О писателях и жизни

В то время единственным писателем, которого я читал, был Довлатов. Я категорически не хотел разбавлять его никем другим. Тщетные попытки обрести признание, увлекательный мир творческого алкоголизма, калейдоскоп странных и смешных людей, болезненная рефлексия, вымученная поддержка близких — все, о чем рассказывал Довлатов, было так понятно и знакомо. Что скрывать, мне, конечно, казалось, что мы очень похожи. Я бродил по городу — огромный, бородатый, одинокий, вечно пьяный и неприкаянный — и при этом чувствовал себя счастливым, потому что где-то там, в четырех зачитанных черных томиках, точно так же бродил Довлатов.
Он стал моим вымышленным союзником в борьбе за свободу самовыражения. Он помогал мне сделать выбор между тернистой, но честной дорогой творца и унылым болотом жалкой стабильности.

«Не дури, — говорила мама, — сейчас сложное время, другой возможности не будет».

«Никого не слушай, будь верен себе, не сдавайся, выпей», — отзывался со страниц Довлатов.

Почему-то его хотелось слушаться больше.

Так и тянулось это противостояние: с одной стороны — семья, а с другой — мы с Довлатовым.