Ермоловская_Татьяна Голосов: 1 Адрес блога: http://ertata.ru/ Добавлен:

Эра фриков.

2014-05-27 20:09:28 (читать в оригинале)


Гирсутизм (от лат. hirsutus — мохнатый, волосатый), мужской тип оволосения у женщин. Чаще всего является признаком некоторых заболеваний, вызванных поражением коры надпочечников и половых желёз.

Большая советская энциклопедия.

Европа и Кончита

Сейчас модно и, как говорят, полезно быть «толерантным». Это не та спокойная терпимость к иному мнению и другой культуре, как предполагалось изначально. Сие уже не просто холодно-вежливое равнодушие к чужим извращениям и умопомешательствам. «Пусть их!» - это, как выясняется, не метод! Современно-европейская форма толерантности призывает быть восторженно-сочувствующим, а лучше всего - прыгающим от восхищения, растроганно рыдающим и, так сказать, солидарным с... А ты не разумеешь? Отворачиваешься? Физически противна бородатая тётка на эстраде? Омерзительны гладенькие мужчины в юбках от Марка Джейкобса на подиумах Парижа, Милана и Нью-Йорка? Брезгуешь? Всё. Ты – обскурант-мракобес или ещё какая-нибудь красно-коричневая живность, отставшая от цивилизационных процессов матушки-Европы.


…Я никогда не интересовалась ходом проведения музыкально-развлекательных конкурсов – я равнодушна к эстраде. Песни, исполняемые из года в год на Евровидении – не мой «жанр», не мой формат. Но в этом году произошло совсем уж изумительное, причём, настолько, что даже многие отъявленные либералы прикусили язычки и совершенно растерялись. Победителем конкурса-2014 оказалась женщина-мужчина с испанским именем Кончита, с гастрономической фамилией Вурст (по-немецки Wurst – колбаса) и… с красивой чёрной бородой. Стройная фигура, густые ухоженные волосы, великолепное - в обтяжку - платье. И – нарочитая (sic!) растительность на холёном, «глянцевом» личике. Долой стереотипы! Пусть расцветают все цветы, особенно те, которые странно выглядят и аномально произрастают!

Напомню, что существо представляло Австрию – родину Моцарта, вальсов и знаменитой оперной школы. Но музыка тут (как обычно!) дело десятое. Так, в частности оно сказало, что «…посвящает свою победу всем тем, кто верит в мирное и свободное будущее». Слово «свобода» нынче вообще приобрело какой-то тухловатый привкус, хотя само понятие – прекрасное, лучше и не бывает. Право на выбор своего мировоззрения, например. Своего пути, своей жизни, любимой работы. Разве что «свободой» стало принято называть откровенное богохульство, грязную пошлятину и различного рода безобразия. Из любого действа креативные человечки организуют громкий и неприличный, как порча воздуха, перфоманс. Кончита Вурст с её циничным призывом «Rise Like a Phoenix» («Возродиться, как Феникс»!) - из той же серии.

Европа-Европа… Этапы большого пути. Вспомним? Когда-то бородатых женщин показывали в дешёвых балаганах. Над «ошибками природы» глумливо издевалась толпа обывателей – тыкали пальцами, брезгливо косились, выкрикивали оскорбительные мерзости. Но, тем не менее, валом валили. Отбоя не было. Впрочем, отношение к этим изгоям было сложным – над ними не только потешались - их суеверно боялись, ими пугали непослушных детей. Иной раз «необычные люди» вызывали странную смесь ужаса и восторга. Кстати, в западной цивилизации всегда существовал особая «фетишизация безобразия», впоследствии выразившаяся в создании кино-монстров, многие из которых стали культовыми героями, ничуть не менее …любимыми, чем знаменитые супермены и обворожительные красотки.

Вспомните хотя бы классическую вещь «Собор Парижской Богоматери» - этот своеобразный культурный код европейского бытия. Чудовищные химеры, охраняющие собор, соседствуют с божественной красотой витражей и стрельчатых арок. Дальше – больше. Именно Квазимодо мыслится равным Эсмеральде – совершенство не имеет знака, оно не плюс и не минус. Кроме того, мы становимся свидетелями своеобразных соревнований – горожане в праздничный день устраивают конкурс на самую бесподобную (или бесоподобную?) физиономию: «’Крест истинный, никогда в жизни я не встречал такого великолепного уродства!’ …И даже Клопен Труйльфу, участвовавший в состязании, а одному Богу известно, какой высокой степени безобразия могло достигнуть его лицо! - даже он признал себя побеждённым…» Разумеется, гуманист Гюго наделяет своего Квазимодо доброй душой и большим чувством, но мы сейчас говорим об ином – об особом «статусе» безобразного в западной культуре.

Кстати! В странах Европы долгое время действовал подпольный бизнес по «производству» всевозможных диковинок. Опять вспоминаем классику – «Человек, который смеётся» всё того же Виктора Гюго. Главный герой – по рождению аристократ! - становится жертвой таких умельцев. Из него делают забавное чудовище, обладающее «…ртом, открывающимся до ушей, ушами, загнутыми до самых глаз, бесформенным носом, …, и лицом, на которое нельзя было взглянуть без смеха». И ведь смеялись! Все дворы Европы были наводнены карликами, используемыми в качестве шутов. Их могли наряжать и холить (как домашних питомцев), а могли – грубо унижать всеми доступными способами. Как повезёт! Вспомните известнейшую картину Веласкеса «Менины» - мы слишком поглощены созерцанием юной, очаровательной инфанты и её прекрасных фрейлин, чтобы сразу отметить престарелую карлицу, прямодушно глядящую на зрителя. Вот Марии Барбола, явно, «повезло» - её даже изобразили рядом с прелестно-солнечной инфантой!

Ещё в XIX – цивилизованном! - веке дельцы покупали детей с различными аномалиями у горемычных родителей и потом сбывали ходкий «товар» хозяевам шапито. Оно стоило дорого. Помните новеллу Ги де Мопассана «Мать уродов», где женщина делала неплохие деньги, рожая всевозможных квазимодо? «Люди, показывавшие всякие диковины, услышали проездом о страшном уроде и пожелали взглянуть на него, чтобы взять с собой, если он им подойдет. Он им подошел, и они тут же отсчитали матери пятьсот франков. <…> От этой неожиданной удачи мать обезумела, и ее уже не покидало желание произвести на свет другого урода, чтобы жить на ренту, совсем как буржуа. Так как она была плодовита, ей это и удалось, и, говорят, она научилась придавать своим уродам разнообразные формы - в зависимости от тех давлений, которым она подвергала плод, пока была беременна». Что ж, продавать можно всё, даже такое - всякому товару цена есть. Замечу, что это написано в 1883 году... А примерно в эти же годы в «дикой и варварской» России зрители «Бесприданницы» сетовали и возмущались, что циничные купцы играют в орлянку за право обладать красавицей Ларисой Дмитриевной. Аморально ибо. Самый предел. Но цивилизованная Европа во все века давала сто очков вперёд по части «нравственных установок».

Разумеется, не вся Европа была сплошь порочной и порченой, но цирки, демонстрировавшие бородатых фемин и сиамских близнецов, тем не менее, процветали. Довольно известны изображения Анни Джонс (1860-1902) — одной из известнейших бородатых леди викторианской эпохи, выступавшей в цирке и сколотившей солидное состояние. Не менее популярной была Юлия Пастрана – дама-обезьяна, подлинная звезда всевозможных шоу. В Лейпциге она выступала в короткой комедийной пьеске, сочинённой специально для неё: молодой человек влюблён в девушку, лицо которой всегда было скрыто густой вуалью, а когда кавалера не было на сцене, она показывала свою физиономию публике. В конечном итоге, возлюбленный тоже получал возможность созерцать свою прелестницу, после чего, разумеется, терял к ней всякий интерес. Грубая публика реготала и била в ладоши. Правда, местные власти объявили спектакль оскорбительным и безнравственным, после чего был запрещён к демонстрации. Америка не отставала. Страна равных прав и великих возможностей брала у Старого Света всё самое интересное! Коллекционеры старинных открыток, вероятно, знакомы с серией фотоизображений знаменитых «людей-феноменов», развлекавших обывателей по обе стороны океана. Добротные кадры – бородатые дамы в модных платьях с рукавами-буфами, в щедро декорированных шляпках, карлики во фраках и цилиндрах, лилипут-шоу в рюшах и бантиках... И никому не было дела до того, чем живут и что чувствуют все эти «забавные» человечки. Впрочем, их не считали, собственно, людьми. Владимир Набоков в своём рассказе «Картофельный эльф» рассказывает нам историю популярного циркового карлика: «Мира он не видел. В памяти у него осталось только: все та же безликая бездна, смеющаяся над ними, а затем - после спектакля - тихий, мечтательный раскат прохладной ночи, которая кажется такой синей, когда выходишь из театра».

В 1932 году в Голливуде был снят леденящий душу фильм «Уродцы» (Freaks). Высокомерная и безжалостная гимнастка Клео случайно узнаёт, что восхищённый её красотой цирковой лилипут унаследовал крупное состояние. Она притворяется, что любит его… В конечном итоге, прознав о коварных планах жестокой прелестницы, цирковые «диковинки» устраивают своеобразный суд над женщиной – они превращают её в себе подобную. Тут не было положительных и отрицательных героев – стерва Клео получала урок от озлобленных на весь мир «фриков». Эта картина (даже в урезанном виде) так напугала зрителей, что её тут же положили на «полку», где она и пролежала до 1960-х годов.

А потом старушка-Европа перестала глумиться над огрехами природы – надменно вооружившись евгеникой, она решила бороться с сим, как ей казалось, безотрадным явлением. Мир должен принадлежать идеально-красивым и отменно здоровым особям! Отбор и селекция, культивирование и выбраковка - скрупулёзное, со скальпелем в руках, отделение зёрен от плевел. Вопросы крови, наследственности волновали умы высоколобых учёных и полуграмотных обывателей. Век двадцатый! Безбожие и бесстыдство – айда, исправлять ошибки Природы (читай – Бога!). Замечу, что «улучшение породы» и прочая борьба за качество человеческого материала – это не только фашистское изобретение, а, так сказать, общемировая тенденция, и лидировала в этих вопросах именно либеральная Англия.

Будущее мыслилось, как мир передовых биотехнологий. И никаких бородатых женщин, лилипутов, сиамских близняшек! Даже люди, обладавшие «умеренным безобразием», вроде врождённого косоглазия, согласно этим теориям, подлежали обязательной стерилизации. Не говоря уже о тех несчастных, которые родились с явными патологиями натуры. Да. Чаще всего это были рассуждения на страницах соответствующей прессы, а не массовые акции. А вот немецкие фашисты не рассуждали – они с прусской педантичностью претворяли это в жизнь. Нюрнбергский Процесс положил конец евгеническим программам – они были названы преступными и чудовищными.

Вторая половина XX столетия – это неуклонное продвижение в сторону терпимости и поддержки, что, на первый взгляд, выглядело настоящим прорывом! Человек с отклонениями больше не считался изгоем, он становился полноценным членом общества. Ник Вуйчич – знаменитый на весь мир проповедник. При рождении у него отсутствовали конечности, но благодаря новому отношению к таким людям, Ник стал не просто «таким как все» в глазах социума – он сумел прославиться и, отнюдь, не в качестве цирковой диковинки, на которую с интересом пялятся, но при этом – брезгуют.

…Но, как это обычно бывает, «золотую середину» пропустили-проехали. Современные борцы за толерантность именуют любую девиацию, искажение, заболевание – нормой, а норму – скучной догмой. Теперь всё тот же Запад благосклонно кивает в сторону гомосексуальных браков, требует называть отца и мать «родителями №1 и №2» и, как итог, рукоплещет бородатой дамочке. Иначе говоря, патология не только перестала мыслиться таковой – она сделалась модной, актуальной, комильфотной. Победительной. Будь эта самая Кончита обычной девушкой – пусть даже и божественно прекрасной – разве дали бы ей первое место? Может, надо было послать на конкурс не «банальных» сестёр Толмачёвых, а поискать парочку трансвеститов? Глядишь, и первое место взяли бы. Впрочем, фрёйляйн Вурст по документам вовсе не леди – обычный мужчинка с банальным немецким именем Томас Нойвирт и никакой в нём нет «клубничной изюминки». Просто в обществе, где фрикование (sic!) пользуется громадным спросом, легче всего прославиться в качестве бородатой красавицы.

А ещё Оно обратилось ни много ни мало к нашему президенту: «Я не знаю, смотрит ли Владимир Путин нас сейчас, но я хочу сказать: «Нас нельзя остановить!» Я чувствую, что Европа показала, что мы являемся исполненным уважения и толерантным обществом». Нельзя остановить. И это, правда, страшно. Это уже не закат Европы, а её кончина. Точнее – Кончита.

Галина Иванкина