Пока я падаю, я всё-таки лечу Голосов: 1 Адрес блога: http://gipsylilya.livejournal.com/ Добавлен: 2008-08-04 10:41:35 блограйдером pinker

После игры

2014-07-15 19:46:06 (читать в оригинале)

Первое ощущение в воскресенье утром, когда выползаешь из палатки:
боже, какое счастье! не надо разносить и сервировать! не надо завтрак к 12, можно к часу или к двум! вообще ни к чему метаться и торопиться.
В лесу, после похода к известному месту, нагоняет Мотя:
- Лиля! Это лесной дух! Вухухуху!
Мы идём в кухню, и он делает мне чай, выкуривает сигаретку и велит жесточайшим образом разбудить его через два часа: на завтрак предполагается рыба, а я её готовить не умею. Кроме того, Мотя хочет сделать вафли уже просто для нас.



Вафли не удаются, хотя для них отложены яйца: исчезла мука. К слову, она найдётся, но много позже. Я уже потрачу яйца на омлет для Тигры.

Игроки стягиваются на запах еды, скребут ложками по мискам и шумно обсуждают прошедшее. Я, наконец-то, узнаю, что за замесы с сыном канцлера, сказителем Гуном, слугой Киру-доно и прочими. И ещё - что Таро-сан - ниндзя мерзких Нобунаг!!! А с виду достойнейший человек и честный слуга дома. А ещё Таро-сан читал мою Лунулуну - он сначала обсуждает её со мной, потом убеждает мастера чайной церемонии, что ничего не "понятно" относительно того, что в сюжете вампиры.

Потом мы разбираем строяк и моем котлы, собираем посуду и мусор ("После нас должно быть чище, чем до нас!"), и, конечно, собираем вещи (две большие сумки - так, чтобы они без труда становились походными табуретами, мягкими, упругими, три личные сумки - из них должно выскакивать то, что может понадобиться в дороге, один рюкзак - куртки и книги, две хозяйственные сумки - хрупкое, четыре пенки свернуть, каждому по одной в руку, большую палатку нести как рюкзак). Потом с Харухи-Настей и её мамой Инной идём пешком до остановки дизеля, спешим на последний вечерний. На станции я обнаруживаю, что порвала в клочья одну из босоножек. Приходится выкидывать обе, а в Питере, перед метро, обуваться в дзори Эмирки.

Ночевать нас приглашает к себе Инна. Нам снятся банкеты и грязные тарелки, а потом утром мы в четыре руки с Инной делаем завтрак, едим, прощаемся и уезжаем на Балтийский вокзал, сдать вещи в камеру хранения. У нас впереди день, чтобы гулять по Питеру. Вук уезжает к своему знакомому рокеру Батяну в гости, а мы сидим в Варшавском экспрессе - там бесплатный вайфай, и Ринке удаётся в ВК договориться с интернет-знакомой Аглаей о встрече в саду Олимпия. Я знаю Аглаю лично, а Злате ничто не мешает с ней познакомиться, так что в сад мы идём все. Сначала долго болтаем ни о чём (больше, конечно, Ринка и Аглая о пережитом ГИА) на траве, потом идём в МакД. - перекусить и зарядить телефоны. В общем, там мы и сидим до вечера. Даже не знаю, как так вышло, весь день -в разговоре с одним человеком, но больно уж человек чудесный :)

Аглая провожает нас до вокзала. Уже на последней сотне метров мы попадаем в грозу и промокаем до ниточки. И переодеться уже не во что! Предыдущая цивильная одежда преет в пакете для грязных шмоток. Мокрые дзори адски натирают ноги.

Несколько поднимает настроение Вук, купивший нам три книжки Хаецкой - меня так за поездку попустило, что я даже взялась снова читать книги! и начала с Новобранца из Турагентства Тролля. Надеюсь, дочитаю, не потухну.

А потом мы мокрые и с двумя пледами наперевес втискиваемся в автобус и мучительно долго едем в Москву. Зато мне удалось занять самое цимесное место- я растянулась на задних сиденьях, в то время, как Вук скорчился у окошка где-то за моими ногами.

Полтора часа электрички от Ленинградской, и вуаля, нас встречает кот.

То есть, он нас не очень встречает. Он в шоке и ужасе, у него поднят хвост, оттянуты назад уши и поднята дыбом шерсть. Он отскакивает от нас на длинных, выпрямленных стрункой ногах. Он то ли не знает, кто мы такие, то ли считает, что мы воспряли из могилы. Пять дней для кота - это всё-таки вечность.

Потом нам удаётся его успокоить, и вот он весь день ластится к нам и ходит за мной хвостиком, боясь потерять из виду, и время от времени тихо мяукает сорванным за дни отчаянного крика голосом. Я чувствую себя сволочью и кормлю его кошачьей колбасой.