Мудрая_Nancy Голосов: 2 Адрес блога: http://www.liveinternet.ru/users/671873/ Добавлен: 2007-10-29 00:26:00 блограйдером jolly_m

сама дура

2009-08-26 11:08:19 (читать в оригинале)

Господи, девчонка. Ну зачем? Зачем тебе это? Зачем у тебя болят руки? Откуда это все? Вот это все, что вокруг. Эти подписанные сумки, кипы вещей, библиотека в которой Петрарка, Венечка и Августин, и сумка от их величия неподъемная. А стол тебе зачем? Да, он такой большой, девчонка, на нем помещается три вазы с увядшими цветами. Учебники. словари, 10 записных книжек, томик Маяковского, Горин, Аллен, Буковски, стаканчик с карандашами и ручками, витамины, ноотропы, диктофоны, бумаги, ноты с любимой классикой, пепельница, лампа, улетевшие в мусорку три розы, масло апельсина и лимона и еще жуткая куча всего. Но жить ведь можно без него.
Или кровать. Она создает иллюзию мансарды. Первое время, просыпаясь, ты задевала макушкой потолок. Из крышки шкафа устроила книжную полку. В этой кровати ты любила лежать на трех подушках и смотреть кино. Ты ее зачем-то купила. Зачем? И зачем ты своими руками, которые на днях играли Баха и Курылевича, сонно перелистывали какую-то книжку, ее разбирала. Зачем ты роняла тяжелые детали на свое тело, зачем прилагала усилия. Нет, понятно, что надо вот именно так, самой, пытаясь выдрать искривленные временем ли шурупы из гнезд, потому что иначе ведь не пролезет, иначе ведь не выйдет. Не войдет.

А стиральная машинка? Хорошо. Вещи должны быть чистыми. И кнопочки у нее смешные и этот иллюминатор где все вертится. Но она такая большая. Ее же в руках не унесешь. Она же большая, тяжелая, белая. Но с ней еще можно смириться. Она сдача, но не белый флаг.

Но холодильник. Холодильник - это же почти мемориальный камень. "Здесь покоится... " Без имен и дат. Кому нужна эта лишняя информация? И тебе она не нужна. Как не нужны замороженные лисички, полкило клюквы, рулька и масло сливочное и сливочный сыр, которые полетели с мусорный пакет. И банка с мармеладом из горьких апельсинов, совсем на донышке. Так и не съеденные яйца, ты даже их уже не ешь. Все в помойку. И потом вымывать забившуюся в щели зелень. И все на автомате. И кружки эти с тарелками заворачивать в бумагу. И варенье клубничное в пленку. И все это как-то складывать. Куда-то. Не отдавая отчет, не задавая вопросов. И тащить это. Зачем-то.

Зачем? Это же не ты, ты же до сих пор мечтаешь оказаться в чужом городе и просто шарахаться по улицам и слышать незнакомую речь и снимать дешевые мотели. Ты любишь смесь мужского парфюма, коньяка и табака на своей коже. Мужские рубашки и платья. Ты любишь танцевать. И ты, ты ведь превратилась в букашку под этой кроватью, холодильником. стиральной машинкой, столами, стульями. В маленькую вонючку, которую потрешь пальцами и потом от них жутко воняет. Такие вонючки водились в твоем детстве, в загороди и еще на полудохлой розе. Но они были серые, а ты черная.

И ты ведь никогда не думала быть привязанной к одному месту, сегодня здесь - завтра там. Ты же любишь чтобы один рюкзак. И чтобы "Полетели?" и через два часа уже в небе. Ты трогаешь кончиками пальцев плечи, касаешься губами чьего-нибудь уха только чтобы через пять минут куда-нибудь убежать, конечно по делам, конечно важным. Ты прихватваешь сердца, но возвращаешь их обратно целыми и аккуратно пришитыми. В основном.
Но все же тащишь и этот стол и кровать эту разобранную, и холодильник. Ты грузишь их в машину, куда-то везешь, разгружаешь. Чего ты так испугалась, что пришлось баррикадироваться всем этим скарбом? Ты же ничего никогда не боялась, ты любишь игры открытую, ненавидишь трусих и предпочитаешь откровенность. Но тащишь? Тащишь. Что это? Возраст? Ну может быть. Двадцать восемь. Это как-то взросло. Но выглядишь моложе и не кажешься нелепой в коротких юбочках, майках с котами и белых носочках. Тебе все еще хочется чтобы тебя кружили и гладили по голове. Но чувствуешь себя старше. Тебя все меньше что-то удивляет, расстраивает, разочаровывает. Ттебе чаще скучно с другими людьми и интереснее с собой. Остаются только обиды. Да и их все меньше.
И ты сломана, девчонка. Из тебя вынули все внутренности. Медленно на каленвал наматывали кишки. Спускали кровь. Высасывали через трубочку мозг. Сжимали легкие, чтобы нельзя было дышать. Рвали сердце. И выдернули стержень. Осталась оболочка.
Из него можно сделать чучело. Набить его опилками из книг, кадров, воспоминаний и еще соломой из старых мечтаний, не воплощенных планов и разбитых надежд. И будет это чучело даже краше, потому что ненастоящее. Только вместо глянцевых пуговок будут живые глазки, но их же и спрятать можно. Точно также как пряталась за столами, кроватями, машинками и холодильниками. Как подменяла ими себя. Они свидетельства твоих нелепых компромиссов с собой. Твоей глупой гордыни, закопанных амбиций и торжествующего самообмана.
Они как шрамы на лице, которые ты не хочешь убирать потому что опыт.
Ну и мой сейчас окна тогда, дуреха. Все равно ни на что большее ты, девчонка, уже не способна.Господи, девчонка. Ну зачем? Зачем тебе это? Зачем у тебя болят руки? Откуда это все? Вот это все, что вокруг. Эти подписанные сумки, кипы вещей, библиотека в которой Петрарка, Венечка и Августин, и сумка от их величия неподъемная. А стол тебе зачем? Да, он такой большой, девчонка, на нем помещается три вазы с увядшими цветами. Учебники. словари, 10 записных книжек, томик Маяковского, Горин, Аллен, Буковски, стаканчик с карандашами и ручками, витамины, ноотропы, диктофоны, бумаги, ноты с любимой классикой, пепельница, лампа, улетевшие в мусорку три розы, масло апельсина и лимона и еще жуткая куча всего. Но жить ведь можно без него.
Или кровать. Она создает иллюзию мансарды. Первое время, просыпаясь, ты задевала макушкой потолок. Из крышки шкафа устроила книжную полку. В этой кровати ты любила лежать на трех подушках и смотреть кино. Ты ее зачем-то купила. Зачем? И зачем ты своими руками, которые на днях играли Баха и Курылевича, сонно перелистывали какую-то книжку, ее разбирала. Зачем ты роняла тяжелые детали на свое тело, зачем прилагала усилия. Нет, понятно, что надо вот именно так, самой, пытаясь выдрать искривленные временем ли шурупы из гнезд, потому что иначе ведь не пролезет, иначе ведь не выйдет. Не войдет.

А стиральная машинка? Хорошо. Вещи должны быть чистыми. И кнопочки у нее смешные и этот иллюминатор где все вертится. Но она такая большая. Ее же в руках не унесешь. Она же большая, тяжелая, белая. Но с ней еще можно смириться. Она сдача, но не белый флаг.

Но холодильник. Холодильник - это же почти мемориальный камень. "Здесь покоится... " Без имен и дат. Кому нужна эта лишняя информация? И тебе она не нужна. Как не нужны замороженные лисички, полкило клюквы, рулька и масло сливочное и сливочный сыр, которые полетели с мусорный пакет. И банка с мармеладом из горьких апельсинов, совсем на донышке. Так и не съеденные яйца, ты даже их уже не ешь. Все в помойку. И потом вымывать забившуюся в щели зелень. И все на автомате. И кружки эти с тарелками заворачивать в бумагу. И варенье клубничное в пленку. И все это как-то складывать. Куда-то. Не отдавая отчет, не задавая вопросов. И тащить это. Зачем-то.

Зачем? Это же не ты, ты же до сих пор мечтаешь оказаться в чужом городе и просто шарахаться по улицам и слышать незнакомую речь и снимать дешевые мотели. Ты любишь смесь мужского парфюма, коньяка и табака на своей коже. Мужские рубашки и платья. Ты любишь танцевать. И ты, ты ведь превратилась в букашку под этой кроватью, холодильником. стиральной машинкой, столами, стульями. В маленькую вонючку, которую потрешь пальцами и потом от них жутко воняет. Такие вонючки водились в твоем детстве, в загороди и еще на полудохлой розе. Но они были серые, а ты черная.

И ты ведь никогда не думала быть привязанной к одному месту, сегодня здесь - завтра там. Ты же любишь чтобы один рюкзак. И чтобы "Полетели?" и через два часа уже в небе. Ты трогаешь кончиками пальцев плечи, касаешься губами чьего-нибудь уха только чтобы через пять минут куда-нибудь убежать, конечно по делам, конечно важным. Ты прихватваешь сердца, но возвращаешь их обратно целыми и аккуратно пришитыми. В основном.
Но все же тащишь и этот стол и кровать эту разобранную, и холодильник. Ты грузишь их в машину, куда-то везешь, разгружаешь. Чего ты так испугалась, что пришлось баррикадироваться всем этим скарбом? Ты же ничего никогда не боялась, ты любишь игры открытую, ненавидишь трусих и предпочитаешь откровенность. Но тащишь? Тащишь. Что это? Возраст? Ну может быть. Двадцать восемь. Это как-то взросло. Но выглядишь моложе и не кажешься нелепой в коротких юбочках, майках с котами и белых носочках. Тебе все еще хочется чтобы тебя кружили и гладили по голове. Но чувствуешь себя старше. Тебя все меньше что-то удивляет, расстраивает, разочаровывает. Ттебе чаще скучно с другими людьми и интереснее с собой. Остаются только обиды. Да и их все меньше.
И ты сломана, девчонка. Из тебя вынули все внутренности. Медленно на каленвал наматывали кишки. Спускали кровь. Высасывали через трубочку мозг. Сжимали легкие, чтобы нельзя было дышать. Рвали сердце. И выдернули стержень. Осталась оболочка.
Из него можно сделать чучело. Набить его опилками из книг, кадров, воспоминаний и еще соломой из старых мечтаний, не воплощенных планов и разбитых надежд. И будет это чучело даже краше, потому что ненастоящее. Только вместо глянцевых пуговок будут живые глазки, но их же и спрятать можно. Точно также как пряталась за столами, кроватями, машинками и холодильниками. Как подменяла ими себя. Они свидетельства твоих нелепых компромиссов с собой. Твоей глупой гордыни, закопанных амбиций и торжествующего самообмана.
Они как шрамы на лице, которые ты не хочешь убирать потому что опыт.
Ну и мой сейчас окна тогда, дуреха. Все равно ни на что большее ты, девчонка, уже не способна.