Чревоугодие

Тамара Алексеевна очень любила поесть. Эта всепоглощающая страсть уже давно охватила ее целиком. В жертву было принесено все: фигура, личная жизнь и даже отношения с друзьями и родственниками. На семейных застольях она играла роль ресторанного критика.

―Ну, кто  так готовит, восклицала она за накрытым столом. У вас в салате несовместимые элементы, мясо пересушено, а торт вообще не удался, крем имеет текстуру клейстера.

 Понятно, что Тамару вскоре перестали приглашать в гости. Да и к ней никто не ходил. Людям хочется общения, танцев и анекдотов, а не бесконечных лекций о кулинарных  правилах. Работала она лаборантом в больнице, в отделении исследования крови. Сотрудники ее тоже недолюбливали, ведь она приносила с собой бесчисленное количество кулечков и свертков и каждую свободную минуту отдавала поглощению   своего творчества. С ее рабочего места доносилось шуршание кулечков, звяканье ложечек, а иногда и откровенное чавканье. Тамара где–то вычитала, что если себя не сдерживать при еде, удовольствие удваивается. А запахи, доносившиеся из ее угла до чутких ноздрей коллег! Не все успевали утром позавтракать, и Тамарины ароматы были для них просто пыткой. Неоднократно сослуживцы просили начальство перевести ее в лабораторию мочи,  утверждая, что там ей самое место. Но руководство не шло на поводу у коллектива. Тамара могла, не подсчитывая количество эритроцитов и тромбоцитов, по виду, запаху, а злые языки утверждали, что и на вкус определить, чем человек болен. Дальнейшие исследования, рентген и компьютерная томография всегда подтверждала ее диагноз. А ведь иногда времени на обследование не было, и наша героиня буквально спасала человеческие жизни.

В своей квартире Тамара снесла все перегородки и превратила ее в огромную кухню. Теперь она могла, даже принимая душ, следить за кастрюльками и оперативно вмешиваться. В центре стояла огромная плита, а вдоль стен холодильники, морозилки и шкафы для продуктов, а также книжные полки с кулинарными бестселлерами. В углу примостилась узкая  девичья коечка.

Но жила она не одна, как вы могли бы подумать. У нее был друг ― французский бульдожек Гоша. Он принимал деятельное участие в приготовлении и, особенно в дегустации. У него, как у каждого француза был безупречный вкус, и иногда Тамара доверяла ему больше, чем себе. О, эти ненастные зимние  вечера, когда хозяйка и ее верный друг, склонившись над тарелками, вкушали результаты очередного кулинарного эксперимента и обсуждали нюансы вкусовой  гаммы.

Однажды ночью, когда почти все было съедено, остатки распределены по коробочкам, а  посуда вымыта,  Гоша тихо посапывал в ногах у  Тамары, изучающую свежий номер журнала «Люблю готовить». Внезапно по собачьему тельцу пробежала судорога, пес захрипел, из его пасти потекла слюна. Тамара подхватила собаку и выбежала на улицу. В центре города была круглосуточная ветеринарная клиника.  Разбуженный доктор посмотрел на пса и ни минуты не мешкая начал промывать ему желудок.

―Чем вы его кормили? Спросил он.

― «Консоме», горестно прошептала хозяйка.

― Увы, я ничем уже не могу помочь, его лучше усыпить, чтоб не мучился.

― Я согласна, сказала Тамара и вышла в коридор.

Через час грустный доктор выдал Томе пакет с еще теплым телом друга. Она прижала его к груди и побрела домой. Денег на такси у нее уже не было. «Где ж тебя похоронить?»,―  привычно обратилась она к Гоше, забыв, что он не может ответить. Внезапно дикая мысль озарила ее сознание. Я никогда не пробовала корейской кухни. ..

Придя домой, она быстро набрала в компьютере заветные слова. К счастью, почти все ингредиенты были. «Я похороню тебя в себе»,― приговаривала она над разделочным столом.

Через полтора часа Тамара сидела с ножом и вилкой. Перед ней стояло прямоугольное блюдо из коллекционного фарфора, накрытое серебряной крышкой. Мамино приданое, почему-то вспомнила Тома, и заткнула за воротник салфетку. За окном уже посветлело, на деревьях оживились птички.

Вдруг Тамара услышала лай. Живой и невредимый Гоша стягивал с нее одеяло. Он хотел гулять!

Тамара смеясь и плача  целовала друга в преданную морду, пристегивая поводок.

Слава Богу, это был только сон.

Этим рассказом я начинаю цикл о семи смертных грехах. Этот посвящен чревоугодию.