Первый раз в Израиле

Моя теща была  близка к народу. А может быть, и была этим самым народом.  Не сомневаюсь, что доживи она до сегодняшнего дня, то твердила бы, что «Крым наш»,  где бы она не жила. В 1979 году, она приобрела «Белую  книгу преступлений сионизма» и настойчиво советовала мне её прочитать. Я тогда заявил,  что такое в руки взять не могу.

В момент нашего с ней знакомства она с  мужем проживала в городе Беслане и под ветровое стекло своих «Жигулей» ставила портрет Сталина.  Я попросил убрать. Она возмутилась: «Так это ж для  гаишников». Но убрала. Я тогда был начинающим зятем, иди знай, что у меня на уме. Потом она перебралась в Киев и поселилась  с мужем у своей мамы, в однокомнатной квартирке.

 Через неделю она перезнакомилась со всеми окрестными завмагами и была вся при дефиците. Моей жене перепала от нее стиральная машина.

Почему-то моя мама сразу возненавидела этот агрегат. Она, наверное, перенесла на него свои чувства к сватье.

- Ты что не видишь, что у нас для нее нет места. Я стираю без машины и ничего.

 Впрочем, мама не любила любую домашнюю технику, вплоть до швабры и мыла пол руками, предварительно изгнав меня из квартиры.

Отношения мамы с женой – это отдельная песня. Я при этом играл роль кота Леопольда – ходил и все время повторял: «Ну, ребята, ну давайте жить дружно».

Наступили 90-е годы. Советский союз распался и вместе с ним более – менее налаженная жизнь. Зато пришла свобода, и евреев отпустили. Всех. Большинство моих знакомых уехали. В основном в Америку. А теща переменила свои взгляды на диаметрально  противоположенные. В ежедневных телефонных беседах с женой, она убеждала её, что дальше так жить нельзя и ехать надо. Ещё вчера. Мама ходила вокруг жены, и все время спрашивала, ну о чем можно так долго беседовать?

Мне было не до того. У меня развивалось кооперативное движение в одном, отдельно взятом производственном цехе. Сначала был  основан кооператив «Лидер». Но после того, как друзья в заводской типографии очень дешево напечатали бланки, случайно изменив первую букву на «П», пришлось срочно его переименовывать в малое предприятие «Пресс».

В то время, нормальные кооператоры спекулировали видеомагнитофонами и компьютерами, а наиболее ушлые перегоняли деньги из безналичных в наличные. Мы же, как нас призывали газеты, пытались насытить рынок товарами народного потребления,  из нержавейки стратегического назначения штамповали шампуры. Впервые в жизни я увидел деньги, причем не деревянные, а самые настоящие – зеленые. Все расчеты были в долларах, а чтобы выплатить зарплату, мы ездили со спортивной сумкой под универмаг менять их на украинские купоны. Один раз нас кинули, как раз тогда, когда теща попросила поменять свои. Я ей об этом рассказал через много лет.

Вообще в те времена кроме предприятия по месту основной работы у меня было много маленьких бизнесов. Самым смешным была торговля электрическими лампочками. Кто-то мне очень дешево продал ящик. Наверное, 1000 штук. Я был уверен, что, когда принесу их на завод, у меня все расхватают, в магазинах в те времена не было ничего. Но не тут- то было. Оказалось, что народ предпочитает не покупать, а выкручивать в подъездах.

Второй смешной бизнес был связан с евреями. Ну, об этом чуть позже.

В один прекрасный день, жена заявила, что она уезжает в Израиль, и если я не дам ей разрешения, то  больше никогда не увижу своего сына. Мама меня утешала: «Она покрутится и вернется, никто её там на работу не возьмет. Вот, если б я была моложе…». Про то, что меня никто никогда на работу не возьмет, она мне твердила каждый день.

Я все подписал и они уехали.  Я их провожал,  и в  моих зрачках отпечаталось лицо сына, как  он смотрел на меня, поднимаясь по лестнице в аэропорту «Борисполь». Приехал домой, на полу лежали вещи, вынутые из чемодана, чтоб он не был слишком тяжелым и просто забытые.

Что я наделал?  Своими руками оставил своего сына и себя сиротой. Воистину, самый главный враг человека – он сам. Потом боль потихоньку притупилась. Слава богу, что хлопот был полон рот. Но  я начал собираться в гости к  сыну.

Получилось поехать через полгода.  Мой визит был совершенным экспромтом, меня никто не ждал. В той трущобе, которую они снимали, телефона не было. Я знал только адрес, так как мы переписывались. 

А теперь про еще один копеечный бизнес. Была компания из двух братьев, один из них жил в Киеве, второй в Тель - Авиве. Киевский ездил в Турцию за костюмами «Адидас» и кожаными куртками. А израильский держал в Тель -  Авиве  одежную лавочку. Из Киева в Израиль турецкий товар переправляли украинские евреи, в своих чемоданах. Они получали 2$ за килограмм одежды, я находил желающих и получал 1$. Вот такая была схема ухода от пошлин.  У меня была знакомая, работавшая при киевской синагоге, и она снабжала меня информацией об отъезжающих.

Когда же я поехал сам , то заработал сразу 3(три)  доллара за кило шмоток! Всего долларов 20. Меня встретил израильский бизнесмен в аэропорту, рассчитался в  новых  шекелях, , как на них было написано, и отвез на тахану мерказит (автобусную станцию), еще старую, в Тель-Авиве. « А где автобус на Хайфу», -спросил я его. Он неопределенно махнул рукой в сторону стоящего автобуса и уехал. Я побежал и успел! Немного посидев, я решил, что неплохо бы приобрести билет. «Ван Хайфа, плиз»,  - обратился я к водителю. Но Хайфа, Джерусалим. Оказывается, я сел не в тот автобус!

Пришлось выйти и плестись обратно, спрашивая всех: «Вере из Хайфа» Все  указывали в сторону севера. Наконец нужный  автобус был найден. Когда я прибыл в Хайфу, стемнело. Все сияло огнем реклам. У нас в те времена даже фонари не горели

Я решил взять  такси. Через 15 минут меня довезли до нужного дома, при этом пришлось уплатить половину выручки за транзит турецкой одежды. Я поднялся на нужный этаж, позвонил, но никто не открыл. Открыла соседка, - Вы к Ане, так ее нет дома. Заходите, попьете чаю с печеньем. От соседкиного чая я отказался, хотя последний раз ел в самолете черт знает когда, и вышел на улицу.

Внизу дома был маленький маколет (магазин) и лежали груды апельсинов, лимонов, мандаринов.

У меня прямо глаза разбежались. Я схватил самый большой апельсин, отдал продавцу шекель и начал раздирать податливую мякоть, обливаясь сладким соком.

 Потом пришли жена с сыном, и у меня началась отпускная жизнь.  Жена в то время целый день сидела в в маклерской конторе, а вечером ходила на курсы Автокада.  А мы с сыном гуляли. Я взял с собой в Израиль 200$ и считал, что это сумасшедшие деньги. В те годы в Киеве по скромному можно было на доллар жить целый день.

А у меня деньги кончились через две недели. А впереди еще две. Слава богу , что был обратный билет. На последние 10 шекелей решил попить кофе в уличном  кафе. Наверное, у меня был такой жуткий вид, что со мной разговорилась официантка. Я ей объяснил.

-Тоже мне проблема, сказала она. Приходи завтра, я тебе что-нибудь найду.

И на следующий день я уже красил забор в зеленый цвет. До этого я держал кисть 2 раза в жизни.

Первый, когда вместе с  двоюродным братом Сережей красил оградку у бабушки на могиле. Тогда нам терпения не хватило, и мы оставили краску и недопитую бутылку бомжу, в надежде, что он закончит. А второй раз мама покрасила окна до середины, а остальное оставила мне, потому что выше не доставала. При этом она ходила вокруг меня и причитала.

- Ну как ты держишь кисточку? Зачем ты набрал столько краски? Почему нельзя делать как я?

После этого я в ремонтах не участвовал.

А тут пришлось красить. С горем пополам я неделю отработал, а больше мне не надо было.

Все когда-нибудь кончается. Кончился и  этот отпуск. На хайфской автостанции мне попытались недодать 50 шекелей сдачи за билет до аэропорта. Но у них не вышло. Это были последние шекели, чтобы перекусить в аэропорту, поэтому я был начеку.

Когда я выходил в аэропорту Борисполь, я решил сделать доброе дело и помочь старушке, которая везла с собой 20 килограмм грейпфрутов. У нее сын жил в Израиле, а дочь в Виннице. Винницкий внучек очень любил грейпфрутовый сок. Таможенник не понял, и решил, что в цитрусах наркотики.

Я начал от них открещиваться, а старушка куда-то пропала.  В конце концов, она нашлась, и меня освободили.  Я вышел в зал аэропорта, и там стоит моя бедная мама в каком-то затрепанном плаще! Раньше я никогда не обращал внимания, в чем она ходит.

- Говорила я тебе, что в Израиле ты никому не нужен.