Мировой_инет Голосов: 2 Адрес блога: http://www.liveinternet.ru/community/2610255/ Добавлен: 2008-06-02 21:47:23 блограйдером Бриз_Сергей

фильм и трек * САДИЗМ Салтычихи и СОВРЕМЕННОСТЬ * Film Muzeum Rondizm TV

2012-10-10 04:33:37 (читать в оригинале)

   поэзия юриспруденции... психологии секса и общественного устройства

 ИСТОЧНИК      САЛТЫЧИХА (САЛТЫКОВА ДАРЬЯ НИКОЛАЕВНА) (1730—1801)

Помещица Подольского уезда Московской губернии, заму­чившая более 100 человек крепостных. Была приговорена к смертной казни, которую потом заменили заключением. С 1768 года в монастырской тюрьме.  

Случай в истории уникальный. Когда речь идет о маньяках-убийцах, то само собой разумеется, что в этих рассказах фигурирует только сильный пол. Особа же, известная под именем Салтычиха, убивала без всякой мотивации, с «особенной», как бы сейчас вырази­лись, «жестокостью», просто так, из любви к этому делу, не уступая самым отъявленным монстрам рода человеческого. Мы не имеем пси­хологического портрета этой дамы. Исследователи, шедшие по горя­чим следам ее зверств, были настолько ошеломлены размахом пре­ступлений и необъяснимостью их, что предпочитали лишь констати­ровать события, теряясь в догадках по поводу причин. Да и что могли они сказать? Вездесущих журналистов, интервьюирующих маньяка прямо на скамье подсудимых, тогда еще не было, психологии, как науки, не существовало, а Достоевский еще не написал своих гениаль­ных прозрений. История ее кровавых деяний скорее напоминает кри­минальные хроники, хотя кое-какие крупицы личной жизни Салтычихи все-таки попали в анналы.

Она была третьей дочерью обычного дворянина, каковых много на необъятных российских просторах служило государю и отечеству. И фамилию она в девичестве носила самую что ни на есть баналь­ную — Иванова. Но, кроме такого заурядного фона, нам больше ничего не известно о детстве маньячки. Наверное, сегодняшние био­графы обязательно «докопались» бы до какого-нибудь фактика, кото­рый указал бы на сдвиги психики юной барыни — может, кошку она в свое время задушила или матушку ненавидела лютой злобой, а может, и папаша руку приложил к развитию в дочери подобных наклонностей. Оставим догадки для будущего фильма ужасов о Салтычихе. Мы же только знаем, что Дарья Николаевна в положенные ей сроки удачно (в смысле материальном) вышла замуж за ротмистра лейб-гвардии конного полка Глеба Алексеевича Салтыкова, родила ему двоих сыновей и овдовела двадцати шести лет отроду. (продолжение ниже - Ю.К.)

 

Со смертью мужа Салтычиха стала единоличной хозяйкой тысяч душ крепостных крестьян и огромных имений, которые находились, говоря языком современной географии, на юго-западной окраине Москвы. Постоянно барыня проживала на Сретенке, а к вящему «удо­вольствию» местных жителей отдыхать любила в поместье Троиц­ком — красивейшем, благословенном месте Центральной России. Вот тут-то, среди этого благолепия, и разыгрывались основные акты ду­шераздирающей трагедии. Поначалу по окрестным деревням пополз­ли слухи о лютой помещице, которая собственноручно забивает до смерти своих крепостных, люди шептались о подробностях: бабы крестились, мужики крякали от удивления — о таких зверствах они еще не слыхивали. Потом мимо потянулись телеги с подозритель­ным, едва прикрытым рогожей грузом. Сопровождающие не слиш­ком таились от невольных свидетелей — дескать, везем трупы в полицейскую канцелярию на освидетельствование, умерла очередная девка, царство ей небесное, сбежала, дурочка, а по дороге-то и отдала Богу душу, теперь нужно все, как положено, зафиксировать. Но случайно сползшая рогожа открывала взору жуткий обезображенный труп — обваренная кожа, струпья вместо волос, колотые и резаные раны. Утечка информации шла и из тайных сыскных контор. Сюда проникали смельчаки, вырвавшиеся из Салтычихиного ада, с них брали показания и... отправляли назад, под надзор помещицы. Вла­сти предпочитали молчать, а по Москве уже во всю судачили об убийце. Между тем один из ее дворовых, которой впоследствии и «сдал» свою барыню правосудию, справедливо потом заметил: «Ког­да б ей послабления не было, то она от таковых непорядков уняться могла».

Разоблачение Салтычихи началось с воцарением на престол вели­кой государыни Екатерины II. Убийцу подвела крайняя ее невеже­ственность и смекалистость двух крепостных. Помещица грамоте не разумела и, что называется, политической конъюнктуры нового прав­ления не поняла, зато простые дворовые отлично учуяли ветер пере­мен. Савелий Мартынов и Ермолай Ильин (у последнего Салтычиха умертвила трех жен) бежали в столицу и подали императрице жалобу на злодейку. Молодая государыня, стремившаяся установить в отдель­но взятой стране гуманистический рай, прореагировала немедленно. Для Дарьи»Николаевны словно гром среди ясного неба грянул, когда к ней приехали высокопоставленные чиновники и взяли помещицу под домашний арест. Но привыкшая к безнаказанности Салтычиха по недоумию решила, что ей снова все сойдет с рук. Она отрицала любые обвинения. Однако Екатерина лично взяла под контроль дело своей подданной. На запрос канцелярии о возможности подвергнуть непо­корную пыткам в целях получения признания, государыня проявила поистине царское великодушие и приказала по началу нечестивицу попробовать устыдить, для чего предписывалось определить в дом Салтычихи самого честного и знающего священника. Духовное лицо «работало» со злодейкой четыре месяца, потом с сожалением объявило, что «сия дама погрязла в грехе» и добиться от нее раскаяния невоз­можно.

17 мая 1764 года на Дарью Николаевну было наконец заведено уголовное дело.

Два чиновника, отправившиеся на места преступлений — на Сретенку и в Троицкое — трудились около года, опрашивая сотни свидетелей. Многие местные крестьяне, запуганные чудовищем, со­седи и знакомые предпочитали молчать, однако нашлись люди, рас­сказавшие правду о событиях, очевидцами которых они стали. От­крывшаяся следствию картина леденила кровь количеством убитых и бесчеловечной жестокостью Салтычихи. Делу дали законный ход: из тайников Сыскной полиции извлекли те самые показания, которые пылились там не один год. Признания беглых смельчаков, похоро­ненные в полицейской канцелярии взятками Салтычихи, всплыли на поверхность и потопили многих чиновников-мздоимцев. Екате­рина не жалела ни сил, ни денег, чтобы разоблачить убийцу и ее пособников, с чьего молчаливого согласия совершались дикие пре­ступления.

Документы следствия ничего не сообщают о том, с чего начинала свою кровавую практику Салтычиха. В них лишь бесстрастно пере­числяются доказанные случаи убийства. Специализировалась Дарья Николаевна в основном на женщинах — то ли силенок на мужиков не хватало, то ли до такой степени ненавидела свой пол.

Рискнем сделать предположение, которое может показаться на первый взгляд странным. Серийные убийцы-маньяки, как известно, совершают преступления на сексуальной почве. Возможно, в действи­ях кровожадной дамы также присутствовала сексуальная подоплека.

Обычно стих на Салтычиху находил тогда, когда девка мыла пол. Это незатейливое действие приводило барыню в состояние крайнего возбуждения. Она набрасывалась на жертву и принималась колотить ее поленом, скалкой, раскаленным утюгом, словом, всем, что попада­лось под руку. Затем несчастную передавали в руки подельников Салтычихи. Гайдук сек девку на дворе, а Дарья Николаевна бегала от одного окна к другому и кричала: «Бейте до смерти, бейте сильнее!» После истязаний жертву снова заставляли мыть полы, чего обычно обессилевшие девки делать были не в состоянии. Часто садистка при­бегала к особо изощренным зверствам, как-то: привязывала девку голой на морозе, морила ее сутками голодом, обваривала лицо кипят­ком. Так, убивая крестьянку Ларионову, Салтычиха в экстатическом порыве схватила свечу и поднесла пламя к волосам девушки. А крес­тьянку Петрову загоняли палкой в пруд и заставляли стоять по горло в воде по несколько часов, хотя на дворе был ноябрь. Все эти зверства оправдывались лишь недобросовестным мытьем пола в хозяйских апартаментах. Била Салтычиха ногами в живот и беременных жен­щин, до смерти замучила двух двенадцатилетних девочек.

В отличие от убийц-одиночек Дарья Николаевна, выражаясь со­временным языком, сколотила бандитскую группировку — два-три гайдука, всегда готовые прийти на помощь атаманше, когда та устанет мучить человека, конюх и девка Аксинья Степанова. Двое последних выполняли роль гробовщиков — выполняли приказ кровожадной хозяйки не без удовольствия, с некоторой даже долей самодеятельно­сти. Так, на тело Ларионовой они уложили грудного ребенка убитой, и младенец умер на морозе прямо на трупе матери. Но даже эти нелюди приходили в ужас при виде монстра в человеческом обличье.

Есть в кровавом списке Салтычихи и имена двух мужчин. Неиз­вестно, чем вызвал гнев помещицы Хрисанф Андреев, только после традиционной порки, которую осуществлял один из ее подельни­ков — Богомолов, Салтычиха приказала беднягу привязать на не­сколько часов на морозе. Когда измученного Андреева втащили в теплую избу, Дарья Николаевна набросилась на Андреева и стала избивать палкой. Потом она схватила раскаленные щипцы и приня­лась вырывать у жертвы уши, лила ему горячую воду на лицо и пинала. Когда Андреев перестал подавать признаки жизни, она при­казала Богомолову вести умирающего в Троицкое, так как дело про­исходило в Москве, в собственной резиденции Салтычихи. Естествен­но, несчастный по дороге скончался. Богомолов, не зная, что предпри­нять, попытался договориться со старостой имения Михайловым, чтобы тот похоронил убитого. Однако без церковного благословения труп придать земле законным путем было невозможно: покойник отошел в мир иной без причащения, да еще и при таких странных обстоятельствах. Михайлову вовсе не улыбалось быть крайним в пре­ступлениях хозяйки, поэтому он довольно грубо осадил Богомолова, дескать, это твои проблемы. Гайдук растерянно пристроил труп на кухне в подполье и поехал... в Сыскной приказ. Неизвестно, то ли ужас обуял Богомолова от содеянного, то ли взыграла родная кровь — Андреев приходился Богомолову родным племянником, — но подельник Салтычихи предал хозяйку. Однако подкупленные ею ревни­тели порядка заключили изменника под стражу и быстренько доложи­ли Дарье Николаевне о шатаниях в ее рядах.

По-видимому, предательство верного сообщника напугало убий­цу, и она немедленно послала в Троицкое нарочного с приказом — труп выбросить. Но Михайлов, тоже струсивший, отказался выпол­нить приказ барыни. Тогда нарочный прихватил тело назад в Москву, а староста тем временем был вызван для объяснений с помещицей. Когда Михайлов вошел в горницу Дарьи Николаевны, то увидел, что за столом чаевничает известный чиновник полицейской канцелярии Иван Яров. Он-то и научил старосту что следует тому говорить, коли будет он спрошен высоким начальством. После чего Яров и Михайлов поехали в Кремль, где староста дал показания, опровергающие жало­бы Богомолова — дескать, Андреев бежал несколько дней назад и найден был мертвым в лесу. К данным Михайлова приложили и освидетельствование трупа, составленное в Сыскном приказе. Бого­молову за навет выдали 25 ударов кнутом и отпустили в руки родной матушки Дарьи Николаевны, которая, вероятно, в знак прошлых зас­луг сообщника убивать его не стала, а посадила на цепь и приказала заковать в кандалы. Несчастного Андреева снова отвезли в Троицкое, где и похоронили после стольких мытарств.

По данным государева следствия, Салтычиха обвинялась в 38 доказанных убийствах. В списках ходило 75 имен — жертв мань­ячки. Медицинского заключения здоровья обвиняемого тогда, конеч­но, не давали, но, думаю, многие согласятся — Дарья Николаевна была все-таки психически ненормальной и реализовывала свое воз­буждение таким кровавым способом.

Интересно, что указом Екатерины от 12 июня 1768 года Салтычиху не только лишили дворянского сословия, материнских прав, всего имущества, но и постановили впредь именовать «сие чудовище мушиною».

Впрочем, нельзя сказать, что Дарья Николаевна после смерти мужа была обделена мужским вниманием. Длительные интимные отношения связывали вдову с землемером Николаем Андреевичем Тютчевым. Правда, в тот самый год, когда Салтычиху взяли под домашний арест, любовник надумал жениться и оставить надоевшую пассию. Никто не утверждает, что Николай Андреевич решил бросить Дарью Николаевну потому, что она попала в немилость властей.

Может, так совпало, но не зря же говорят, что несчастье не приходит одно. Салтычиха, услышав о измене Тютчева, поступила как заправская бандитка. Она накупила горючих веществ и приказала двум гайдукам подпалить дом обидчика, да так, чтобы непременно в огне погибли и неверный любовник и его невеста. Но для сообщников одно дело было забивать беззащитных крепостных девок, а совсем другое — погубить дворянина. Они несколько раз отправлялись на задание, но возвращались ни с чем; в конце концов, слезливо взмоли­лись — дескать, не вели, Дарья Николаевна, казнить, вели мило­вать — приказ ваш невыполним.

Салтычиха прослышав, что бесстыжий Тютчев будет проезжать со своей невестой по дорогам ее имения, выставила пикеты с целью убийства, но операция снова сорвалась — то ли кто-то опять «сдал» Дарью Николаевну, то ли Николай Андреевич, зная «крутой» характер бывшей любовницы, поостерегся.

Шесть лет длилось следствие по делу Салтычихи и закончилось в 1768 году. Екатерина озадачилась сложной проблемой. С одной стороны, помещица Салтыкова принадлежала к весьма уважаемому дворянскому роду, и прецедент наказания отпрыска аристократичес­ких кровей мог вызвать недовольство в некоторых кругах. С другой — царица хотела превратить судилище над преступницей в показатель­ный, политический процесс, который призван был всему миру проде­монстрировать намерение императрицы создать новое правовое госу­дарство.

Екатерина приказала лишить всех званий, имущества и отпра­вить в ссылку всех мздоимцев и взяточников, покрывавших убийцу. Подельники Салтычихи приговорены были к публичной порке и последующей каторге. Не избежал наказания даже Богомолов, кото­рый перед этим содержался Салтычихой в кандалах. Ну а для винов­ницы 17 ноября 1768 года назначена была на Красной площади граж­данская казнь. Екатерина так заботилась о воспитании подданных, что даже распорядилась прислать горожанам специальные приглашения.

Народу, конечно, собралось видимо-невидимо. В то утро шел крупный, хлопьями снег. Салтычиху привезли на площадь и прико­вали цепями к позорному столбу, повесив ей на грудь табличку со словами: «Мучительница и душегубица». То-то отвели душу народные мстители: они плевали в нестрашную теперь маньячку, кидали в нее дерьмом и грязью.

Салтычиха была пожизненно заточена в яму под Соборной цер­ковью Ивановского монастыря. По мистической казуистике истории этот храм был выстроен в честь рождения другого маньяка и изверга Ивана Грозного. Два раза в день решетка в склепе отодвигалась и Салтычихе просовывали еду. Выводили узницу только раз в сутки, чтобы она послушала издалека колокольный звон и посмотрела цер­ковь. Доступ к священному алтарю убийце был запрещен. Тридцать три года просидела Салтычиха в яме и умерла дряхлой старухой. Ее имя стало ругательным у русского народа.

МОГИЛА САЛТЫЧИХИ - МОСКВА ДОНСКОЙ МОНАСТЫРЬ

***

смотреть в журнале на малом экране