цветочек в проруби

  Новый 1982 год встречали с Толей в Калинине, в Первомайском с Галей Барщ у ее молодого человека. Видимо, совсем уже было негде. С нами была его сестра, маленькая, хозяйственная, на тонких, почти инвалидных ножках. Было безрадостно, не пилось, не выпили и бутылку водки. Я дерзил. Видя такое циничное уныние, сестра заводит серьезный душеспасительный разговор и окончательно всё портит. Еле досидели до утра; вышли на улицу, лил дождь.

  В Загорске Юра и Ольга живут в Афанасове, снимают полдома. Зовут на какой-то праздник (23 февраля? 8 марта?), приглашают какую-то Зину. Зина, знакомая Ольги, худенькая, с большой грудью, работала поваром; руки без маникюра, слегка красноватые от воды. Выпили, танцевали, я что-то сказал, она с пол-оборота приняла на свой счет и психанула. Зина была разведена, и я подумал, что не мудрено.
  Поздно вечером садимся в автобус на Скобянке, оба пьяненькие, она кладет мне голову на плечо. У Дворца выходим, провожаю на 1-й Ударной армии. Из автомата звоню домой, отец велит явиться. Деревянный дом, сижу на табуретке, Зина у меня на коленях, целуемся, с соответствующими прихватами, благо было что. Стоим у калитки на задворках, она, разомлевшая, говорит, как мне идти, чтоб срезать путь: мимо дворцовского пруда на проспект. Крепко прикладываюсь напоследок.
 Мать спит, отец сидит на кухне, читает. Полвторого ночи. – Тебе не кажется, что… - Знаешь, папа, у меня может быть свое личное время! (я так нервничаю, что демонстративно называю отца папой) – Может, но только до одиннадцати.
  Молчу, ухожу спать.

  Договорились встретиться на остановке у Дворца через два дня. Я купил три тюльпана и бутылку портвейна, которую засунул под пальто, придерживая через карман снизу; никаких далеко идущих намерений у меня не было. Стоим за Дворцом, у ограды катка, смотрим на ярко освещенных катающихся. Зина была напряжена и серьезна, рассказала, что как только я ушел, из соседней комнаты вышел бывший муж (!), узнавал как да что. То есть, он всё время был за дверью и слушал, как мы шуршим. Продолжать (идти к ней домой, разливать вино и тд.) было бессмысленно. Сказал, что позвоню. Разошлись. Портвейн донес до дома и спрятал за диваном. Не позвонил. Больше не встречались.

  Идем с Юрой к его знакомым, возможно, техниковским одногруппницам. Окраина Углича (район в городе), девятиэтажка. Открывает девица с мокрыми волосами: ой, я только после ванной. Подождете?
  Ждем. Идем ко мне. Одна на общение простенькая, круглолицая, с кудряшками химии, другая, Лена, задумчивая, молчаливая. Дома мать. Беру фужеры, сидим в маленькой комнате, прикрыв дверь. Пою лирическое. Провожаем до остановки. Стоим у булочной. Отзываю Лену в сторону, сую листок с телефоном, объясняю: мне иногда бывает плохо, ты не могла бы мне позвонить. «…хо» - окончание «плохо» Лена артикулирует вместе со мной, будто помогая, искренне кивает головой, берет телефон.
  Несколько дней ждал звонка. Ходил на Углич к дому, глядел в окна (угловые на верхнем этаже), поднимался, стоял у двери, возможно, звонил. Судя по тому, что продолжения не было, никто не открыл.