Сегодня 3 сентября, среда

Какой рейтинг вас больше интересует?

получить код

Главная /

/

Cтраница блогера маруся551

Записи в блоге

	маруся551 Голосов: 2 Адрес блога: http://www.liveinternet.ru/users/1337200/ Добавлен: 2008-03-20 20:00:45 блограйдером Laminaria

Александр II

2012-08-22 16:18:17 (читать в оригинале)

Александр II, император всероссийский, сын императора Николая I и императрицы Александры Федоровны . Родился в Москве 17 апреля 1818 года. Хотя отец его в момент рождения его был просто великим князем, однако, ввиду бездетности императора Александра I и великого князя Константина Павловича , все смотрели на А. как на будущего наследника российского престола. До шестилетнего возраста А. рос под ближайшим надзором матери и приставленного к нему женского персонала, вместе с сестрами, которые были моложе его. По достижении 6 лет он получил особого воспитателя, капитана К.К. Мердера, боевого офицера, израненного в кампаниях 1805 и 1807 годов, гуманного и кроткого, с честными и разумными взглядами, сумевшего привязать к себе маленького великого князя. В 1826 году решено было приступить к образованию восьмилетнего А. по особому учебному плану, выработанному В.А. Жуковским , который был приглашен руководить учением наследника. Жуковский, оказавшийся незаурядным и вдумчивым педагогом, смотрел на свое дело как на высокую миссию и посвятил себя ему вполне. Он не отделял образовательной задачи от воспитательной и ставил самому образованию прежде всего нравственные, воспитательные цели. Стараясь вооружить своего воспитанника необходимыми научными сведениями во всех областях знания, он особенно стремился внушить ему возвышенный взгляд на обязанности человека и государя. В то же время он сильно и смело ратовал за охранение молодого А. от преждевременных влияний придворной среды и военной атмосферы, в которой воспитывался и жил Николай Павлович. Он прямо заявлял свои опасения, что наследник, с детства приученный к плац-парадам, может привыкнуть "видеть в народе только полк, в отечестве - казарму". Стремления Жуковского встречались с противоположным взглядом самого Николая, который желал, чтобы его сын был прежде всего военный, и полагал, что иначе он будет "потерян в нынешнем веке". Поэтому А., наперекор стремлениям Жуковского, был рано приучен к парадам и уже одиннадцатилетним мальчиком умел вызывать чувства умиления и восторга при берлинском дворе своего деда именно своими плац-парадными талантами. Образование А., законченное к 19-летнему возрасту, дало ему знание пяти языков - русского, французского, немецкого, английского и польского, - математики, физики, естественной истории, географии, истории, православного катехизиса и общих начал политической экономии, статистики и правоведения. Военные науки преподавались ему и теоретически, и практически (во время лагерных сборов). В детстве А. ездил с родителям в Москву, в Варшаву и в Берлин (1829); по окончании учения он был отправлен в 1837 году в большое и при тогдашнем бездорожье нелегкое путешествие по России, в сопровождении В.А. Жуковского, преподавателя статистики и русской истории К.И. Арсеньева и других лиц. Он объехал не только большую часть губерний Европейской России, но побывал и в Тобольске, где встретился впервые с декабристами, об облегчении участи которых ходатайствовал перед Николаем. В общем обозрение России было, конечно, поверхностное: местные начальства старались всюду показать наследнику, главным образом, лишь казовые концы. Тем не менее, кое-где А. пришлось наткнуться и на серьезные злоупотребления, например, в Вятке, где губернаторствовал увековеченный Герценом Тюфяев. В 1838 году А. отправился в путешествие по Западной Европе, где провел почти целый год, посетив Швецию, Данию, Германию, Швейцарию, Италию, Англию и Австрию, побывал при всех больших и малых дворах и осмотрев все европейские достопримечательности - музеи, библиотеки, парламенты и поля важнейших сражений нового времени. Не была посещена лишь Франция, ввиду неприязненного отношения императора Николая к тогдашнему королю ее, Людовику-Филиппу. Во время путешествия А. сам выбрал себе невесту в лице младшей дочери великого герцога гессен-дармштадского Марии - будущей императрицы Марии Александровны , которой в то время еще не исполнилось 15 лет. Бракосочетание Александра и Марии совершено было 16 апреля 1841 года. От этого брака родились сыновья: Николай (умер в 1865 году), Александр (умер в 1894 году), Владимир (умер в 1909 году), Алексей (умер в 1908 году), Сергей (умер в 1905 году) и Павел ; дочери: Александра (умерла в 1849 году) и Мария . С самого начала сороковых годов, наряду с несением различных обязанностей военной службы, Александр Николаевич стал привлекаться императором Николаем к участию в высших правительственных учреждениях: государственном совете, комитете министров, финансовом комитете и т. д. В 1842 году Николай Павлович, уезжая на месяц из Петербурга, впервые доверил своему сыну заменять его в решении текущих государственных дел, что повторилось и в 1845 году, при более продолжительном отсутствии государя за границу. Во второй половине сороковых годов и в начале пятидесятых цесаревич А. неоднократно назначался председателем особых комитетов; обсуждавших важнейшие текущие вопросы государственной жизни, например, комитета по сооружению Николаевской железной дороги, комитета по вопросу о занятии Н.Н. Муравьевым устья Амура, комитетов 1846 и 1848 годов по крестьянскому вопросу. В комитете 1848 года А. проявил по крестьянскому вопросу довольно консервативные взгляды, что повторилось в более резкой форме в начале 1850-х годов по поводу вопроса о введении "инвентарей" в литовских губерниях. В 1849 году, после смерти великого князя Михаила Павловича , А. назначен был командующим гвардейским и гренадерским корпусами и главным начальником всех военно-учебных заведений. Управление последними сблизило его с генералом Я.И. Ростовцевым , сыгравшим такую крупную роль в крестьянской реформе. С 1848 года, под влиянием революционных события в государствах Западной Европы, А. был, вместе со всеми окружавшими его лицами, проникнут реакционным духом: по всем важнейшим вопросам того времени он вполне разделял реакционные взгляды последних лет николаевского царствования. Такое настроение А. продолжалось вплоть до неудач русско-турецкой войны 1853 - 54 годов и завершившей ее крымской кампании 1854 - 56 годов, - неудач, которые заставили радикально изменить установившийся и развившийся в конце царствования Николая до невероятных размеров режим обскурантизма и гнета. С этим поворотным пунктом в истории русской жизни совпала смерть императора Николая (18 февраля 1855). В крымской войне мы были побеждены, несмотря на все геройство, проявленное защитниками Севастополя, вовсе не потому, что союзники, напавшие на Россию, выставили против нее огромные силы, а потому, что армия наша оказалась плохо вооруженною, подвоз боевых припасов и провианта, хотя война происходила на русской территории, был для нас гораздо затруднительнее, нежели для врагов наших, вследствие отсутствия удовлетворительных путей сообщения и перевозочных средств, - а это, в свою очередь, было связано с отсутствием в стране развитой промышленности и торговли. К этому присоединялись плохое состояние санитарной и медицинской части в армии, медленность и неумелость административных распоряжений по комплектованию войск и полное разобщение правительства с моральными и умственными силами страны, ослабленными и забитыми полицейским режимом. Финансы также оказались в очень плохом состоянии; военные издержки приходилось, вследствие отсутствия кредита, покрывать усиленными выпусками бумажных денег, курс которых упал очень низко. Положение создалось настолько тяжелое и угрожающее, что для всех стала очевидной необходимость немедленного коренного переустройства существовавшего общественного и административного строя. Новый император понял необходимость коренных преобразований и решился отказаться от системы полицейского гнета, стремясь всеми силами возбудить общественную самодеятельность и частную предприимчивость. Парижский трактат 18 (30) марта 1856 года, которым закончилась крымская война, нанес международному авторитету России и ее национальному самолюбию значительный ущерб; Россия должна была уступить часть Бессарабии, прилегающую к устью Дуная; она обязалась содержать в Черном море число военных судов не большее, нежели то, какое содержит Турция, а в Балтийском море не укреплять Аландских островов. В манифесте о мире, перечисляя эти уступки, А. заявлял, в утешение подданным: "сии уступки неважны в сравнении с тягостями продолжительной войны и с выгодами, которые обещает успокоение Державе, от Бога нам вверенной. Да будут сии выгоды вполне достигнуты совокупными стараниями нашими и всех верных наших подданных. При помощи небесного промысла, всегда благодеющего России, да утверждается и совершенствуется ее внутреннее благоустройство; правда и милость да царствуют в судах ее; да развивается повсюду и с новою силою стремление к просвещению и всякой полезной деятельности, и каждый, под сенью законов, для всех равно справедливых, всем равно покровительствующих, да наслаждается в мире плодами трудов невинных". Общество, освобожденное от гнета полицейских стеснений, с своей стороны, обнаружило стремление и способность к живой и широкой самодеятельности. Все зашевелилось, все заговорило и бросилось учиться и действовать: открылась масса новых торговых и промышленных предприятий, началась постройка новых путей сообщений, оживилась литература, основывались новые органы печати, и во всем обществе, наряду с надеждами, возлагаемыми на государя, явилось сознание необходимости дружной, соединенной работы, без разделения на партии, во имя всем понятных стремлений к общему благу, просвещению и прогрессу. Ясно было, однако, что прочное развитие промышленности и торговли и серьезное преобразование административного строя невозможны при существовании крепостного права. Необходимость и неизбежность отмены крепостного права сознавались многими еще при Николае, особенно с тех пор, как уплотнение населения в первой половине XIX века сделало во многих местах крепостное хозяйство невыгодным для самих помещиков. Страх перед революцией после событий 1848 года остановил, однако, все предприятия правительства, направленные к постепенной ликвидации крепостных отношений. Теперь, после крымской войны, вопрос этот стал на первую очередь. Сознавая всю неотложность реформы, А. не хотел, однако, проводить ее диктаторски, а пытался вызвать инициативу со стороны дворянства. Еще весной 1856 года, тотчас вслед за объявлением манифеста о мире, Государь поехал в Москву и здесь, в ответ на просьбу генерал-губернатора графа Закревского успокоить взволнованное разными слухами дворянство, сказал, что хотя он не имеет намерения отменить крепостное право немедленно, но что "существующий порядок владения душами не может оставаться неизменным". - "Лучше, - сказал он, - отменить крепостное право сверху, нежели дожидаться того времени, когда оно само собой начнет отменяться снизу... Прошу вас, господа, подумать о том, как бы привести это в исполнение. Передайте слова мои дворянству для соображений". Но дворянство опасалось и народных волнений, и новых неиспытанных условий жизни, и неумелых действий бюрократии и потому не спешило брать на себя инициативу. Крестьянский вопрос вяло и нерешительно разрабатывался в секретном комитете, составленном из старых сановников, из которых многие не понимали существа дела и относились к реформе враждебно и равнодушно. В дворянских кругах вопрос деятельно обсуждался в рукописных записках и проектах, ходивших по рукам; печати еще не было разрешено гласное обсуждение этого вопроса. Наконец, в конце 1857 года виленскому генерал-губернатору Назимову удалось получить заявление дворян литовских губерний о желательности освобождения крестьян без земли, которое литовские помещики предпочитали введению инвентарных правил, стеснявших их хозяйственные распоряжения. А. решил немедленно ухватиться за это заявление, несмотря на возражения и опасения окружавших его сановников. При этом признано было необходимым указать определенную программу предполагаемой реформы. 20 ноября 1857 года на имя Назимова дан был рескрипт, в котором повелевалось открыть в литовских губерниях дворянские губернские комитеты для проектирования новых положений о крестьянах, причем указывались следующие обязательные для комитетов основания реформы: вся земля признавалась собственностью помещиков, но крестьянам должны были быть сохранены их усадьбы, которые они должны были выкупить; сверх того, им должны были быть отведены полевые угодья в таком размере, чтобы они обеспечивали их быт и давали возможность им отбывать свои повинности казне и помещику. За отведенные угодья крестьяне должны были отрабатывать барщину или платить оброк в определенном размере. Лично свободные, они должны были составить сельские общества, но помещикам должна была быть предоставлена вотчинная полиция. Не столько содержание этого и аналогичного рескрипта, данного 5 декабря на имя петербургского генерал-губернатора Игнатьева , сколько опубликование этих рескриптов во всеобщее сведение явилось решительным шагом в деле крестьянской реформы. Крестьянский вопрос вынесен был из тесной сферы бюрократических комитетов и канцелярий на всенародное гласное обсуждение. Секретный комитет был переименован в главный комитет по крестьянскому делу. Отныне уже и правительство не могло остановиться в решении этого вопроса, и дворянство всех прочих губерний принуждено было волей-неволей просить об открытии и у них дворянских губернских комитетов по крестьянскому делу. Вместе с тем, и журналы получили возможность принять участие в печатном обсуждении этого великого дела. Первые статьи, посвященные этому вопросу и в "Современнике" (Чернышевским ), и в заграничном "Колоколе" Герцена, выражали восхищение перед смелым почином А. II; но уже через 2 - 3 месяца появились недоразумения между правительством и печатью. Спорным вопросом, обсуждение которого в печати казалось правительству недопустимым, явился выкуп отводимых крестьянам в постоянное пользование земель. Когда в "Современнике" была напечатана Записка Калевина, доказывавшая необходимость передачи крестьянам их земельных наделов в собственность, при помощи выкупной операции, правительство сильно ограничило свободу обсуждения крестьянского вопроса в печати, что, в свою очередь, возбудило против бюрократии передовые общественные круги. Обсуждение вопроса в дворянских губернских комитетах тоже вызвало массу споров, горячих столкновений между сторонниками и противниками реформы и обнаружило значительную разницу в помещичьих интересах и в условиях помещичьего хозяйства в различных губерниях, а между тем правительство, игнорируя эти различия, установило для всей России одни и те же основные положения для ликвидации крепостных отношений и дало единообразную программу занятий губернских комитетов. Особенно разнились сельскохозяйственные условия в губерниях земледельческих, хлебородных, с одной стороны, и в губерниях нечерноземных промышленных - с другой. В первых ценными элементами помещичьих имений являлась земля, и доход из них извлекался преимущественно при помощи барщины, так как помещики здесь вели, обыкновенно, собственное земледельческое хозяйство, причем крепостной труд, особенно в местностях густонаселенных, мало ценился, так как ртов было нередко больше, нежели требовалось рук; во вторых - нечерноземных губерниях - земля имела мало значения, а ценным элементом являлись крепостные крестьяне, которые большею частью отпускались в отхожие промыслы или на местах заводили торговые и промышленные предприятия, за что платили помещикам нередко очень значительны оброки. В виду такого различия местных условий и интересов, помещики хлебородных губерний склонялись более всего к безземельному освобождению крестьян, но в то же время требовали, чтобы реформа совершалась постепенно, и чтобы установлен был переходный период, в течение которого барщина лишь постепенно заменялась бы вольнонаемным хозяйством, причем помещику сохранена была бы вотчинная власть. Наоборот, помещики нечерноземных промышленных губерний готовы были наделить освобождаемых крестьян землей, которую они сами не эксплуатировали, и желали единовременной и полной ликвидации крепостных отношений, но непременно требовали денежного выкупа, соответствовавшего стоимости утрачиваемых доходов, т.е. выкупа оброков, получавшихся ими от крепостных душ. Помещики этих губерний не были заинтересованы в сохранении на будущее время своей вотчинной власти и желали введения на местах демократического всесословного самоуправления. Таковы были главные различия, но было много и второстепенных, возбуждавших, в свою очередь, немало споров и недоразумений. Правительство, между тем, не приняло во внимание всех этих различий: безземельного освобождения оно не допускало, опасаясь, главным образом, крестьянских волнений и не желая образования пролетариата; выкуп же, в виде кредитной операции при участии казны, казался ему долгое время невозможным и могущим даже вызвать государственное банкротство, ввиду плохого состояния финансов и при весьма неискусном управлении ими. Впоследствии, мало-помалу, отчасти благодаря энергичной пропаганде помещиков нечерноземных губерний, отчасти благодаря разработке этого вопроса специалистами-экономистами, император А. убедился в возможности и даже необходимости выкупной операции, но до конца отрицал допустимость единовременного и обязательного для обеих сторон выкупа. Проекты, выработанные губернскими комитетами, поступили в Петербург в учрежденную здесь под председательством Ростовцева редакционную комиссию. Депутаты губернских комитетов (по 2 от каждого), вызванные в Петербург, в два приема, по мере окончания работ комитетов, не были допущены к участию в окончательном решении вопроса в главном комитете, на что они надеялись, а были лишь выслушаны в редакционной комиссии, куда им предложено было представить свои возражения. Это возбудило недовольство дворянства всех направлений. Депутаты протестовали адресами, представленными государю, за что им сделаны были выговоры. Вместе с тем, дворянским собраниям запрещено было обсуждать в очередных сессиях крестьянский вопрос, что еще более усилило недовольство дворян и обострило вражду их против бюрократии. При этом среди дворянской оппозиции образовалось два течения: одно крепостническое и в то же время конституционно-олигархическое, другое - либерально-демократическое. Одновременно с этим, отчасти под влиянием работ губернских комитетов, которые сопровождались небывалым оживлением общества в провинции и в столицах, отчасти под влиянием раздражения против бюрократии, вызванного цензурными строгостями и запретом свободного обсуждения крестьянского вопроса в дворянских собраниях и в печати, - развивалось брожение и нарождалось оппозиционное настроение и в обществе, и в печати. Тверское дворянское собрание послало государю протест в форме адреса, за который был отставлен от должности губернский предводитель дворянства Унковский , высланный вслед затем в восточные губернии административным порядком. Настроение тверского собрания было либерально-демократическое. Но столь же строго отнесся А. и к попыткам протеста и оппозиционных заявлений и со стороны дворян-олигархов, причем поплатился исключением из службы и высылкой за резко редактированную записку родной племянник князя Орлова , камергер М.А. Безобразов. Около того же времени подверглись дисциплинарным взысканиям некоторые из либерально настроенных лиц цензурного ведомства. Император А., искренно решившись пойти по пути либеральных преобразований, не мог, однако, освободиться от подозрительного отношения ко всякой свободно и независимо выраженной мысли и не всегда выносил даже самую благонамеренную критику, тем более, что окружавшие его крепостники и сторонники старых порядков не упускали случаев придать всякой такой критике вид дерзости и разрушительных, революционных стремлений. В императоре в подобных случаях нередко вспыхивали те самые чувства, опасения и антипатии, которые развились в нем в эпоху революционных потрясений 1848 года. Особенную подозрительность он проявлял по отношению к печати. Независимо от недовольства, вызываемого в обществе этими колебаниями, брожение поддерживалось неблагополучным ходом торгово-промышленной жизни. Оживление, вызванное в этой сфере большими поставками и заготовками, обусловленными войной, поддерживалось затем всеобщим убеждением в необходимости развития торгово-промышленных предприятий, основание которых в первые годы после войны облегчалось и поощрялось выпусками значительного количества бумажных денег и сочувственным отношением к возникавшим торгово-промышленным предприятиям со стороны правительства. Однако, существование этих предприятий оказалось эфемерным в стране, только что истощенной войной и с очень скудным внутренним рынком. Наступлению кризиса содействовал и всемирный торгово-промышленный кризис, развившийся в 1857 году. Острое недовольство и разочарование, вызываемое этими обстоятельствами, еще усиливалось вследствие отдачи правительством постройки железных дорог в руки иностранных капиталистов, которые, к тому же, повели это дело крайне недобросовестно. Государственные финансы были в это время в чрезвычайно неумелых руках; государственное хозяйство велось в архаических формах, возраставшие из года в год дефициты покрывались новыми выпусками ассигнаций и позаимствованиями из находившихся в руках казны кредитных установлений. Кредит государственный пошатнулся настолько, что ни внешние, ни внутренние займы, предпринимавшиеся в конце 1850-х годов для покрытия дефицитов, не могли быть реализованы. Приходилось до крайности сокращать самые необходимые расходы, между прочим, и по реорганизации армии, предпринятой ввиду обнаружившихся в Крымскую войну изъянов и недостатков. Впрочем, трудность этого положения не мешала успешному ходу разных военных предприятий наших на Кавказе и на Дальнем Востоке. Как раз в это время (1859 - 1860) окончательно был присоединен к России, без всяких почти денежных затрат, левый берег Амура и весь Уссурийский край, благодаря многолетним стараниям Н.Н. Муравьева, поддержанным еще в николаевское царствование Александром Николаевичем, и увенчанным пекинским договором, удачно заключенным посланником нашим в Китае, Н.П. Игнатьевым , 2 ноября 1860 года. На Кавказе, где наместником был один из близких А. людей, князь А.И. Барятинский , в 1859 году, после взятия Гуниба, и сдачи Шамиля , окончено было покорение восточного Кавказа, от Военно-Грузинской дороги до Каспийского моря. Между тем разработка крестьянской реформы к концу 1860 года была закончена в редакционной комиссии, несмотря на то, что стоявший во главе этой комиссии Я.И. Ростовцев умер до окончания дела, и на его место назначен был один из столпов консервативной придворной партии, гр. В.Н. Панин . В Главном комитете проекты редакционной комиссии не потерпели значительных изменений, так как здесь их энергично отстаивал великий князь Константин Николаевич, председательствовавший в комитете вместо заболевшего князя Орлова. Оттуда они поступили в Государственный совет. Заседания его открыл сам государь замечательной речью, которая произвела сильное впечатление на присутствовавших. "Дело об освобождении крестьян, которое поступило на рассмотрение государственного совета, по важности своей, я считаю, - сказал А., - жизненным для России вопросом, от которого будет зависеть развитие ее силы и могущества. Я уверен, что вы все, господа, столько же убеждены, как и я, в пользе и необходимости этой меры. У меня есть еще другое убеждение, а именно, что откладывать этого дела нельзя; почему я требую от государственного совета, чтобы оно было им кончено в первую половину февраля и могло быть объявлено к началу полевых работ; возлагаю это на прямую обязанность председательствующего в государственном совете. Повторяю - и это моя непременная воля, - чтоб дело это теперь же было кончено. Вот уже четыре года, как оно длится и возбуждает различные опасения и ожидания как в помещиках, так и в крестьянах. Всякое дальнейшее промедление может быть пагубно для государства. Я не могу не удивляться и не радоваться, и уверен, что и все также радуются тому спокойствию, какое выказал наш добрый народ в этом деле"... Упомянув о том, что "приступ к делу сделан был по вызову самого дворянства", и что он счастлив "свидетельствовать об этом перед потомством", император сказал, что были употреблены все старания, чтобы сделать неизбежные пожертвования дворянства в этом деле как можно менее тягостными. "Я надеюсь, господа, - продолжал государь, - что при рассмотрении проектов... вы убедитесь, что все, что можно было сделать для ограждения выгод помещиков, сделано; если же вы найдете нужным в чем-либо изменить или добавить представляемую работу, то я готов принять ваши замечания; но прошу только не забывать, что основанием всего дела должно быть улучшение быта крестьян и улучшение не на словах только и не на бумаге, а на самом деле"... Изложив далее в общих чертах историю подготовки и разработки крестьянской реформы, А. закончил свою речь следующими внушительными словами: "Взгляды на представленную работу могут быть различны. Потому все различные мнения я выслушаю охотно, но я вправе требовать от вас одного: чтобы, отложив все личные интересы, действовали не как помещики, а как государственные сановники, облеченные моим доверием"... Благодаря энергии и настойчивости, проявленной А., дело это проведено было через Государственный совет без всяких задержек, но не без некоторых изменений, неблагоприятных для крестьян. 19 февраля 1861 года Положения о крестьянах были утверждены А., а 5 марта состоялось торжественное объявление "воли". Крепостные крестьяне были освобождены от крепостной зависимости с землей, но наделы, которыми они пользовались при крепостном праве, были во многих местах более или менее урезаны, соответственно особым нормам, выработанным в редакционных комиссиях и отчасти измененным в Главном комитете. Земля отдана была крестьянам в постоянное пользование с уплатой за нее определенного оброка, причем в повышенную оценку усадьб и первой (ближайшей) десятины надела, в сущности, была включена в значительной мере вместе с действительной стоимостью земли и значительная часть стоимости крепостного труда (в особенности, в нечерноземных губерниях). Оброки эти могли быть выкуплены по добровольному соглашению крестьян с помещиками при помощи особой кредитной операции, причем помещики получали от казны всю выкупную сумму, а крестьяне уплачивали казне рассроченные на 49 лет выкупные платежи. Вотчинная власть помещиков упразднялась, а административное устройство крестьян было основано на началах самоуправления, хотя, к сожалению, самостоятельность этого крестьянского самоуправления была сильно ограничена подчинением выборных должностных лиц сельских и волостных обществ, в различных отношениях, уездной полиции и мировым посредникам, которые назначались из местных дворян губернаторами и утверждались Сенатом. Первой задачей мировых посредников являлось введение реформы в действие и надзор за ходом крестьянского самоуправления. В правовом отношении бывшие крепостные крестьяне уравнивались совершенно с прочими лицами податных состояний. Крестьянская реформа, несмотря на все ее несовершенства, была колоссальным шагом вперед; она являлась и крупнейшей исторической заслугой самого А., в годы ее разработки выдержавшего с честью натиск крепостнических и реакционных стремлений и обнаружившего при этом такую твердость, на которую лица, его окружавшие, по-видимому, не рассчитывали. С момента объявления "воли" энергия его заметно ослабела; он, видимо, утомился и стал поддаваться влиянию консервативных и реакционных элементов. Это сказалось, прежде всего, на увольнении его ближайших сотрудников по крестьянскому делу, министра внутренних дел С.С. Ланского и его товарища Н.А. Милютина . Они были заменены П.А. Валуевым , вся политика которого была направлена на то, чтобы смягчить удар, нанесенный крестьянской реформой дворянскому сословию. Во все четыре года разработки крестьянской реформы крестьяне, перед тем выражавшие свой протест против крепостного права постоянными волнениями и беспорядками, выжидали результатов предпринятого правительством дела с необыкновенным терпением и спокойствием. Но положение 19 февраля не соответствовало их надеждам; в большинстве местностей они ожидали полной воли и передачи им всей земли, а вместо того им приходилось в течение двух лет, пока составлялись и вводились уставные грамоты, отбывать барщину, а прежние их наделы во многих случаях подлежали более или менее значительным урезкам. Впоследствии им предстояло убедиться в тяжести наложенных на них оброков и выкупных платежей. Во многих местах крестьяне отказывались выходить на работы, толковали положение по-своему и волновались. Приходилось вводить положение в ряде местностей при помощи вооруженной силы и экзекуций. Слухи об этом приходили в столицу в преувеличенном виде и падали на подготовленную почву. Журналам и газетам, между тем, было воспрещено обсуждать положения о крестьянах, ввиду чего, например, "Современник" встретил это великое событие гробовым молчанием. В передовой печати к этому времени совершилась уже полная дифференциация взглядов и направлений; между органами печати были налицо представители тех "разноцветных партий", образования которых особенно опасалась бюрократия. Так как цензура не позволяла обсуждать меры и действия правительства, то с тем большим ожесточением велась полемика между представителями различных литературных взглядов и направлений. Начали появляться подпольные листки и прокламации революционного содержания. Впервые заволновались студенты, возмущенные бестактными полицейскими мероприятиями нового министра народного просвещения гр. Путятина . Петербургский университет был закрыт, и студенты, собравшиеся перед университетом на улице, были окружены войсками по распоряжению петербургского генерал-губернатора Игнатьева и, в числе 300 человек, отведены в крепость и посажены в казематы. В Москве против студентов, также вышедших на улицу, направлены были дворники и простонародье, среди которого пущен был слух, что это бунтуют "господа", недовольные освобождением крестьян. Произошло уличное побоище. Император А., бывший в это время в Крыму, остался недоволен распоряжениями Путятина и Игнатьева; они были уволены в отставку, причем первый замещен был либеральным и образованным А.В. Головиным, а второй - гуманным и доброжелательным кн. Суворовым . Со студенческими волнениями и революционными проявлениями переплетались первые проявления развивающегося национального движения в Польше, которое поддерживалось и обострялось вследствие неумелых и непоследовательных действий русской администрации в Варшаве, где наместником был с 1856 года нерешительный и не имевший никакой определенной программы кн. Горчаков . Весьма резкое осуждение, притом с демократической точки зрения, положений 19 февраля было высказано тверским дворянским собранием 1862 года, которое, настаивая на обязательном выкупе отведенных крестьянам наделов, требовало коренных преобразований финансовых, судебных, административных и полного уничтожения сословных привилегий, причем в заключение указывало, что все эти реформы не могут быть проведены бюрократическим путем, ибо свободные учреждения, к которым ведут эти реформы, могут выйти только из самого народа, а иначе будут одной только мертвою буквой. "Посему дворянство, - сказано было в этой резолюции, - не обращается к правительству с просьбою о совершении этих реформ, но, признавая его несостоятельность в этом деле, ограничивается указанием того пути, на который оно должно вступить для спасения себя и общества. Этот путь есть собрание выборных от всего народа без различия сословий". Конституционные требования хотя отнюдь не демократического направления, выражались в это время и другими дворянскими кружками и группами с олигархическими и аристократическими тенденциями. В печати отражались те же течения: одни органы прессы являлись выразителями демократических и радикальных стремлений, другие высказывали более умеренные взгляды, выражая симпатии английским государственным учреждениям. Все, во всяком случае, сходились в одном - в ненависти к бюрократии. Весною 1862 года начались страшные пожары в Петербурге и во многих провинциальных городах, несомненно происходившие от поджогов; поджигателей обнаружить не удавалось. Одни приписывали эти поджоги полякам, другие - студентам и "нигилистам". Положение императора было тем труднее, что за границей слухи об этих революционных проявлениях распространялись в преувеличенном виде, и это отражалось неблагоприятно на положении русских финансов. Правительство сочло необходимым формально противодействовать этим слухам. В особой ноте, разосланной министром иностранных дел кн. Горчаковым к представителям России за границей, указывалось, что волнение уже успокаивается, и что правительство решило, во всяком случае, твердо выдерживать принцип, принятый с начала царствования: "ни слабости, ни реакции". Против революционных проявлений были употреблены весьма сильные репрессивные меры. Наиболее радикальные журналы - "Современник" и "Русское Слово" - были приостановлены на 8 месяцев; та же кара наложена была не за радикальность направления, но за резкость выражения на газету И.С. Аксакова "День". Многие из видных деятелей радикальной печати были арестованы, обвинены в прикосновенности к составлению и распространению подпольных листков и присуждены особым присутствием Сената в каторжные работы (Чернышевский, Серно-Соловьевич, Михайлов , Обручев и другие) или к долговременному заключению в крепость (Писарев ). Вскоре к этим замешательствам прибавилось открытое восстание в Польше, вспыхнувшее в январе 1863 года. Положение делалось еще более трудным, тем более, что опасались распространения восстания на литовские губернии и юго-западный край. Европейские державы по инициативе Наполеона III сделали русскому правительству представления, являвшиеся попыткой иностранного вмешательства во внутренние дела Российской Империи. Эта попытка, решительно отклоненная правительством, вызвала поворот в общественном настроении. Еще в 1862 году крайний революционный задор некоторых подпольных листков и прокламаций, наполненных угрозами не только по адресу правительства, но и по адресу высших слоев общества, затем поджоги, наконец - сочувствие, выражавшееся со стороны заграничного "Колокола" и радикальных петербургских журналов восстановлению независимой Польши, оттолкнули от передовых застрельщиков общественного движения широкие общественные слои. "Русский Вестник" Каткова , сначала бывший одним из самых сильных проводников либеральных идей, резко порвал с представителями радикализма - "Современником" и "Русским Словом" - и обрушился с негодующими статьями против "Колокола" Герцена, которого он обвинял в измене России. Дипломатическое вмешательство иностранных держав в русско-польские отношения вызвало сильный подъем патриотических и шовинистических чувств, выражавшихся в многочисленных адресах, присылаемых на имя государя. Это движение подкрепило правительство в борьбе с восставшею Польшей. Восстание было усмирено в том же 1863 году, и с начала 1864 года оказалось возможным приступить к коренным внутренним преобразованиям Царства Польского, направленным к окончательному прикреплению польских губерний к России. То обстоятельство, что в польском восстании, главным образом, участвовали дворянские, шляхетские элементы и городское население, крестьяне же относились к нему пассивно, - дало возможность правительству вместе с уничтожением последних следов самоуправления в крае, основать коренные преобразования внутренних отношений на демократической крестьянской реформе, проведенной здесь более радикально, нежели в России. Для осуществления этой реформы и других преобразования призваны были главнейшие деятели русской крестьянской реформы: Милютин, Самарин , Черкасский и Я. Соловьев . В литовских губерниях в полном согласии с ними работал свирепый укротитель польского движения в Литве, виленский генера

Тэги: правитель, россии
Комментарии | Постоянная ссылка

Александр I Павлович

2012-08-22 16:15:44 (читать в оригинале)

Александр I, император всероссийский, старший сын императора Павла Петровича и Марии Федоровны , родился 12 декабря 1777 года. Радостно встречена была народом весть о рождении первенца у наследника престола: прямое престолонаследие, казалось, обеспечивалось надолго, и тревожившие Россию смуты должны были прекратиться. Имя свое А. получил в честь св. Александра Невского , патрона Петербурга. Восприемниками при крещении его были император Иосиф II и король прусский Фридрих II: Россия, Австрия и Пруссия соединились у колыбели творца Священного союза. Поэты того времени - Майков , Петров , Державин - приветствовали торжественными одами рождение будущего повелителя России. Более всех обрадована была рождением А. Екатерина II , всю силу материнского чувства отдавшая любимому внуку-первенцу. Рождение А. не внесло, однако, мира в царскую семью, а, напротив, увеличило рознь между матерью, с одной стороны, сыном и невесткою - с другой. Екатерина решилась сама воспитывать внука. Через полтора года (в апреле 1779) родился у Павла Петровича и Марии Федоровны второй сын - Константин , - постоянный товарищ А., с которым вместе он рос и воспитывался. В дело воспитания внуков Екатерина вложила много ума, сердца и любви: она дала русскому обществу наглядный курс педагогики и школьной гигиены, написала для внуков "Бабушкину азбуку", немало рассказов-басен (о Февее, Хлоре), "Записки, касающиеся русской истории". Позже она привлекла к этому делу лучшие научные и педагогические силы тогдашней России: академика Палласа - по естественной истории, Эпинуса - по математике; труды их составили два томика ручной библиотеки, так называемой Александро-Константиновской. Говорить и писать об А. стало потребностью Екатерины, ее наслаждением. Судя по ее письмам, А. был исключительным, гениальным ребенком: на четвертом году он уже читает, пишет, рисует; в полчаса узнает из географии по глобусу от бабушки столько, сколько учитель Екатерины сумел преподать ей в несколько лет; он знает немецкий, французский и английский языки; на пятом году овладел многими ремеслами и обнаруживал удивительную склонность к чтению; на седьмом - он уже с успехом разыгрывал сцены из Екатерининской комедии "Обманщик". Екатерина сильно увлекалась и несомненно спешила с образованием внука, так как ей не терпелось видеть его взрослым и развитым. Почти с самого начала ребенок получал умственную пищу не по летам своим; одаренный очень тонкой душевной организацией, ребенок улавливал незримыми путями желания бабки и прилагал все старания казаться таким, каким хотела видеть его императрица. Письма А. к Екатерине, писанные им на седьмом году, то неграмотно на русском, то хорошо на французском языке, обнаруживают уже природу недетскую, даже льстивую: он всегда целует ручки и ножки бабушки; он умеет шепнуть, кому следует, что высшее его желание походить на бабушку как можно больше. И это не удивительно: с того времени, как А. стал понимать, - а понимать он стал рано и чутко, - он видел резкую разницу между бабкою и отцом и должен был нравиться той и другому. Физическое его развитие шло очень хорошо: его англичанка-няня (Гесслер) привила ему много хороших, здоровых английских привычек, закалила его тело и незаметно выучила его английскому языку. Ему не исполнилось еще шести лет, когда Екатерина передала его и его брата в мужские руки (Н.И. Салтыков , А.Я. Протасов, Лагарп и другие). Поставленный судьбою между отцом и бабкою, любимый донельзя последнею, но никогда к ней не чувствовавший особого расположения, несколько отталкиваемый суровым отцом, который с своего 30-летия (т. е. около 1784 года) стал чрезвычайно раздражителен и мрачен, А. в Лагарпе, приставленном к нему с 1786 года, нашел не только любящего воспитателя-учителя, но и верного друга. Главная заслуга Лагарпа в том, что он привязал к себе воспитанника и сумел наполнить до известной степени его жизнь до женитьбы; из мягкой природы А. Лагарп вылепил тот нравственный образ, который ему хотелось, и А. долго, почти до 35 лет, оставался таким, каким сделал его Лагарп. Как представитель либерального, пожалуй, даже республиканского направления, Лагарп внедрил в А. начала правды и справедливости и глубокое уважение к человеческому достоинству. Едва ли было бы справедливо полагать, что попытки сделать из А. Марка Аврелия были излишни в той обстановке, в которой вращался А.: в ней немало нашлось бы людей, которые постарались бы сделать из него Тиверия или Чингисхана . При дворе стареющейся Екатерины времени Зубовых, при дворе Павла, не выносившего противоречий, преследовавшего всех решавшихся "умничать", честная, несколько идеальная личность Лагарпа и его либеральные теории были хорошим противоядием. Часто говорят, что идеи, внушенные Лагарпом, были не национальными; но другие лица (сама Екатерина, Салтыков, Протасов, Муравьев , Самборский и пр.) могли бы пробудить и развить национальные чувства в А. Если Лагарп в отношении А. оказался сильнее всех перечисленных лиц, вместе взятых, то в этом виноват не Лагарп. А. притом совсем не был таким космополитом, каким его иногда представляют. Он воспитан был так, как и другие люди его поколения, принадлежавшие к верхам русского общества и к богатому дворянству; на французской литературе, науке, искусстве можно было воспитывать; на русской, которая тогда только зарождалась - едва ли. Люди, окружавшие А., все владели французским языком лучше, чем своим родным; в переписке, даже официальной, они нередко прибегали к французскому языку; на Бородинском поле они говорили между собою по-французски. Но они не были от этого меньше патриотами; напротив, их патриотизм приобретал благородный оттенок, ибо не имел источником своим простого незнакомства с иными культурами. Наконец, космополитизм и либерализм А. были вовсе не глубоки: сам Лагарп был лишь в теории либерал и республиканец и вполне мирился с нашей действительностью. Знакомство А. с означенными идеями было для него преждевременно; он усвоил эти идеи, но не переработал их; они скорее были восприняты как заветы дорогого, любимого учителя; к тому же А. получал их в несколько подслащенном, риторическом стиле. Десятилетним ребенком он читал уже Плутарха, "Илиаду", восторгался величественнейшим в мире собранием (римским сенатом), негодовал, когда видел собрание это у ног (Цезаря). Многие из этих идей и чувств А. были наставником утрачены раньше, чем им самим. Из своей юности он вынес и идеи другого порядка. Постоянные нашептывания бабки о его, А., грядущей славе, ее сравнения его с Александром Великим не прошли бесследно; в военной школе отца своего он привык ценить чисто прусские идеи воинской дисциплины и порядка. Ему не исполнилось еще тринадцать лет, когда Екатерина стала искать ему невесту и остановила свой выбор на принцессах Луизе-Августе и сестре ее Фредерике, дочерях наследного принца баденского Карла-Людвига. В 1792 году осенью принцессы прибыли в Петербург, и, к большому удовольствию Екатерины, обе стороны почувствовали взаимную любовь и симпатию; на Рождестве А. под секретом сообщил принцессе Луизе, что скоро сделает ей предложение, и к Пасхе получил позволение императрицы на первый поцелуй; 28 сентября 1793 года состоялось бракосочетание А. с Елизаветой Алексеевной . "Психея соединилась с Амуром", писала Екатерина. Молодому супругу шел шестнадцатый год, супруге - пятнадцатый. Брак этот не был вполне счастливым: две дочери их умерли в малолетстве (вел. кн. Мария, 1799 - 1800, и Елизавета, 1806 - 8). После свадьбы правильное учение А. почти кончилось; занятия с Лагарпом продолжались лишь урывками; молодые жили, по внешности, весело; Елизавете Алексеевне казалось, однако, что они жили в цепях, хотя и позолоченных Екатериною. При русском дворе скоро появились французы-эмигранты, Елизавета Алексеевна имела от матери сведения о французах, заставивших семью маркграфа оставить на время Карлсруэ; для Елизаветы французы - негодяи (vilains), наоборот, об эмигрантах она говорит много и всегда с участием. Она вовсе не была "реакционеркой", но страх за семью внушал ей ненависть к Франции. Можно думать, что и А. не одобрял ход дел в обновленной Франции. Лично он переживал тяжелый кризис: Екатерина не скрывала своего намерения оставить ему престол помимо отца его. Лагарп, отказавшийся повлиять в этом смысле на А., должен был оставить Россию (январь 1795). Отъезжая, Лагарп оставил своему ученику небольшое и вовсе неглубокое наставление; данные им советы интересны только тем, что вскрывают недостатки А. и сходятся с замечаниями о нем А.Я. Протасова: рано вставать, скоро одеваться, быть умеренным в пище и питье, хорошо обращаться с людьми, не позволяя, однако, им фамильярности, неизменно хранить дружбу и любовь с женою и братом, не сообщать своих горестей и неудач многим, вообще не пускать к себе в кабинет больше 2 - 3 человек, работать самому над собою, развивать свои познания. Трудный для него вопрос о престолонаследии А. не отважился разрешить прямо: он дал Екатерине согласие принять престол (24 сентября 1796), но в то же время дал присягу отцу, что признает его законным императором. В душе он был на стороне отца и намеревался даже скрыться в Америке, если бы его заставили принять престол. Во всем этом виден главный недостаток А. ко времени смерти Екатерины - отсутствие воли; как все слабовольные люди, он скрывал свои истинные мысли и чувства, притворялся, старался казаться другим, чем был на самом деле; сначала он боялся обнаружить себя перед тем, кто сильнее его, а потом начал вообще рисоваться перед окружающими. Его истинные убеждения часто приходилось отгадывать. При дворе императрицы он - беззаботный, веселый кавалер в духе маркизов XVIII столетия, скромно, временами даже льстиво беседующий в Эрмитаже с Екатериной, с Потемкиным , даже с Зубовым ; он играет в карты, слушает оперы, концерты, иногда играет сам, переводит Шеридана. В Павловске и Гатчине он - офицер, затянутый в прусскую форму, муштрующий своих солдат, спокойно слушающий брань Линдера и Аракчеева . Вольтерианец, либерал, поклонник принципов революции в беседах с молодыми друзьями, критикующими Екатерину и ее систему, отрицающий какие-либо права рождения, проливающий слезы о Польше с Чарторыйским , он у себя дома довольно шумящий барин, иногда бранящийся с женой, часто с домашними, забавляющийся грубыми шутками. Во всяком случае, он отражал в себе всевозможные веяния, но проходил мимо них с надменным самомнением; разные чувства и направления боролись в нем всегда на фоне любви к человеку, закону и свободе. Смерть Екатерины круто изменила положение вещей. Елизавета Алексеевна очень скоро схватила характерные черты нового режима и острее мужа почувствовала весь ужас создавшегося положения: она увидела себя под присмотром, веселые вечера эрмитажа сменились скучными семейными прогулками и томительными вечерами во дворце. Уже в письме от 7 августа 1797 года она выражает надежду на то, что произойдет что-нибудь особенное, и уверенность, что для успеха не хватает только решительного лица; в письме этом Павел прямо назван "тираном". Приблизительно около этого же времени написано известное письмо А. Лагарпу (27 сентября 1797), из которого ясно, что наблюдения его над жизнью государственной привели его к тем же выводам, которые сделала его супруга по фактам частной, семейной жизни. "Мое отечество - пишет А. - находится в положении, не поддающемся описанию... Вместо добровольного изгнания себя я сделаю несравненно лучше, посвятив себя задаче даровать стране свободу и тем не допустить ее сделаться в будущем игрушкою в руках каких-либо безумцев". Он хочет произвести в России революцию с помощью власти, которая перестанет существовать, как только конституция будет закончена, и страна выберет своих представителей. В царствование Павла А. занимал очень много должностей, но большей частью номинально; он характеризует свое положение как выполнение обязанностей унтер-офицера. Уже в 1799 году предполагалось устроить регентство, передав верховную власть А.; ему же, по-видимому, предполагалось поручить осуществление этого проекта. Неудача этого проекта привела к составлению другого, и во главе движения стал граф Пален . А. опять дал свое согласие; кроме мотивов государственных и общественных, его теперь побуждали к этому и мотивы личные: в последние годы Павел безусловно враждебно относился к Марии Федоровне и обоим старшим сыновьям своим. Появление в Петербурге 13-летнего племянника Марии Федоровны, Евгения Вюртембергского, любовь, которую проявлял к нему Павел, породили слух о намерении Павла объявить его своим наследником. Недоверие к старшим детям сказалось в том, что незадолго до катастрофы А. и Константин были вторично приведены к присяге. Исполнение давно задуманного плана привело к катастрофе 11 марта 1801 года. Это событие омрачило все царствование А.; от душевной раны, нанесенной ему в эту ночь, он не мог оправиться до конца жизни. Он чувствовал себя виновным в том, что уклонился от активной роли, предоставил другим выполнение плана, вследствие чего государственное дело обратилось в ночное предприятие; он не мог не сознавать, что более решительное и активное его поведение спасло бы отца. Большой отрадой в последние годы жизни Павла была для А. дружба с "просвещенными людьми" - Новосильцевым , графом Строгановым, князем Чарторыйским, несколько позже с В.П. Кочубеем . А. в письме Лагарпу ничего не говорит об отношениях своих к Аракчееву, а отношения к нему крепли, как крепли и конституционные чувства А. Боясь ответственности пред отцом за неисправное состояние воинских частей, коими он командовал, А. все больше привязывался к Аракчееву, который был руководителем его в делах этого рода и исполнял за него черную работу, подтягивая вверенные А. части. Одни писали для А. конституцию, другой подготовлял войска. После катастрофы Аракчеев, непричастный к перевороту, Аракчеев, в верности которого покойному императору сомнений быть не могло, стал еще ближе душе А.; восторг других и шумная радость народа оскорбляли сыновние чувства А. Он искал опоры вокруг себя и не находил. Ближе всех к нему была Елизавета Алексеевна; в тяжелые дни она была его верным и преданным другом, но по самому характеру своему она сторонилась от дел и никогда не пользовалась влиянием. Отношения к матери образовались у А. сложные и тягостные. Во главе правительства стояли лица, самое присутствие которых было неприятно для А.; из них граф Пален смотрел на молодого государя как на лицо, нуждающееся в опеке. А., однако, не потерялся: целым рядом гуманных мер он залечил раны прошлого, удалил из Петербурга лиц, причастных к катастрофе, предоставил матери определенный круг дел, окружил ее сыновним почтением. Казалось, для России наступает золотой век. Идя навстречу обществу, он решился произвести коренную реформу. России начала XIX века недоставало очень многого, но главная причина ее внутренних бед и неурядиц заключалась в отсутствии законности тогдашней русской жизни. Оно сказывалось наверху - в произволе управления, внизу - в крепостном праве. Законности не было и не могло быть. После смерти Петра Великого в основе верховной власти часто лежало прямое нарушение законного порядка (вступление на престол Екатерины I , Анны Иоанновны , Елизаветы Петровны , Екатерины II). Верховная власть в России XVIII века стала утрачивать общенародный характер, обращаясь в сословную монархию. Устранить произвол управления и упразднить крепостное право - это значило бы вернуть верховной власти прежнее, истинное ее положение. Внимание А., как и всего мыслящего общества, обращается на эти два вопроса. Так как общественное мнение было тогда почти исключительно дворянским, то вопросу об управлении уделено было больше внимания. Одни возлагали надежды на преобразование Сената, предлагали сделать из него "политический" орган; другие шли дальше, проектируя и реформу Сената, и собрание депутатов (проект Безбородко ); третьи мечтали об усилении в России аристократии, как орудия для ограничения самодержавия; четвертые толковали о разных действовавших тогда конституциях. Немало было и таких, которые стояли за сохранение самодержавной формы правления во всей ее чистоте, предлагая ограничиться лишь административными реформами. Различные мнения эти вполне ясно сказались по поводу указа 5 июня 1801 года. Полагая законность как исходную точку и конечную цель преобразований, А. считал себя ниже законов: "быть выше их, если бы я мог, конечно бы не захотел, ибо я не признаю на земле справедливой власти, которая бы не от закона истекала". Поэтому после неудачного образования Непременного (позже Государственного) Совета, поспешно произведенного 30 марта 1801 года, А. хотел поскорее восстановить Сенат во всех его правах и обязанностях, рассчитывая сделать его надежным стражем закона. Указ 5 июня 1801 года, признававший, что "умаление прав Сената привело к ослаблению силы самого закона, всем управлять долженствующего", произвел чрезвычайно сильное впечатление в обществе: правительство заговорило о законности, общество - о политической реформе. В докладе Сената, составленном Завадовским , была нарисована яркая картина "Сената порабощенного", в котором "молчать тяжело, говорить бедственно было". Сверх того, государю подано было немало отдельных записок и мнений о том, чем должен быть Сенат. Еще при Павле А. с тремя друзьями своими составлял проекты конституции; теперь в этом же почти составе он решил изучить положение своего государства и обсудить замышляемые преобразования. Около государя образовался тесный кружок лиц (В.П. Кочубей, П.А. Строганов, Н.Н. Новосильцев, А.А. Чарторыйский). Лица, его составлявшие, принадлежали к высшему обществу, были выразителями аристократических тенденций; это были люди европейски образованные, воспитанные на просветительной литературе XVIII века, в высшей степени честные, не домогавшиеся для себя лично никаких реальных выгод, одушевленные желанием работать на пользу родины и, главное, независимые, готовые помогать императору только при соблюдении им известных условий. Отрицательными качествами этих четырех советников А. были неполное знакомство с бытом и прошлым России, недостаток деловитости, неумение разобраться в подробностях. Сотрудничество их было непродолжительно (1801 - 1806), и вина в этом лежит не на А. Они смотрели на государя немного свысока, находили его неопытным, мягким и ленивым; им казалось, что, вследствие мягкости характера А., его нужно поработить, не теряя времени, чтобы другие не предупредили их. План их состоял в полной реорганизации управления, реформе социальной и - как завершение всего - даровании России конституции, т. е. законного признания прав народа и гарантий нового политического строя. В план введены были также вопросы внешней политики: князь Чарторыйский соглашался работать только под условием восстановления Польши, и мысль эта разделялась его друзьями. Молодые друзья А. не обольщали несколько нетерпеливого государя мыслью о скором достижении заветной цели; напротив, они постоянно подчеркивали, что дарование обновленного строя возможно лишь после изучения положения России и, главное, после преобразований административных и общественных. Условием, далее, они ставили тайну работ, дабы общество и народ не волновались; несколько наивно они уверяли государя, что с совершившимся крупным преобразованием, как с совершившимся фактом, волей-неволей примирятся все. Последнее, но главное, условие было то, чтобы реформа была дарована государем как акт его вполне свободной воли. Друзья А. знали, что им придется считаться с Лагарпом; со своей стороны, они усиленно выдвигали А.Р. Воронцова, к которому А. чувствовал антипатию, и Мордвинова . Члены кружка во многих случаях проявляли желание руководить А.: так, они настойчиво требовали отставки адмирала Кушелева, выражали свое удивление по поводу назначения казанским губернатором некоего Аплечеева, рассуждали о том, сколько времени А. пробыть в Москве по случаю коронации, старались взять под свое наблюдение сношения А. с прусским королем, отговаривая его от мемельского свидания и советуя вообще быть осторожным в переписке с Фридрихом-Вильгельмом. Когда отношение А. ко всем этим попыткам расширить власть кружка изменилось, недавние друзья его стали отзываться о нем совсем иначе: "Александр - это совокупность слабости, неверности, несправедливости, страха и неразумия (non-sens)". А между тем А., если хотел восстановить общенародный характер государственной власти, едва ли имел право настолько подчиняться кружку своих друзей; едва ли и вообще он имел право принять всецело их программу и способы, ими предложенные к ее осуществлению. Едва ли и сами друзья А. правильно ставили задачи неофициального комитета; они, конечно, оказывались верными последователями рациональной философии, довольно-таки пренебрежительно относившейся к народу; они считали нужным предпослать переустройство страны политическим реформам, тогда как А. хотел при вступлении на престол непременно дать конституцию; откладывая ее, они тем самым делали менее возможным ее осуществление, пропускали психологический момент. Принимая на себя задачу полного переустройства России, они бесспорно брали задачу выше своих сил. Они разбрасывались и обсуждали в неофициальном комитете все: и внешнюю политику, и реформу Совета и Сенат, и введение министерств и комитета министров, и о крепостном праве, и о дворянстве, и о системе народного просвещения (с 24 июня 1801 года по 9 ноября 1803 года). Планы их с наибольшей ясностью вылились в указе 8 сентября 1802 года о расширении прав Сената и учреждении министерств. В научной литературе оценка этой реформы установилась давно и прочно; еще Сперанским указаны были очень крупные ее недостатки. Учреждены были скорее должности министров, чем министерства, ибо коллегиальное начало было сохранено; распределение дел по министерствам оказалось неудачным, новые права, данные Сенату, - мнимыми; сферы компетенции Совета, Сената и министерств были разграничены весьма неопределенно; не только ответственность министров перед Сенатом оказывалась призрачной, но и самое положение Сената упало, а взамен выросло новое, едва намеченное учреждение, - комитет министров. С реформы 1802 года в России начали самодержавно править министры, что вряд ли входило в планы А. и его друзей. Справедливость требует, однако, объяснения некоторых сторон неудачной реформы. При оценке ее иногда упускают из вида ее незаконченность; несомненно, что ее предполагалось увенчать "конституцией". Правда, из проекта Новосильцева, которым разработано было и учреждение министерств, конституцию (gouvernement representatif) предполагалось ввести лишь впоследствии (dans la suite des temps), когда умы будут готовы к этому; но, во всяком случае, идея министерского управления связывалась с представительными учреждениями. Неофициальный комитет понимал, что ввести министерскую систему без ответственности министров - значило усилить деспотизм; как выход временный и паллативный, они приняли ответственность министров перед Сенатом, но они решительно отвергли мысль о действительном укреплении Сената и остановились на образовании комитета министров. Здесь неофициальный комитет преследовал две цели: придать единство управлению, уничтожить всеподданнейшие доклады отдельных министров и тем лишить последних возможности подносить к Высочайшей подписи указы и испрашивать Высочайшего разрешения. Неофициальный комитет, вводя министерское управление, несомненно был проникнут недоверием к министрам; желая уничтожить частные беседы министров с государем и тем лишить их возможности личного влияния на государя, он устанавливает особую форму доклада, доклада совместного, т. е. комитет министров. Комитет министров получил особое развитие и значение, главным образом, потому, что в 1802 - 5 годах государь лично почти всегда присутствовал в заседаниях его: из 23 заседаний 1802 года он присутствовал в 20, в 1803 году - во всех 42 заседаниях, в 1804 году - из 31 заседания в 26. Такого внимания не удостаивалось ни одно из наших высших учреждений. Душу комитета министров составляли члены неофициального комитета: все четверо вошли в состав его, и в первое время его журналы составлялись Новосильцевым и Строгановым. Неофициальный комитет окончил свое существование 12 мая 1802 года, хотя в 1803 году между 26 октября и 9 ноября состоялись еще четыре его заседания. Можно сказать, что в 1802 - 1805 годах комитет министров был своего рода продолжением неофициального комитета. Из четырех членов неофициального комитета только один, Кочубей, стал министром (внутренних дел), остальные заняли посты товарищей министров, но, тем не менее, присутствовали в комитете (с 1808 года в комитете министров членами его состоят только министры, и товарищи лишь заменяют их в случае отсутствия). До 1808 года существовал иной порядок, чтобы дать возможность Строганову, Чарторыйскому и Новосильцеву влиять через комитет на все текущее управление и парализовать до некоторой степени влияние неприятных кружку министров. После Аустерлица, с 1806 года, кружок распадается - и вот комитет министров, в 1802 - 5 годах заседавший почти еженедельно, в 1806 году имел всего 11 заседаний, в 1807 году - 10, и ни на одном заседании не было государя; в 1808 году комитет имел до сентября только 6 заседаний, и лишь с осени 1808 года комитет начал снова правильно, еженедельно функционировать, но уже на основании нового положения. Можно сказать, что первоначальный комитет министров умер одновременно с распадом кружка неофициального комитета. Пока члены неофициального комитета сами были у власти, они не замечали, что комитет министров занимает совершенно неподобающее ему место; со стороны они это заметили сразу. В отношения международные А. хотел внести те же одушевлявшие его чувства законности, любви и мира; он верил в высокую роль, принадлежащую ему и его стране. Он не намеревался расширять владений России; его мечтой было стать во главе человечества, для его блага. Первый консул и Франция были серьезнейшим препятствием к осуществлению его мечтаний. С первых же дней А. выступает как противник Наполеона, конечно, очень осторожный. В наследство от отца ему достались очень запутанные отношения: союз с Францией, война с Англией, разрыв с Австрией и почти готовый разрыв с Пруссией. Положение это было настолько странно и ненормально, что даже недавние враги наши не смотрели на него серьезно. А. сразу провозгласил начала невмешательства России: Россия не имеет надобности в союзах, ей не следует связывать себя никакими договорами; "лично для себя, - говорил А., - мне ничего не нужно, желаю только способствовать спокойствию Европы". В то же время он решался "наложить узду на властолюбие Франции". С первым посланцем Бонапарта, Дюроком, А. завел речь о королях неаполитанском и сардинском. Он не скрывал от своих сотрудников, что лишь обстоятельства заставляют его поддерживать пока с консулом мирные отношения. Враждебно настроены были против Наполеона и все при русском дворе: обе императрицы, Лагарп, неофициальный комитет с князем Чарторыйским во главе, князь П.П. Долгоруков . Даже в частной жизни своей А. являлся противником французского правителя; по мере того, как Бонапарт окружал себя все большей помпой и роскошью, реставрируя двор прежнего режима, А. щеголял простотой быта и обстановки настолько, что вызывал не совсем одобрительное удивление своих подданных. Внешняя политика А. противополагается обыкновенно реальной и выгодной для России политике его бабки. Его часто порицают за его первые две войны против Франции, но едва ли это справедливо: русскому правительству было слишком трудно оставаться равнодушным зрителем того, что тогда происходило в Европе. А., не дожидаясь нападения Наполеона, сам выступил против него сначала с Австрией, потом с Пруссией: в обеих этих войнах А. действовал сообразно с реальными выгодами России, подготовляя ее триумф. Совершенно правильно он связывал войны с Наполеоном с польским вопросом, и мнение о том, что мысль о такой связи внушена была ему князем Чарторыйским, едва ли справедливо. Восстановление самостоятельности Польши было возможно: последствия - Тильзитский мир - доказали, что А. предвидел эту возможность и желал предупредить восстановление Польши врагом России. По своему положению Польша могла быть и авангардом России в ее борьбе с западными соседями и наоборот. А. нужна была Польша не для увеличения территории России, а для того, чтобы отнять у врага России возможность иметь союзника почти что в самой России, т. е. в западной Руси и Литве, где так силен был польский элемент. Такая идея не может считаться ни утопической, ни несогласной с истинными интересами России, ни даже неисторической, ибо А., добиваясь восстановления Польши под своим скипетром, в личной унии с Россией, следовал примеру Иоанна Грозного и Алексея Михайловича . К XIX веку процесс собирания русской народности (кроме Галиции) кончился; соединясь с Польшей, Россия выступала уже как старшая и главная во семье славянских народов. В XVII веке это не было сделано не потому, что этого не хотели, а потому, что не могли. Выгоды России были хорошо согласованы с принципиальной стороной действий А. Достичь цели можно было различными путями. Когда А., к удивлению и негодованию многих, настоял на назначении князя А. Чарторыйского министром иностранных дел, он дал понять, что кладет разрешение польского вопроса в основу всей внешней политики. Кружок неофициального комитета поддерживал государя в данном отношении вполне и даже шел дальше его, вполне разделяя план князя Чарторыйского - в союзе с Австрией и Пруссией разбить Францию, получить от союзников земли, отошедшие к ним по разделам Польши, с вознаграждением за счет французских завоеваний, и затем руками России восстановить Польшу. В плане этом был один слабый пункт: отношение к Пруссии. Чарторыйский хотел силою заставить Пруссию присоединиться к коалиции против Франции; но сын Павла, внук Петра III и Екатерины, А. не расположен был разрывать с государством, с которым Россия сделала уже многое. Из окружавших А. лиц многие разделяли его прусские симпатии, особенно кн. П.П. Долгоруков; в системе А. всегда было место и для Польши, и для Пруссии. Свидание А. с Фридрихом-Вильгельмом III укрепило связь между обоими дворами. При таких отношениях России к Пруссии произошел разрыв с Францией, поводом к которому послужила казнь герцога Энгиенского (1804), родственника А., захваченного на Баденской территории. Уверяя, что цель войны - независимость государств Европы, что русский государь, обладая громадной империей, ничего не желает, кроме пользы своих союзников, и начинает войну не против французского народа, А. вступил в бой, дабы исполнить, как он ее понимал, обязанность могущественного государя (grand souverain) и, вместе с тем, разрешить польский вопрос. Война началась, но Пруссия не присоединялась к коалиции. А. поехал в Пулавы, дабы подготовить польское общественное мнение к провозглашению его королем польским, а кн. П. Долгорукова послал договориться с королем прусским о конвенции относительно прохода русских войск через прусскую территорию. Когда А. узнал об этом, он из Пулав проехал не в Варшаву, как раньше предполагалось, а в Берлин; здесь он добился условного присоединения Пруссии к коалиции, за что ей обещан был Ганновер; тогда же в Потсдаме, у гробницы Фридриха Великого, А. поклялся в вечной дружбе королю Прусскому и его дому. Затем А. поспешил к своей армии. Имеется много свидетельств, что он и окружавшие его не сомневались в победе. Накануне битвы князь Долгоруков говорил с Наполеоном от имени А. так, как будто русские силы стояли на высотах Монмартра. А. сам горел нетерпением сразиться с Наполеоном. Поражение русских и австрийских войск под Аустерлицем (20 ноября 1805) было полное, коалиция была расстроена, Австрия поспешила заключить мир с Францией. После Аустерлица А. не отказался от основных своих убеждений, но, получив боевое крещение, стал самостоятельнее, строже, подозрительнее. Самолюбие его не могло не страдать: в столь осуждаемые им эпохи Екатерины и Павла русские войска одерживали только победы - а при нем, в присутствии его, царя (чего не было со времени Петра Великого), войска были решительно разбиты. Он искал в душе оправдания и нашел его - в окружающих. Широко распространилась легенда о коварном образе действия австрийцев; даже Елизавета Алексеевна, почерпавшая свои сведения из первоисточника, в письмах к матери уверяет последнюю, что причина неудачи австрийцы, не находит слов для их порицания (lache, traitre, bete), уверяет даже, что австрийцы не только заставили голодать русскую армию, но и обратили оружие свое против русских! В том же духе говорил в Берлине князь Долгоруков. Кроме Австрии, в глазах А. виноваты были и русские генералы, особенно Кутузов , и члены неофициального комитета: они ввели государя в заблуждение относительно сил Наполеона. Кружок неофициального комитета распался. Внимание А. всецело сосредоточилось на внешней политике. Внешнюю политику он взял непосредственно в свои руки; при главных дворах Европы стали время от времени являться особые посланцы его с важными, секретными поручениями; министр иностранных дел не всегда был вполне осведомлен об истинных намерениях Государя. А. решился продолжать войну с Наполеоном, на этот раз - в союзе с Пруссией. Напрасно князь Чарторыйский энергично восставал против такого образа действий, предсказывал гибель России от союза с Пруссией, указывал на необходимость для России приобретения устьев Немана и Вислы, т. е. как раз то, что впоследствии и Наполеон предложил А. Все эти советы не убедили А., и князю Чарторыйскому осталось только покинуть пост министра иностранных дел. В следующем 1807 году оставил пост министра внутренних дел и Кочубей, а Новосильцев вынужден был уехать от гнева государя в Вену. И А., и армия его, и общество русское были уверены, что Аустерлицкий бой - досадное недоразумение, требующее мщения. Подчиняя внутреннюю политику внешней, А. стал прибегать к приемам, которых до тех пор избегал: желая возбудить народное чувство против Наполеона, он повелел Синоду составить объявление, в котором Наполеон обвинялся в восстановлении иудейского синедриона, в ниспровержении церкви Христовой и даже в провозглашении себя Мессией; русский народ призывался доказать Наполеону, что он - тварь, совестью сожженная и достойная презрения. Объявление это читалось по воскресным дням в церквах; оно напоминает манифесты Елизаветы и Екатерины. 13 января 1807 года был образован комитет, заменявший собою в сущности тайную канцелярию, закрытую в 1801 году. Неудачи привели Россию к Тильзитскому миру: А. стал союзником Наполеона, принял от него Белостокскую область из бывших владений Пруссии, обязался присоединиться к континентальной системе; два новые союзника обязались действовать сообща; Наполеон указал А. на необходимость для России достигнуть естественных границ - реки Торнео на севере, Немана или даже Вислы на западе и Дуная или Балкан на юге. Особенно тяжелое впечатление было произведено присоединением Белостокской области, отнятой у государя, которому так недавно А. дал клятву верности. Таким образом, А. становился в ряды обыкновенных государей старого режима, прикрывавшихся иногда идеями, но на деле захватывавшими добычу всюду, где только было можно. Небольшой объем этого приобретения подчеркивал символическое значение его: А. был привлечен к расхищению Пруссии. Образование герцогства Варшавского, из которого должна была вырасти Речь Посполитая, делало Тильзитский мир безусловно невыгодным для русского правительства; Наполеон, и по сознанию самих французских историков, вносил этим разрушение в собственное дело. Покойный историк Шильдер , приведя немало свидетельств крайне скептического отношения А. к Наполеону даже в дни Тильзита, склонялся, однако, к заключению, что А. искренно решился следовать новой системе. После обнародования новых документов (великим князем Николаем Михайловичем ) возможно утверждать противное: подписывая Тильзитский мир, А. выгадывал время, чтобы иметь возможность подготовиться к новой войне. Ему не оставалось делать ничего другого. Он встретился с Наполеоном и одержал блестящую дипломатическую победу. Тильзитский мир поэтому кульминационный пункт в жизни А., необыкновенный подъем его духовного развития, остальное уже следствия, вытекавшие отсюда при ослабевавшем уже настроении. Особенно рельефным становится его об

Тэги: правитель, россии
Комментарии | Постоянная ссылка

Павел I Петрович

2012-08-22 16:12:17 (читать в оригинале)

Павел Петрович - император Всероссийский, сын императора Петра III и императрицы Екатерины II , родился 20 сентября 1754 года, вступил на престол после смерти Екатерины II, 6 ноября 1796 года. Детство его прошло в не совсем обычных условиях, наложивших резкую печать на его характер. Тотчас после рождения он был взят императрицей Елизаветой от матери, с тех пор редко уже имевшей возможность и видеть его, и передан на попечение нянек. С 1760 года главным его воспитателем сделался Н.И. Панин , который был назначен при нем обер-гофмейстером и сохранил это место и по вступлении на престол Петра Федоровича. Низвержение Петра III и воцарение Екатерины мало изменили положение Павла. Существовала в этот момент партия, желавшая видеть на престоле П., а Екатерине предоставить лишь права регентства, но она не располагала достаточными силами для осуществления своих проектов, и это обстоятельство прибавило лишь к порожденному уже ранее отчуждению между матерью и сыном новый оттенок соперничества, которому предстояло особенно развиться впоследствии. Немедленно по воцарении Екатерина обратилась было к д'Аламберу, предлагая ему место воспитателя П., но после отказа д'Аламбера поиски нового воспитателя не были возобновлены, и П. всецело остался на руках Панина. Последним составлен был план воспитания П.; по этому плану образование великого князя делилось на два периода: в первом, до 14-летнего возраста, предполагалось дать ему элементарное образование, второй следовало посвятить "прямой государственной науке". План этот и был выполнен, но без особого успеха. П. учился истории, географии, русскому и немецкому языкам, математике, астрономии, физике, искусствам; математикой с ним занимался в 1762 - 65 годах С.А. Порошин , бывший вместе с тем в это время и непосредственным его воспитателем под руководством Панина и оставивший после себя дневник, служащий главным и почти единственным источником для ознакомления с отроческими годами жизни П. Законоучителем великого князя был назначен в 1763 году, по выбору самой Екатерины, архимандрит Платон , впоследствии московский митрополит. Но частью, слабое здоровье и небогатые от природы способности П., частью, неумение воспитателей, не позволили великому князю извлечь большой пользы из дававшихся ему уроков: образование не выработало в нем привычки к упорному труду, не дало прочных знаний и не сообщило широких понятий. С 1768 года к П. был приглашен для преподавания государственных наук Гр. Н. Теплов , но занятия с ним шли совершенно неуспешно; современники даже обвиняли его в том, что он умышленно возбуждал в П. отвращение к занятиям. С другой стороны, уже в характере ребенка - П. Порошин подмечал крайнюю нервность и впечатлительность, и непомерную вспыльчивость. Воспитание не только не подавило этих особенностей, но еще способствовало развитию в мальчике воображения и мечтательного самолюбия, соединенного с значительной долей подозрительности по отношению к окружающим людям. Эти опасные задатки природы и воспитания с течением времени развились в целый сложный характер, в деле создания которого едва ли не главное значение принадлежало, однако, влиянию отношений П. к матери и государству. 29 сентября 1773 года П. вступил в брак с принцессой гессен-дармштадтской Вильгельминой, по принятии православия нареченной Наталией Алексеевной. Вместе с тем воспитание его было объявлено законченным, и Панин удален от него, но сам П. не получил никакого участия в государственных делах. Первая его супруга скончалась в апреле 1776 года от родов, и 26 сентября 1776 года он женился вторично, на принцессе виртембергской Софии-Доротее, в православии Марии Феодоровне . И после того, за время всей жизни Екатерины, место, занятое П. в правительственных сферах, было местом наблюдателя, сознающего за собой право на верховное руководство делами и лишенного возможности воспользоваться этим правом для изменения даже самой мелкой детали в ходе дел. Такое положение особенно благоприятствовало развитию в П. критического настроения, приобретавшего особенно резкий и желчный оттенок благодаря личному элементу, широкой струей входившему в него, и вместе с тем могло быть тем безусловнее, чем менее лежало в его основании знакомства с практикой и сущностью государственного управления. Резко осуждая политику своей матери, которая представлялась ему всецело основанной на славолюбии и притворстве, П. не довольствовался первоначально критикой, а восходил и к некоторым идеям положительного характера, мечтая о водворении в России, под эгидой самодержавной власти, строго законного управления и об ограничении привилегий дворянства, но этим мечтам не суждено было получить сколько-нибудь нормальное развитие. Постепенное обострение отношений между Екатериной и сыном повело, наконец, к тому, что П. замкнулся со своей супругой в Гатчинском имении, подаренном ему матерью в 1783 году, и здесь устроил себе особый мирок, во всем отличный от петербургского. Здесь все его заботы и интересы свелись, за неимением другого дела, к устройству так называемой гатчинской армии - нескольких батальонов, отданных под его непосредственную команду, и вопросы об их обмундировании и выучке всецело поглотили его внимание. Милитаризм составил постепенно единственное содержание его жизни, идеи внесения законного порядка в государственную жизнь преобразовались в заботу о строгой дисциплине, охватывающей собой и фронтовую службу, и всю общественную и частную жизнь и этот трудный, казалось бы, скачок был легко совершен в тесных пределах гатчинского имения. Последние годы жизни П. в качестве наследника престола были ознаменованы еще влиянием, какое произвела на него французская революция. От страха перед последней не вполне была свободна даже Екатерина с ее трезвым умом. П. же, охотно готовый связать распущенность, наблюдавшуюся им в правительстве и обществе, с либеральными идеями, усвоенными его матерью, и противопоставить им идею порядка, представлял собой крайне благодарную и восприимчивую почву для внушений со стороны явившихся в Россию французских эмигрантов. Екатерина с опасением смотрела на образ жизни и настроение великого князя и в последнее десятилетие своей жизни окончательно приняла намерение устранить его от престола, передав последний старшему своему внуку, Александру Павловичу . В 1794 году подобный проект был даже внесен на обсуждение совета, но встреченное здесь противодействие заставило Екатерину взять его обратно. Тем не менее она не отказалась от своего намерения и пыталась осуществить его другим путем, привлекая к содействию то Лагарпа, то Марию Феодоровну, то, наконец, самого Александра Павловича. Во всех этих лицах она не встретила, однако, сочувствия, а внезапная ее болезнь и смерть, 6 ноября 1796 года, прекратила такие попытки и открыла П. дорогу к трону. Воцарение П. было ознаменовано немедленной и крутой ломкой всех порядков Екатерининского царствования, производившейся без всякого плана, скорее под влиянием чувства, нежели в результате какой-либо системы. Одним из первых дел нового императора было коронование останков Петра III, перенесенных затем из Александро-Невской лавры в Зимний дворец, а отсюда, вместе с гробом Екатерины II в Петропавловскую крепость. 5 апреля 1797 года совершилась коронация самого П., и в этот же день было обнародовано несколько важных узаконений. Указ о престолонаследии устанавливал определенный порядок в наследовании престола и полагал конец провозглашенному Петром I произволу государя в деле назначения себе преемника. "Учреждение об Императорской Фамилии" определяло порядок содержания лиц царствующего дома, отводя для этой цели особые, так называемые удельные имения, и организуя управление ими. Другой указ, изданный под той же датой, касался крепостного крестьянства и, запрещая отправление барщины по воскресным дням, вместе заключал в себе совет помещикам ограничиваться трехдневной барщиной крестьян. Большинством этот закон понят был в смысле запрещения более высокой барщины, чем три дня в неделю, но в этом понимании он не нашел себе практического применения ни при самом П., ни при его преемниках. Последовавший через некоторое время указ запретил продавать в Малороссии крестьян без земли. С этими указами, во всяком случае говорившими о том, что правительство вновь взяло в свои руки охрану интересов крепостного крестьянства, плохо гармонировали другие действия П., направленные к увеличению числа крепостных. Будучи убежден, по незнакомству своему с действительным положением вещей, будто участь помещичьих крестьян лучше участи казенных, П. за время своего кратковременного царствования роздал до 600 000 душ казенных крестьян в частное владение. С другой стороны, права высших сословий подверглись при П. серьезным сокращениям, сравнительно с тем, как они были установлены в предшествовавшее царствование: важнейшие статьи жалованных грамот дворянству и городам были отменены, уничтожены были и самоуправление этих сословий, и некоторые личные права их членов, как, например, свобода от телесных наказаний. Не менее резким переменам подверглись и дела текущего управления, в ряду которых, благодаря вкусам П., на первый план выдвинулось военное дело. Внешность войск была изменена на прусский образец, равно как и приемы их обучения и, вместе с тем суровая дисциплина, доходившая до жестокости, заменила собой ленивую распущенность Екатерининской гвардии. Тяжесть этой перемены еще увеличивалась личным характером П.: его необузданной вспыльчивостью и наклонностью к самым крутым и произвольным мерам. В результате дворяне толпами стали покидать службу, и это не замедлило отразиться на составе администрации; так, из 132 офицеров конногвардейского полка, состоявших на службе в момент воцарения П., к концу его царствования осталось лишь два; зато подпоручики 1796 года в 1799 году были уже полковниками. Почти то же происходило и в других отраслях службы: на посту генерал-прокурора, например, за 4 года правления П. переменилось 4 лица. Путем всех этих быстрых смен, путем вольного и невольного удаления дельцов прошлого царствования возвысились и стали во главе правления люди без способностей и знаний, но зато обладавшие угодливостью и исполнительностью, доведенными до последней степени, и по преимуществу, набранные из так называемых гатчинских выходцев, вроде Аракчеева , Кутайсова , Обольянинова и т. п. Конечным итогом такого хода дел было полное расстройство всего административного механизма и нарастание все более серьезного недовольства в обществе. Последнее и вне сферы служебных отношений подвергалось тяжелому давлению. Убежденный в необходимости охранять русское общество от превратных идей революции, П. предпринял целое гонение на либеральные мысли и заморские вкусы, носившее при всей суровости, с какой оно совершалось, довольно курьезный характер. В 1799 году были запрещены поездки молодых людей за границу для учения и для избежания надобности в таких поездках основан Дерптский университет. В 1800 году был запрещен ввоз всяких книг и даже нот из-за границы; еще ранее, в 1797 году были закрыты частные типографии и установлена строгая цензура для русских книг. Одновременно с этим, налагался запрет на французские моды и русскую упряжь, полицейскими приказами определялся час, когда жители столицы должны были тушить огни в домах, из русского языка изгонялись слова "гражданин" и "отечество" и т. п. Правительственная система, поскольку можно применять это слово к порывистым и противоречивым действиям П., свелась, таким образом, к установлению казарменной дисциплины в жизни общества, и последнее отвечало глухим ропотом, тем более опасным, чем старательнее он заглушался. Отсутствие ясной системы и резкие колебания отличали собой и внешнюю политику П. Он начал свое царствование заявлением, что Россия нуждается в мире, прекращением начатой Екатериной войны с Персией и выходом из образовавшейся против Франции коалиции. Но разгром изолированной Австрии Наполеоном и кампоформийский мир изменили настроение П., и возникла новая коалиция из Англии, Австрии и России, к которым, по договору с Россией, заключенному 23 декабря 1798 года, присоединилась и Турция. С Пруссией, отказавшейся пристать к коалиции, в следующем году были прерваны дипломатические сношения. На долю России выпала теперь блестящая, но и бесплодная роль. Тогда как П. увлекался ролью защитника ниспровергаемых тронов, Австрия желала лишь упрочить свое владычество в Италии, и при такой разнице целей и взаимном недоверии союзников самые блестящие победы русских войск под командой Суворова над французами в Италии не могли доставить прочного торжества делу коалиции. Захват англичанами Мальты, которую П. взял под свое покровительство, приняв в 1798 году титул великого магистра ордена св. Иоанна Иерусалимского, поссорил его и с Англией. Русские войска были отозваны, и в 1800 году коалиция окончательно распалась. Не довольствуясь этим, П., под влиянием частью советов Растопчина , частью непосредственного обаяния Наполеона, сумевшего увлечь его своими планами и затронуть рыцарские струны его характера, начал сближаться с Францией и задумал совместную с ней борьбу против Англии. В сентябре 1800 года на английские суда, находившиеся в русских портах, было наложено эмбарго. В следующем году П. решил перейти к наступательным действиям и 12 января 1801 года отправил атаману Донского войска, генералу Орлову , приказ выступить со всем войском в поход на Индию. Через месяц с небольшим казаки начали поход в числе 22 507 человек с 12 единорогами и 12 пушками, без обоза, припасов и планов; все войско делилось на 4 эшелона; одним из них командовал генерал-майор Платов , специально для этого выпущенный из Петропавловской крепости. Поход этот, сопровождавшийся страшными лишениями, не был, впрочем, доведен до конца вследствие смерти П. В последнее время жизни П. недоверчивость и подозрительность его достигли особенно сильной степени, обращаясь даже на членов его собственной семьи. В феврале 1801 году он выписал из Германии племянника Марии Феодоровны, 13-летнего принца вюртембергского Евгения , и по приезде его обнаружил к нему необыкновенное расположение, высказывал намерение усыновить его и даже намекал на возможность для него занять русский престол, с устранением от последнего Александра Павловича. Но в ночь с 11 на 12 марта 1801 года П. скоропостижно скончался в выстроенном им Михайловском дворце (нынешнее Инженерное училище). Литература: Д. Кобеко "Цесаревич Павел Петрович" (2 изд., 1887); Е. Шумигорский "Императрица Мария Феодоровна" (Санкт-Петербург, 1892); В. Бильбасов "История Екатерины II" (Санкт-Петербург, 1890); Bernhardi "Geschichte Russland" (т. II); Н. Шильдер "Император Александр I" (т. I, Санкт-Петербург, 1897; также в "Русском биографическом Словаре"); А. Пыпин "Общественное движение в России при Александре I" (2 изд., Санкт-Петербург, 1885); В. Семевский "Пожалование населенных имений при императоре Павле" ("Русская Мысль", 1882, № 12) и "Крестьянский вопрос в России в XVIII и первой половине XIX века" (Санкт-Петербург, 1888, т.I).
60760397_1277413822_pavel_I (356x430, 89Kb)

60760397_1277413822_pavel_I (356x430, 89Kb)

Тэги: правитель, россии
Комментарии | Постоянная ссылка

Екатерина II Алексеевна

2012-08-22 16:09:26 (читать в оригинале)

Екатерина II Алексеевна - императрица Всероссийская в 1762 - 96 годах, рожденная София-Фредерика-Амалия, принцесса Ангальт-Цербстская. Родилась 21 апреля 1729 г. Она была дочерью младшего брата маленького немецкого "фюрста"; мать ее происходила из дома Гольштейн-Готторп и приходилась двоюродной теткой будущему Петру III . Екатерина выросла в небогатой семье и получила посредственное воспитание. Кроме позднее создавшихся слухов, нет определенных фактов, указывающих на ее преждевременное развитие и раннее проявление дарований. В 1743 г. мать Екатерины и она сама получили приглашение от императрицы Елизаветы Петровны приехать в Петербург. Елизавета, по разным мотивам, выбрала в невесты своему наследнику Петру Феодоровичу именно Екатерину. Приехав в Москву, Екатерина, несмотря на юные годы, быстро освоилась с положением и поняла свою задачу: приспособиться к условиям, к Елизавете, ее двору, ко всей русской жизни, усвоить русский язык и православную веру. Обладая привлекательной внешностью, Екатерина расположила в свою пользу и Елизавету, и двор. 21 августа 1745 г. Екатерина была обвенчана с великим князем Петром, но только 20 сентября 1754 г. у Екатерины родился сын Павел . Екатерина жила в условиях неблагоприятных. Сплетни, интриги, распущенная, праздная жизнь, в которой безудержное веселье, балы, охоты и маскарады сменялись приливами безысходной скуки, - такова была атмосфера Елизаветинского двора. Екатерина чувствовала себя стесненной; ее держали под присмотром, и даже ее большой такт и ум не избавляли ее от ошибок и крупных неприятностей. Екатерина и Петр еще до свадьбы друг к другу охладели. Обезображенный оспой, хилый физически, малоразвитой, чудаковатый, Петр ничего не делал, чтобы быть любимым; он огорчал и оскорблял Екатерину своей бестактностью, волокитством и странными выходками. Рождение сына, отнятого у Екатерины императрицей Елизаветой, не внесло улучшения в супружескую жизнь, которая затем окончательно расстроилась под влиянием сторонних увлечений (Елизавета Воронцова, Салтыков, Станислав-Август Понятовский). Годы, горькие испытания, грубое общество приучили Екатерину искать утешения и радости в чтении, уходить в мир высших интересов. Тацит, Вольтер, Бейль, Монтескьё стали ее любимыми авторами. Когда она вступила на престол, она была женщиной высокообразованной. Большое значение в жизни Екатерины имели скомпрометировавшие ее сношения с Апраксиным , Понятовским и английским послом Вильямсом; последнее императрица Елизавета имела основание рассматривать как государственную измену. Наличие этих сношений бесспорно доказано недавно открытой и опубликованной перепиской. Два ночных свидания с Елизаветой привели к прощению Екатерины и, как думают некоторые (Н.Д. Чечулин ), явились моментом большого перелома в жизни Екатерины: в ее стремление к власти вошли моменты нравственного порядка. К кончине императрицы Елизаветы Петр и Екатерина отнеслись разно: новый император вел себя странно и беззастенчиво, императрица подчеркивала свое уважение к памяти усопшей. Император явно шел к разрыву; Екатерину ждал развод, монастырь, может быть, смерть. Различные кружки лелеяли мысль о низложении Петра III. Екатерина, пользовавшаяся популярностью в народе, имела свои планы. Гвардейцы мечтали видеть ее на престоле; сановники помышляли о замене Петра его сыном под регентством Екатерины. Случай вызвал преждевременный взрыв. В центре движения стояли гвардейцы: сановникам пришлось признать совершившийся факт воцарения Екатерины. Петр III был низложен 28 июня 1762 г. военным мятежом, без выстрела, без пролития капли крови. В последовавшей затем смерти Петра III (6 июля 1762 г.) Екатерина неповинна. Воцарение Екатерины было узурпацией; нельзя было подыскать никаких легальных для него оснований. Приходилось дать нравственно-политическую мотивировку событию; этой цели служили манифесты 28 июня (краткий) и 6 июля ("обстоятельный"). Последний, по повелению Павла I (Памятники Свода Законов № 17759) был объявлен уничтоженным и в Памятники Свода Законов не вошел. Это, в сущности, политический памфлет, в котором дана уничтожающая характеристика личности и правления Петра III. Екатерина указывала на его презрение к православию, ставя этот факт во главу угла, на опасность мятежа и распадения империи. Все это оправдывало низложение Петра III, но не оправдывало воцарение Екатерины; для этого оправдания, кроме ссылки на чудесное действие промысла Божия, была изобретена фикция "народного избрания". Наряду с указанием на "общее и нелицемерное желание" (манифест 28-го июня), была сделана ссылка на "всеобщее и единогласное... прошение" (рескрипт послу в Берлине), на помощь "любезного отечества через избранных своих" (манифест 6 июля). Еще яснее было сказано в одном дипломатическом акте: "Народ, который занимает треть известного света, единодушно вручил мне власть над собой", и в манифесте 14 декабря 1766 г.: "Бог един и любезное Наше отечество чрез избранных своих вручил нам скипетр". Положение избранника обязывало: "избиратели", т. е. участники заговора, были щедро награждены; "любезному отечеству" было обещано "просить Бога денно и нощно да поможет нам поднять Скипетр в соблюдение нашего православного закона, в укрепление и защищение любезного отечества, в сохранение правосудия... А как Наше искреннее и нелицемерное желание есть прямым делом доказать, сколь Мы хотим быть достойны любви Нашего народа, для которого признаваем Себя быть возведенными на престол: то... здесь наиторжественнейше обещаем Нашим Императорским словом, узаконить такие государственные установления, по которым бы правительство Нашего любезного отечества в своей силе и принадлежащих границах течение свое имело так, чтобы и в потомки каждое государственное место имело свои пределы и законы к соблюдению доброго во всем порядка..." (манифест 6 июля). Придворная конъюнктура определялась условиями воцарения; внутренняя политика вытекала из них же и слагалась под влиянием идей "просветительной" философии, которые Екатерина впитала и принялась осуществлять, а еще более - громогласно провозглашать. Она являлась "философом на троне", представительницей школы "просвещенных деспотов", столь многочисленной в то время в Европе. Екатерина укрепляла свое положение и осторожным проведением своей воли (особо тактичные отношения к Сенату, преобладающую роль которого в елизаветинское время Екатерина считала недопустимой), и снисканием популярности среди населения, особенно среди того класса, который выдвинул заговорщиков, т. е. дворянства. В первые месяцы царствования был выработан канцлером Н.И. Паниным проект Учреждения "Императорского Совета"; Екатерина хотя и подписала его, но он не был опубликован, вероятно потому, что мог привести к ограничению самодержавия (позднее при Екатерине состоял Государственный совет, но это было чисто совещательное учреждение, состав которого зависел от усмотрения Екатерины). Во время коронационных торжеств Гурьев и Хрущов помышляли о возвращении престола Иоанну Антоновичу : Хитрово, Ласунский и Рославлев грозились убить Григория Орлова , если Екатерина вступит с ним в брак, о чем тогда серьезно говорили. Оба дела кончились наказанием виновных и значения не имели. Серьезнее было дело Арсения Мацеевича , митрополита Ростовского (см. III, 725; о нем новая книга священника М.С. Попова "Арсений Мацеевич и его дело", Санкт-Петербург, 1912). В феврале и марте 1763 г. Арсений выступил с резким протестом против того решения вопроса о церковных имениях, какое наметила Екатерина. Арсений был лишен сана и заточен, а вопрос о церковных имениях решен в смысле экспроприации большей их части, с установлением штатов монастырей и епископских кафедр. Решение это проводил раньше Петр III, и это было одной из причин его гибели; Екатерине удалось справиться с задачей благополучно. 5 июля 1764 г. было совершено Мировичем романтическое покушение на освобождение из шлиссельбургской крепости Иоанна Антоновича. Последний при этом погиб, а Мировича казнили (подробности см. Иоанн VI). С самого начала царствования волновались крестьяне, ждавшие освобождения от крепостного тягла. Крестьянские бунты усмирялись воинскими командами. В 1765 г. был издан манифест о "генеральном межевании". Меры к возврату из Польши беглых обещанием амнистий, вызов в Россию колонистов для заселения южных окраин вытекали из модной в XVIII в. идеи о необходимости умножения населения. Улучшение административной техники вносило порядок в дела; меры к окончательному искоренению кормлений давали более действительные средства для борьбы с взяточничеством. Для ускорения производства дел в Сенате число его департаментов было увеличено. Из прививки оспы себе и наследнику престола (1768) Екатерина создала внушительную демонстрацию монаршего попечения о подданных. Несогласно со своим внутренним убеждением Екатерина провела запрещение крестьянам жаловаться на господ. Это запрещение стояло в связи с обязательством Екатерины перед сословием, из среды которого вышли заговорщики. Особенное значение в первые годы царствования Екатерины имел созыв комиссии о сочинении проекта нового уложения, последней и наиболее выдающейся в ряду законодательных комиссий XVIII в. У нее были две главные черты: избирателям было предложено составить и вручить депутатам наказы о местных пользах и отягощениях и об общегосударственных потребностях, и сама Екатерина изготовила в руководство комиссии наказ, содержавший изложение ее взглядов по целому ряду вопросов государственного и правового характера. Путем Наказа, в основу которого легли "дух Законов" Монтескьё, "О преступлении и наказании" Беккарии, "Institutions politiques" Бильфельда и некоторые другие сочинения, Екатерина вносила в сознание правительства и общества передовые политические идеи. Теория сословной монархии, закономерной монархии, теория разделения властей, учение о хранилище законов - все это содержится в "Наказе", провозглашавшем принцип религиозной терпимости, осуждение пыток и другие прогрессивные идеи криминалистики. Наименее разработанной и довольно неопределенной является глава о крестьянах; в официальном издании Екатерина не решилась выступить сторонницей эмансипации, и на эту главу оказали наибольшее влияние те лица, которым Екатерина давала Наказ для прочтения и критики. Эффект, произведенный Наказом в комиссии и обществе, был громадный, его влияние - несомненно. Выборы в комиссии прошли оживленно. Наказы депутатам и прения в комиссии подали Екатерине, по ее выражению, "свет", повлияли на общественное развитие, но положительных законодательных результатов комиссии непосредственно не дала; торжественно открытая 30 июля 1767 г., она была временно распущена 18 декабря 1768 г., ввиду начала турецкой войны, и ее общее собрание более не созывалось; работали только ее частные комиссии (подготовительные, числом 19) до 25 октября 1773 г., когда и они были распущены, оставив крупные труды, послужившие источником для позднейшего законодательства Екатерины. Все эти труды покоятся неизданными и малоизвестными в архиве государственного совета. Самая комиссия официально не была упразднена, а существовала в виде бюрократической канцелярии без особого значения до конца царствования Екатерины. Так кончилась эта затея Екатерины, доставившая ей большую славу. - Внешняя политика Екатерины имела в первые годы царствования большое значение. Поддерживая мир с Пруссией, Екатерина стала интенсивно вмешиваться в польские дела и провела на польский престол своего кандидата - Станислава-Августа Понятовского. Она явно стремилась к разрушению Речи Посполитой и с этой целью возобновила с особой силой диссидентский вопрос. Польша отказалась признать домогательства Екатерины и вступила с ней в борьбу. В то же время объявила России войну Турция (1768). Война, после первых вялых ее месяцев и частичных небольших неудач, шла успешно. Польша была занята русскими войсками, Барская конфедерация (1769 - 71) усмирена, и в 1772 - 73 годах состоялся первый раздел Польши. Россия получила Белоруссию и дала свою "гарантию" польскому устройству - точнее, "безнарядию", - получив, таким образом, право вмешиваться в польские внутренние дела. В войне с Турцией на суше наибольшее значение имела Кагульская битва (Румянцев ), на море - сожжение турецкого флота в Чесменской бухте (Алексей Орлов , Спиридов ). По миру в Кючук-Кайнарджи (1774) России достались Азов, Кинбури, южные степи, право на покровительство турецким христианам, торговые выгоды и контрибуция. Во время войны произошли немалые внутренние осложнения. Занесенная из армии чума свила себе прочное гнездо в Москве (1770). Главнокомандующий Салтыков бежал; народ обвинял в беде врачей, а архиепископ Амвросий, приказавший увезти чудотворную икону, к которой стекались толпы людей, от чего зараза сильно развивалась, был убит. Только энергия генерала Еропкина положила конец бунту, а чрезвычайные меры (присылка в Москву Григория Орлова) прекратили болезнь. Еще опаснее был Пугачевский бунт, выросший на почве социально-бытовых условий юго-восточной окраины; это было острое проявление социально-политического протеста казаков, крестьян и инородцев против петербургской абсолютной монархии и крепостного строя. Начавшись на Яике (Урале), среди тамошних казаков, движение нашло благоприятную почву в слухах и толках, порожденных вольностью дворянства, низложением Петра III и комиссией 1767 г. Казак Емельян Пугачев принял имя Петра III. Движение получило грозный характер; начатое подавление его было прервано смертью А.И. Бибикова , но затем энергичные меры П.И. Панина , Михельсона , Суворова положили конец движению, и 10 января 1775 г. Пугачев был казнен. С годом окончания Пугачевщины совпал год издания учреждения о губерниях. Этот акт был ответом на заявления наказов. Губернские учреждения Екатерины давали некоторую децентрализацию, вносили принципы выборности и сословности в местное управление, отдавали в нем преобладание дворянству, проводили, хотя не вполне выдержанно, принцип разделения властей судебной, административной и финансовой, вносили известный порядок и стройность в местное управление. При Екатерине "Учреждение" было постепенно распространено на большую часть России. Особенно гордилась Екатерина приказом общественного призрения и совестным судом, учреждениями выборными и хорошо задуманными, но не оправдавшими возлагавшихся на них надежд. В связи с губернской реформой стояли меры Екатерины относительно центрального управления: ряд коллегий был за ненадобностью упразднен, другие склонялись к упадку; особое значение получил генерал-прокурор; подготовлялось торжество министерского начала. К просветительным мерам, в которых Екатерина хотела быть на уровне века, принадлежит учреждение Воспитательных домов и женских институтов, имевших целью создать "новую породу людей", а также выработка особой комиссией широкого, но слабо осуществленного плана народного образования. Важное значение имели указ о вольных типографиях, устав благочиния (1782), содержавший много гуманных идей и нравственных сентенций, наконец, жалованные грамоты дворянству и городам (1785), оформившие положение дворянского класса и городских обществ, давшие обоим самоуправление, а за дворянством закрепившие, наряду с сословно корпоративной организацией, преобладающее значение в государстве. Вопреки требованиям многих дворян в эпоху комиссии, было сохранено начало выслуги дворянства, т. е. сохранен его некастовый характер. Гораздо хуже обстояло дело с крестьянским вопросом. Екатерина не предприняла существенных мер к улучшению крестьянского быта; она закрепила за дворянством право на владение населенными имениями, хотя и не дала отчетливого определения крепостного права; в редких случаях она карала помещиков-истязателей и вменяла в обязанность наместникам пресекать "тиранство и мучительство", но, с другой стороны, умножила число крепостных щедрыми пожалованиями населенных имений своим сотрудникам и фаворитам и распространением крепостного права на Малороссию, вообще все более и более, после уничтожения гетманства, утрачивавшую свою самобытность и вольность. После жалованных грамот 1785 г. реформаторская деятельность Екатерины замирает. Самое проведение в жизнь реформ, наблюдение за применением законов было осуществляемо недостаточно энергично, планомерно и обдуманно; контроль вообще был наиболее слабым местом в управлении Екатерины. Финансовая политика была явно ошибочна; громадные расходы вели к кризисам казначейства, к удвоению налогового бремени; учреждение ассигнационного банка (1786) оказалось мерой хорошо задуманной, но выполненной неудачно, расстроившей денежное обращение. Екатерина вступала на путь реакции и застоя. Французская революция осталась ей непонятой и вызвала ее живое негодование. Она всюду стала видеть заговорщиков, якобинцев, подосланных убийц; реакционное настроение ее питали эмигранты, иностранные дворы, приближенные, особенно Зубов - последний ее фаворит. Гонения на печать и интеллигенцию (Новиков и мартинисты, Радищев , Державин , Княжнин ) отметили последние годы царствования Екатерины. Она считала вредными бреднями те идеи, которые ей самой когда-то не были чужды. Она прекращала сатирические журналы, ею вскормленные, имевшие своим прообразом "Всякую Всячину", в которой она участвовала. Деньгами и дипломатическим путем Екатерина поддерживала борьбу с революцией. В последний год царствования она замышляла вооруженное вмешательство. Внешняя политика Екатерины после 1774 г. была, несмотря на частичные неудачи, блестяща по результатам. Успешно выступив посредницей в борьбе за баварское наследство (1778 - 79), Екатерина еще более подняла престиж России, проведя в жизнь, во время борьбы Англии с ее североамериканскими колониями, "вооруженный нейтралитет", т. е. международную охрану торгового мореплавания (1780). В том же году Екатерина не возобновила союза с Пруссией и сблизилась в Австрией; Иосиф II имел с Екатериной два свидания (1782 и 1787). Последнее из них совпало со знаменитым путешествием Екатерины по Днепру в Новороссию и Крым. Сближение с Австрией не только породило несбыточный, фантастичный "греческий проект", т. е. мысль о восстановлении Византийской империи под державой внука Екатерины, великого князя Константина Павловича , но и дало России возможность присоединить Крым, Тамань и Кубанскую область (1783) и вести вторую турецкую войну (1787 - 91). Эта война была тяжела для России; в то же время приходилось воевать с Швецией (1788 - 90) и терпеть усиление возрождавшейся Польши, которая в эпоху "четырехлетнего" сейма (1788 - 92) не считалась с русской "гарантией". Ряд неудач в войне с Турцией, приведших в отчаяние Потемкина , был искуплен взятием Очакова, победами Суворова при Фокшанах и Рымнике, взятием Измаила, победой при Мачине. По Ясскому миру, заключенному Безбородко (канцлером после Панина), Россия получила подтверждение Кючук-Кайнарджийского мира, Очаков и признание присоединения Крыма и Кубани; результат этот не отвечал тяжести затрат, безрезультатна была также тяжелая война со Швецией, закончившаяся Верельским миром. Не желая допустить усиления Польши и видя в польских реформах проявление "якобинской заразы", Екатерина создала, в противовес реформам, Тарговицкую конфедерацию и ввела свои войска в Польшу. Разделы 1793 г. (между Россией и Пруссией) и 1795 г. (между ними же и Австрией) положили конец государственному существованию Польши и дали России Литву, Волынь, Подолию и часть теперешнего Привислинского края. В 1795 г. курляндское дворянство постановило присоединить герцогство Курляндию, ленное владение Польши, давно входившее в сферу русского влияния, к Российской империи. Война с Персией, предпринятая Екатериной, не имела значения. Екатерина скончалась от удара 6 ноября 1796 г. - Личность Екатерины. "У Екатерины был ум не особенно тонкий и глубокий, но гибкий и осторожный, сообразительный. У нее не было никакой выдающейся способности, одного господствующего таланта, который давил бы все остальные силы, нарушая равновесие духа. Но у нее был один счастливый дар, производивший наиболее сильное впечатление: памятливость, наблюдательность, догадливость, чутье положения, уменье быстро схватить и обобщить все наличные данные, чтобы вовремя выбрать тон" (Ключевский ). У нее было удивительное уменье приспособляться к обстоятельствам. Она обладала сильным характером, умела понимать людей и влиять на них; смелая и отважная, она никогда не теряла присутствия духа. Она была очень трудолюбива и вела жизнь размеренную, рано ложась и рано вставая; любила во все входить сама и любила, чтобы об этом знали. Славолюбие было основной чертой ее характера и стимулом ее деятельности, хотя она и действительно дорожила величием и блеском России, а ее мечта, чтобы после окончания законодательства русский народ был самым справедливым и процветающим на земле, отдавала, быть может, не одной сентиментальностью. Екатерина переписывалась с Вольтером, д'Аламбером, Бюффоном, принимала у себя в Петербурге Гримма и Дидро. Не чуждая отвлеченных умозрений, она была политиком-реалистом, хорошо разбиралась в экономических и психологических факторах, отдавала себе отчет в том, что ей приходится иметь дело с живыми людьми, которые "почувствительнее и пощекотливее, чем бумага, которая все терпит" (слова, сказанные ей Дидро). Она была убеждена, что для черни нужны религия и церковь. Положение православной императрицы обязывало, и как бы ни относилась Екатерина лично к религии, она по внешности была очень набожна (продолжительные богомолья), а с годами, быть может, и действительно стала верующей дочерью церкви. Екатерина была обворожительна в обращении; она очаровывала людей и при дворе умела создать атмосферу известной свободы. Она любила критику, если она была прилична по форме и ограничена некоторыми пределами. С годами эти пределы суживались: Екатерина все более и более проникалась убеждением, что она натура исключительная и гениальная, ее решения безошибочны; лесть, которую она любила (ей льстили русские и иностранцы, монархи и философы), вредно действовала на нее. Круг интересов Екатерины был широк и разнообразен, образование - обширное; она работала, как дипломат, юрист, писатель, педагог, любитель искусства (одна музыка была ей чужда и непонятна); она основала Академию Художеств и собрала значительную часть художественных сокровищ Эрмитажа. Наружность Екатерины была привлекательна и величественна. Она обладала железным здоровьем и медленно дряхлела. Между ней и сыном не было искренности и любви; отношения их были не только холодные, но прямо враждебные (см. Павел I); всю силу материнского чувства Екатерина перенесла на внуков, особенно на Александра . Личная интимная жизнь Екатерины была бурная, полная впечатлений; обладая темпераментом страстным и вынеся много горя в супружестве, Екатерина имела немало сердечных увлечений; судя о них, нельзя забывать об индивидуальных условиях и общем нравственном уровне XVIII в. - Значение царствования Екатерины велико. Внешние его результаты имели большое влияние на судьбы России как политического тела; внутри крупными фактами являлись некоторые законы и учреждения, например, учреждение о губерниях. Гуманные идеи и мероприятия вносили в общество культурность и гражданственность, а комиссия 1767 г. приучала общество думать о запретных политических темах. При оценке царствования Екатерины следует, однако, тщательно отделять красивый фасад и феерические декорации от внутренности здания, блестящие слова - от темноты, бедности и дикости дворянско-крепостной России. - Источники и литература. Хорошей библиографии нет; имеется лишь очень ценный, хотя и не исчерпывающий обзор иностранных сочинений о Екатерине в XII томах "Истории Екатерины II", В.А. Бильбасова , напечатана в Берлине. Источники, хранящиеся в архивах, лишь частично опубликованы; наиболее крупные издания: "Сборник Императорского Русского Исторического Общества". Законодательные памятники см. в Памятники Свода Законов томах XVI-XXIII. "Сочинения Екатерины II" и "Записки императрицы Екатерины II" (французский подлинник) изданы Академией Наук (русский перевод "Записок", Санкт-Петербург, 1907). См. Записки Станислава-Августа Понятовского, Дашковой , Грибовского, Храповицкого, Теплова, Болотова, Неплюева, Державина и др.; Соловьев , тома XXI - XXIX (до 1774 г. и отрывочно до 1780); его же "Сочинения" (издание "Общественной Пользы"); Брикнер "История Екатерины II"; В.А. Бильбасов "История Екатерины II" (т. I, Санкт-Петербург, 1890, и Берлин, 1900 [полнее]; т. II, Санкт-Петербург, 1891 [уничтожен], Берлин 1900 и 1903 и Лейпциг, 1895; очень ценный труд); С.Ф. Платонов "Лекции" (8-е изд., Санкт-Петербург, 1913); K. Waliszewsky "Le roman d'une Imperatrice" и "Autour du trone" (есть русский перевод; имеет скорее литературное, чем научное значение); М.Н. Покровский "Русская История" (издание "Мир", Москва, т. IV; марксистская точка зрения); статьи Ключевского ("Очерки и Речи", ib., 1913); А.С. Лаппо-Данилевский "Очерк внутренней политики императрицы Екатерины II" (в журнале "Космополис" за 1896 г. и отдельно, Санкт-Петербург, 1898). В юбилейных изданиях Сытина "Отечественная война" (т. I, Москва, 1912), "три века" (тома IV-V) и "Государи из дома Романовых" (т. II; оба - Москва, 1913) много интересных популярных статей. Монографии: Н.Д. Чечулин "Внешняя политика 1762 - 74" (Санкт-Петербург, 1896); его же "Финансы" (ib., 1906); В.И. Семевский "Крестьяне" (ib., 1881); его же "Крестьянский вопрос" (ib., 1888); С.В. Рождественский "Очерки по истории систем народного просвещения в России" (ib., 1912). А. Елачич.

Екатерина II как писательница. Одаренная литературным талантом, восприимчивая и чуткая к явлениям окружающей жизни, Екатерина принимала деятельное участие и в литературе своего времени. Возбужденное ею литературное движение было посвящено разработке просветительных идей XVIII в. Мысли о воспитании, вкратце изложенные в одной из глав "Наказа", впоследствии были подробно развиты Екатериной в аллегорических сказках: "О царевиче Хлоре" (1781) и "О царевиче Февее" (1782) и, главным образом, в "Инструкции князю Н. Салтыкову", данной при назначении его воспитателем великих князей Александра и Константина Павловичей (1784). Педагогические идеи, выраженные в этих сочинениях, Екатерина преимущественно заимствовала у Монтеня и Локка: у первого она взяла общий взгляд на цели воспитания, вторым она пользовалась при разработке частностей. Руководясь Монтенем, Екатерина выдвигает на первое место в воспитании нравственный элемент - вкоренение в душе гуманности, справедливости, уважения к законам, снисходительности к людям. В то же время она требует, чтобы умственная и физическая стороны воспитания получали надлежащее развитие. Лично ведя воспитание своих внуков до семилетнего возраста, она составила для них целую учебную библиотеку. Для великих князей были написаны Екатериной и "Записки касательно российской истории". В чисто беллетристических сочинениях, к которым принадлежат журнальная статья и драматические произведения, Екатерина является гораздо более оригинальной, чем в сочинениях педагогического и законодательного характера. Указывая на фактические противоречия идеалам, существовавшие в обществе, ее комедии и сатирические статьи должны были в значительной мере содействовать развитию общественного сознания, делая более понятными важность и целесообразность предпринимаемых ей реформ. Начало публичной литературной деятельности Екатерины относится к 1769 г., когда она явилась деятельной сотрудницей и вдохновительницей сатирического журнала "Всякая Всячина". Покровительственный тон, усвоенный "Всякой Всячиной" по отношению к другим журналам, и неустойчивость ее направления вскоре вооружили против нее почти все тогдашние журналы; главным противником ее явился смелый и прямой "Трутень" Н.И. Новикова. Резкие нападки последнего на судей, воевод и прокуроров сильно не нравились "Всякой Всячине"; кем велась в этом журнале полемика против "Трутня" - нельзя сказать положительно, но достоверно известно, что одна из статей, направленных против Новикова, принадлежит самой императрице. В промежуток между 1769 и 1783 годами, когда Екатерина снова выступила в роли журналиста, ею было написано пять комедий, и между ними лучшие ее пьесы: "О время" и "Именины госпожи Ворчалкиной". Чисто литературные достоинства комедий Екатерины невысоки: в них мало действия, интрига слишком несложна, развязка однообразна. Написаны они в духе и по образцу французских современных ей комедий, в которых слуги являются более развитыми и умными, чем их господа. Но, вместе с тем, в комедиях Екатерины выводятся на посмеяние чисто русские общественные пороки и являются русские типы. Ханжество, суеверие, дурное воспитание, погоня за модой, слепое подражание французам - вот темы, которые разрабатывались Екатериной в ее комедиях. Темы эти были намечены уже ранее нашими сатирическими журналами 1769 г. и, между прочим, "Всякой Всячиной"; но то, что в журналах представлялось в виде отдельных картин, характеристик, набросков, в комедиях Екатерины получило более цельный и яркий образ. Типы скупой и бессердечной ханжи Ханжахиной, суеверной сплетницы Вестниковой в комедии "О время", петиметра Фирлюфюшкова и прожектера Некопейкова в комедии "Именины г-жи Ворчалкиной" принадлежат к числу наиболее удачных в русской комической литературе XVIII столетия. Вариации этих типов повторяются и в остальных комедиях Екатерины. К 1783 г. относится деятельное участие Екатерины в "Собеседнике любителей российского слова", издававшемся при Академии Наук, под редакцией княгини Е.Р. Дашковой. Здесь Екатерина поместила ряд сатирических статеек, озаглавленных общим именем "Былей и Небылиц". Первоначально целью этих статеек было, по-видимому, сатирическое изображение слабостей и смешных сторон современного императрице общества, причем оригиналы для таких портретов нередко брались государыней из среды приближенных к ней лиц. Скоро, однако, "Были и Небылицы" стали служить отражением журнальной жизни "Собеседника". Екатерина была негласным редактором этого журнала; как видно из переписки ее с Дашковой, она прочитывала еще в рукописи многие из статей, присылавшихся для помещения в журнале. Некоторые из этих статей задевали ее за живое: она вступала в полемику с их авторами, нередко вышучивала их. Для читающей публики не было тайной участие Екатерины в журнале; по адресу сочинителя "Былей и Небылиц" нередко присылались статьи и письма, в которых делались довольно прозрачные намеки. Екатерина старалась по возможности сохранить хладнокровие и не выдать своего инкогнито; один лишь раз, разгневанная "дерзкими и предосудительными" вопросами Фонвизина, она настолько ярко выразила свое раздражение в "Былях и Небылицах", что Фонвизин счел необходимым поспешить с покаянным письмом. Кроме "Былей и Небылиц", Екатерина поместила в "Собеседнике" несколько мелких полемических и сатирических статеек, по большей части осмеивавших напыщенные сочинения случайных сотрудников "Собеседника" - Любослова и графа С.П. Румянцева . Одна из таких статей ("Общества незнающих ежедневная записка"), в которой княгиня Дашкова увидела пародию на заседания только что основанной, по ее мысли, российской академии, послужила поводом к прекращению участия Екатерины в журнале. В последующие годы (1785 - 1790) Екатерина написала 13 пьес, не считая драматических пословиц на французском языке, предназначавшихся для эрмитажного театра. Масоны уже давно привлекали внимание Екатерины. По ее словам, она подробно ознакомилась с громадной масонской литературой и не нашла в масонстве ничего, кроме "сумасбродства". Пребывание в Петербурге (в 1780 г.) Калиостро, которого она называла негодяем, достойным виселицы, еще более вооружило ее против масонов. Получая тревожные вести о все более и более усиливавшемся влиянии московских масонских кружков, видя среди своих приближенных многих последователей и защитников масонского учения, Екатерина решила бороться с этим "сумасбродством" литературным оружием и в течение двух лет (1785 - 86) написала три комедии ("Обманщик", "Обольщенный" и "Шаман Сибирский"), в которых осмеивала масонство. Только в комедии "Обольщенный" встречаются жизненные черты, напоминающие московских масонов. "Обманщик" направлен против Калиостро. В "Шамане Сибирском" Екатерина, очевидно незнакомая с сущностью масонского учения, не задумалась свести его на один уровень с шаманскими фокусами. Сатира Екатерины не оказала большого действия: масонство продолжало развиваться, и, чтобы нанести ему решительный удар, императрица прибегла уже не к кротким способам исправления, как называла она свою сатиру, а к крутым и решительным административным мерам. К указанному времени, по всей вероятности, относится и знакомство Екатерины с Шекспиром, во французском или немецком переводе. Она переделала для русской сцены "Виндзорских кумушек", но переделка эта вышла крайне слабой и весьма мало напоминает подлинного Шекспира. В подражание историческим его хроникам она сочинила две пьесы из жизни Рюрика и Олега . Главное значение этих "Исторических представлений", в литературном отношении крайне слабых, заключается в тех политических и нравственных идеях, которые Екатерина вкладывает в уста действующих лиц. Разумеется - это мысли самой Екатерины. В комических операх Екатерина не преследовала никакой серьезной цели: это были обстановочные пьесы, в которых главную роль играла сторона музыкальная и хореографическая. Сюжеты для опер взяты, по большей части, из народных сказок и былин, известных ей по рукописным собраниям. Лишь "Горе-богатырь Косометович", несмотря на свой сказочный характер, заключает в себе элемент современности: эта опера выставляла в комическом свете шведского короля Густава III, открывшего в то время неприязненные действия против России, и была снята с репертуара тотчас же по заключении мира со Швецией. Французские пьесы Екатерины, так называемые "пословицы" - небольшие одноактные пьески, сюжетами которых служили, по большей части, эпизоды из современной жизни. Большого значения они не имеют, повторяя темы и типы, уже выведенные в других комедиях Екатерины. Сама Екатерина не придавала значения своей литературной деятельности. "На мои сочинения, - писала она Гримму, - смотрю как на безделки. Я люблю делать опыты во всех родах, но мне кажется, что все написанное мной довольно посредственно, почему, кроме развлечения, я не придавала этому никакой важности". - Литературные произведения Екатерины изданы дважды в 1893 г., под редакцией В.Ф. Солнцева и А.И. Введенского . Полное собрание сочинение Екатерины в 12 томах издано Академией Наук в 1901 - 1908 годах, под редакцией сначала А.Н. Пыпина , а по смерти его - Я. Барскова. В это издание включено много ранее нигде не напечатанных сочинений Екатерины и автобиографических записок ее. - Ср. Пекарский "Материалы для истории журнальной и литературной деятельности Екатерины II" (Санкт-Петербург, 1863); Добролюбов , статья о "Собеседнике любителей Российского Слова"; "Сочинения Державина", под редакцией Я. Грота (Санкт-Петербург, 1873, т. VIII, стр. 310 - 339); Шумигорский "Очерки из русской истории. I. Императрица-публицист" (Санкт-Петербург, 1887); А.Н. Пыпин "История русской литературы", т. IV (Санкт-Петербург, 1907); А.С. Архангельский "Императрица Екатерина II в истории русской литературы и образования" (Казань, 1897); А. Рождествин "Просветительская деятельность императрицы Екатерины II" (Казань, 1897); Н. Дашкевич "Литературное изображение императрицы Екатерины II и ее царствования" (Киев, 1898); В. Ключевский "Императрица Екатерины II" ("Русская мысль", 1896, № 11); П. Морозов "Екатерина II как писательница" ("Образование", 1896, № 11); А.Е. Грузинский "Императрица Екатерина II и литературное движение ее эпохи" ("Русский Богослов", 1896, № 12); В. Боцановский "Императрица Екатерина II" ("Народное Слово", 1896 - 97, № 3); С. Кологривов "Новонайденный труд Екатерины Великой". ("Русский Архив", 1908, № 6); И. Замотин "Ранние романтические веяния в русской литературе" ("Русский Философский Вопрос", 1900, I - IV); А. Семека "Русские розенкрейцеры и сочинения императрицы Екатерины II против масонства" ("Журнал Министерства Народного Просвещения", 1902, № 2).
levickii-dmitrii-grigorievic-17351822-portret_imperatrici_ekaterini_ii__1794__holst,_maslo__48h38_sm (530x700, 196Kb)

levickii-dmitrii-grigorievic-17351822-portret_imperatrici_ekaterini_ii__1794__holst,_maslo__48h38_sm (530x700, 196Kb)

Тэги: правитель, россии
Комментарии | Постоянная ссылка

Пётр III Фёдорович

2012-08-22 16:05:50 (читать в оригинале)

Петр III Федорович (Петр-Ульрих) - император всероссийский, сын герцога голштейн-готторпского Карла-Фридриха, сына сестры Карла XII шведского, и Анны Петровны , дочери Петра Великого (родился в 1728 г.); он приходится, таким образом, внуком двух государей-соперников и мог, при известных условиях, являться претендентом и на русский, и на шведский престол. В 1741 г. он был избран, после смерти Элеоноры Ульрики, преемником ее мужа Фридриха, получившего шведский престол, а 15 ноября 1742 г. был объявлен своей теткой Елизаветой Петровной наследником русского престола. Слабый физически и нравственно, Петр Федорович был воспитан гофмаршалом Брюммером, который скорее был солдат, чем педагог. Казарменный порядок жизни, установленный последним для своего воспитанника, в связи со строгими и унизительными наказаниями, не мог не ослабить здоровья Петра Федоровича и мешал выработке в нем нравственных понятий и чувства человеческого достоинства. Молодого принца учили много, но так неумело, что он получил полное отвращение к наукам: латынь, например, ему надоела так, что позднее в Петербурге он запретил помещать в свою библиотеку латинские книги. Учили его, к тому же, готовя, главным образом, к занятию шведского престола и, следовательно, воспитывали в духе лютеранской религии и шведского патриотизма - а последний, в то время выражался, между прочим, в ненависти к России. В 1742 г., после назначения Петра Федоровича наследником русского престола, его снова стали учить, но уже на русский и православный лад. Однако частые болезни и женитьба на принцессе Ангальт-Цербстской (будущая Екатерина II ) помешали систематическому ведению образования. Петр Федорович не интересовался Россией и суеверно думал, что здесь найдет свою погибель; академик Штелин , его новый воспитатель, несмотря на все старания, не мог внушить ему любви к его новому отечеству, где он всегда чувствовал себя чужим. Военное дело - единственное, что его интересовало - было для него не столько предметом изучения, сколько забавы, а благоговение его перед Фридрихом II превращалось в стремление подражать ему в мелочах. Наследник престола, взрослый уже человек, предпочитал делу забавы, которые с каждым днем становились все более странными и неприятно поражали всех окружавших его. "Петр обнаруживал все признаки остановившегося духовного развития", говорит С.М. Соловьев ; "он являлся взрослым ребенком". Императрицу поражала малоразвитость наследника престола. Вопрос о судьбе русского престола серьезно занимал Елизавету и ее придворных, причем приходили к различным комбинациям. Одни желали, чтобы императрица, минуя племянника, передала престол его сыну Павлу Петровичу, а регентом, до его совершеннолетия, назначила великую княгиню Екатерину Алексеевну, жену Петра Федоровича. Таково было мнение Бестужева , Ник. Ив. Панина , Ив. Ив. Шувалова . Другие стояли за провозглашение наследницей престола Екатерины. Елизавета умерла, не успев ни на что решиться, и 25 декабря 1761 г. Петр Федорович вступил на престол под именем императора Петра III. Он начал свою деятельность указами, которые, при других условиях, могли бы доставить ему народное расположение. Таков указ 18 февраля 1762 г. о вольности дворянской, снимавший с дворянства обязательную службу и являвшийся как бы прямым предшественником Екатерининской жалованной грамоты дворянству 1785 г. Указ этот мог сделать новое правительство популярным среди дворянства; другой указ об уничтожении тайной канцелярии, ведавшей политические преступления, должен был, казалось бы, содействовать его популярности в народных массах. Случилось, однако, иначе. Оставаясь в душе лютеранином, Петр III с пренебрежением относился к духовенству, закрывал домашние церкви, обращался с оскорбительными указами к Синоду; этим он возбудил против себя народ. Окруженный голштинцами, он стал переделывать на прусский лад русское войско и тем вооружил против себя гвардию, которая в то время была почти исключительно дворянская по составу. Побуждаемый своими прусскими симпатиями, Петр III тотчас же после восшествия на престол отказался от участия в Семилетней войне и вместе с тем и от всех русских завоеваний в Пруссии, а в конце своего царствования начал войну с Данией из-за Шлезвига, который хотел приобрести для Голштинии. Это возбуждало против него народ, который остался равнодушен, когда дворянство, в лице гвардии, открыто восстало против Петра III и провозгласило императрицей Екатерину II (28 июня 1762 г.). Петр был удален в Ропшу, где его, 7 июля, постигла смерть: подробности об этом событии находятся в письме к Екатерине II Алексея Орлова . Ср. Брикнер "История Екатерины Великой", "Записки императрицы Екатерины II" (Л., 1888); "Memoirs of the princesse Daschcow" (Л., 1810); "Записки Штелина" ("Чтение Общества Истории и Древностей Российских", 1886, IV); Бильбасов "История Екатерины II" (т. 1 и 12). М. П-ов.
71557062_p3 (535x699, 167Kb)

Тэги: правитель, россии
Комментарии | Постоянная ссылка

Страницы: ... 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 ...

Блограйдеров
14516

Блогов
219966
(+0 сегодня)

Сообществ
1311
(+0 сегодня)

ЖЖ все стерпит
по количеству голосов (152) в категории «Истории»

Категория «Проза»

Взлеты Топ 5


+261	287	minnesinger
+220	245	Ksanexx
+219	244	RuSSianIdIoT
+190	212	prestissima.moskva.com: Блог Prestissima
+187	249	Лил_Ра

Падения Топ 5


-1	19	Lurk
-5	28	Prestissima
-10	162	Клевер
-14	61	Странный мир
-17	241	Дед Мороз

Загрузка...

BlogRider.ru не имеет отношения к публикуемым в записях блогов материалам. Все записи
взяты из открытых общедоступных источников и являются собственностью их авторов.

Каталог блогов

/

Cтраница блогера маруся551

Записи в блоге

Александр II

Александр I Павлович

Павел I Петрович

Екатерина II Алексеевна

Пётр III Фёдорович