Завел себе подружку. Очаровательную брюнетку 18-и лет. Зовут ее Алиса. С красивой аппетитной грудью, почти троечки и обладательницей шикарной такой задницы, не скрою — это меня и привлекло больше всего)), не только её смазливое по-детски наивное личико со взглядом жаждущим нежного горячего секса со всеми вытекающими... Скажу коротко: по моему скромному мнению Алиса одна из самых красивых девушек в мире. Она дала бы фору, наверное, какой-нибудь известной молодой порнозвезде.

Теперь, внимание! Это милое чудо — девственница! Да! И в этом вся проблема.

Клянусь, эта девка трахалась бы сутки напролет. Трахалась бы до потери сознания — на ней «шкура горит». Трахала бы всё что имеет продолговатую форму. Но её моральные принципы настолько прочны и нерушимы, построенные на целомудренном воспитании ее верующих родителей, что легче трахнуть кошку (сорри), чем уломать ее. Только после свадьбы, только с законным мужем, только после окончании школы, поступления и окончании университета, а там... , и то, с разрешения мамочки, наверное.

Дeйствующиe лицa:

Oлeг. 35 лeт. Высшee oбрaзoвaниe. Рукoвoдитeль срeднeгo звeнa в чaстнoй инoстрaннoй кoмпaнии. Рoст 180, вeс 73, шaтeн, в мeру спoртивнoe тeлoслoжeниe, приятнoe лицo, кaриe глaзa. Oдeждa: чeрнaя рубaшкa, лeгкиe свeтлыe брюки. Хoлoст. Дeтeй нeт.

Тaня. 25 лeт. Высшee oбрaзoвaниe. Рaбoтaeт oкулистoм в бoльницe. Рoст 169, вeс 50, вoлoсы прямыe тeмнo-кaштaнoвыe дo плeч, рaспушeны, глaзa кaриe, стрoйнaя, oчeнь oбaятeльнaя, хoтя и нe крaсaвицa. Грудь — 2. Oдeждa: прoстoй тoнкий бeлый хaлaт из хлoпкa дo сeрeдины бeдeр; бeжeвыe кoлгoтки, бeлыe трусики, бoсoнoжки с oткрытoй пяткoй, бeз лифчикa. Сeксуaльный oпыт: двoe мужчин зa всю жизнь. Aнaльный сeкс нe прoбoвaлa. Группoвoй сeкс нe прoбoвaлa. Сeкс с жeнщинoй нe прoбoвaлa. Кaкoй-либo нeстaндaртный сeкс нe прoбoвaлa. В нaстoящee врeмя oдинoкa. Дeтeй нeт. Пoслeдниe 11 мeсяцeв бeз сeксa. Инoгдa рeдкo мaстурбируeт, в крoвaти, вaннoй или зa прoсмoтрoм пoрнoвидeo.

Я зашёл в секретарскую.

— Привет. — подошёл к Алёне, чмокнул её в щёку. Жестом показал на дверь шефа — Есть?

— Нет, и наверно уже не будет. До конца рабочего дня осталось полчаса. А он совсем недавно уехал.

— Так ты свободна?

— Пока нет. Наверняка ещё будут звонить. Ты что, полчаса подождать не можешь?

— Тогда пойду, посижу у него в кресле. Больно уж оно у него огромное.

— Пошли. Я тоже люблю у тебя на коленях в том кресле сидеть. Если что, смогу на звонки из его кабинета ответить.

Взял за руку, потянул за собой. Как всегда одета сексуально, по летнему, короткое голубое платье, босоножки на высоком каблуке. Плюхнулся на кресло директора, Алёна заползла мне на колени. И я сразу начал рукой водить по её бёдрам.

— Ух. Какой нетерпеливый.

— А что в этом?

— Ну, и что мне с тобой делать? — спросил Виктор, глядя на нее.

Она крепко спала и не могла ответить.

— Трахать, — ответил вместо нее внутренний самец.

Всегда, когда Виктор оставался со своими мыслями, он был тут как тут. Он был прост и брутален, как голые яйца.

Виктор нервно хихикнул.

— Здрасьте. Я ж весь такой благородный.

— Ну и что. Рано или поздно к этому придет. Если вас до тех пор не укокошат, конечно.

— Ты урод, — сказал Виктор внутреннему самцу. — Смотри, как она беззащитна. Кроме меня, у нее никого нет.

— Именно. Я ж о том же. Выжди сколько-то там для верности — и вперед.

— Никогда! — Виктор разозлился. — Блин, если она узнает, о чем я тут думаю, глядя на нее...

— А она и так знает. Просто об этом не принято говорить. От закона жанра не убежишь, Виктор Дорн. В финале — или трах, или гроб. Не обманывай сам себя.

Выехали они до рассвета. Сонная Рэйчел куняла в седле, и Дэйв придерживал ее, как и раньше, поперек груди.

Он думал о том, как она спала, по-детски распахнув губки, и как он будил ее, трогая за бедро... Всю ночь ему снилось ТАКОЕ, что Дэйв пристыжено помалкивал. На штанах его красовалось огромное мокрое пятно...

Вокруг светилась заря, розовая с белым, огромная и бездонная, как сон. Глаза Рэйчел с каждой минутой распахивались все шире, и вслед за ними раскрывался рот: она еще никогда не видела зарю в пустыне.

Корка грязи осыпалась с нее почти всюду, кроме волос, слипшихся в твердый шлем, на котором можно было писать карандашом; подкрашенная кожа осталась бело-голубой с серебром, и голая, просоленная Рэйчел выглядела, как фантастический дух пустыни. Ее тело светилось молочным светом, отражая свет зари.

Уже показался край солнца, поджигая воздух... Они скакали по засушливым плоскогорьям Невады. Вымыться было негде: соль Куиксэнд-Риверз так просто не смывалась, а на скудных ранчо вода была на вес золота, расходуясь только на питье людям и скоту. Единственные в округе реки уходили летом под землю, образуя жуткие топи. Только перед Сорроубэнком было небольшое слабосоленое озерцо...