Konstancia

 История парка не менее привлекательна, чем его тенистые уголки. Начнем прогулку в сторону дендрария, и, заодно, прогуляемся по истории парка. [more]

О возрасте самого первого ботанического сада в России – Аптекарского огорода, говорит цветочная клумба у входа в виде не круглой, но вполне впечатляющей цифры – 307. Аптекарский огород был разбит по приказу Петра I в 1706 году на тогдашней северной окраине Москвы, вскоре после того, как по соседству появилась Сухарева башня. Есть легенда, что царь сам лично посадил здесь три хвойных дерева – ель, пихту и лиственницу «для наущения граждан в их различии». Лиственница до сих пор стоит. Правда, в начале 20 века ее крону повредила молния, и с тех пор она почти не растет. Ее почтенный возраст недавно был подтвержден с помощью возрастного бура.




Три прямые аллеи напоминают о первоначальной, строго регулярное структуре сада.
Сначала огород принадлежал Аптекарскому приказу, затем Московскому госпиталю и Медико-хирургической академии. Выращиваемые здесь растения использовались не только для приготовления лекарств, но и для обучения ботанике студентов-медиков, будущих российских врачей.



К началу XIX века здесь, как и во многих других медицинских садах Европы, были собраны сотни видов растений, ценность которых состояла уже не столько в их лекарственных свойствах, — известных или предполагаемых, — сколько в их значении для изучения и преподавания ботаники. Именно поэтому Московский университет остановился на этом участке при выборе места для перенесения ботанического сада из центра города, с Моховой. В 1805 году бывший огород был куплен Университетом и по сей день остается в его ведении.



Для управления огородом по традиции приглашали опытных садовников и ученых-иноземцев, главным образом, из Германии. В медицинском саду не только выращивали, заготавливали лекарственные травы и на месте готовили из них лекарства (об этом косвенно говорят находимые в земле старинные аптекарские пузырьки), но и обучали студентов, будущих врачей. Отсюда посылали и первые ботанические экспедиции по России, а любознательные ученые-ботаники собирали в саду первые коллекции «курьезных плантов»..




XIX век — Золотой век Аптекарского огорода. Сад превратился в один из центров отечественной науки и стал московской достопримечательностью.1812 год оставил эту часть Москвы выгоревшей дотла. В саду сгорела большая часть оранжерей, библиотека и гербарий; уцелели лишь деревья в глубине парка, где не было построек.



Идея избавиться от сада, тягостного для университетской казны, не раз посещала тогда ответственные головы. Но нашелся устроивший всех компромисс: под частный садовый питомник продали часть территории. Это был единственный раз в истории сада, когда его площадь уменьшилась. На вырученные деньги и восстановили хозяйство.



В 1850-х годах была предпринята серьезная реконструкция сада с целью сделать его более привлекательным для горожан. У прежде сугубо научного заведения возникла новая функция: сад превратился в любимое москвичами место отдыха. Часть его была «отделана в английском вкусе», появилось много цветов, и «для удобства посетителя наставлены по разным местам скамейки и диваны». И. Е. Репин, бывавший в саду, записал как-то в дневнике: «В университетском саду много милого мужичья да бабья, несмотря на высокую входную плату».



На протяжении всего XIX века садом управляли видные ученые, часто оказывавшиеся людьми с немалыми организаторскими способностями. Благодаря их усилиям к концу века сад стал одним из центров отечественной ботаники. Он был хорошо известен в России и за границей, а своими коллекциями он мог похвастаться перед многими знаменитыми ботаническими садами Европы. Горожанкин ездил к коллегам для перенятия опыта в устройстве оранжерей и лабораторий. В одном из писем своему главному садовнику он писал: «…кажется, я не ошибусь, если скажу, что после оранжереи нашего сада в Дрезденском саду нечего смотреть!».



Все драматические события XX века сполна сказались на судьбе даже такого далекого от политики заведения, как ботанический сад. В первые годы Советской власти в стране было не до ботанических садов. Вплоть до 1930-х годов в саду наступил период разрухи и упадка, сравнимый по нанесенному урону только с пожаром 1812 года.



Вот как писал об этом уже после войны Константин Игнатьевич Мейер, директор сада с 1940 по 1948 год: «Угроза замерзания не раз нависала над оранжереями… К весне 1920 года все заборы, окружавшие Ботанический сад, оказались разобранными окрестными жителями, и сад превратился в проходной двор, от чего весьма пострадали все насаждения… Впрочем, ограждение сада скоро удалось восстановить, но оранжереи, равно как и культуры открытого грунта, остались в прежнем состоянии. Большинство этих культур было уничтожено, и в голодные годы на их месте разводились овощи. Деревянные перекрытия [оранжерей] быстро сгнили и провалились, стекла вывалились, и их стали расхищать окрестные жители. Чтобы спасти стекла от окончательного разграбления, их сняли и с уцелевших оранжерей. Голые остовы, заливаемые дождем и засыпаемые снегом, стояли до 1924 года…»



Примечательно, что в первые послереволюционные годы, когда никому не приходило в голову заботиться о досуге горожан, сад был закрыт для обычных посетителей, но несколько раз в неделю на территории разрешали гулять детям, жившим в окрестных кварталах. По мере роста Москвы возрастало и значение сада как места отдыха горожан. С 1-ой Мещанской (ныне пр. Мира) посетители попадали в сад через глухие деревянные ворота. За ними открывался благоухающий цветочный партер с выставленными на лето пальмами.



По Генеральному плану реконструкции Москвы вся эта часть города должна была измениться до неузнаваемости. Вместо старой застройки вдоль проспекта Мира встали бы помпезные многоэтажные здания (в духе Кутузовского проспекта), а саду, по одной из идей, была уготована роль Главного ботанического сада столицы с приличествующими такому статусу атрибутами: величественным входом, парадной планировкой и соответствующей градообразующей ролью. Из «тайного» внутриквартального оазиса он превратился бы, возможно, в один из образцов садового искусства в стиле «сталинского ампира». Война помешала осуществлению этих планов. Сад остался практически не затронут ими, но вокруг все же многое изменилось — из исторической застройки уцелел только дом В. Брюсова.



В годы войны на территории сада были вырыты бомбоубежища, а на производственном участке возник «коллективный огород». В лаборатории продолжались фундаментальные и практические исследования, в том числе по повышению урожайности пищевых растений.


В 1952 году рядом с садом открылась кольцевая станция метро «Ботанический сад», позже переименованная в «Проспект Мира». В ее декоре использованы ботанические мотивы. Так, например, один из 16 керамических барельефов представляет ученого с книгой и микроскопом. Тогда же, в послевоенные годы, посещаемость сада достигла своего пика — двести тысяч человек в год приходило в сад на экскурсии, занятия, выставки цветов или просто побродить по тенистым аллеям — он был очень популярен среди москвичей и оставался до начала 1950-х единственным ботаническим садом в Москве.


Сад оставался ведущим ботаническим учреждением Москвы, пока в 1945 году не был заложен огромный академический сад в Останкино. В 1953 году рядом с новым комплексом зданий Университета на Ленинских горах построили Агробиологический сад МГУ, а старый сад стал его филиалом.


Некоторые деревья в дендрарии достигли 200-300летнего возраста, причем, отдельные экземпляры, по-видимому, являются старейшими и красивейшими представителями своего вида в центре Москвы. Среди них – дуб чешуйчатый, который, возможно, посажен Георгом Францем Гофманом – первым директором сада после приобретения его Московским университетом в 1805 году. Г.Ф. Гофман (1761-1826), талантливый немецкий ученый, был приглашен заведовать садом из Гёттингенского университета. Он привез с собой в Россию много растений, ценную библиотеку и ботаническую коллекцию, положившую начало гербарию МГУ. Пирамидальная садовая форма дуба происходит, как считается, от курьезного дерева, обнаруженного в конце XVIII в лесу близ Бабенхаузена в Германии. Теперь эта форма не редкость в европейских парках, но образцы такого возраста встречаются не часто. Данный экземпляр с его широкой, почти округлой кроной, заметно отличается от типичного пирамидального дуба, хотя, судя по старым фотографиям, лет сто назад дуб был куда стройнее и только теперь, перевалив за два века, располнел.

В саду обучаются не только студенты МГУ. Для детей с осени здесь работает Клуб юного эколога. Читаются лекции и для садоводов-любителей. Вообще, Аптекарский огород – лаборатория под открытым небом. Почти у каждой травинки здесь своя табличка, на которой написано, почему она здесь растет.

vittasim

Источник: http://foturist-ru.livejournal.com/