Проходи! - заказчик от такой наглости опешил было, но быстро пришел в себя, только посмотрел еще внимательнее, впился глазами. - Значит, ты мне сделай все, как сыну моему сделал, перегородки убери... - начал он объяснять свое незатейливое представление о красоте молодому специалисту.

Что произошло потом Славка помнил смутно. Вдруг воцарившаяся тишина. Пристальный волчий взгляд. Удар.

Он пришел в себя на полу. Со стоном повернулся на бок, попытался сесть. Заказчик торопливо одевался тут же.

- Скажешь кому, убью! - обронил он коротко, на Славку не глядя.

...Тарас любил его пальцами. Глазами. Ноздрями. Мог часами рассматривать, касаться упругой кожи, принюхиваясь. Славка смутно догадывался, что привлекает в нем любовника. Молодость. Молодость, самим Тарасом давно утраченная, но такая желанная. Если бы было возможно, Тарас выпил бы Славку, как элексир, чтобы стать вот таким вот. Длинноногим, красивым, с поджарым животом. Чистым дыханием, ясными глазами.

...первый раз Славка сбежал почти сразу. По наивности недалеко, поэтому нашли быстро. Тарас бил его сам, бил страшно, как бьют, когда не боятся убить, ломал позвоночник о колено. За Славкой начали следить, не скрываясь провожать до работы и встречать с нее, дежурить под окнами у девушек. Но он все равно выжидал момент и уходил. Так и жили. Побег. Больница. Побег. Только интервалы разные.

Однажды за городом стреляли по банкам.

- Тарас, - спросил Славка делано-равнодушно. - а если я женюсь?

Огромная ладонь сжала его ладонь, разворачивая до тех пор, пока холодное дуло не уперлось в живот.

- Попробуй! - ответил Тарас таким же делано-равнодушным тоном и поцеловал Славку в макушку.

С этого дня в душе монстра поселился страх и он стал бить свою игрушку просто так, для профилактики. Славка смирился и вроде бы даже начал получать удовольствие. Пока однажды не исчез снова. Исчез и как в воду канул.

Тарас не спал и не ел, днем остро переживая ненависть ко всему и ко всем, а ночью мечась по комнате, словно тигр по клетке. Ему нужен был его малыш.Нужен, чтобы схватить и шумно вдохнуть его запах, услышать, как он заскулит. Или хотя бы для того, чтобы сломать ему шею и, наконец, освободиться. К концу третьего года, как раз перед тем, как Славку нашли, раздирающие Тараса мысли, чувства и страсти договорились между собой, слившись в одно непоколебимое решение.

...Ваня! - он ложится на меня, длиннопалые ладони сжимают мое лицо. - Ванечка, проснись! - я улыбаюсь, не открывая глаз, и сгибаю ноги в коленях.

Славке еще нужен этот ритуал очищения, как мне когда-то был нужен. Потом становится все равно. Пусть. От меня не убудет.

...когда-нибудь я стану священником в глухой деревне! с- говорит он, обнимая острые голые коленки, разбитые губы едва шевелятся. - Днем буду служить в церкви, а ночью уходить в лес и молиться камням! А потом заделаюсь кнезом и уеду в Африку, обращать в веру Христову дикие племена!

Я улыбаюсь, любуясь им. Наши старики - и его, и мой, захлебнутся, пытаясь выпить из него жизнь. А вот и Николай Егорович, легок на помине! Заходит и, не снимая пальто, опускается в кресло.

- Пастушок умер. - произносит он после долгого молчания и понимает голову. Насмешливый взгляд его голубых глаз вонзается в Славку. - Ну, что, умница моя, принимай хозяйство! В постели от тебя все равно никакого толку, хер-вая ты блдь...

- Что такое пастух? - не глядя спрашивает у меня Славка очень тихо. Он уже знает ответ.

- Типа администратора. - поясняю я.

Он кивает и, глядя Нику прямо в глаза, произносит тихо, четко и раздельно:

- Этого. Никогда. Не будет.

Губы Джока медленно расползаются в оскал. Он смотрит на малыша с веселым изумлением и одновременно угрозой.

- Будет. - говорит он спокойно и неторопливо встает.

...он вернулся из больницы притихшим. Позвоночник - сплошной шрам от ожога. Я осторожно наношу мазь на его спину, когда входит Ник. Он обходит меня и приседает на корточки перед Славкой, насмешливо склоняя голову к плечу. Мальчишка поднимает голову и, глядя Нику прямо в глаза, снова произносит тихо, раздельно и четко:

- Этого. Никогда. Не будет.