свадьбишное, 84 г.

  28 июля, зайдя в ЗАГС с бокового входа, тихо расписались.
  К тому времени уже стал тяготиться отношениями, требовалось менять статус. Надя говорила: куда ты торопишься. А у меня-таки зудело начать другую жизнь.
  Юркина Ольга сшила Наде оригинальное легкое платье из шифона; мой костюм, спасибо тете Вере, заказали в кремлевском ателье (переулок недалеко от Красной площади, несколько раз ездил на примерку после работы, один раз опоздал, стал объяснять, высокомерно осекли; сшили хорошо, насколько это возможно для моей фигуры, особенно нравилась ткань, серая в еле заметную мелкую полоску английская шерсть; позже там же отец шил себе выходной, для медалей, пригодились эти твердые «кремлевские» борта).
  Приехал Толя, подарил "Энциклопедию домашнего хозяйства", печатаемую на Калининском полиграфкомбинате (Толя был как-то связан, - выступал? - с местным обществом книголюбов). Подошли Надины девчонки: Бурычева, высокая и нелепая Аня Перепелица (ей было неловко среди нас, всё старалась присесть, встать пониже, сутулилась). С моей работы - Таня Гуляева. Машин у нас не было, прошлись до Белого пруда; представляю их разочарование, но мы сознательно и не очень избегали «свадьбишного», и тут уж было б лучше, если бы машина все-таки была, по дороге на нас обращали внимание, и мне это хуже не бывает. И фотографа у нас не было, снимали сами, по очереди, домашним «Зенитом», как могли: у пруда, лаврской стены, ДК Гагарина, по пути домой зачем-то у полуразрушенных ворот «пряничного домика» на Шлякова (давно снесенном, на его месте сейчас пустырь и овощная палатка). Толя всё призывал: ну, придай лицу выражение, - и на фотографиях я «влюблено» смотрю на Надю.

  На вечер был заказан стол в «Севере», я сказал Тане Гуляевой, чтоб обязательно приходила, но было ясно, что не придет – отдельское поручение было ровно до ЗАГСа. Дома, на Розы Люксембург стол, все родители и Бухаловы. Вечером мы их оставили, кажется, им было хорошо и без нас.
  В ресторане Лашковы, Надины подруги по общежитию-работе в расширенном составе. Когда прозвучало неизбежное «горько», я предложил поцеловаться под столом, чтоб никто не видел. Вечером принесли счет, а потом, замешкавшись, другой, взамен первого, не помню, больше или меньше. То ли решили заработать, увидев, что можно набавить, то ли взяли лишнего, и проснулась совесть. Пошел в подсобку, что-то объясняли, ничего не понял и не вдавался, заплатил, сколько просили.
  Лашковы, Толя, Таня Бурычева – узким кругом пошли на Углич на съемное жилье - комната в трехкомнатной квартире в одной из угличских панельных девятиэтажек.
  Жить предполагалось отдельно, и эту комнату мы нашли незадолго до свадьбы. Откуда взяли адрес не помню. В квартире оказалась шестнадцатилетняя Света (мать была то ли в отъезде, то ли жила в другом городе). Отважно пустила, показала, договорились о цене. В комнате была кровать и круглый стол. Позже купили в угличском универмаге красный портативный телевизор «Электрон» и в мебельном на вокзале три или четыре книжные полки; странная покупка, книги с собой не предполагались, и вообще, полки – не первая необходимость; вез их на садовой тачке по Вознесенской, вниз с Блинной с выездом на Первую Ударную армию - огородами через весь город; использовали как шкаф для посуды и повседневной мелочи. Как могли обживались, но все восемь или девять месяцев, пока не вырос Надин живот, и мы не вернулись в маленькую комнату родительской квартиры на Люксембург, там было холодно.
  В тот вечер и ночь на Угличе продолжали выпивать, с Толей пели, я, помнится, набрался и уже не мог. Потом Лашковы уехали на такси, а мы как-то легли спать.
  Утром пошли на Рабочку. Родителей не было, ушли в сад, оставив записку, что-то вроде: «Ребята, давайте!» Через день мы уехали по путевке в Ленинград.