| Сегодня 26 октября, воскресенье |
      |
  
|
  
Какой рейтинг вас больше интересует?
|
Институты. Колхозы2011-08-11 17:57:12 (читать в оригинале) Три часа на автобусе куда-то вглубь Калининской области. Бьют на группы в три деревни. Первая Матино. Интуитивно кучкуемся. Или всё поделили за нас? Выходим, семь первокурсников и пять второ-. Эти казались опытными, прожжеными, циничными. Бревенчатый дом. Бабушка. Помещение. Техническое, изначально не для жилья. Похоже на Протасовское, только раза в четыре меньше. Что-то вроде большой кладовки. В стене небольшое окно-амбразура. Справа-слева полати. Позже, когда расселили остальных, кто-то на тракторе привез матрасы. Я, Толя Степанов, Володя Гудков, Игорь Овчинников, Саша Рыжик, Юра Шаров, Володя Логинов. Остальные парни в соседнем Козлове. Девчонки отдельно в третью деревню. Второкурсники заняли недостроенное здание напротив. Держались независимо даже от институтского Бориса Ивановича (кафедра «Металлорежущие станки и инструменты»). На окраине деревни накопали картошки. Хозяйка жарила нам ее в русской печи на противнях на маргарине. Что не доедали в обед, оставалось на ужин. От маргарина, противней и печи у картошки был привкус. Что было к-ней и что ели кроме нее, не помню. В конце срока она уже не лезла. Работали на зернотоке. До него с полкилометра. В машинах привозят зерно, сваливают в отсеки. Круглая длинная печь на мазуте. Ее топит молчаливый мужик. Печь гонит в отсеки горячий воздух. Зерно сушится. Наше дело – заполнить отсеки, лопатить – перемешивать, и, высохшее, с помощью шнеков, снова поднять на машины. Сентябрь. Еще тепло. Утром вставать легко. Идем на ток по узкой тропинке, трава в росе. Днем, после обеда сидим на солнечном пригорке, курим, клонит в сон, работать неохота. Ближе к вечеру приезжают машины. Шумят шнеки, цепные конвейеры. Деревянной лопатой подправляю высохшее зерно, лежащее теперь прямо на земле высокими холмами. Справа-слева собрать в кучку, и - к лопасти, справа-слева, в кучку, к лопасти. Женщина из колхозниц смотрит на мои умелые движения, говорит: лопата в руках поет. Улыбаюсь. Среди нас, городских, попадаются талантливые! Молчаливый, чумазый от мазута мужик на току напился. Разговорился. По-моему, даже пел песни. Понимающе улыбались.
В конце сентября утрами стало холодно. Вставалось всё трудней. Председатель колхоза с улицы стучал в окно и приговаривал: ребята, пора на работу. Шли той же тропинкой. Трава в инее. На току валились в теплое зерно и досыпали. С заморозками перебрались в дом. Бабка спала на кровати за занавеской. Мы с Толей на печке. Остальные на полу. Туалет за стеной. Холодный, темный. Оттуда Логинов: - На улице манд-д-раже! Первый раз слышу слово. Непонятное. Драже – это ведь такие конфеты? В саду за домом сливы. С Толей рвем. На фото я с рожей. И без того - подросток на свободе монструозен.  Располосовал свой темно-синий джемпер, впереди – до низу и долой рукава. Где-то достал бинт, скрутил в толстый жгут, обметал им края, впереди сделал шнуровку. В колхозе хипповать самое время!  По хозяйству – дежурство. Кто-то разогревает, накрывает, кто-то потом убирает. Неохота. Овчинников хитрожопый, действует на упреждение. Просек из двух зол меньшую – накрывать. А убираете и моете – вы. Сливочное масло плавало в ведре с водой. Ведра стоят в сенях. Всё тот же Логинов: - Бабка ворует наше масло! Хотелось интриги. На задворках деревенский магазин. Ассортимент, восточное пиршество. От хлеба до галош. Самообслуживание. Ходим между стеллажей. Вижу изящненькую логарифмическую линейку в чехольчике. И линейка у меня в городе была, нормальная, большая, и считал-то я на ней не часто, путался с положением запятой. Но эту кладу в карман, уношу. Не устоял перед приборчиком, маленьким, элегантным, в чехольчике. Первая и последняя вещь, украденная мной из магазина. Председатель колхоза на несколько дней «продал» нас чеченцам. Те строили коровник. Бригадир - низкий, коренастый, серьезный. В обед везут к себе. На хозяйстве женщины. Кормят щами, котлетами, поят водкой. В голове юркает почти утвердительное: так будет каждый раз.. После обеда с водкой разморенный Логинов засиделся около корыта с цементом, на него прикрикнули. Он – в ответ резкое: «от работы кони дохнут». Возникла напряженность. Больше неблагодарные русские к чеченцам не ездили. Один раз мылись в общественной деревенской бане. Она стояла почему-то прямо в поле. По выходе не могу расчесать свои лохмы. Подожди, пусть высохнут, - советует второкурсник. К концу сентября второкурсники на работу ходить перестали. Чтоб к ним попасть, надо пройти по узкому мостку из двух досок, перекинутых через канаву. Дверей не было. По каменному холодному бараку гуляли сквозняки. В комнате печка, мерцает огонь. Длинный студент неловко заталкивает очередное полено. Остальные лежат в телогрейках вповалку на матрасах. Сильно пахнет тройным одеколоном. - Можно взять у вас гитару? Тот, у которого спрашиваем, медленно размыкает веки, смотрит мутными глазами куда-то сквозь нас. Объявились деревенские девки. Однажды в ночи вдруг стало ясно, что они где-то здесь, у дома. Потом шли куда-то по дороге. Я подхватил двух под руки и что-то энергично говорю. Но это ненадолго, напускное. Главное возьмут Овчинников с Гудковым. Второй рассказывал: у нее одна грудь меньше другой. Кто-то принес новость, что двое из тех, кто жил в соседней деревне, погибли. К вечеру пришли Куделя с Солынцевым. Стояли в дверях, подпирая косяки. Поехали на танцы на грузовике. Шофер был пьяным, перевернулись. - Подползаю к нему, а он уже хрипит, - Солынцев мотает головой, и нервно почти улыбается. – Бортом прямо по грудной клетке… Ходили к девчонкам в другую деревню. Сидели в доме, молчали. Галька Горшкова в толстом вязаном свитере с высоким воротом всё ходила туда-сюда, сухо, деловито. Одного звали Михаил Суслов. Длинноволосый блондин. Второго не помню. У институтского Бориса Ивановича случился инсульт. Сидим с Толей на печи, свесив ноги. Поем. Уже до этого у меня было на стихи Олега Чухонцева: И поглотила одна могила вас друг за другом – и холм сровняла. И то, что жизнью недавно было, теперь землею и снегом стало. Толя написал свое длинное посвящение «На смерть погибшего друга». Что-то наивное и чудовищное про то, как мать не дождется своего сына. Пытаемся сочинить мелодию, патетично ноем. Ерзаем. Бабка стонет, что мы провалим ей печку. Промозглой, сумрачной зимой, уже во время учебы, группой один раз съездили на кладбище. Солынцев у могил раскупорил чекушку. В стоячку выпили водки.
|
  
Категория «Стихи»
Взлеты Топ 5
Падения Топ 5
Популярные за сутки
|
Загрузка...
BlogRider.ru не имеет отношения к публикуемым в записях блогов материалам. Все записи
взяты из открытых общедоступных источников и являются собственностью их авторов.
взяты из открытых общедоступных источников и являются собственностью их авторов.