Узелки на памяти Голосов: 6 Адрес блога: http://bormor.livejournal.com/ Добавлен: 2007-11-11 14:57:08 блограйдером Lurk

Ступица

2011-08-09 11:07:29 (читать в оригинале)

(конкурс на Массаракше закончился, уже можно выкладывать)


-Ты должен нас пропустить,- сурово говорит ангел, направив в мою сторону пылающий меч.- Наши цели святые, и никто не смеет стоять у нас на дороге.
-Как же, никто? А я?
Ангел пытается заглянуть мне в душу, но эта попытка заранее обречена на провал. Не ему со мной тягаться. Я спокойно встречаю его взгляд и даже улыбаюсь.
-Ты должен понимать, что мы всё равно пройдём,- говорит ангел.- Рано или поздно.
-Но не сегодня,- возражаю я.
-Нас не остановить,- упрямо гнёт своё ангел.- Мы несём всем мир, любовь и истинные ценности.
-А демократию вы, случайно, не несёте?- смеюсь я в ответ.
Ангел хмурится, за его спиной хмурится всё святое воинство.
-Можешь кривляться,- сурово говорит мне ангел,- но тебе не выстоять против нашего священного гнева. Мы пройдём через Ступицу во все семьдесят миров, и распространим повсюду Слово Правды. Что ты можешь нам противопоставить?
-Вот это,- со смехом отвечаю я, и за моей спиной поднимаются в полный рост все грехи мира. Тьма, извлечённая со дна человеческих душ, наполняет силой мой чёрный зазубренный клинок. Неверие служит мне щитом.
-Не надо меня недооценивать,- говорю я ангелу.
Но он, конечно, не меняет своего решения и даёт сигнал к атаке. Силы Света славятся своим упорством и фатализмом. Они безнадёжны. Самые жалкие из моих противников.



Эльф приветливо улыбается мне и машет рукой. Он выглядит слишком юным, хрупким и беззащитным, зелёные обтягивающие одежды подчёркивают нечеловеческую стройность и болезненную красоту его тела. Но этого эльфа не следует недооценивать. Ему уже перевалило за шестую сотню лет, и я помню его ещё по прошлым военным кампаниям... когда же это было? Четыреста, триста и двести двадцать лет назад? Всё никак не угомонятся.
-Может, обойдёмся в этот раз без насилия?- спрашивает эльф.- Просто пропусти нас. Мы не желаем никому вреда.
-Вот как? А чего же вы желаете?
Эльф широко разводит руками, и за его спиной расцветает радуга из живых бабочек.
-Мы несём мир, любовь и простые ценности,- снова улыбается он.- Разве это так сложно понять?
-Да что ж тут непонятного,- хмыкаю я.- Да только без насилия в этот раз не получится. Я вас не пропущу. Возвращайтесь в свои леса.
Эльф печально качает головой. Протягивает руку к ближайшему кусту, и тот сам вкладывает ему в ладонь длинную ветку, мгновенно превращающуюся в изящный, обманчиво тонкий лук. Зелёное воинство выступает из-за деревьев, где секунду назад, казалось, никого не было. Мне в грудь нацелены тысячи стрел.
-Меня этим не проймёшь,- улыбаюсь я, и моя улыбка совсем не похожа на эльфийскую.
Я чувствую, что стрелы наполнены магией Леса. В кустах таятся дикие звери, одурманенные магией Жизни. Магия Земли и магия Родников незаметно подтачивают почву у меня под ногами, чтобы в нужный момент расколоть её глубоким оврагом и похоронить меня в нём. Эльфы выглядят несерьёзно, но их намерения – серьёзнее некуда.
Двести двадцать лет назад я встречал их с простым топором. Сегодня в моих руках бензопила – жуткое, но крайне эффективное орудие. Дети леса ещё не видели его в деле.
-Почему ты не даёшь нам пройти через Ступицу в Семьдесят Миров?- недоуменно спрашивает эльф.- Кому будет хуже, если воздух станет чище, леса гуще, а вода – синее?
На самом деле, со Ступицы есть выход не в семьдесят миров, а в семьдесят два, шесть дюжин. Но я не поправляю эльфа. Во-первых, он не так уж и ошибается, всё-равно два мира мертвы, и мертвы уже давно. А во-вторых, знаю я эти уловки. Эльфы обожают нападать неожиданно, во время разговора, когда противник расслабится и потеряет бдительность.
Поэтому я нападаю первым. За моей спиной взрёвывают двигатели бульдозеров, я слышу лязг холодного железа, чувствую вонь мазута и солярки, и мне становится радостно. Моему миру есть что противопоставить силам природы. Их жалкая магия против тяжёлой техники – кто кого? Смешно даже сравнивать. Бедные эльфы.



-Отойди,- говорит мне древний лич. Армия неупокоенных, которую он ведёт, поражает воображение. Ряды ходячих мертвецов тянутся до самого горизонта, и наверняка продолжаются далеко за ним. Мне всегда было интересно, откуда их столько берётся? И где набирается пополнение? Ведь их мир – голая безжизненная пустыня, в ней уже тысячи лет нет никого живого, и тем не менее каждые пять-шесть лет Повелители Мертвых приводят к Границе новые орды, каждый раз больше предыдущих. По идее, у них давно должен иссякнуть запас костей, которые можно было бы поднять, не говоря уж о свежих трупах. Или они перешли на керамические протезы, а зомби лепят из силикона?
-Мы несём смерть,- без обиняков заявляет лич.- Нас не остановить. Смерти никому не избежать.
-А я и не бегу.
-Тогда отойди. Или присоединяйся к нам.
-Фигу.
Лич смотрит на меня пустыми глазницами.
-Жизнь полна страданий. Мёртвые не страдают.
-Что-то они у тебя не выглядят счастливыми,- с сомнением отвечаю я.
-А ты приглядись. Они всегда улыбаются.
-Мозгов нет - вот и улыбаются,- ворчу я.
Лич невозмутим. Его действительно невозможно вывести из себя.
-Незачем упорствовать,- говорит он.- Смерть – это благо. Это покой. Мёртвые не страдают. Мёртвые не знают сомнений. Мёртвых можно поднять и заставить работать, говорить, творить, и такое существование не будет им в тягость.
-Но не будет и в радость,- возражаю я.
-Ну так не будет,- лич безразлично пожимает плечами.- Мёртвым всё равно.
-А мне – нет,- отвечаю я.
Я не боюсь мертвецов. Чего их бояться? Сколько бы их не было, за моей спиной – тысячелетний опыт сотен религий. Я умею бороться с нежитью. Но что-то сегодня не хочется напрягаться. Даже коса в моих руках – скорее для вида, я не собираюсь ею размахивать. Можно, конечно, освятить тучу и заставить её пролиться дождём на головы мертвецов... чего они там ещё боятся? Огня? Серебра? Осины? Да ну, ни к чему всё это. Всё-равно они обречены.
За моей спиной поднимается солнце.



Орк чудовищно стар. Ему уже лет тридцать, не меньше. Даже стоит он с большим трудом, но всё-таки стоит. Крепкий, упрямый старик. И воины у него все как на подбор – крепкие основательные орки-трёхлетки, здоровые, как молодые бычки. Эта раса взрослеет рано. В год-полтора орк уже вполне взрослый... физически. Что же до умственного развития... не стоит требовать многого от годовалого ребёнка.
Зеленокожие воины в большинстве своём вооружены огромными топорами и неподъёмными молотами, но это скорее дань традиции. Я вижу стрелков с арбалетами (такой величины, что из них, наверное, можно пробить навылет слона), вижу катапульты и баллисты, и даже что-то вроде несуразных броневиков на паровом ходу.
Удивительное дело: орки, которым продолжительности жизни едва хватает на то, чтобы выучить алфавит и таблицу умножения, упорно развивают науку и технику. Пусть примитивную, но всё-таки... Хотя казалось бы, гораздо естественнее для них было бы заниматься природной магией, не требующей большого ума. А те же эльфы, имея уникальную возможность совершенствовать свои знания и навыки хоть тысячу лет, наукой вовсе не интересуются, а тратят свою почти бесконечную жизнь, выращивая цветы да дрессируя единорогов. Странно это всё.
Старый орк мрачно смотрит на меня и тяжело, хрипло дышит.
-Вы тоже хотите пройти через Ступицу?- подсказываю я.
-Да,- отвечает орк,- хотим. Мы будем завоевать все много миров по ту сторону, и везде быть орки.
Ему трудно говорить. Орки вообще говорят мало, а уж складывать правильно предложения умеют считанные единицы. Старый воин не из их числа.
-Вы же понимаете, что я вас не пропущу?
-Мы понимаете,- кивает орк.- Но ты нас не остановить, мы пройти силой.
Он указывает рукой, и я смотрю, как из-за холма выползает чудовищный, невозможный агрегат, рассыпая искры и исходя паром. Вершина инженерной мысли, машина уничтожения. Она огромна, она ужасна, и она действительно очень, очень сильна. Орки могут по праву гордиться. У них есть основания верить в победу. Бедные, бедные наивные орки.
-Мы нести Большую Забабаху!- торжественно провозглашает старый орк.- Ты уступить!
Я печально качаю головой и достаю атомную бомбу.
-Моя Большая Забабаха круче вашей.



Демон рогат, мускулист и обольстителен.
-Открой нам проход,- говорит он,- и мы не останемся в долгу. Наши возможности велики, ты не прогадаешь.
О да, я знаю, какими возможностями располагают демоны. Они и правда велики, спору нет. Я не куплюсь, конечно, но почему бы не поторговаться, ради интереса?
-И что же я с этого буду иметь?
Демон начинает перечислять. Выбор действительно завораживает. Любой бы клюнул. Но только не я.
-А что с этого будет иметь Ступица?
Демон морщится, ему непонятен мой альтруизм. Но ему волей-неволей приходится со мной считаться. Я монополист. Проходы в другие миры сходятся к Ступице, как спицы колеса. Единственный путь экспансии – здесь, и охраняю его я. Драка, конечно, будет, но потом, если не получится договориться миром. А если получится – будет уже не драка, а вероломное нападение в спину. Предательство у демонов в крови... или что там у них вместо крови? Давать обещания все горазды. А выполнять не любит никто.
-Мы несём правильные ценности,- говорит демон.- Свободу и вседозволенность. Раскрепощённость. Наслаждение жизнью и простыми радостями бытия.
Я обвожу взглядом демоническую армию. Всё так, не поспоришь. Будет и вседозволенность, и раскрепощённость, и простые радости. Встретив мой взгляд, томно потягиваются суккубы, принимая максимально соблазнительные позы. Зря стараются, чертовки. Они в любой позе хороши, дальше некуда.
-Вынужден отклониить ваше предложение,- говорю я.
За моей спиной распахиваются белоснежные крылья, сотканные из всего хорошего, что есть в человеке. Закон и порядок карающим мечом ложатся в мою десницу. Культурные ценности покрывают тело непробиваемой бронёй.
Я сумею противостоять армии демонов. Этой жалкой нечисти меня не одолеть.


Ступица – всего лишь крохотный беззащитный мирок, окружённый шестью дюжинами агрессоров, мечтающих вцепиться в глотку друг другу. Но у этого мира есть я. Пока я на страже, враг не пройдёт.
Я сам, когда захочу, несу своему миру покой и страдание, жизнь и смерть, правду и заблуждения, простые радости и истинные ценности, закон и анархию, демократию и большую забабаху.
Это – моя игрушка! И только моя!