первый курс. преподы

  Учебники и методички – в библиотеке Центрального корпуса в подвале. Не новые. Чего-то нет, - закончились. Но, все равно, растет стопка на стойке. На обложках упрощенные до символа атрибуты наук. И всё это в течение года предстоит пережевать. Интерес напополам с испугом.
  Лекции в больших аудиториях амфитеатром. Собирается весь поток – шесть групп: четыре наших (ТМС) и две ПТ (промышленный транспорт). Часто хотелось спать. И спали.
  Практика и лабораторные – погруппно.
  Традиционно пугали сопроматом. Сдашь сопромат – можно жениться. Доцент Зайденберг Григорий Яковлевич – невысокий еврей, похожий на Эйнштейна. Эпюры, крутящий момент… Не больно, как выяснилось, и мудрено.
  Мудреней какая-нибудь «Теоретическая механика». Термех. Николай Николаевич Соколов. Звали Коля-Коля. Рассказывали, как некий студент, который никак не мог сдать экзамен, решил Колю-Колю «достать» и пришел поздно вечером к нему домой. Тот уже спал и вышел в цветастых, в горох, семейниках. В общем, над Соколовым зло посмеивались.
  Коликолино лирическое отступление на одной из лекций: «Вот есть такая песня «Вся жизнь впереди. Надейся и жди». А чего ждать? Надо идти к цели». Смеялись, но больше ухмылялись – дурачок! Песенки цитирует.
  У меня с Колей-Колей вышло, скорей, взаимное уважение. Мое, смутное, – к его наукообразному «Действовать!» (хотя, сейчас понятно, что иной раз мудрее и моднее буддистское – ждать, когда случится само). Его – к моему искреннему, но испуганно-суетливому – как бы не запустить! – интересу к его науке. В зимнюю сессию на втором курсе Коля-Коля даже чуть было не поставил мне пятерку, несмотря на мой ужасный внешний вид.

  Начертательная геометрия. Знаменитый Александр Давидович Посвянский. Автор учебника, по которому и учились. Внутренне и внешне - похожий на моего доинститутского репетитора Назарецкого. Выполнял на доске чертежи проекций мелом разного цвета. Рассказывали, что оригинал. При сдаче курсового мог посмотреть в подзорную трубу свернутого в трубочку листа ватмана и отправить исправлять. Думаю, красивая болтовня. Судя по всему, неравнодушный к женщинам. Бровастый, вставал у иной из группы за спиной и страшно сопел.

  Основы черчения. Преподавала дама. Не давались надписи. Дама слегка злилась, брала мою руку в свою и водила. 

  Высшая математика. Ряды, интегралы, дифференциалы. Математик тихий, добрый, курящий. Говорили, что у него не всё в порядке с сыном: гуляет, пьет и прочие тяжкие. Внешне это было незаметно. С интересом всматриваюсь в парадокс, стараюсь найти проявления, но вижу только непроницаемые долготерпение и покорность.
  Мое чутье, нюх, объявившиеся у Назарецкого, - и тут. Тихая музычка. Сначала чувствую, потом решаю. В дипломе по математике одно из немногих «отлично». И вообще, как кто-то сказал: математика - гуманитарная наука.

  Английский. Англичанка молода. Рассказывает, что серьезно занималась гимнастикой. Но что-то со связками. Была вынуждена бросить. Теперь преподает.
  «Тысячи». Приносила «Moscow news», выбирала статью. Позже в библиотеке брали американские научные журналы. Посчитать среднее количество знаков в строке (количество знаков в трех троках – делить на три), поделить количество «тысяч» на количество знаков в строке – получить общее количество долженствующих к переводу строк. Увлекательно! Потому как становится зрим объем, и тебе теперь с ним воевать.
  Какое-то время вдруг начал заикаться и именно при сдаче «тысяч». Переживала, помогала, подталкивала.
  1976 год. Записи группы Queen только начинали хождение в стране. Толком и не знал, как пишется. Спрашиваю. Пишет на доске.
  - А что такое?
  Про группу она, возможно, и знала и готова была поговорить и догадывалась что я имею в виду. Но я почему-то не выдал секрета. Куда интересней был наш молчаливый недоговор. Англичанка мне нравилась как женщина.

Тэги: мэмуар