Север не найден Голосов: 1 Адрес блога: http://hrivelote.livejournal.com/ Добавлен: 2008-04-20 12:35:49 блограйдером Lurk

2012-07-11 12:07:36 (читать в оригинале)

Наверное, Карловы Вары из космоса похожи на пирожное. А вблизи они похожи на множество пирожных в розочках и завитках крема, спрятанных в высокой траве. На многоярусную кондитерскую лавку, в которой орудуют гномы. В Карловых Варах так сладко, что ломит зубы. Хочется быть ребенком, чтобы иметь возможность это оценить. Впрочем, живой ребенок обращает внимание, как ему и положено, только на паутину, да шишки, да землянику за чужим забором, да уток и краснохвостых рыб в пруду. Быть в Карловых Варах по делам - смешно и невзаправду, но дела-то были, и нешуточные. И пока Тео ими занимался, мы гуляли, лавируя между туристическими группами и конными экипажами, мимо источников, над быстрой и мелкой рекой. Слишком много народу: пожилая европейская публика с поильниками, азиаты с фотоаппаратами, неутомимые украинки с детьми. Они не населяют этот город, они выглядят, как муравьи, ползающие по альбому с ветхими фотографиями, нет, как термиты, пробующие на зуб обстановку старинного особняка. Они - живые, хоть и страдающие ливером, изможденные экскурсиями; сквозь их бодрое полноцветное копошение Карлсбад почти неразличим. Каков он на самом деле, наверное, можно понять только в разгар несезона, по истечении срока годности сливочного крема, где-нибудь в унылом гноябре, когда позабытые в траве куски торта являют свою смертную, уязвимую сущность. Под ярким июльским солнцем город только вяло шепчет из-под воды, нет голоса, есть аналоговый шум, трещины, сколы, треск иглы, пятна на желатиновой пленке.

Мчались назад в Прагу, строя планы вернуться, запасшись вязаными шапками и перчатками, шерстяными чулками, барочной музыкой в плеере, немецкими книжками и терпением соблюдать курортный режим. Вокруг полоскались зеленые поля, мельтешили игрушечные деревни.

На другой день, после осмотра трехсот ванн, семисот унитазов и дверей без числа, решили съездить на прогулку на взятой напрокат машине. По дороге девочка жутко вредничала, я злилась из-за жары, глючащего телефона и невозможности тратить чужие деньги по собственному усмотрению. На стоянке, на пике раздражения, уселась в машину, и, когда девочка завопила "а я где сяду?!" - с наслаждением ответила: нигде. И захлопнула дверь. Снаружи раздался нечеловеческий, разрывающий визг, и вся тяжесть гнева Господня - как мне показалось, вся - обрушилась на меня. Ребенок, мой ребенок, моя ароматная маковая голова, мой нежный кот стоял с перебитой лапой, сжимая в другой переспелый одуванчик. Ошибка! Это была ошибка! Я не должна была так злиться даже секунду. Воистину, гнев - коварнейший враг из семи, у него самый короткий тормозной путь. Ты еще не успел понять, что разгневан, а брат твой Авель уже мертв.

Конечно же, я выскочила из автомобиля, схватила девочку, стала дуть на нее, как на кастрюлю с кипящим молоком, как будто она и была тем одуванчиком, но рядом же был Тео, он же вмиг побелел от ярости и ужаса. И вместо того, чтоб убить меня, он кинулся к охранникам, и через минуту они уже вызвали скорую помощь, а еще через пять, когда Дуся уже не плакала, прикатили две машины, большая и маленькая, желтые и вопящие, словно разъяренные осы. Документы, страховка, и вот мы уже в карете, мчимся с мигалками и сиреной, приборы измеряют давление и прочее непонятное, Дуська, надутая, как принцесса, полулежит на каталке, оттопырив раненую лапу, а Тео мчится за нами. Ей уже не больно, но губенка опять дрожит: мама, зачем ты перебила мне пальцы, я ведь только хотела тебя погладить и подарить одуванчик! Я не могу дотянуться со своего сиденья, чтобы обнять ее, и только повторяю: мусик, я не хотела, прости. Ты не прощен! - строжится мусик, и она права, и всегда будет права, а я всегда нет, вот так. Ребенок ведь даже не знал, что вредничал и злил маму, он просто жил в своем одном мгновенье, от которого я всегда слишком далеко, настолько далеко, насколько уже не могу быть ребенком. Дитя всегда изумлено последствиями, оно не в силах увидеть, как одно мгновение вытекает из другого, на то, чтобы научиться это видеть, уходит целая жизнь. Дитя всегда старается угадать, отчего сердится мама, с первобытной наивностью дикаря, застигнутого врасплох буйством стихии.

Перелома нет, и это чудесно. Я скотина, и это отвратительно. Сказаны и услышаны ужасные слова, и прекрасные тоже сказаны. Пролиты слезы примирения, но ребенок не знает меры, он добивает великодушием. И в номере, оторвавшись от мультиков и утешительного киндерсюрприза, подбирается к моей кровати, чтобы меня приласкать.
- Мама, у тебя такой замечательный животик.
- Спасибо, малыш, но мне так не кажется.
- Почему?
- Он великоват?
- Нет-нет, он очень маленький и такой замечательный. Я там жила, я знаю.

Потом котенок спит, золотистый, раскидистый, победительный, само совершенство, которое мне предстоит погубить, сокровище, которое мне суждено разграбить. Ты только вырасти, и у меня не хватит духу хоть в чем-то тебя упрекнуть.

Мы с Тео сидим в холле с ноутбуком, курим, посасываем вайфай. К нам подсаживается седой усатый парень - Ян из Брно. Тридцать пять лет он строит пивные заводы повсюду - в Моравии и Сибири, на Кавказе и в Душанбе, в Оренбурге и Питере. Мы спускаемся в подвал, и Ян показывает нам свою работу. Тео с воодушевлением это обсуждает четыре шестисотлитровые бочки, котлы и трубы, в которых сам черт ногу поломает, станок, болгарку, а я уже ничего не могу. Слишком много информации для моего улиточьего мозга.

Утром Дуся со своей челкой до ресниц и забинтованной рукой похожа на Алису Макги. Она вообще устроена готично; как мы гуляли с ней на кладбище Монмартр, и она объявила, что ей там нравится, а я жалела, что у нее нет черного платья для фото! А как в магазине она выбирала для своей будущей комнаты картину с изображением прекрасной окровавленной упырицы (правда, потом остановилась на лимонном деревце). Так вот, утром рассматривает капли вина на лестнице:
- Мама, здесь была Бьяу-Бьявка?
- Нет, в отели их не пускают.
- А я думала, Бьяу-Бьявка порвала здесь какого-то человека на все кости!!!

Тео говорит: когда мы с тобой сидим вот так в холле отеля, мне кажется, мы - персонажи Ремарка. О нет, я не персонаж, я призрак, блуждающий в отелях, вздыхающая между этажами серая тень. И в самой гуще реальной жизни я блекну и теряюсь: нет голоса, а лишь подводный шепот, треск патефонной иглы. Я та соседка, у которой муж, дочь, татуированная нога и бледный вид, которая всегда съехала прошлой ночью и не спустилась к завтраку. Я та Бьяу-Бьявка в поисках мяса и костей, ключей, паспорта и отражения в зеркалах.