Православный блог Голосов: 1 Адрес блога: http://theorthodox.dreamwidth.org/ Добавлен: 2012-07-23 18:00:27

История третьего Вселенского собора

2015-12-03 12:53:12 (читать в оригинале)

Несмотря на те славные победы, которые истина одержала над заблуждениями и ересями на первых двух Вселенских соборах, дух лжи не смирился и не умолк. В V веке он снова посягнул на чистое и святое учение Христово и, для исполнения злых своих намерений заставив действовать слабый ум человеческий, успел посеять между последователями Христовыми семена лжеучения. Главным орудием его был Несторий, патриарх константинопольский. Он учил, что Бог Слово обитал в рожденном от семени Давидова, как в храме, и что от Девы Марии родился человек, а не Бог Слово, ибо смертное рождает смертное по естеству.

При столь превратном образе мыслей о Сыне Божием Несторий имел некоторые добрые свойства, которые в благомыслящем человеке могли бы принесть большую пользу Церкви, но в нем они сделались соблазном для верующих и гибельным орудием к уловлению простых сердец в сети заблуждения. По единогласному отзыву современников, Несторий вел себя в Антиохии неукоризненно; все удивлялись его любви к уединению и постоянному занятию чтением. Будучи там священником и отправляя должность народного проповедника, он исполнял свое дело с честию и славою; при ясном и сильном голосе, при способности говорить свободно и красноречиво, он всегда показывал себя на кафедре самым искренним ревнителем истины и благочестия, самым пламенным поборником апостольского учения против ересей и заблуждений, так что благосклонная молва не замедлила провозгласить его славным подражателем св. Златоуста.

Слух о достоинствах Нестория дошел и до императора Феодосия младшего, который и избрал его на место Сисиния, епископа константинопольского. Слава Нестория предварила его прибытие в Константинополь. Жители этого города, еще помня любимого ими Иоанна Златоуста, который пришел к ним также из Антиохии, и надеясь найти в Нестории нового Златоуста, с радостию нарекли его своим пастырем. Но, между тем, как и император, и двор, и народ устремляли на него взоры, исполненные радостной надежды, благочестивый затворник Далмат предостерегал верующих от приближающихся бедствий. "Блюдитесь, – говорил он пришедшим поздравить его с новым патриархом, – блюдитесь, братие, ибо нам предстоит теперь опасный соблазнитель, который многих заразит своим вредным учением". И, действительно, Несторий не замедлил оправдать предсказание прозорливого отшельника.

В самый день своего вступления на престол патриарший Несторий, в присутствии двора и народа, говорил речь, и в ней сделал такое воззвание к императору: "Государь, дай мне землю, очищенную от еретиков, и я воздам тебе небо; помоги мне истребить еретиков, и я воздам тебе небо; помоги мне истребить еретиков, и я помогу тебе истребить твоих врагов-персов". Многим из народа, для которых ненавистны были еретики, понравилась столь пламенная ревность к православию; но других, которые по словам умели угадывать свойства души и образ мыслей, испугала столь решительная самонадеянность. Ариане, новатиане, аполлинаристы и другие еретики, действительно, скоро испытали всю жестокость гонения от Нестория; но, поражая еретиков, Несторий не упускал из виду и православных, только не вдруг осмелился коснуться их; таил несколько времени свою ересь в темных и двусмысленных выражениях. Учение, в котором воспитаны были верующие константинопольские, сильно говорило против него и не давало ему открыть прямо свой образ мыслей. Надобно было приготовить их к тому, и Несторий решился сперва не сам от себя объявить свою ересь, а возложить это дело на священника Анастасия, прибывшего вместе с ним из Антиохии, которого он уважал и пользовался его советами. Анастасий, опасаясь оскорбить слух верных открытием Несториева лжеучения во всей его наготе, не устремился против И. Христа, а напал на имя Богородицы. Так однажды, проповедуя в церкви константинопольской, он сказал, чтобы никто не называл св. Марии Матерью Божиею: ибо Она была человек, а Бог не мог родиться от человека. К подтверждению сего учения он привел и доказательства; но, несмотря на то, верующие сильно оскорбились его речью; многие из клира и народа вслух говорили, что это учение совершенно новое для них, что они соблазняются, слыша сначала противные тем, в которых воспитаны. Впрочем, этот первый вопль древней веры против нововведений не остановил Нестория. В праздник Рождества Христова он сам взошел на кафедру защищать свое учение. Приведши слова апостола Павла: "Понеже человеком смерть бысть и человеком воскресение мертвых" (I Кор. XV, 21), он продолжал: "Послушайте св. Павла, если сомневаетесь, как называть Марию: Богородицею или человекородицею. Если бы Бог имел матерь, тогда были бы правы и язычники, коих боги родились от матерей; тогда бы и апостол Павел солгал, сказав о божестве И. Христа: без Отца, без матери, без родословия (Евр. VII, 3). Нет, Мария не Бога родила; родившееся от плоти плоть есть; тварь не могла произвести Творца, но родила человека, орудие божества".

Когда, таким образом, Несторий старался утвердить свое лжеучение, Евсевий, адвокат константинопольский, хорошо наставленный в догматах веры, восстал из среды народа и, одушевляемый святою ревностию, произнес вслух: "Само вечное Слово родилось во второй раз по плоти от жены". Народ смутился: люди более просвещенные хвалили смелый поступок Евсевия; другие же, напротив, рассердились на него и укоряли его в нескромности. Несторий, поддерживая сторону последних, произнес еще речь. В ней, будто желая опровергать ариан и македониан, на самом деле старался опровергнуть учение православное, утверждая, будто не должно говорить, что Слово родилось от Марии или умерло, а только человек, в котором было Слово. Вскоре явилось на публичном месте города воззвание к епископам, пресвитерам, диаконам, чтецам и всем мирянам константинопольским, написанное тем же Евсевием. В нем Несторий прямо назван еретиком; противопоставлен его учению символ антиохийский, в сущности совершенно согласный с никейским; приведены против Нестория мнения святого Евстафия, епископа антиохийского, присутствовавшего в никейском соборе, и таким образом доказано, что Несторий отступил от преданий той Церкви, в которой был воспитан.

Несторий старался внушить свое учение двору и императору и тем преклонить их на свою сторону; народ приучал к новому учению частыми проповедями, и, без сомнения, таковые усилия не всегда оставались тщетными, особенно если к ним присоединить разного рода обольщения, употребляемые Несторием, а иногда угрозы и насилия. Многие слабые души, или из каких-нибудь корыстных видов, или по малодушию и недостатку искренней преданности вере, присоединились к сильной стороне патриарха; но и вера древняя и истинная не оскудевала в защитниках. Прокл, еп. кизикийский, в присутствии самого Нестория, говорил проповедь о воплощении, и в ней сильно поддерживал православное учение. Утверждал, что Сын Марии не простой только человек, но и Бог истинный; что правильно говорят: Бог пострадал, Бог умер; что святую Деву должно называть собственно Материю Божиею, Богородицею, и что тут нечем глумиться язычникам и нечего злословить арианам. Несторий жестоко оскорбился этой проповедью, тем более, что она была прекрасно составлена и заслужила большое одобрение у слушателей. Было обыкновение: если священник или младший епископ говорил проповедь в присутствии главного епископа, то последний прибавлял от себя что-нибудь в наставление народа. Несторий, воспользовавшись этим обыкновением, взошел после Прокла на кафедру и стал опровергать его. Какой соблазн для верующих. Сам патриарх стал попирать истинную веру, которой долженствовал быть первым защитником. Он еще прикрывал себя личиною верности к православию, порицал ариан, аполлинаристов и других еретиков. Но сквозь этот тонкий покров можно было ясно видеть его преступное намерение – ниспровергнуть древнюю, истинную веру и ввести свое новое ложное учение. Он и сам неосторожно обнаружил это намерение, сознавшись, что его учение, кажется, противно учению других учителей Церкви. После этого он говорил еще три речи, будто против Ария, Аполлинария и других еретиков, но в самом деле против Прокла, которого, впрочем, не называл в них по имени.

Ревностные последователи Нестория собрали его речи, расположили их по порядку и занумеровали. Они скоро начали распространяться во всех провинциях восточных и западных; дошли даже до Рима, впрочем, без имени автора. Скоро произошло волнение в умах: многие начали сомневаться, не обманываются ли они, почитая И. Христа Богом; некоторые уже решились не называть Его Богом; иные даже не терпели, чтобы другие так Его называли и усвояли Ему имя Сына Божия только в том смысле, в каком оно может быть усвоено и всем людям святой жизни. Итак, зло, возникши в Константинополе, быстро разливалось по всем концам христианского мира, и заражало слабые и легковерные умы. Но Бог хранил Своих верных. Он избрал в Александрии сильного защитника истинной веры, долженствовавшего славно победить врагов ее. Это был св. Кирилл, епископ александрийский.

Некоторые из египетских монахов пришли к св. Кириллу и уведомили его, что ересь, которой учителем почитают Нестория, проникла в свв. обители Египта и возмутила покой мирных пустынников; что многие из них, забыв простоту евангельскую, вдаются в суемудрые прения, колеблются сомнением, подлинно ли И. Христос есть Бог, а другие прямо говорят, что Он только орудие или сосуд божества, Богоносец. Столь неожиданное и горестное известие сильно поразило св. Кирилла. Несторий, от которого он ожидал так много полезного для Церкви православной, оказался еретиком и врагом ее. Опасное состояние монастырей египетских требовало скорой помощи, и св. Кирилл написал окружное послание к пустынникам. В нем говорит, что простым людям (каковы были большая часть пустынников) приличнее бы было совсем не касаться таких предметов, которые темны и для просвещеннейших мужей. Но так как уже зло распространилось, то он почел за нужное наставить их, не входя, однакож, в споры. "Удивляюсь, – продолжает он, – как можно спрашивать о том, должно ли называть Св. Деву Матерью Божией? Ибо если И. Христос есть Бог, то почему же Св. Дева, Матерь Его, не есть Матерь Божия? Так верить заповедали нам апостолы, хотя сами они и не употребляли слова: Богородица. Так учили наши отцы, и в особенности блаженной памяти Афанасий", из которого св. Кирилл и приводит два места. Это послание скоро дошло до Константинополя, где св. учитель имел ходатаев по делам своей Церкви, и принесло там большую пользу. Многие даже из первых становников писали к св. Кириллу и благодарили его за наставление. Но Несторий чрезвычайно оскорбился этим посланием. Поручив отвечать на него священнику Фотию, одному из своих приверженцев, он стал изыскивать средства повредить доброй славе св. Кирилла, в котором уже предвидел страшного своего противника. Некоторые александрийцы, осужденные св. Кириллом за различные преступления, согласились содействовать злым намерениям Нестория: начали распускать слух, будто св. Кирилл худо управляет Церковью, домогается сделаться самовластным, возбуждает возмущения против императорских чиновников и держится секты манихеев. Эти клеветы Несторий старался довести до сведения императора, и, вероятно, успел в том, потому что император с того времени не совсем выгодно стал думать о св. Кирилле.

Между тем, св. Кирилл, не теряя надежды исправить Нестория, написал к нему увещательное письмо. Так как Несторий жаловался первоначально на письмо св. Кирилла к египетским пустынникам, то св. Кирилл в письме к Несторию так говорил: "Споры начались не от письма моего, но от гибельных сочинений, тобою или кем другим повсюду рассеянных. Сии сочинения произвели такой беспорядок в Египте, что я нашелся вынужденным употребить это средство. Посему нет для тебя никакой причины жаловаться на меня. Не ты ли сам виновник сих возмущений! Перемени свои выражения и назови св. Деву Богородицею, дабы тем прекратить общий соблазн. Впрочем, будь уверен, что за веру И. Христа я готов претерпеть все, даже узы и смерть".

Несторий написал краткий ответ, в котором говорит: "Опыт покажет, какие плоды произойдут от нашего спора!"

Церковь константинопольская была в бедственном состоянии. В то время жил в Константинополе епископ, по имени Дорофей, человек корыстолюбивый, льстивый и отважный. Однажды в церкви, при многочисленном собрании народа, когда Несторий сидел на епископском месте, Дорофей взошел на кафедру и так сказал: "Кто говорит, что Мария есть Матерь Божия, да будет анафема!" Православные испустили громкий вопль и выбежали из церкви, не желая сообщаться с теми, которые проповедуют столь нечестивое учение. Несторий же не только не упрекнул за это Дорофея, но и допустил его к принятию св. таин. Многие священники константинопольские отделились от Нестория, иные явно, другие тайно. Несторий, чтобы не слышать возражений против нового учения, запретил им говорить с кафедры. Народ, лишенный возможности слышать в церкви благочестивое наставление своих пастырей, кричал: "Есть у нас император, но нет епископа". За это одних хвалили и заключали в темницу, других, которые явно укоряли Нестория в церкви, также жестоко наказывали. Некоторые монахи, осмелившиеся прийти в дом к Несторию и представлять ему, сколь опасно его учение, были преданы светской власти, и подвержены жесточайшим мучениям. Так Несторий свирепствовал в Константинополе. Защитники веры обратились к императору, который, хотя и был предубежден в пользу Нестория, но имел кроткую душу и сердце богобоязненное, всегда доступное мольбам угнетенной истины. Кратко изложив пред ним свое учение, описав свои страдания, православные умоляли его не подвергать Церкви столь опасной ереси, какую проповедует их патриарх. "Заклинаем тебя, – говорили они, – созвать Вселенский собор, чтобы опять соединить Церковь и остановить ужасные успехи заблуждения. Если ты презираешь нашу просьбу, мы будем вопиять к Царю царей, Который придет судить живых и мертвых, что мы невинны в бедствиях, которые отсюда могут произойти".

Между тем, Несторий, видя многих противников своему учению, и между ними сильного своею ревностью и доброй славою св. Кирилла, вздумал преклонить на свою сторону Целестина, епископа римского, которого помощь во всяком случае была для него полезна. Он отправил ему письмо, в котором писал: "Я нашел в Константинополе, – говорит он, – большое повреждение в истинном учении; употребил к излечению сего недуга и строгость и кротость. Некоторые говорят, что Слово, единосущное Отцу, получило свое начало от Девы Марии, Матери Христовой. Они не боятся называть Ее Материю Божиею, хотя отцы никейского собора не усвоили Ей сего названия. Я уже сражался с ними, – и мои подвиги, которые, думаю, небезызвестны уже и тебе, не остались бесполезными; ибо многие, наконец, признали, что младенец бывает одного естества с материю, что нет никакого смешения Слова с человеком, но только простое соединение. Впрочем, можно св. Деву назвать и Материю Божиею, потому что храм Слова, не отдельный от Него, произошел от Нее, а не потому, что Она есть Матерь Слова; ибо никакая жена не может родить того, кто существовал прежде ее". С сим письмом Несторий отправил к папе некоего Антиоха, которому вручил также и свои сочинения о воплощении, подписав их собственноручно.

В то же время и св. Кирилл писал письмо к Целестину, в котором изображал состояние константинопольской церкви следующим образом: "Никто не ходит в собрание Нестория, кроме немногих, и то людей легкомысленных и льстивых. Почти все монастыри, архимандриты и многие из сенаторов не сообщаются с ним, из опасения оскорбить веру. "Наконец, говорит, что надобно немедленно" пресечь зло, и что он, по древнему обыкновению их церквей, уведомляет его о сем, и просит изъявить свое мнение: должно ли еще сообщаться с Несторием, или прямо объявить ему, что его все оставят, если он будет упорствовать в своем заблуждении?" С этим письмом св. Кирилл отправил в Рим диакона Посидония, вручив ему еще сочинение, в котором кратко изложено учение Нестория.

Между тем, Несторий, не получая ответа от Целестина, написал к нему другое письмо, в котором, как и в первом, говорит сначала об изгнанных пелагианах; потом касается православных константинопольских, по его словам, еретиков.

Целестин, получив письма и сочинения, велел написать трактат для утверждения истинной веры против новой ереси, что и было исполнено Иоанном Кассианом, который был сведущ в богословии.

После этого Целестин собрал собор в Риме, на котором сочинения Несториевы были исследованы, сравнены с учением свв. отцов и осуждены; а св. Кириллу поручено было привести в исполнение суд сего собора. Несторию объявлялось, что, если он будет опровергать учение апостольское, и в продолжение 10 дней, считая от получения письма, не предаст анафеме своего нечестивого учения, то будет отсечен от тела Церкви.

Раскаялся ли теперь еретик? Не только не раскаялся, но даже объявил, что ему не в чем и раскаиваться. "Думал ли я, – говорил он, – подвергнуться клевете касательно чистоты веры, – я, который доселе сражаюсь со всеми ересями?"

Между тем, св. Кирилл собрал в Александрии собор из египетских епископов. На нем утверждено было определение собора римского, и написано соборное письмо к Несторию, которое было последним для него увещанием. В нем епископы объявляют Несторию, что если в назначенный Целестином срок он не отвергнет своих заблуждений, то они не хотят более иметь с ним общение и не будут признавать его епископом; напротив, тех, которые им низложены или отлучены, примут в свое общение. Письмо оканчивается 12 славными анафемами, в которых заключается вся сущность дела и которые направлены против всех еретических предложений Нестория.

Епископы, посланные из Александрии с соборными письмами, еще не прибыли в Константинополь, как император, видя, что раскол грозит разделить всю Церковь, счел необходимым собрать Вселенский собор, чего давно желали православные, притесняемые Несторием, равно как и сам Несторий. Последний надеялся усилиться на соборе, при содействии светской власти, и осудить св. Кирилла. Император назначил быть собору в следующем 431 году, в день Пятидесятницы, в городе Ефесе. Св. Кириллу было послано пригласительное письмо и поставлено в обязанность известить всех епископов смежных провинций, а также и западных, о созвании Вселенского собора, и пригласить их.

Посланные св. Кириллом епископы, по прибытии в Константинополь, в воскресный день, в кафедральной церкви, в присутствии всего клира и почти всех знатных людей, подали Несторию соборные письма. Но надменный еретик не смирился и после того, как прочитал в них свое осуждение и узнал, что против него восстал весь Запад и Египет. В душе его еще с большею силою закипела ярость против св. Кирилла. Суд соборов римского и александрийского сделался известным во всем Константинополе. Несторий, чтобы успокоить несколько народ, объявил от себя 12 анафем, противоположных Кирилловым, и в то же время говорил с кафедры речи, в которых кратко повторял нечестивое свое учение, стараясь представить его не столь важным, чтобы им занимался собор Вселенский.

Ему известно было, что св. Кирилл из всех епископов был самым искусным, сильным и твердым в прениях; посему он ничего не опускал, чтобы уменьшить его авторитет и сделать подозрительным; старался даже оклеветать его как преступника; говорил, будто он, св. Кирилл, вооружился против него золотом, т. е. подкупил тех, которые отделились от Нестория. Об анафемах св. Кирилла, между прочим, говорил, что в них содержится учение погрешительное. Это мнение Нестория разделял и друг его, Иоанн антиохийский. Последний оскорбился ими и думал, что св. Кирилл, восставая против Нестория, впал в другую крайность – в ересь Аполлинариеву. Посему он препоручил двум знаменитым епископам своей епархии: Андрею самосатскому и Феодориту кирскому, написать ответ на соборное письмо св. Кирилла. Таким образом, еретическое учение Нестория сверх авторитета своего виновника снискало себе знаменитых защитников в Иоанне антиохийском, Андрее самосатском и Феодорите кирском, которых почитали тогда славными учителями Церкви. Но что более всего надмевало и ободряло Нестория, – так это сильное покровительство двора. Несмотря, впрочем, на быстро возрастающую силу зла, ревность св. Кирилла не охладевала: он, как добрый воин Христов, неутомимо подвизался за истину. Увидев вышедшие против себя сочинения, он скоро издал своих три: в первом из ни защищался от притязаний Андрея самосатского, во втором опровергал Феодорита кирского, третье сочинение противоположено речам Нестория, произнесенным против Прокла. Но ужасное зло уже достигло крайней степени; соблазн распространился по всему Востоку и Западу; всеобщее волнение колебало умы и сердца христиан; потрясенная Церковь близка была к раздроблению на части; мирное стадо Христово готово было разделиться. Все с нетерпением ожидали Вселенского собора и с надеждою устремляли взоры свои на Ефес.

Приближался день Пятидесятницы, и представители христианства отовсюду начали съезжаться в Ефес. Св. Кирилл александрийский, в сопровождении 40 египетских епископов, прибыл сюда за 5 или за 6 дней до праздника. Около сего же времени прибыл и Несторий. Его сопровождали 10 епископов, охранные воины и два вельможи: Кандидиан и Ириней, из коих первый, начальник преторианской стражи, был послан императором для сохранения тишины и порядка во время соборного заседания, а последнего влекла в Ефес одна дружба с Несторием. Спустя пять дней после Пятидесятницы, прибыл Ювеналий иерусалимский с палестинскими епископами, вскоре за ним – Флавиан фессалоникийский с епископами македонскими. Но Иоанн антиохийский со многими сирскими епископами и митрополитами находился еще в пути. За пять или за шесть дней своего прибытия он прислал к св. Кириллу письмо, в котором изъявлял ему великую дружбу и нетерпеливое желание с ним видеться. "Много потерпевши, – писал он, – в 30-дневном пути я, наконец, по твоим молитвам, стою пред вратами. Молись за нас, чтобы нам через пять или шесть дней благополучно окончить путь и прийти в твои объятия, муж святый и любезный". Вместе с сим письмом прибыли в Ефес два митрополита из спутников Иоанна. Когда св. Кирилл и другие епископы спросили у них о причине медлительности Иоанна, то они отвечали: "Он велел сказать, что если промедлите далее 6 или 7 дней, то не откладывали бы собора, а делали, что нужно".

Между тем, прошло 15 дней после срока, назначенного императором: более 200 епископов собралось из различных областей. Многим из них не позволяли долее медлить издержки; многие сделались нездоровыми; некоторые даже умерли в Ефесе. Все роптали на медленность Иоанна и многие явно говорили, что он не хочет присутствовать на соборе, из опасения, чтобы при нем не осудили его друга и одноземца. Все это расположило св. Кирилла приступить скорее к открытию собора, – и он назначил собраться всем епископам 22 июня в большом храме Пресвятой Богородицы.

21 июня 431 г. посланы были к Несторию 4 епископа просить, чтобы он явился в следующий день на собор. Несторий отвечал им: "Подумаю, и, если мне заблагорассудится, приду". Между тем, желая, вероятно, составить свой отдельный собор, послал к Мемнону, еп. ефесскому, просить, чтобы для него отворили церковь св. Иоанна. Но Мемнон отказал ему в этом, зная, что от сего может прийти в волнение народ, который смотрел на Нестория, как на явного еретика.

Собор открылся 22 июня в храме Пресвятой Богородицы. Первое заседание открыли 148 епископов. Посреди храма, на возвышенном троне, положили Евангелие, как знамение присутствия Самого Иисуса Христа. Вокруг Него составилось избранное общество благочестивых епископов, из коих каждый занял место, смотря по важности занимаемого им престола. Так как епископ римский был в отсутствии, а константинопольский был обвиняем, то св. Кирилл, как старший из всех присутствующих епископов, по занимаемому им престолу и личным достоинствам и заслугам, занял первое место на соборе, с правами председателя. Феодот, епископ анкирский, предложил, чтобы сам Несторий явился в собрание, и чтобы с общего согласия рассматривались дела веры. Тут встали 4 епископа, посылаемые к Несторию, и объявили ответ его: "Подумаю, и если мне заблагорассудится, приду". Флавиан филиппийский предложил, чтобы в другой раз послали епископов просить Нестория на собор; вследствие чего отправлены были к Несторию еще 3 епископа, которые, возвратившись, донесли следующее: "Мы, пришед к дому Нестория и увидевши около него множество вооруженных воинов, просили, чтобы кто-нибудь доложил ему о нас. Нам отвечали, что он спит и не велит никого пускать к себе. Мы спрашивали, что нам отвечать собору, от которого мы посланы: некоторые из клириков, вышедши на порог, отвечали нам то же, что и воины. Когда же мы настоятельно требовали ответа от самого Нестория, то вышел Флоренц, трибун, и, велевши нам подождать, пошел за ответом. Наконец, вышел с некоторыми клириками и сказал: "Я сам не видал Нестория, но он велел сказать, что придет на собор тогда, когда все епископы соберутся". Хотя из сего ответа можно было уже видеть, что Несторий не хочет явиться на собор, но, следуя порядку суда церковного, свв. отцы собора послали в третий раз 4 епископов с письменным приглашением, в котором говорили: "Св. собор терпеливо ожидает твоего прибытия; если же и теперь не придешь оправдаться пред ним в еретических предложениях, проповеданных тобою публично в константинопольской церкви, то знай, что он поступит с тобою, как повелевают каноны свв. отцов". Но это кроткая внимательность св. собрания к вероотступнику оказалась напрасною. Тревожимый преступною совестию, он укрывался под защитою вооруженных воинов и не допускал к себе никого из собора, так что посланные епископы принуждены были возвратиться без всякого ответа. Свв. отцы собора, видя такое упорство Нестория, приступили к исследованию дела.

По прочтении никейского символа, Петр, священник александрийский, представил письмо св. Кирилла к Несторию. Когда его прочли, св. Кирилл, обратившись к епископам, сказал: "Вы слышали мое письмо; скажите, прошу вас, что об нем думаете?" Тогда Ювеналий иерусалимский, и за ним по порядку 126 епископов, каждый в различных словах, выразили одно мнение, что письмо св. Кирилла согласно с символом никейским, и все они одобряют его учение; прочие епископы молчанием подтвердили сие мнение. После сего Палладий амасийский потребовал, чтобы прочли письмо Нестория. Оно было прочтено. Св. Кирилл опять спросил отцов собора, что об нем думают. Тихий ропот пробежал по рядам епископов. Между прочими Акакий мелитский отвечал: "Письмо Нестория показывает, что он не даром избегает спора: он исказил св. Писание и учение отцов; собственная совесть его преследует, и он окружился воинами". Прочие отцы собора закричали: "Кто Нестория не предает анафеме, тот сам анафема да будет! Православная вера его осуждает; св. собор осуждает! Кто сообщается с Несторием, да будет анафема! Все мы письмо и догматы Нестория осуждаем! Все еретика Нестория предаем анафеме! Вся земля осуждает его нечестивую веру! Кто Нестория не осуждает – анафема!"

Когда умолк общий голос справедливого негодования, Ювеналий, еп. иерусалимский, потребовал, чтобы прочли соборное письмо Целестина к Несторию. Петр, священник александийский, прочел его и предложил священному собранию согласное с ним письмо св. Кирилла, которое оканчивалось 12 анафемами. Когда и это было прочтено, Флавиан филиппийский спросил: "Удовлетворил ли Несторий по сим письмам?" Епископы александрийские, которым поручено было отдать ему эти письма, отвечали: "Мы отдали их самому Несторию в праздничный день в кафедральной церкви в присутствии всего клира и знатных вельмож; он обещал нам дать ответ на них, но после запер для нас двери и не только не удовлетворил требованию, изложенному в сих письмах, но публично произносил в церкви речи еще хуже прежних, и даже доселе не престает соблазнять народ".

Тогда Фид, епископ иопийский, сказал: "Остается ли Несторий в прежних мыслях о вере, об этом надобно спросить Акакия и Феодота, здесь присутствующих: они недавно с ним разговаривали и могут рассказать нам, что слышали от него в последние три дня". Св. Кирилл, обратившись к сим епископам, сказал: "Так как теперь идет дело о предмете для всех важном, о вере в Иисуса Христа, то вы, мужи благочестивые и прямодушные, должны рассказать откровенно, что слышали из уст Нестория, находясь уже в Ефесе". Епископы эти были друзьями Нестория, но пред св. Евангелием и голос дружбы не утаил горькой истины. "Прискорбна для меня, – сказал Феодот анкирский, – участь друга моего, но вера священнее дружбы; и хотя дух мой смущается, но я должен отвечать на ваши просьбы... Впрочем, мое свидетельство не слишком необходимо, потому что письмо его (Нестория) уже довольно показало, как он верует". Акакий мелитский отрекся от Нестория, когда еще произносил суд над письмом его; теперь ему оставалось подтвердить свидетельство Феодота, и он сказал: "Вера в опасности – и всякая приязнь должна умолкнуть. Я любил Нестория более всех, и чего не предпринимал для его сохранения? Но скажу истину, да не погублю души своей. Тотчас по прибытии своем в Ефес я говорил с ним, и, видя его в ужасном заблуждении, употреблял всякие средства, чтобы привесть его к истине. Он обещал мне, что оставит свое мнение. Но спустя 10 или 12 дней, когда я опять стал говорить с ним о предметах веры, то изумился, услышав его возражения. Он нелепыми вопросами хотел принудить меня – или совершенно отвергнуть, что Божество Единородного Сына приняло плоть, или признать, что Божество Отца, Сына и Св. Духа вместе с Божественным Словом воплотилось, что было бы противно православию. В другом разговоре один из его епископов утверждал, что Сын, Который пострадал, отличен от Слова Божественного, я не снес такого богохульства: простился с ним и удалился. Один из бывших с ним покровительствовал даже иудеям, что они погрешили не против Бога, а против человека". Таково свидетельство друзей о вероотступнике! Оно ужаснуло благочестивых епископов.

Общий голос решил участь Нестория. Ему, как нововводителю, произнесли приговор осуждения в следующих словах: "Так как Несторий, сверх других негодных дел, не повиновался нашему приглашению на собор и не принял даже посланных от нас епископов, то мы принужденными нашлись исследовать нечестивое учение его. Открывши же частию из его писем, частию из других сочинений, частию из разговоров, которые он на сих днях имел в этом городе (Ефесе), и которые подтверждены были свидетелями, что он и мыслит и учит нечестиво, мы вынуждены были со слезами произнесть следующее горестное определение: Господь наш Иисус, Христос, на Которого он изрыгал богохульства, устами этого св. собора осуждает его – лишить епископа сана и отлучить от общества верных". Этот приговор подписали более 200 епископов; ибо многие, сперва не хотевшие быть на соборе, присоединились к нему во время заседаний, а некоторые даже после пришли и подписали это определение. Жители ефесские, с утра до позднего вечера дожидаясь решения собора, когда услышали, что Несторий осужден, все в громких единодушных восклицаниях начали благословлять собор и славить Бога, Который поразил врага веры. Когда епископы вышли из церкви, народ с зажженными факелами провожал их до домов; весь город был освящен; всех одушевляла светлая радость.

На другой день объявлен был Несторию приговор собора в следующих словах: "Св. собор, благодатию Божиею по повелению благочестивейших и христианнейших императоров собранный в Ефесе, Несторию, – новому Иуде. Знай! за нечестивые твои догматы и презрение канонов, ты, по законам церковным, низложен св. собором и лишен всякой степени церковной".

Источник: http://vsemolitva.ru

comments