Пока я падаю, я всё-таки лечу Голосов: 1 Адрес блога: http://gipsylilya.livejournal.com/ Добавлен: 2008-08-04 10:41:35 блограйдером pinker

Милосердие в обмен на унижение - вообще не милосердие

2017-07-17 01:07:05 (читать в оригинале)

Известная российская журналистка Ульяна Скойбеда -- автор целой серии одиознейших статей об инвалидах. В том числе одной под названием “Надо давить на жалость”. Казалось бы, красивое предложение: “Чтобы разорвать порочный круг отношений, сложившийся в этой сфере, умнее всего апеллировать к лучшему, что есть в нашем народе, то есть к милосердию” - и тут же выясняется, что милосердие можно получать только на специальных условиях, если ты послушный, “правильный”, шёлковый инвалид. Условия прилагаются: одновременно не считать себя особыми (гм, а какими? “каквсешными”?) и имеющими право на равные, простите за тавтологию, права со всеми людьми.

Как будто что-то странное есть в том, чтобы человек имел равные права с другими людьми.



https://storia.me/ru/@Alexey.Skobtsov/polemika-1be4jz/miloserdie-v-obmen-na-unizhenie-voobshhe-ne-miloserdie-4dzcih

---

Почему наши дети не читают: ещё раз и на пальцах

2017-07-16 13:24:28 (читать в оригинале)

Если родители массово не жалуются на детей, значит, что-то идёт не так. Дети раздражают, но разные поколения мам и пап недовольны разным.
Одна из самых частых жалоб интернет-эпохи: «Почему они не хотят читать книг?!». Произносится в трёх семейных ситуациях:
- родители и сами в детстве читали не очень много, но то, что дети не читают вообще, их расстраивает; они боятся, что дети вырастут некультурными и с клиповым мышлением;
- мама или папа читали в детстве запоем, а ребёнок как чужой, совсем не интересуется теми книгами, которым родителям так хочется поделиться, читает время от времени и, кстати, растёт с клиповым мышлением;
- ребёнок обожает читать, но читает сериями книги современных, чаще всего иностранных авторов – Роулинг, Геймана, Кинга; совсем не интересуется старыми добрыми Носовым, Драгунским, Губаревым и Беляевым – в общем, отрывается от своей культуры и учится неизвестно чему.
Почему дети не читают вообще? Или читают не то?

https://storia.me/ru/@anastasia.komarovskaya/kultura-i-iskusstvo-p4rgh/pochemu-nashi-deti-ne-chitayut-eshhe-raz-i-na-paltsakh-hdu3d

---

Кукла и наследник Тутти. Ч.6

2017-07-16 10:55:11 (читать в оригинале)

Пока карета — дорогая дворцовая карета на самых мягких рессорах, с бархатной обивкой сидений — спешила к дому доктора Арнери, тот пытался угадать, зачем понадобился столь важному чиновнику. К тому же чиновник держал на руках ребёнка. Но ребёнка ли? У (кажется) девочки было бледное, неподвижное воскового цвета лицо, полуприкрытые глаза не моргали и не шевелились, и вся она не вздыхала, не елозила, не ёжилась, не дёргала ножкой, как обычно бывает с детьми. К тому же во дворце не было иных детей, кроме принца и принцессы (по слухам, вторая была уродкой, лицо же этого дитя было гладким, с правильными и миловидными чертами). Боже, догадался Арнери, да ведь это кукла. Исключительно тонкой работы! Наверное, игрушка принца и принцессы. И потом, зачем бы везти к нему домой живого ребёнка? Он, конечно, умеет лечить людей, поскольку опыты с человеческой анатомией входили а круг его интересов, но далеко не лучший из врачей в этом городе.

Доктор попытался выжать ещё немного информации:
— Требуется моя помощь?
Чиновник чуть шевельнул острым, как клюв, носом:
— Да, нужна ваша помощь.
И замолчал.
— Эта кукла, должно быть, испорчена?
— Да. У неё дыра в животе.
— И повреждён механизм?
— Все кишки пробиты.
Арнери растерялся ещё больше.
— Посмотрим, посмотрим, — пробормотал он. — Я всё же не кукольник, я, скорее, химик...
— Прекратите шутки, — сердито сказал чиновник. — Её Высочеству очень плохо, и речь идёт о жизни и смерти.
Он чуть поправил куклу на коленях, и та вдруг жалобно искривила рот. Арнери прошиб холодный пот.
— Если это девочка, зачем вообще могу понадобиться я? — жалобно спросил он. Но тут карета подъехала к дому учёного, и ему велели выйти. Огромный капитан Бонавентура, важный и мрачный чиновник с завёрнутой в плащ девочкой на руках, испуганный Арнери один за другим прошли мимо открывшей дверь тётушки Ганимед и исчезли в кабинете. Тётушка, поколебавшись, приникла глазом к замочной скважине. Она увидела, как офицер стоит, широко расставив ноги и чуть не упираясь плюмажем на треуголке в потолок, а девочка полулежит на коленях у чиновника, склонив встрёпанную головку, словно рассматривая свои атласные туфельки с золотыми розами вместо помпонов. Из-под плаща розовым светилось нарядное платьице.
Хлопающие от ветра ставни мешали тётушке Ганимед услышать весь разговор, до неё донеслись только отдельные фразы. А говорили в кабинете, между тем, следующее.
— Её Высочеству должно стать лучше уже к завтрашнему утру, — заявил чиновник.
— Вы с ума сошли... Вы понимаете, что такое перитонит? Даже с целым кишечником не всякий взрослый мужчина выживает после ранения в живот, а тут — ребёнок. В лучшем случае, я могу вколоть ей сейчас смертельную дозу морфия.
— Только попробуйте, и получите смертельную дозу стали на месте, — прорычал граф Бонавентура. Ему была безразлична судьба девочки, но принцесса ни в коем случае не должна была умереть в его присутствии. Иначе ему самому грозила бы плаха.
Чиновник торопился покинуть дом из тех же соображений. Уход этих двоих больше напоминал бегство.
Арнери поглядел на оставленную на диване девочку, которая лежала, скорчившись, на боку. Наконец, решился развернуть плащ и осмотреть рану. Дворцовые лекари не ошиблись, девочке было суждено умереть.
Хотя, быть может, средство, которое разрабатывал сейчас Арнери, могло бы помочь остановить перитонит после полостной операции. Тем более, что у него был уже проверенный клей, специальный клей, которым вполне можно было закрыть и дырку в кишечнике. Смесь ужаса и азарта овладела доктором.
— Тётушка Ганимед, — крикнул он. — Подготовьте вивисекторскую. И как можно быстрее. Нет! Сначала принесите свёрток со льдом. Чистый, холщовый.
Когда операция была закончена, и принцесса получила вместе с обезболивающим укол экспериментального лекарства (родственного тому, которым учёный уже врачевал туберкулёз), за окнами стемнело.
"Нет, это невозможно," сказал себе Арнери, умываясь. "Завтра меня вздёрнут на верёвке возле мятежников. Даже если девочка выживет, завтра ей не станет лучше. А если меня вздёрнут, некому будет колоть ей лекарство. Эксперимент прервётся... То есть, девочка умрёт точно".
Он протёртые холодной кипячёной водой лицо спящего ребёнка, слегка смочил губы. Казалось, он уже видел эту бледную кудрявую головка раньше, только другой — смеющейся, лукавой.
"Если бы только нас с ней оставили в покое на неделю, на две..."
Но нет. Ему конец. И ей конец.
Тётушка Ганимед спала. Учёный сам сделал себе бутерброд. Потом см изготовил новый свёрток со льдом. Завернул девочку, всю в бинтах поверх изрезанного, расползающегося платья, обратно в плотный плащ, чтобы лёд таял не так быстро, проследил, чтобы клеёнка между льдом и бинтами не елозила.
"Надо бежать," сказал он себе. "Другого выхода нет".
Саквояж собрать было нетрудно. Не слишком обширных денежных накоплений хватило бы на то, чтобы скрыться на время а приморском посёлке поодаль от столицы. Конечно, лекарство, шприц, бинты. Чистое бельё и туалетные принадлежности.
Одевшись, доктор вышел на улицу, высматривая извозчика. Нужен был самый дорогой, с мягкими рессорами, из тех, кто подбирает пьяных богачей с гулянок. Извозчик нашёлся быстро. Ход кареты был почти безупречен.
Когда учёный вернулся за девочкой и саквояжем, тётушка Ганимед снова проснулась.
— Куда вы едете? — робко спросила она. Нет, нельзя было говорить ей правду, как ни печально было обманывать верного товарища.
— Во дворец. Я отвезу девочку во дворец. Скажу, что ничем не могу ей помочь. Пусть срочно зовут лучших докторов...
— Вам отрубят голову, — слабея, сказала экономка.
— Вздёрнут, милая тётушка Ганимед. Я же не дворянин.
Женщина закусила подол передника, чтобы не сказать в такой момент лишнего. Арнери закутал девочку в плащ так, что нельзя было рассмотреть, что находится внутри получившегося куля, и сел в карету. Он думал сначала приказать ехать ко дворцу, а на полпути развернуть экипаж... Но в конце концов решил передать и девочку, и лекарства дворцовым докторам, а дальше будь что будет. Шансов выжить у него уже не будет, а вот у девочки они повысятся.
Карета неслась сквозь ночь. Фонари не горели — слишком много их было разбито во время беспорядков, зато луна светила вовсю. Арнери чудилось, что свёрнутая в плащ фигурка вот-вот расправится, оттуда выглянет девочка, но будет это на самом деле не девочка. Глупый страх из-за нервного напряжения. Учёный гнал его прочь. Дворец приближался.

Posted via m.livejournal.com.

---

Кукла и наследник Тутти. Ч.5

2017-07-16 06:11:53 (читать в оригинале)

Дядюшка Август сам не понимал, как согласился на уговоры детей завернуть в столицу, и теперь очень и очень жалел. В городе были беспорядки, и Тибул немедленно принял в них участие, да такое, что правительство объявило его одним из предводителей бунтовщиков и теперь разыскивало. Но и уехать старый клоун себя не мог заставить, потому что без слов было ясно — это означало бы уменьшение труппы до двух человек. И то при условии, что Суок бы не сбежала, чтобы присоединиться к названному брату. Эти двое были не разлей вода.
По счастью, дядюшка Август не отличался общительностью и потому понятия не имел, как Тибул бегал по фонарному тросу над площадью Звезды и как в него стрелял офицер городской гвардии.

Приключения Тибула тем временем не закончились прогулкой над площадью. Перебежав её, он нырнул в каминную трубу, из которой не тянуло теплом и дымом, и оказался в комнате, полной колб и реторт, бумаг и банок с жидкостями и порошками внутри. За столом, спиной к нему, сидел худой старичок с венчиком стоящих дыбом седых кудряшек. Старичок обернулся на шум, и глаза у него сделались больше очков.
— Прошу вас, не пугайтесь, — мягко сказал Тибул, а потом сообразил, кого видит перед собой. Ведь эта незначительная по размерам особа была известна каждому чиновнику и каждому уличному мальчишке столицы. Про его опыты ходили легенды, про его гений сложили песенку. — Доктор Арнери, мне нужна ваша помощь!
Доктор Арнери вёл дневник городских событий. То были хроники, которым лет через сто суждено было пролить свет на детали, неясные историкам будущего. Но не раньше. Доктор Арнери собирался оставить завещание, чтобы дневник закрыли после его смерти в банковской ячейке.
Сейчас учёный, глядя, как Тибул наносит выданный ему состав на кожу, жадно расспрашивал гимнаста. Юноша отвечал, стараясь избегать опасных для его товарищей подробностей. Мокрый след растворялся на его коже, расплывался глянцевым коричневым цветом. Арнери не нашёл ничего лучше, как замаскировать Тибула под североамериканского негра.
— В городе сейчас много цирковых артистов, — пояснил он свою мысль. — Негр-силач будет выглядеть удивительно, но не очень.
— Да вы, похоже, и правда величайший из учёных, — сказал Тибул, глядя на свою обновлённую кожу.
— Нет, только второй по величине.
— А первый?
— Туб. Но его очень давно никто не видел.
Доктор щедро одолжил гостю свои тапочки, трубку и немного табака и сел скорее записывать новые, полученные от Тибула сведения. Юноша курил и с любопытством оглядывался. Несмотря на горы стеклянного и бумажного хлама, в комнате было чисто. "Ну и гоняет он, должно быть, прислугу," решил Тибул. Впрочем, он как-то сразу поверил, что такой чистоты учёный требует не из вредности. Значит, так было надо для его опытов. Камин, например, тут не разжигался годами, в трубе не было сажи, а ведь ночи зимой не тёплые. Видно, даже немного пепла в воздухе могло помешать.
Пока доктор скрипел деревянным пером, дверь в кабинет открылась и вошла пожилая дама, судя по всему, экономка. С торжествующим лицом она несла в вытянутой руке клетку-мышеловку. В мышеловке сидела мышь и беспокоилась.
— Доброе утро, — оглянувшись, весело сказал учёный.
— Я! Поймала! Мышь! — торжественно объявила экономка. Её звали тётушкой Ганимед, но Тибул этого не знал
Доктор оживился:
— Покажите-ка...
Экономка засеменила к окну и тут только заметила сидящего в одних красных кальсонах гимнаста. От ужаса она взвизгнула и выронила клетку. Дверца со щелчком откинулась, мышь бросилась бежать. Бедная тётушка Ганимед видела прежде здоровенных чернокожих мужчин только на картинках в детских книжках, и там они были язычниками и людоедами. Доктору Арнери насилу удалось её успокоить и объяснить, что его гость ест самые обычные завтраки, а не человечину. И особенно любит большие яичницы.
Как я могла пропустить мимо глаз вошедшего в дом негра, думала тётушка Ганимед. Неужели я выжила из ума? Почему доктор ничего не рассказывает мне, он уже ни во что меня не ставит? Слёзы женщины капали прямо в яичницу.
После завтрака Арнери с Тибулом ушли смотреть на приготовления к казни. Должны были показательно умертвить нескольких мятежников. Тибул стал мрачен от взгляда на помосты с плахами и виселицами, которые сколачивали сейчас плотники. Потом они с учёным отошли к другому краю площади, где заезжие балаганы давали представления во славу трёх министров. Тибул очень быстро разгорячился и... Что поделать, таков был его нрав; гимнасту снова пришлось бежать.
Учёный смотрел вслед ему и погоне, когда услышал, как кто-то громко спрашивает, где найти дом доктора Арнери.
— Я здесь, — сказал он, подходя к карете, окружённой конными гвардейцами. — Кто меня спрашивает?

Posted via m.livejournal.com.

---

Кукла и наследник Тутти. Ч.4

2017-07-15 19:39:25 (читать в оригинале)

— Может быть, ты и в самом деле кукла, — говорил сестре юный принц, — Ноя тебя люблю, как настоящую.
Он вкладывал принцессе в руку вертушку, и та машинально принималась её крутить.

Других детей во дворце никогда не было. Дети шумят, толкаются, норовят устроить беготню. Хотя мальчик к двенадцати годам стал покрепче, министры не хотели рисковать. Вместо друзей у принца были звери королевского зверинца, дорогие игрушки, красочные книжки и ручные лебеди.
Смута, меж тем, достигла и дворца. Несколько гвардейцев из дворцовой стражи во главе с графом Гримальди прямо в дворцовом саду окружили сидящих на траве принца, принцессу и одного из гувернёров. Когда офицеры обнажили сабли, гувернёр задрожал. Принц остался спокоен, принцесса — безучастна.: оба ничего не поняли.
— Ваше Величество, — с нажимом произнёс Гримальди. — Благословите оружие, которое вернёт вам вашу по праву корону.
Он был заметно пьян. Должно быть, задуманный бунт потребовал от него больше смелости, чем у него было от природы.
— По праву, корона, — сказал мальчик, поднимаясь на ноги, — принадлежит моему отцу. Пока я не узнаю о его смерти, я жду его возвращения. И вам, как ваш принц, приказываю ждать короля.
Гримальди покачал головой (качнувшись в результате всем телом).
- Вы уже не малое дитя. Вам двенадцать. Вы должны понимать... Ваш отец не вернётся. Никогда.
Кто знает, что граф хотел добавить к сказанному, но принц побледнел и звонко, отчаянно закричал:
— Измена! Измена!
Несколько бунтовщиков шарахнулись прочь, всё ещё с обнажёнными саблями в руках; один сквозь зубы выругался, называя принца выкормышем трёх свиней. Остальные развернулись к дворцовой гвардии, бегущей на крик с оружием наголо. Гримальди пришёл в бешенство.
— Да этом волчонку и впрямь заменили горячее сердце на железное.
Его взгляд упал на сидящую безучастно девочку:
— А у этой и вовсе нет сердца.
Он ударил принцессу кончиком сабли в живот, раз и другой. Девочка широко открыла глаза, потом они закатились, и она без сознания упала в траву. Гримальди произнёс, глядя на Тутти с презрением:
— На её месте должна была быть дочь моей сестры... А её убили, чтобы ты мог носить корону... Ты, который корону отверг!
Мятежники отступали с боем, а белый, словно это из его живота текла кровь, мальчик нёсся когда дворцу. За ним бежал, задыхаясь от страха и скорости, гувернёр. Никогда он не видел, чтобы принц так мчался, и заранее обмирал от понимания, что мальчик вот-вот упадёт бездыханным.
Три министра в летнем зале развлекались: обедали и рассматривали Просперо, предводителя мятежных горожан, пойманного во время беспорядков накануне. То был высокий, плечистый мужчина с ясными серыми глазами и медными кудрями. Его лицо заросло рыжей бородой до самых глаз. Кровь запеклась на его удивительно белом и гладком лбу. Пока министры и придворные развлекались, глядя на Просперо, мятежник развлекался, рассыпая угрозы. Хотя он и был закован в цепи, в голосе его было столько силы, что обещающим быстро стало не по себе. Министры приказали увести мятежника и позора ради закрыть его в звериной клетке, среди шимпанзе и тигров. Но спокойно вернуться к обеду им не дали.
— Кукла! Моя Куколка! — детский крик влетел в летний зал раньше мальчика.
— Это плачет наследник Тутти! — в ужасе воскликнул один из министров.
— Наследник плачет! — повторили за ним два других министра. Государственный канцлер взволновался.
Мальчик вбежал в зал, расталкивая придворных и слуг. Его длинные каштановые локоны встрепались, лаковые туфли покрылись трещинами. Рыдая, он выкрикивал отдельные слова, которых никто не понимал. Всё его лицо было залито слезами.
— Что случилось? — спросил самый главный министр.
— Почему наследник плачет? — спросил другой. Третий только отлучался от страха и делал знаки, чтобы срочно привели доктора. Он был уверен, что у мальчика сейчас разорвётся сердце. Кто-то подал принцу воды, и тот жадно глотал её пополам со слезами. После этого он смог выкрикнуть:
— Гвардеец проткнул Куколку саблей!
И тут же снова зарыдал.
Немедленно отменили обед. Послали, наконец, за главным дворцовым врачом и за всеми остальными врачами тоже. Стража внесла девочку на чём-то плаще, как на носилках, и положила в летнем зале на пол. Принц продолжал плакать, несмотря на то, что ему налили успокоительного. Принцессу тщательно осмотрели.
Увы, у неё не было никаких шансов. Она должна была умереть от перитонита, и смерть её, было ясно, будет долгой и непростой. Главный дворцовый врач предложил девочке вколоть смертельную дозу морфия, чтобы она умерла без боли. Принц закричал так, что зазвенели стёкла в окнах. Его губы посинели, и врачи принялись успокаивать его, обещая найти выход. Верховным министрам было дурно.
— Гаспар Арнери, — сказал один из врачей. — Он изобретает такие лекарства, что...
— Может превратить обычного человека в негра, — подхватил другой.
— Или остановить чахотку, когда ни у кого не было уже надежды, — вспомнил другой.
— Принцессу может спасти только Арнери, он гений, — закричали все.
Посылать за учёным и ждать его показалось слишком долго. Кроме того, возможно, сейчас секунды решали вопрос жизни и смерти. Заложили карету; в неё сел один из сановников и принял на колени завёрнутую в плащ Куколку с привязанным к животу свёртком со льдом. Впереди кареты, расчищая путь, поскакал капитан дворцовой гвардии граф Бонавентура в сопровождении двух младших офицеров. Сановник молился, чтобы принцесса не умерла прямо у него на руках. Тогда не миновать ему казни. Голова девочки с коротко стриженными русыми кудряшками безвольно лежала на его плече, словно он и в самом деле вёз куклу.

Posted via m.livejournal.com.