"Матильда" не историческая клубничка, а подстрекательство новой революционной смуты.

Раз и навсегда развернуто высказался про "Матильду".

https://um.plus/2017/08/09/matil-da-i-kassandra/

Лев Гумилев в свое время говорил, что после Наполеона никакой истории нет. Есть пропаганда. За прошедшие десятилетия граница, быть может, чуть сдвинулась. Но вот всё, что после Крымской войны – это по прежнему пропаганда. И всерьез ссылаться на право художника вольно обращаться с историей не приходится. «Матильда» не исторический, не костюмно-исторический, не фэнтезийно-исторический фильм. Перед нами пропаганда, как пропагандой является любой фильм о Ленине, Сталине, Гитлере или Черчилле. Как пропагандой британского патриотизма эпохи «брэкзита» является нашумевший «Дюнкерк».

Пропагандой чего является «Матильда»? Пропагандой замшелого антимонархического мифа, буйное цветение которого в мозгах российского общества привело к падению русской монархии в 1917 году и погружению России в кровавый ад революционной смуты, гражданского братоубийства, раскулачивания и террора. Перед нами, пожалуй, один из самых кровавых мифов в истории – «Распутин спал с царицей», «императрица – шпионка Вильгельма», «царь-тряпка», «николашка кровавый» и прочее были пулеметными лентами, которые в последовавшие за свержением монархии 40 лет убили миллионы людей, в том числе немало и самих пропагандистов этих мифов.

Царефобия привела от екатеринбургского подвала к Бутовскому полигону с той же четкостью, с какой нацизм от «ночи длинных ножей» перешел к Дахау. Представим себе, что современный германский режиссер снимает фильм из жизни еврейской банкирской семьи в Германии 1920-х годов. Герои подкупают чиновников, наживаются на крови и поте немецких пролетариев, предаются безудержному разврату, плюют на кресты и т.д. Очевидно, что каждый здравомыслящий человек увидит в подобном произведении неонацистскую пропаганду. И реакция будет довольно жесткой.

Мы здесь наблюдаем инверсию грязного мифа про царицу и Распутина. Хвататься за него было бы сегодня, после всестороннего исследования историками данного вопроса, попросту рискованно для режиссера. И тогда он решился придумать «Распутина в юбке».

Но цель осталась та же самая – выставить последних русских государей – Александра III и Николая II, последовательно придерживавшихся национальных, консервативных, русофильских убеждений и, при этом, работавших над индустриализацией и модернизацией страны, как шутов гороховых, развратников, трусов, идиотов и интриганов. А тем самым – оправдать смуту 1917 года, подогнать аргументы «вот поэтому народ их и сверг». Перед нами новая инкарнация того самого царефобского мифа, который закончился кровавым детоубийством в Екатеринбурге.

Все танцы с Матильдой – это не поиск гламурной квазиисторической клубнички, а пропаганда революции и разрушения исторической России.

И, разумеется, трудно не увидеть здесь подстрекательства новой смуты, так как от оценки событий 1917 года напрямую зависит готовность их повторить.

Речь идет не об историческом кино, а о подстрекательстве смуты.