Роман ждал. Подходили к концу вторые сутки, а Рада не возвращалась. Он гнал от себя страшные мысли, но они упрямо лезли в голову и в сознании возникали жуткие картинки из рабочих будней патологоанатомов. По всей квартире горел свет. Чтоб не вздрагивать от каждого шороха за окном, включил телевизор. Показывали очередной навороченный боевик, в котором супер - герой спасает все человечество от неминуемой катастрофы. Взрывы, грохот, крики, вой сирен и рев моторов заполнили собой гнетущую тишину, но не заглушили тревожные мысли. Роман уже несколько часов подряд, не останавливаясь, кружил по комнате, стараясь не глядеть на телефон, чтоб не поддаться соблазну и не набрать номер городского морга. У окна, на рабочем столе Рады, стопочкой лежали три толстые тетради. Яркая надпись на обложке притягивала его внимание и, каждый раз проходя мимо стола, Роман с трудом удерживал руки в карманах брюк и отводил глаза на экран телевизора. Это были дневники Рады, и без ее разрешения он не смел даже прикоснуться к ним, не то, чтобы прочесть. Боевик закончился как всегда полным поражением всех враждебных сил, и на комнату обрушилась долгая, звенящая тишина. Против обыкновения, вместо рекламы объявили экстренные новости. Роман на какое-то мгновение заставил себя услышать голос миловидной дикторши и уже не смог оторваться. - …Сегодня, весь состав городского Отдела по Борьбе с Экономическими Преступлениями был, буквально, повергнут в шок беспрецедентным событием, - даже не пытаясь скрыть дрожь возбуждения в голосе, читала она: - утром в кабинет начальника отдела вошел широко известный не только в нашем городе, но и далеко за пределами нашего государства, бизнесмен господин Д…к, и положил на стол собственноручно написанную явку с повинной. К заявлению были приложены документы, подтверждающие преступную деятельность господина Д…ка, многочисленной группы государственных деятелей и служащих самых различных рангов. Сопровождающий его начальник региональной налоговой инспекции предоставил все данные о местных и зарубежных банковских счетах г. Д…ка и санкцию верховной прокуратуры на их арест. Также были предоставлены документы подтверждающие целевые благотворительные вклады г. Д-ка в различные детские учреждения, дома престарелых, медицинские заведения на сумму м…м…м… около пятидесяти миллионов долларов…! В довершение г. Д…к потребовал возбудить уголовное дело по факту его преступной деятельности…. Личный адвокат господина Д…ка выразил сомнение по поводу психического состояния здоровья своего клиента, и потребовал проведения тщательной судебно-медицинской экспертизы. По его утверждению, свой рабочий день г. Д…к начал как обычно, но вдруг в самой грубой форме, прямо во время совещания выгнал всех своих подчиненных, вызвал личного нотариуса, юриста, адвоката, начальника налоговой службы и объявил о своем решении. Личный адвокат и юрист господина Д…ка подозревают, что он был отравлен каким-то сильнодействующим психотропным препаратом и обвиняет в этом преступлении конкурирующие фирмы. Дикторша сама была в шоке и, потеряв строчку на суфлерском экране, надолго замолчала, глупо улыбаясь и хлопая длинными ресницами. Тишину затянувшейся паузы, бесконечно долгой и невыносимо тревожной разорвал вой сигнализации соседского «мерседеса». Роман отодвинул штору. Двор давно опустел и лишь несколько окон еще светились в доме напротив. Увидел два темных силуэта в одном из бледно-желтых квадратов и понял, что больше не в состоянии просто ждать. Но что делать? Подошел к телефону, но трубку снять не смог. Глаза скользнули по столу, остановились на дневниках Рады. Может в них есть ответ? Может они расскажут, где можно ее найти? - Прости, Рада, но другого выхода у меня нет…. Роман решительно взял первую тетрадку. На внутренней стороне обложки коротенький эпиграф, четыре строчки из Гамлета, под ними аккуратная надпись: Радмила Деметрова. Урожденная Светлана Константиновна Ромашова. Что это означало, Роман не понял, однако размышлять было не время, и первая же страница полностью завладела его сознанием, затмила собой все, что еще минуту назад не позволяло присесть или, хотя бы, остановить бешеные гонки по комнате.
…Вечер, который я не имела права забыть….
Не помню точную дату. Месяца три до того, когда вся моя жизнь круто изменила направление. Это было вечером. Я вышла из здания редакции злая как все цепные псы мира. С хмурого, под стать моему настроению неба, падало месиво из воды и снега. Под ногами омерзительно чавкала и хлюпала грязно-серая жижа, мгновенно просачиваясь в кроссовки. На черную «БМВ», стоящую у самого края в длинном ряду припаркованных машин, я не обратила внимания но вот она, как оказалось, ждала именно меня. Как только я поравнялась с ней, задняя дверца распахнулась и из теплого салона высунулась круглая физиономия под широкополой шляпой. - Светлана Константиновна? – широко улыбнулась физиономия, заглядывая мне в глаза. Я молча кивнула, в тот момент, не имея никакого желания общаться с кем бы то ни было. - Нам с вами очень и очень нужно поговорить. Прошу вас, это не займет много времени. садитесь в машину. Что-то в этой машине было не так. Не в круглолицем, напоминавшем сытого кота, а в самой машине. Неприятная, сковывающая тревога заставила меня остановиться и прислушаться. Сначала мне показалось, что ее фары как рентгеновские лучи просвечивают мой череп, изучают и прослушивают каждую мою мысль. Будто кролик под гипнотическим взглядом удава я, мимо воли, уселась рядом с мужчиной в шляпе и тут поняла, что это вовсе не машина так на меня действовала, а человек, сидевший рядом с водителем. Я не рассмотрела его лица сквозь забрызганное мокрым снегом лобовое стекло, в полумраке салона силуэт был расплывчатый как сгусток дыма. Но от него исходило нечто до боли знакомое, отвратительное и жуткое. Такое ощущение оставляет после себя кошмарный сон. - Не бойтесь, ничего плохого с вами не случиться, - заметив мое напряжение, радушно улыбнулся мужчина в шляпе, - я уполномочен сделать вам очень выгодное предложение. Я представляю очень богатого и влиятельного человека, который желает, чтобы вы работали в его фирме. Он заранее согласен на все ваши условия, и я могу вас заверить, что ни в чем вы не будете испытывать нужды. Предложение показалось действительно неожиданным и многообещающим, но мой внутренний голос заставил меня промолчать. Представитель слегка растерялся, не заметив ожидаемой реакции, и поспешно добавил: - Те деньги, которые вы будете получать за работу, позволят вам жить так, как голливудским бонзам и не снилось…. Поверьте, этот человек в состоянии выполнить все, самые невероятные ваши желания! Он разложил на коленях заранее приготовленные документы, протянул мне ручку, низко склонив голову и пытаясь заглянуть мне в глаза. Это было очень заманчиво, тем более после бурной беседы с главредом, а если учесть что туда, куда я послала и его, и всю его контору если и возвращаются, то в очень плохом настроении, то предложение было как нельзя кстати. Но внутренний мой голос был неумолим, а спорить с ним, тем более сопротивляться, я так и не научилась. - Передайте мою благодарность вашему шефу, но меня вполне устраивает моя работа и мой образ жизни. – Резко ответила я, не узнав собственного голоса. Казалось, холодная влага из кроссовок добралась до мозга и укрыла его под ледяным панцирем, не позволяя тому, который сидел спереди, копаться в моих мыслях. - Но послушайте, - человек в шляпе явно испугался. Видимо последствия моего отказа не сулили ему ничего хорошего. – Вы не представляете, от чего вы отказываетесь! Представьте, дом, какой вы только пожелаете, отдых в любой точке земного шара! Если пожелаете, в вашем полном распоряжении будет целая редакция, целое издательство! Вы сможете владеть всем, чем только захотите! И всего лишь за два – три рабочих дня в неделю! Да об этом никто даже мечтать не смеет! - И что же это за работа такая? Несколько мне известно, только одна профессия может приносить подобные доходы при такой нагрузке. - Меня, к сожалению, не посвятили в подробности, но вы узнаете все лично от шефа, если сейчас дадите согласие. И поверьте, он в состоянии оградить вас от любых неприятностей, если они возникнут в процессе работы. Он переложил стопку бумаг на моей колено, предупредительно щелкнул ручкой и практически всунул мне ее в руку. Его настойчивость начинала раздражать. - Я вполне ясно вам сказала, что не желаю ничего менять. Я уже открыла дверцу, собираясь выйти, но человек в шляпе схватил меня за рукав куртки: - Прошу вас, прежде чем так категорически отказывать, подумайте! Представьте, какие перспективы ожидают вас…. И еще, - он отпустил меня, вдруг как-то осунулся и виновато опустил голову, - Я не сказал главного. Мне очень неприятно говорить это, но я вынужден. Мне велено передать, что в случае вашего отказа от добровольного сотрудничества, будут приняты иные меры, но тогда условия будем диктовать мы…. Я усмехнулась ему прямо в лицо, однако, мне было вовсе не до смеха. Хоть в тот момент я даже отдаленно не могла представить, что именно хотел от меня таинственный, всемогущий «шеф», но что-то меня остановило. Что-то заставило отказаться от предложения, не смотря на предупреждение «шляпы». Еще долго, перемешивая ногами снежную жижу, я чувствовала на себе пристальный, ледяной взгляд и долго перед глазами стоял расплывчатый, будто сгусток дыма, силуэт человека, сидящего рядом с водителем. На следующее утро выглянуло солнышко, согрело и высушило землю, и я напрочь забыло о вечерней встрече и странном, невероятном предложении. И только спустя не один месяц этот эпизод с болезненной яркостью всплыл в памяти, и я поняла, что за работу мне предлагал человек в шляпе. …День первый… В тот день я вышла из дома как всегда на час раньше, в половине седьмого, чтобы пройтись пешком перед целым днем сидения в душном, тесном кабинете. Как всегда, пошла через гаражный массив – там безлюдно, много зелени, чистый воздух и звонкое пение птиц, а это заряд бодрости и сил на целый день. Чей-то пристальный взгляд, очень давно и неотступно преследовавший меня снова обжег спину, как только я вышла из подъезда дома. Только намного жестче. И снова, надоевшая до коликов, но привычная уже тревога. Узкая дорога между гаражными рядами резко уходила вниз и влево. Повернула за угол и увидела их. Двое, на первый взгляд, ничем не примечательный парней шли мне навстречу, о чем-то громко споря, выразительно жестикулируя. Тревога усилилась, заставила сжаться, сгруппироваться как перед опасным прыжком. Парни, громко споря, доказывая друг другу важность каких-то пазиков на втулках, быстро приближались, совершенно, казалось, меня не замечая. Когда мы поравнялись, они расступились, давая мне возможность пройти. Все. Я только успела подумать, что это именно Они, как все вокруг исчезло. Так было всегда в подобных ситуациях – силуэт, от которого исходит ледяное дыхание опасности, полная потеря контроля над собой и короткая, ослепительная вспышка где-то в глубине подсознания. Но в этот раз было что-то не так. Парень, что стоял слева, всего за мгновение до вспышки упал на асфальт, и тут же я почувствовала укол в правое плечо. Я успела только повернуться ко второму и заметить хищный огонек в его глазах, как ноги подкосились, и я потеряла сознание. …Мне надо было прислушаться к своему второму Я, к своему внутреннему голосу еще три месяца назад, и, может быть, всего этого не было бы. Но, слишком долго и осторожно ОНИ готовили меня к этой встрече, и я успела привыкнуть к постоянному присутствию постороннего, пристального взгляда…. Сколько времени я провела без сознания, не знаю. Когда, наконец, почувствовала что еще жива, попыталась открыть глаза. Веки будто свинцом налитые с трудом шевельнулись, пропустив сквозь маленькую щелочку мутный свет. В этом окошечке появилось расплывчатое пятно. - Вот и умничка…. – прогудело пятно и куда-то уплыло. Вместо него появилось более четкое, формой похожее на цилиндр, что-то пробубнило и так же исчезло. Собрала все силы, напрягла зрение и, наконец, смогла рассмотреть неясные очертания двух тел, стоявших рядом со мной. Постепенно очертания прояснились, превратившись в двух мужчин. Один из них – худосочный, с тоненькой длинной шеей и огромным кадыком на ней, с черепом, обтянутым серой морщинистой кожей и ослепительной лысиной. Над бесцветными глазами без ресниц и красными от хронического недосыпания, ни на секунду не находящими точки опоры, торчали редкие, грязно-желтые волосинки бровей. Он улыбался, предоставив на всеобщее обозрение редкие, крупные как у кролика, зубы и сине-черные десна. Казалось, вот-вот с них упадет густая мутная слюна. Второй, явный потомок гориллы, тупо глядел прямо мне в глаза. Тяжелая нижняя губа отвисла, мясистые крылья приплюснутого носа при каждом вдохе широко раздвигались, обнажая поросшее густым мохом нутро. Цилиндрическая голова плавно переходила в мощные плечи и терялась где-то в области живота. Я попыталась шевельнуться, но тело было будто сковано свинцовым саркофагом и малейшее насилие над ним вызывало жуткую боль в каждой его клеточке. - Не стоит, милочка…. Тебе необходим покой и отдых…. – с приторно-ласковой улыбкой пропел тощий, - я тебе сделаю укольчик, ты немного поспишь, а к утру будешь как новенькая…. Мне оставалось только подчиниться воле рока и этому отвратительному типу. Пока он готовил шприц и вену для инъекции, я осмотрелась, насколько позволило мой положение: стены выложены нежно-голубым кафелем, весь потолок, казалось, светился мягким, молочно-белым неоном. В углу, напротив меня, сверкал черным перламутром глазок камеры наблюдения. Я не успела подумать для чего он здесь, как провалилась в разноцветный сон.
…День второй… Проснулась в той же комнате. В первое мгновение не могла понять где я и как тут очутилась, но состояние действительно было превосходным. Если бы не кожаные ремни, которыми я была пристегнута к больничной каталке, полностью исключающие любое движение, можно было сказать что жизнь удалась. Рядом, на высокой подставке, стояли пузырьки с разноцветными жидкостями и целая лента одноразовых шприцев. Сразу запахло больницей и антибиотиками. С легким шорохом открылась дверь, и вошли мои новые знакомые – Тощий и Гоблин, как я окрестила их с первого взгляда. - О-о-о, да я вижу, ты в полном порядке? – прямо с порога пропел Тощий. В его глазах тоска, как у брошенной, больной собаки, но губы широко растягивались в приветливой улыбке. Гоблин молча глянул на меня и, шлепая нижней губой по белоснежным зубам, прорычал: - М может ее так, на каталке отвезти? - Зачем такие крайности? – шумно вздыхая, ответил Тощий, измеряя мое давление, щупая пульс, зачем-то заглянув в рот. – Вот мы сейчас ее развяжем, и она будет вести себя очень даже смирно, иначе, - он многозначительно заглянул мне в самую душу, - иначе ей будет очень больно, и она опять потеряет сознание…. Укольчик-то не совсем простой…. Гоблин недовольно рыкнул и принялся расстегивать ремни. Когда был снят последний, я попыталась расправить залежавшиеся кости, потянуться, но тут же миллионы иголок впились в тело. От резкой боли в глазах потемнело. - Я ведь предупреждал, золотая моя…., - с укором проговорил Тощий, - этот препаратик я специально для тебя синтезировал и опробовал лично на себе…. Он еще раз пощупал мой пульс, бережно, будто хрустальную, взял под руку: - А теперь осторожненько, без лишних эмоций и резких движений вставай…. Если станет плохо, скажешь, я дам тебе пилюльку…. Даже если бы в тот момент у меня и возникла мысль о побеге, первая же попытка была бы пресечена в корне невыносимой болью, которую причиняло самое незначительное напряжение. Стиснув зубы чтоб не застонать, я встала с каталки и, опираясь на влажную руку Тощего, заковыляла к выходу. За дверью была еще одна комната, вернее операционная, оборудованная диковиной аппаратурой, сверкающая идеальной чистотой. На столе, под белой простыней, четко просматривался контур человеческого тела. Что-то мерзкое прокатилось по моей спине, заставило сжаться и разбудило тревогу. Это не ускользнуло от внимательных глаз Тощего. - Не переживай, это не труп…. Он очень даже жив, и в скором времени пополнит ряды доблестных стражей нашего правопорядка. – Все так же улыбаясь, сказал он и пропустил меня вперед, к распахнутой двери. Почему-то явно представилось, что под простыней лежит Гоблин, весь опутанный трубками и проводками с присосками. Догадка родилась мгновенно. - Очередной, что-ли? – не удержалась я и кивнула в сторону гориллобразной фигуры, грузно топтавшейся сзади. Тощий нервно хихикнул, украдкой покосившись и него и часто – часто закивал. - Вы чет там? – Недовольно гаркнул Гоблин, ворочая круглыми пустыми глазами. - Не отставай, дружок… - промел Тощий, - наш Хозяин не терпит опозданий! Мы вышли из операционной, и попали в просторную кабину грузового лифта. - Да, чуть не забыл, - не выпуская моей руки, полушепотом добавил Тощий, - Когда будешь беседовать с Хозяином, будь предельно вежлива и смотри ему прямо в глаза, иначе он начинает злиться, когда не видит глаз собеседника. А злить его, поверь, не стоит. …Впервые в жизни я пожалела, что не могу по собственному желанию разозлиться…. Лифт бесшумно опускался вниз, изредка пощелкивая на проплывающих мимо уровнях. Наконец, слегка вздрогнув, остановился. - Вот ты и дома… - Широко разведя руки, пропел Тощий, пропуская меня в просторное помещение. – Видишь, как тщательно мы готовились к твоему появлению. Комната, по размерам вполне подходящая для спортивного зала, была разделена коротенькими тканевыми ширмами на три части. Та, что была слева от входа походила на процедурный кабинет в поликлинике, в центральной стояло несколько тренажеров. Что было в третьей, рассмотреть было трудно – из-за ширмы выглядывал только угол дивана. - Подробнее познакомишься потом, а теперь, тебя ждет хозяин. – Шепнул Тощий и, подтолкнув меня вправо, склонился в таком низком поклоне, что на его блестящей лысине как в зеркале отразились квадратики линолеума, которым был застелен пол. Гоблин закрыл дверь лифта, заблокировал электронный замок и они вышли в дверь напротив, едва различимую на фоне геометрического узора на стене. - Проходи, не стесняйся…. – Раздался мягкий, вкрадчивый голос из-за ширмы. Где-то под ребрами шевельнулось нечто, отдаленно напоминающее тревогу, но тут же резкая боль превратила меня в безвольную куклу. С трудом передвигая ватные ноги, пошла на голос. Напротив дивана стояли два кресла. Перед ними журнальный столик из толстого стекла. У стены напротив книжные полочки без книг, стол, на нем компьютер во всей своей периферией. В углу, за креслами, маленький холодильник. В одном из кресел восседал красавец – мужчина в стиле чистокровных английских лордов. Весь такой седой, строгий, непроницаемый. Идеально подогнанный костюм выгодно подчеркивал его спортивные формы. Слегка вскинув тонкую бровь, он взглядом указал мне на кресло, стоящее рядом. - Ну что ж, я рад, что наконец имею честь видеть тебя лично в моих апартаментах. – Без всяких эмоций начал он, вонзив в меня холодные водянисто-серые глаза. Я внимательно рассматривала давнюю, почти зажившую ранку на ладошке. В этот момент важнее задачи у меня не было. Первая искра недовольства блеснула в бездонной голубизне его глаз, но тут же исчезла. Понимающе кивнув, он продолжил: - Меня зовут Иван Иванович…. - Должна признаться, приятного в этом ничего не нахожу…. – Буркнула я, не отрываясь от своего занятия. - Не спорю, однако тебе придется смириться и полностью принять наши условия. Поверь, все было бы иначе, прими ты тогда мое предложение, все было именно так, как описывал тебе мой поверенный…. И тут я вспомнила холодный весенний вечер, дождь со снегом, черную «БМВ» и серый силуэт не переднем сиденье. И слова человека в шляпе про иные меры. С каким удовольствием я врезала бы по этой аристократической физиономии! С каким наслаждением размазала бы его кровь по белоснежному воротничку рубашки! И снова пожалела, что не научилась управлять той страшной силой, живущей во мне от рождения. Он был хладнокровен. Ни в движения, ни во взгляде ни намека на угрозу или агрессию. Видимо, на моем лице отразились все желания и мысли, потому, что его глаза блеснули насмешкой и с нескрываемой издевкой он проговорил: - Вот видишь, что иногда бывает с упрямцами вроде тебя. Но, еще не поздно полюбовно решить нашу проблему. Что скажешь? Увидев, что я готова ответить вовсе не то, что он хотел бы услышать, с легким нажимом продолжил: - Мое имя ты знаешь, а тебя со вчерашнего дня зовут Никита. Или Маугли. Как тебе больше нравится. - Не оригинально. Затертые сериалы…. – Процедила я сквозь зубы, с трудом скрывая дрожь в голосе. - Не спорю. Но мы не киношники, наша организация намного серьезнее и проблемы мы решаем совсем иного плана. И должен предупредить – в его голосе проскользнула угроза, но тут же растворилась в легкой насмешке, - Любое неповиновение будет наказываться со всей строгостью, а о побеге даже не думай. Сбежать отсюда невозможно, и ты сама в этом очень скоро убедишься. Он надолго замолчал, дав мне возможность обдумать все им сказанное. Думать, собственно, было не о чем. Теперь меня интересовало одно – зачем я ему понадобилась? - Понятно, не пирожки лепить…. Если ты сама не в состоянии правильно распорядиться своими способностями, это должен сделать кто-то. В данном случае я. – Угадал он мой вопрос и улыбнулся, если можно было назвать улыбкой, когда краешки губ опускаются, а глаза превращаются в узкие щелочки. До меня, наконец, дошло, что заставило его пойти на такие расходы, приложить столько трудов, чтобы я оказалась тут и в полной его власти. Сознание отказывалось верить в это, но все происходящее было более чем реально. Решив, что он дал вполне доступное объяснение, достал из внутреннего кармана пиджака два листка бумаги и, снова превратившись в восковую статую, продолжил: - И еще. Позавчера, в десять утра, Светлана Константиновна Ромашова, такого-то года рождения, была сбита пьяным мотоциклистом. Смерть наступила мгновенно, до приезда скорой помощи. Поскольку у нее нет родственников, ее тело было кремировано, а прах замурован в стене развалин древнего женского монастыря в нише под номером таким-то, такого-то числа, такого-то месяца сего года. Это, - он протянул мне документы, - ксерокопия свидетельства о твоей смерти и разрешения похоронного бюро на погребение твоих останков на самом престижном участке городского кладбища. Заметь, со всеми необходимыми подписями и печатями. И снова подобие улыбки исказило его строгое, красивое лицо. - Так что, сама понимаешь, - он с сожалением пожал плечами, - тебя вообще нет. И будешь ли ты, зависит только от тебя. Хотя, пока в твоей власти изменить свое положение, если согласишься на добровольное сотрудничество. Я внимательно изучила документ. Сомнений никаких – речь в нем шла именно обо мне и, действительно, вырвись я на волю, мне уже никак и никому не доказать, что я – это я. И что изменит мое согласие? – Я понимала, что верить его словам более чем глупо, но любопытство пересилило. - Ты избавишь себя от неприятных и болезненных экспериментов доктора, а во-вторых, сможешь пользоваться всеми благами земными в полном объеме там, наверху, среди людей. - А если там, наверху, я возьму и сбегу? - Я предусмотрел и такой вариант – тебе будет введен маячок, по которому мы в любое время тебя отыщем, даже на дне Мирового океана. Извини, но средства, затраченные на тебя, вынудили меня к такой мере предосторожности. Я понимала, что время для меня остановилось, и тяни не тяни, результат будет один. Но где-то в глубине души хотелось надеяться, что еще не все потеряно, поэтому, растягивая слова, надев маску глубокого размышления, я сказала: - Трудно сразу и однозначно…. Масса вопросов, не ответив на которые я не смогу принять решение. И еще… - У тебя было достаточно времени тогда, при встрече с моим поверенным, сегодня времени нет. – Резко перебил он мой едва начавшийся монолог. - Но скажите, хотя бы, что именно я должна буду делать? - Не могу сказать. – Что-то в нем на мгновение изменилось, что-то, что заставило меня ему поверить. – Не потому, что не хочу. Просто я не знаю. Моя задача выяснить на что, кроме того что нам известно, ты способна и подготовить к работе. А задачи определять будут другие. Ну, хватит. – Он резко встал, оправил пиджак. Теперь он не просто напоминал чистокровного отпрыска английских пэров, а сам, казалось, только что покинул заседание сената. – Времени у тебя до обеда. Твой последний шанс. Приведи себя в порядок, холодильник в твоем распоряжении, отдохни, познакомься со своим новым жильем. Если здравый рассудок и на этот раз тебе не поможет, после обеда придет доктор и займется тобой. А документы оставь себе на память о своей глупости и упрямстве. Я осталась одна. Всю жизнь я старалась избегать ситуаций, которые заставляли проявляться моим страшным способностям, и очень тяжело переживала каждый случай, даже если иного выхода в той ситуации не было. И никогда у меня не возникало желания выяснить природу этих способностей, тем более использовать их умышленно. Звенящую тишину нарушал легкий шелест кондиционера да мое собственное дыхание. Впервые в жизни мне до безумия захотелось оказаться на шумной улиц, среди разноликой толпы. Впервые в жизни замкнутое пространство раздражало…. Странно, однако, это раздражение вызывало лишь болезненную вялость, и не только в теле, но и в мозгу. Вспомнились слова Тощего о непростом укольчике, и я поняла, что разумнее всего будет дождаться развития событий. До головокружения захотелось что-нибудь съесть и, к моему удовольствию в холодильнике было достаточно всякой вкуснятины. Сделала толстый бутерброд с ветчиной, села в кресло, положив ноги на столик. Оказалось довольно-таки удобно. Не дураки эти американцы…. Слева возле дивана заметила узкую дверь. Без замка. Любопытство прибавило сил и слегка развеяло мрачные тучи мыслей. Заглянула ха эту дверцу – туалет и ванна. Отлично! Как раз этих помещения в данный момент мне очень не хватало. После прохладного душа настроение и состояние заметно улучшились. Даже где-то, очень глубоко родилась надежда на чудо. Сделала еще один бутерброд, обошла тренировочную и процедурную – ничего интересного, если не считать диковинного оборудования. Занялась бы на тренажерах, но любое резкое движение причиняло невыносимую боль во всем теле, и я устроилось в кресле. Закрыла глаза и постаралась получить удовольствие от поглощения дорогих продуктов. Не выходило. Ни на миг не оставляло осознание себя в чужом, враждебном мире. Казалось, каждая вещь смотрит на меня с ненавистью и наполняет пространство ядовитыми запахами. Слабый, едва зародившийся огонек надежды на освобождение угас, и я почувствовала себя барашком для шашлыка. Они появились неслышно. Будто тени просочились сквозь стену. Гоблин, встав в стойку «рекса», остался у двери, Тощий подплыл ко мне. - Ну, как рыбка золотая себя чувствует? Что она решила? Будем друзьями или…? – Улыбаясь, спросил он и протянул мне длинную ярко-розовую пилюлю. - Да пошел ты…. - Ну-ну, не нервничай. Как решила, так и будет. Все равно нам предстоит долгое и плодотворное сотрудничество. А пока возьми и проглоти. Это позволит тебе двигаться свободнее но, - поспешно добавил он – не обольщайся, свободнее не значит вольно! И снова оскалился в улыбке. Послушно протолкнула в глотку таблетку и через несколько минут почувствовала, как теплая волна бодрости растеклась по телу. И не только бодрости – знакомая и желанная в тот момент тревога и напряжение, после которого обязательно следовал взрыв, и я полностью переходила во власть моей второй сущности…. Обрадоваться, однако, не успела – тут же дикая боль разорвала напряженные мышцы, бросила меня как тряпку на диван. - Душенька моя, ну почему ты такая упрямая? Уясни, пожалуйста, раз и навсегда, что мне нет резона тебя обманывать. Будь послушной девочкой и очень скоро все будет прекрасно. Боль отпустила, и я послушно поплелась за ним в процедурный кабинет в дальнем углу зала. Потом все куда-то исчезло – время, окружающие предметы, ощущения, Тощий и даже мысли. Стало пусто и совершенно безразлично, что со мной происходит. Несколько раз вспышки звериной злости, беспричинной и обжигающей, неожиданно взрывали мозг, но они быстро гасли, и снова я падала в бездонную пустоту безразличия. Пришла в себя уже на диване, под толстым клетчатым пледом. Пустой желудок жалобно поскуливал, в голове нежный перезвон тысячи колокольчиков. Краем глаза увидела на столике тарелку с бутербродами и чашку, над которой витал ароматный парок. Сердце вдруг сжалось, к горлу подкатил отвратительный ком, и я впервые за много лет заревела. Истерически, взахлеб. Досада, отчаяние, жалось к самой себе, и осознание безвыходности жгло, лихорадило. Впервые за много лет захотелось оборвать все и сразу не важно, как, главное чтобы все это кончилось. Так и уснула – в слезах, в соплях, под неудержимые всхлипывания. Незаметно. Просто провалилась в пустое, холодное забытье.
…День третий…. Дикая боль в черепе. Глаза под свинцовыми веками, будто раскаленные камни прожигали насквозь мозг, все тело пронзали миллионы иголок. Как из бездомной ямы до сознания дошел скрипящий голос: -…Потерпи еще минутку, это пройдет…. А в общем все более чем замечательно…. Приподняла века – среди общей серой туманности выделялось пятно. Бесформенное, плавающее пятно цвета сгнившей листвы. - …Ну вот, это совсем хорошо, - проскрипело пятно, нависло надо мной, обдав резким цветочным ароматом, от которого меня едва не вытошнило. – Еще совсем немного и ты будешь как новенькая…. Мне показалось, что это «немного» тянулось целую вечность, пока боль в голове утихла, а иголки, наконец-то, одна за другой, растворились в привычной напряженности мышц. - Сволочь…. Козел… - Вкладывая в каждое слово всю свою ненависть, прорычала я в сияющее лицо Тощего и представила, с каким наслаждением я открутила бы его лысую олову. – С…. - Замечательно! – Просиял Тощий, - Понимаю, сочувствую и хочу порадовать – сегодня последний тест, но очень даже приятный. Ты будешь спать. Просто спать. Спокойно, как младенец. Но, - он отпрянул, заметив, как моя рука дернулась к его тонкой, гусиной шее, - не надо резких движений, рыбка моя! Не причиняй себе лишних страданий! Он рухнул в кресло, довольный своей «работой», не сводя с меня внимательного рентгеновского взгляда. - Интересно…. Просто феноменально…. Ты понимаешь, - растягивая слова, он начал размышлять вслух, не выпуская из поля зрения мои руки, - такое впечатление, что ты постоянно находишься под действием допингов…. И очень сильных. Но анализы показали, что ты никогда не употребляла их, не говоря уже о наркотиках…. Вчера я попытался привести тебя в нормальное состояние и что вышло? – На мгновение он взглянул мне в глаза, - Критическая точка истощения! Выходит, что твой организм каким-то образом самостоятельно вырабатывает энергетические стимуляторы, допинги то бишь, дающие тебе такую, нечеловеческую силу. Понимаешь? Невольно вспомнила вчерашний день, свою беспомощность, отчаяние и полное бессилие. Только вместо вчерашних слез накатила волна злости, но внутри мышц снова шевельнулись иголки. Тощий заметил мою реакцию, и в его огромных глазах мелькнуло нечто вроде сочувствия. Или мне показалось? - Потерпи еще немного, не считая сегодняшнего дня, еще три и все твои мытарства закончатся. Он еще долго рассуждал о непредсказуемости и загадочности человеческого организма, периодически щупая мой пульс, измеряя давление и записывая показания в толстую тетрадку. Потом заставил выпить целый стакан шоколадно-фруктового йогурта и ввел мне в вену голубоватую жидкость. Практически мгновенно я уснула. Именно уснула, а не провалилась в бессознание, и видела сны. Как в детстве. Цветные, фантастические, с неизменными полетами и волшебными превращениями. Даже чувствовала ароматы и вкус разных вкусностей, появлявшихся на скатерти-самобранке. Промелькнуло и несколько жутких эпизодов из реального прошлого. Но как-то стороной, без моего участия.
Оригинал фотографии - http://www.dreamstime.com/open-book-stock-images-imagefree8030314
Как работает техника «каната» Магические предметы и инструменты. Телепатия в реальности - лабиринты сознания.
BlogRider.ru не имеет отношения к публикуемым в записях блогов материалам. Все записи взяты из открытых общедоступных источников и являются собственностью их авторов.
Роман ждал. Подходили к концу вторые сутки, а Рада не возвращалась. Он гнал от себя страшные мысли, но они упрямо лезли в голову и в сознании возникали жуткие картинки из рабочих будней патологоанатомов.
