вата памяти

В один из моих приездов в Калинин наутро было солнце, тепло, мы проехали две остановки на трамвае от Толиного «Политеха» до моей бабушки на «Пролетарку» отметиться; обратно шли пешком, я показал ему эстакаду для вагонеток поверх проспекта Калинина, такую привычную, но я пытался показать ее как бы заново, он начал подыгрывать, но всё как-то мимо, в общем, затея не удалась, - так вот, мы шли обратно с тихой (после вчерашнего) головной болью, которая сообщала нам даже легкость, и мы не торопились, изображая порядочных людей, не пьющих раньше положенного, потом свернули в Кировский, и Толя захотел показать, где живет сейчас Соломон (Андрюха Силаев). Шли по пустым утренним улицам, я сказал, что это место для меня – классический Калинин, Толя опять как-то смущенно, даже испугано улыбнулся, пощипал ус, и мы всё шли и шли, а я всё пытался угадать подъезд, увидеть и запомнить мелочи и детали, которые должны были быть близкими - узнать Калинин и бухнуться в него как в райскую люльку (разумеется, всё напрасно, вспоминается только низкий придомовой штакетник). И вот зашли в подъезд, поднялись на не ниже третьего этаж. Но дома никого не оказалось. «В этом месте все умерли, - подумал я, вспоминая пустые улицы. - Можно было бы и не заходить, всё равно никого бы не застали». Потом пошли под высоковольтной линией к реке, вдоль забора из рабицы, по тропинке, протоптанной большей частью ходящими загорать. И опять никого, ничего. Вышли на высокий берег, постояли, повернули назад, к Толе, уже по асфальту. Дома выпили с внутренним движением «ну наконец-то!» Всё вокруг было прежнее, только мертвое. И чего я хожу тут, ищу? И таскаю его за собой, терпеливого да улыбающегося.