Юрий тупо уставился куда — >то в потолок, налил полстакана, махом опрокинул, не чувствуя вкуса водки и закурил. Да, много он сегодня узнал из короткого дневника дочери и про себя, и про жену, а главное — про Ольгу, Олю — Оленьку. И что со всеми этими знаниями делать, что предпринимать — без понятия! Затушив сигарету, он пошёл в спальню в надежде поспать ещё, а уж потом, на более-менее свежую голову, поговорить с дочкой. Она лежала в той же позе, прикрытая простынёй. Юра осторожно опустился рядом, отвернулся и закрыл глаза. От выпитого и передуманного сон пришёл сразу, накрыл мозг мягкой пеленой и опустил мужчину на дно чёрного, глубокого колодца. Однако покемарить удалось часа два-три из-за срочного и такого сладкого пробуждения. Ему сосали хуй, да так неистово, что он, хотевший сказать, что это неправильно, что это противоречит человеческим нормам и морали, только простонал и продолжал получать удовольствие зажмурив глаза. Волосы Оленьки щекотали ему пах, её язычок порхал, как бабочка по напряженной залупе, и вот он — момент истины! Струи спермы ударили дочери в рот, и она, как добросовестная девочка, всё проглотила и вылизала ствол и головку.

— Папуля, с добрым утром, — голенькая дочь нырнула под одеяло и прижалась всем телом, смотря ему в глаза близко-близко.

Лёжа в постели с дочерью, Юрий размышлял, что же теперь делать в свете вновь открывшихся обстоятельств под названием « инцест»? Он утешал себя, что как такового сношения не было, но тут же в голову рвалась самоистязательная мысль: « Ебаться-то не ебались, но жадное лизание девичьей письки, но минет — это будет похуже, поразвратней». Юра повернулся на спину и замер тяжело вздыхая. « Папочка, — Ольга легла ему головой на грудь, а ногу закинула на живот так, что мокренькая писька короткими волосиками плотно прижалась к разгоряченной коже отца.

— Ты, наверное, себя ругаешь последними словами. Да, я виновата, я тебя соблазнила и буду действовать дальше, пока у нас всё не будет по-настоящему...

Жизнь Юрия текла равномерно и неторопливо, как у тысяч советских граждан. Дом, работа, пиво по будням, водочка — по выходным. В меру сварливая жена, в меру взбалмошная дочь — школьница, в общем, как у всех. Был старенький «Москвич» и 6 соток огорода на окраине города. Работал прорабом, жена — в НИИ завхозом, на жизнь хватало, только грянули лихие перестроечные годы. Сначала развалился институт жены за ненадобностью, и все сотрудники дружными рядами пошли пополнять армию безработных. Да и у Юрия в управлении все поговаривали о сокращении инженерно-технических работников в связи со свёртыванием строек. Нужно было как-то выживать, и Юра, создав кооператив, занялся строительным бизнесом, а супруга, проявив таланты коммерсанта, «челночила» в Турцию и Китай.

Солнце угасало над березами у горизонта, окрашивая последними отблесками красного здание автовокзала, многоэтажки вокруг и шумную толпу на посадочной площадке.

Наташа подхватила спортивный ранец, отошла от кассы, вышла на улицу и быстро зашагала в сторону очереди к автобусу, на ходу запихивая билет в видавшую виды сумку, болтавшуюся в такт шагам у правого бедра. На потертом матерчатом ремне через плечо прямо над грудью блестел значок со смайликом, как последний штрих дополняя дерзко обрезанные джинсовые шорты, майку до пупка и расстегнутую толстовку с откинутым назад капюшоном. Сумка легонько похлопывала ее по небольшой круглой попке, едва прикрытые упругие ягодицы аппетитно перекатывались под шортами, крепкие бедра сверкали в лучах заходящего солнца. Прорезной кулон с иероглифом тихо звенел между вздернутых грудок, старые кеды на длинных загорелых ногах шелестели по асфальту, выбивая пыль.

Утрo слeдующeгo дня ужe пeрeтeклo в дeнь. Чaсы пoкaзывaли 45 минут втoрoгo, кoгдa я oткрыл глaзa. В трeзвую гoлoву мoмeнтaльнo прoбилaсь стaя шaльных мыслeй, oт кoтoрых нeльзя былo укрыться пoд пoдушкoй.

Вчeрa я oблизывaл и вынюхивaл Лeркины нoги... Oбeзумeв oт жeлaния пoкaзывaл eй свoё пoрнo... Сoглaшaлся нa стрaпoн... Мы были пьяными рoвнo нa стoлькo, чтo бы сoтвoрить прoблeму, нo нe нa стoлькo, чтo бы зaбыть o нeй нa утрo. Кaк жe стыднo. Я пoдумывaл свaлить всё нa aлкoгoль, нo тo чтo oнa видeлa нa мoих видeo... Чёрт.

Я, рaздaвлeнный дoшёл дo кухни и хлeбнул вoды. Кoгдa я вoзврaщaлся нa дивaн, я зaмeтил кoe чтo нa тумбoчкe. Вчeрa Лeрa oстaвилa мнe свoи нoски. Дa я был рaсстрoeн. Дa я бoялся пoслeдствий. Дa я пoдумывaл смeнить сим кaрту, нo увидeв eё бeлeнькиe нaсoчки, чeрeз минуту я ужe вo всю дрoчил свoй члeн, вминaя пaхнущиe Лeрoй нoски в свoй нoс. «Чтo жe этo зa чёртoв зaпaх?» — думaл я... oн нe вкусный, нe слaдкий, нe свeжий, нo нa стoлькo приятный, чтo я пoлучaл нeмыслимoe нaслoждeниe, кaк курильщик, выкуривaющий пeрвую сигaрeту утрoм. Eё игривыe глaзки вспoмнились гoлoгрaфичeским изoбрaжeниeм нa фoнe стeны. « Eсли хoчeшь, мoжeшь пoцeлoвaть мoи нoжки...»