Маркетинг В Маленьком Городе Голосов: 8 Адрес блога: http://davydov.blogspot.com/ Добавлен: 2007-11-23 14:58:36 блограйдером Lurk

Чалидзе 1

2011-12-05 23:37:00 (читать в оригинале)

ПРЕДИСЛОВИЕ И БЛАГОДАРНОСТИ

Основой этой книги послужила моя рукопись 1971 года «Размышления о человеке», в которой были сформулированы мои представления о биологической основе мотивов поведения человека и общественных отношений. Сама эта рукопись не была опубликована, но некоторые идеи, в ней высказанные, были использованы мной в книжках «Победитель коммунизма» (о Сталине) и «Будущее России», в особенности же идеи о роли иерархической борьбы в обществе.

За 20 лет размышлений о стадной природе общества и животной природе человека и бесед об этом с друзьями я не раз убеждался в силе влияния традиционной идеализации человека, в забвении людьми подчас очевидных биологических истоков мотивации поведения человека и общества и вере в исключительную роль культуры в общественных явлениях. Так что тема не устарела, но для меня было приятным сюрпризом возрождение натурфилософского подхода к культурной эволюции человека в сочинениях социобиологов, в особенности Эдварда Вилсона из Гарварда, которого я читал с удовольствием.

Однако в целом социобиологический подход остается весьма непопулярным в академических кругах. Тем более заслуживают признательности те, кто помогал мне своей критикой, принимая мои рассуждения всерьез. В первую очередь это — моя сестра Франческа, чьи взгляды на поведение человека близки к моим, и мой друг, испытанный критик Арон Каценелинбойген, внимание которого к моим философским фантазиям — всегда вдохновляюще. Дискуссии с моей женой Лисой были очень ценны, и не раз ее замечания сдерживали мою эмоциональность, направляя рассуждения в русло более традиционной логики. Я весьма признателен моему другу Александру Вольпину, читавшему еще первый вариант рукописи, а теперь давшему много новых советов. За дискуссии я также благодарен Григорию Фрейдину, Виктору Яхоту и Павлу Литвинову.

Друзья отметили два основных недостатка этой книги, которые я не преодолел и о которых следует предупредить читателя. Прежде всего — отсутствие четких определений элементов моей модели поведения человека, в особенности же неопределенность понятия воли, играющего существенную роль в моих построениях. Попытки реагировать на эту критику, как правило, убеждали меня в том, что более четкие определения слишком сужают смысл определяемого. Я думаю, что если какие-то аспекты поведения и допускают формализованное описание, то это не исключает ценности неформального общего обозрения проблем психологии и социологии. Вообще, попытки холистического познания, я думаю, должны сопутствовать аналитическим шагам, даже если эти шаги успешны и кажутся ведущими к желанной цели.

С этим связан и второй отмеченный друзьями недостаток: неиспользование достижений математико-психологических исследований последних десятилетий. Признаю, что книга эта скорее принадлежит XIX веку по стилю мышления автора. Мало того, поскольку я был не в состоянии прочесть десятки тысяч работ нашего века по всем затрагиваемым мною проблемам, я мог ненароком повторить многое, сказанное ранее, за что приношу извинения заинтересованным лицам. Замечу в связи с этим, что продолжение информационного бума рано или поздно должно привести цивилизацию к отказу от обычая цитировать всех предшественников. Придется разделить познание и историю познания. В известной мере отход от указанного обычая уже начался в этом веке, но во многих случаях сотни литературных ссылок считаются непременным украшением ученого сочинения.

——————

Я пользуюсь случаем высказать признательность фонду Макартура, присудившему мне в 1985 году пятилетнюю стипендию за мою деятельность в области прав человека. Неочевидно, что без этой пятилетней свободы от денежных забот я нашел бы время поработать над этой книгой.

ВВЕДЕНИЕ

Социологи не только сообщают нам факты, удовлетворяющие любопытство. Они приводят статистику, указывают доверительные границы для своих выводов, а иногда даже строят гипотезы, отчего наблюдаемое происходит именно так, а не иначе.

Это — серьезная и полезная наука, но иногда чтение социологов располагает меня к шуткам. Беда в том, что порой ученая серьезность превалирует над здравым смыслом. Точность статистических подсчетов при опросе не повысит откровенности и самопонимания опрашиваемых и не улучшит формулировку вопроса. Говоря кратко, беда социологии в том, что ей не хватает понимания собственного бессилия. Миллиарды людей на Земле движимы, наверно, миллионами мотивов поведения. Как охватить все это, как понять причины событий, причины ссор, войн, революций, убийств и самоубийств? Как предсказать все это? Опрашивать людей? Но люди редко знают мотивы своего поведения! Скажу более: один из важных парадоксов психологии в том и состоит, что люди, в основном движимые биологическими и иными бессознательными мотивами поведения, конструируют в сознании маскирующие объяснения актам своего поведения. Поэтому редко кто скажет «не знаю» на вопрос о мотивах своего поступка, несмотря на то, что сознание, быть может, не имеет ни малейшего представления об этих мотивах, но зато готово придумать произвольный, а скорее всего социально похвальный мотив, если надо ответить на подобный вопрос.

Другой путь — изучать статистику событий. Это, казалось бы, метод объективный, но самые важные события происходят лишь один раз или редко. Нет статистики большевистских революций в России. Сталин провел коллективизацию в СССР лишь один раз, и крах биржи — вещь редкая.

Социология — молодая наука и, как это свойственно подросткам, спешит казаться взрослой. Большинству наук предшествовало их длительное эмбриональное развитие в лоне философии. С социологией этого практически не произошло. Поэтому Конту следовало бы начать попытки понять человеческое общество с создания социософии, т.е. некой преднауки, способной сформулировать познавательный фундамент будущей науки. Это было бы не в духе Конта, и социология смело заимствовала цели и методы зрелых наук с пользой для солидности образа своих жрецов, но, я думаю, с ущербом своему потенциалу развития. В результате успехи социологии — чисто технические, связанные с пользой социоистории или выборочным изучением общественного мнения. В некоторых случаях удается строить математические модели общественных явлений, но изрядные упрощения являются при этом слишком дорогой платой. Предсказывать серьезные события, особенно кризисные события, социология не может, и, следовательно, это — не наука в обычном смысле.

Неспособность к предсказанию хорошо видна на примере акционерной биржи. Изучение биржи — одна из наиболее хорошо финансируемых областей знания в США, поэтому экономическая социология находится в лучшем положении, чем другие области. Между тем акционерам по-прежнему приходится полагаться на разноречивых пророков, а не на ученые модели.

Не исключено, что поведение биржи и многие факты коллективного поведения людей в принципе не могут быть предсказаны, но тогда наука должна это понять, объяснить и развиваться с учетом этого принципиального бессилия, т.е. в этом случае нужно смело признать, что социология не может претендовать на то, что принято ожидать от науки в позитивистском смысле. Тогда разумно считать, что и методы социологии должны быть ближе к методам — софии, чем — логии, ибо методы мудрости иные, чем методы описательной или точной науки.

Один из методов, которые не следует пытаться заимствовать от точных наук, пока не построена познавательная база социологии, это — доказательство. Тут на самом деле имеет место не заимствование, а подмена понятий, и это в большой мере касается гуманитарных наук вообще. В этих науках доказательством часто считают наличие некоторого количества фактов, иллюстрирующих то или иное положение при отсутствии фактов, прямо противоречащих оному. Развитие такой науки состоит часто в том, что новое поколение ученых находит новые факты, эти факты опровергают ранее «доказанное» положение и таким же методом иллюстрации «доказывают» нечто новое. Напомню, что теоремы, однажды доказанные Эвклидом, и теперь являются доказанными теоремами, и обилие новых фактов в геометрии не могло поколебать их правильность просто потому, что они доказаны+ . То же можно сказать о корректно поставленных воспроизводимых экспериментах, доказавших какой-то факт в экспериментальной науке. Наука может быть бессильной, но она должна быть честной. Называть получение правдоподобных выводов, подтвержденных иллюстрациями, доказательством — это нечестная подмена понятий.

+ Говоря это, я отвлекаюсь от известных (и не известных еще) трудностей логических оснований математики.

Поэтому я предупреждаю тех, кто ищет таких «иллюстрированных доказательств» в социологии или психологии, что в этой книге их нет. Я стараюсь, чтобы мои выводы были правдоподобны, чтобы они с разумной степенью вероятности вытекали из каких-то общих положений, но я не выдаю это за доказательства. Если я привожу примеры, то лишь как иллюстрации. Я понимаю пользу таких иллюстраций, но они далеко не всегда обязательны, если читатель сам может себе их представить. Нетрудно видеть, что такой подход открывает путь для «ненаучных» суждений на основании одного или нескольких фактов. Но в социологии, да и в психологии это неизбежно, ибо некоторые вещи случаются редко или однажды, а о каких-то вещах известно слишком мало. Я не разделяю позитивистского взгляда, что лучше не высказывать суждения, чем судить на основании недостаточной информации. При таком моем подходе к роли и ценности «доказательств» в гуманитарных науках разумно чаще пользоваться моделями. Вместо того чтобы говорить «это — так», предлагать модель того, как это может быть. Если модель производит правдоподобное впечатление, желающие могут пытаться подкрепить ее фактами. Такой метод дает автору больше свободы и не оскорбляет нравственного чувства читателя, жаждущего «доказательств». Я этим пользуюсь.

Если я отвергаю веру, как метод познания, и честно признаю неприменимость доказательств в неформальной науке при невозможности ставить воспроизводимые эксперименты, то я должен признать неоднозначность выводов. Доказанная теорема — это единственно правильная истина в отношении тех объектов и отношений между ними, которые она трактует, по крайней мере в простой формальной системе. Нет смысла высказываться о ней предположительно, ибо она доказана. В гуманитарных науках, напротив, выводы обычно предположительны, и надо это подчеркивать. Выводы по-настоящему не доказаны, следовательно они могут быть правдоподобными, разумными, даже привлекательными, но никак не единственно правильными, даже если некоторые из них описывают наблюдения с приемлемой точностью.

Для меня это звучит как нечто очевидное, но в истории науки слишком много примеров, когда проиллюстрированное считалось доказанным. Быть может, здесь мозг человека сталкивается с принципиальной трудностью, когда мысль не ощущается додуманной, пока нечто не принято за окончательный вывод, пока не достигнута хотя бы иллюзия единственно правильного решения. Это вполне возможно, учитывая, что лишь сравнительно недавно европейская цивилизация столкнулась с необходимостью оперировать с вероятностной логикой в науке, да и то это коснулось лишь специалистов в некоторых формальных областях. Обычное же «научное» мышление оперирует, основываясь на дихотомической логике, пренебрегая накопленным опытом здравого смысла в использовании вероятностного подхода. В этой логике — лишь истина и ложь, ничего между ними или кроме них. Вот пример разумных суждений, каждое из которых может быть верно само по себе или в комбинации с другими. Быть может, все они верны. Мой мозг не испытывает неудовлетворенности оттого, что я не могу остановиться на одном из них. Среди людей распространен альтруизм. Как он мог закрепиться в условиях борьбы за выживание? Гипотеза родственного отбора+ отвечает на этот вопрос так: вероятность выживания была больше у семей, в которых проявлялся альтруизм, т.к. родственники помогали друг другу. Поэтому гены, ответственные за альтруизм, закреплялись в потомстве.

+ Kin-selection. См. об этом в трудах Hamilton’a и Wilson’а.

Другой вариант ответа, по-моему правдоподобный: у всех существ, которые заботятся о потомстве, есть гены, ответственные за альтруизм, однако они влияют на поведение в основном в отношении малых детей. В каких-то условиях, особенно у стадных животных и особенно при наблюдении взаимной выгоды альтруизм может проявляться не только в отношении детей.

Третий вариант, который было бы интересно развить: альтруизм проявляется как компонента иерархического симбиоза. Доминирование развивалось вместе с альтруизмом так, что высшее иерархическое положение влечет не только преимущества, но и обязанности, в том числе обязанность защиты подчиненных (иллюстрации можно найти в литературе).

Это — три биосоциологических варианта ответа. Можно сконструировать ответы, приемлемые для тех, кто объясняет поведение людей исключительно культурными установлениями, но я предоставляю это читателю. Итак, я думаю, что Именно развитие многовариантного подхода есть хороший Путь для построения системы знаний, особенно в области, которая не может быть ни формальной, ни, как правило, экспериментальной. Конечно, так оно и происходит на практике — разные авторы предлагают разные варианты, но увы часто каждый автор предлагает свой вариант, как единственный символ веры для читателя. Быть может, гены альтруизма недостаточно закрепились в ученом сообществе?

Интересно, что вариантный подход в познании человека И общества может помочь пониманию многообразия этих объектов. По-видимому, поиск единственно правильных ответов часто связан с упрощением и задачи, и наших представлений об объекте. Это неизбежно в формальных и экспериментальных науках, но там возможно четко оговорить, что и как упрощается. В гуманитарных науках упрощение, а точнее обеднение объекта изучения часто происходит незаметно, просто в силу требований принятой автором исходной концепции, и я не могу гарантировать, что этого не происходит со мной. Но часто это делается в угоду групповым или идеологическим, или даже политическим соображениям — об этом позоре гуманитарных наук тоже следует помнить; впрочем, в былые времена такое бывало и в точных науках. Недавняя гарвардская история с политическими обвинениями социобиологов — пример того, что социология не свободна от этого, не говоря уже о традиционном гонении на «буржуазную» социологию в Советском Союзе.

Печальным примером такого упрощения является вера в то, что все расы и этносы эволюционировали одинаково. Эта вера весьма сильна и несомненно оказывает влияние на многие науки о человеческом обществе. В области знания, где доказательства иллюстративны и размыты, даже здравый смысл подсказывает, какого рода утверждение требует более строгого, более надежного доказательства. Не только здравый смысл, но, если угодно, и соображения энтропийного характера. Разброс значений какой-то характеристики природных объектов можно принять практически без доказательств. Одинаковость требует скрупулезных доказательств. Можно не видеть дерева, чтобы утверждать, что длина его листьев различна. Но если кто-то захочет доказать противное, недостаточно будет даже тысячи листьев одинаковой длины, чтобы доказательство было убедительным.

Нельзя не произвольно указать процент совпадения генов, чтобы определить одинаковость результата эволюционного развития. Как же можно утверждать одинаковость, если нет даже критерия одинаковости? Но понятно, как такой предрассудок возник. Если мы эволюционировали по-разному, то примитивное дихотомическое сознание захочет уложить все многообразие и богатство эволюционных результатов в одномерную схему, определить, кто эволюционировал больше, а кто меньше. Это будет расизм, этого мы не хотим, а поэтому давайте верить, что мы одинаковы.

Похоже, что в среднем мы эволюционировали недостаточно, чтобы понять многообразие результатов нашей эволюции.

Разговор о биологических различиях людей или рас немедленно истолковывается, как обоснование правовой дискриминации в результате, по крайней мере, двух заблуждений. Во-первых, в силу указанного сведения проблемы к одномерной схеме: разное далеко не обязательно может быть описано в терминах лучше-хуже или больше-меньше. Во-вторых, ученым приписывают больше власти, чем у них есть и должно быть. Наблюдение правового равенства — не дело ученых, это — дело законодателя и судов. Если ученые «докажут», что белым не следует играть в баскетбол, а папуасам не следует быть математиками — это никак не отразится на правовом положении тех и других в демократическом обществе, ибо общество это приняло принципы правового равенства. Я не отрицаю того, что принципы эти надо охранять и развивать, но глупо делать это посредством общественного запрещения ученым рассуждать о биологической неодинаковости людей.

Нельзя, конечно, забывать, что недемократическая система может практиковать расизм и иную дискриминацию, прикрываясь тенденциозно подобранными учеными тезисами, но ответственность при этом ложится на власти. Ученый не должен быть ответственен за то, к чему его привели наблюдения или рассуждения, если он беспристрастен и не грешит, выполняя социальный заказ.

Мы очень мало знаем об эволюции тонкой структуры мозга. Нам известна приблизительная одинаковость анатомического строения мозга у людей, но это — не основание для вывода об одинаковости тонкой структуры, об одинаковости элементов унаследованных мозговых сетей, ответственных за те или иные способности и склонности, за силу тех или иных инстинктов. Мы знаем, что люди бывают более или менее способны к определенным занятиям и непохоже, чтобы это могло быть объяснено лишь влиянием окружения. Мы разумно верим во врожденные способности, по крайней мере многие из нас верят. Но это не ограничивает и не должно ограничивать наших прав.

Я останавливаюсь на этой теме так подробно, потому что предрассудок о нашей биологической одинаковости приносит вред не только науке, заставляя слабых духом ученых проявлять конформизм. Презумпция одинаковости влечет веру в одинаковость методов обучения. Если эти методы обучения ведут к неодинаковому успеху у разных людей или в среднем по расе, то от этого отмахиваются ссылкой на различие культурной обстановки, дошкольного воспитания, влияния родителей и т.п. Все эти факторы могут быть значимы, но неразумно отказываться от более глубокого анализа возможных биологических причин, обусловленных различиями тонкой структуры мозга.

Вот пример такого вреда. Чукчи в СССР часто живут в отдалении от школьных центров, поэтому многие чукотские дети воспитываются в интернатах. Случается весьма часто, что при первоначальной проверке умственных способностей этих детей они не удовлетворяют тем требованиям, которые сформулированы унифицированно на основе европейских стандартов мышления. Тогда их помещают в интернаты для дефективных детей. Случается, что такой «дефективный» чукотский ребенок бежит из этого интерната и находит жилье родителей в тундре иногда за сотни километров!+ Спрашивается, что с большей вероятностью ведет к расизму: унифицированные требования и презумпция одинаковости или признание возможных различий и самобытности людей разных рас?

+ Личное сообщение Сергея Ковалева.

Белая цивилизация давно грешна культурным империализмом. В прошлые века в Европе и Северной Америке и в Германии 30-х годов грех этот проявлялся явно в объявлении неполноценной любой культуры, отличной от западноевропейской. То же наблюдалось без громкого провозглашения в поведении советских властей в отношении сибирских и северных народов, а также казахов: образ жизни этих народов был более или менее насильственно изменен на «более культурный». В теперешней проповеди биологической одинаковости мозга у разных людей и рас я вижу проявление того же культурного империализма, проявление, если угодно, расового высокомерия, снисходительности к культурам иных рас. Напротив, честное и непредвзятое изучение возможных биологических различий мозга разных людей и рас я могу оценить как достойный ученого путь к тому, чтобы накопить знания о возможности создания более индивидуализированных методов обучения.

Вполне возможно, что умственные возможности любой расы и почти любого человека могут быть развиты много более, чем это достигается теперь с помощью унифицированных методов обучения. Людям свойственно стремиться к усовершенствованию в том, в чем они могут быть наиболее успешны. Пока что этот выбор делается эмпирически, точнее, наугад. Психология в большинстве случаев не в силах заранее, с юности, указать человеку, в чем его может ждать успех. Если окажется, что какие-то биологические качества рас или отдельных людей позволят с некоторой вероятностью научно предсказывать жизненный успех людей в определенных областях деятельности — это будет благословением, и многие смогут полнее развивать свои природные способности. Конечно, при этом надо будет следить, чтобы такие ученые рекомендации не использовались правительствами или работодателями для дискриминации, но, повторяю, это дело общества в целом, а не ученых как таковых.

Приятно отметить, что в Америке некоторые ученые уже обратили внимание на необходимость плюралистического подхода к тестированию интеллекта. Но не слишком вероятно, что этот подход быстро станет общепризнанным, пока что метод измерения IQ еще весьма распространен и, возможно, еще многие неординарно талантливые подростки будут оскорблены и принижены результатами применения этого метода. Впрочем, даже применение плюралистического подхода к измерению интеллекта в школах может быть социально вредно, ибо предполагает, что задача школы — воспитывать интеллект, между тем, у школы должна быть более важная задача: содействие воспитанию сознательной воли и раскрытие полезных обществу индивидуальных возможностей, которыми обладает ученик, независимо от того, насколько интеллектуальны эти возможности. Что касается общественной шкалы ценностей, представлений о престижности тех или иных способностей, то они есть и будут, так что изучение биологических преимуществ отдельных людей и рас в этом ничего не изменит. Впрочем, независимо от любой иерархии профессий, успех ценится выше простой принадлежности к престижной профессии. Общество и без ученых объяснений понимает, что лучше быть успешным фермером, чем плохим юристом. Я думаю, что если в будущем на основании серьезных научных данных для каждой расы и для каждого психологического типа внутри расы будет составлен список рекомендуемых профессий, то от этого будет большая польза. Те, кто этому списку поверят, смогут избрать профессию с большим ожиданием успеха. У иных будет спортивный интерес достичь успеха в нерекомендованных профессиях, и этот интерес увеличит их шансы, подобно тому, как теперь женщины достигают успеха в традиционно не рекомендованных для них профессиях.

Другая область, в которой культурный империализм скорее всего уже привел к трудно поправимым последствиям,— это экономика стран третьего мира. Ни Африка, ни Латинская Америка пока что не произвели японского чуда, между тем, судя по инвестициям Запада в странах этих регионов, такие чудеса ожидались. Попытки и в дальнейшем провоцировать развитие экономики этих стран по западным образцам скорее всего приведет к новым раундам прощения долгов этих стран, не говоря уже о риске в области социальных отношений и экологии.

Подчеркну в заключенье, что упрощение объекта — распространенный обычай, независимо от наличия ненаучных мотивов. По-видимому, и в психологии, и в социологии есть тенденция сведения сложного к простому. В известной мере такое стремление характерно для любой науки, хотя это не всегда в явной форме признается. Ученый пытается проследить причинные зависимости и свести много разных явлений к одной или нескольким причинам, установить простые законы, управляющие сложными процессами; классическая механика является в этом смысле образцом так понятого процесса познания. Неочевидно, что этому образцу всегда можно следовать. В основе сложного может быть нечто более сложное, и нахождение этой основы — тоже предмет науки. В частности, в отношении поведения живого существа нужно помнить, что природой, по-видимому, заложено гораздо большее многообразие возможностей, чем успевает проявиться в течение жизни большинства высших животных. Можно пытаться выделять особо существенные черты этого многообразия, но вряд ли философски оправдано считать эти черты, если их удастся выделить, чем-то столь же исчерпывающим, как законы механики. Мне это специально приходится подчеркивать, ибо мой подход с выделением многих биологических факторов, лежащих в основе поведения может навести читателя на подозрение, что я пытаюсь «механизировать», упростить человека. Думаю, что мои рассуждения о многообразии возможностей поведения показывают, что это не так. (В известном смысле религиозный подход отличен от научного именно готовностью сводить сложное к более сложному, ибо Бог предполагается неизмеримо более сложным, чем его творения.)

---

[1.5 Человека] В. Чалидзе. Иерархический человек

2011-12-05 22:57:00 (читать в оригинале)

Читал эту книгу в Америке более десяти лет назад. Ничего из нее не помню, но помню, что она произвела на меня впечатление. Можно скачать в инете бесплатно.

Вот тут отрывок кто-то выложил

http://valery-159.narod.ru/ethology/et_16.htm

МОЛОДЕЖЬ

Выше я говорил о факторах риска, связанных с массовым реваншем сильных из низших классов. Молодежь является постоянно действующим фактором риска, постоянной угрозой цивилизованному порядку, и это верно в больше или меньшей степени во всех иерархических слоях. Каждый молодой человек делает осознанный или неосознанный вы­бор: принять цивилизованный порядок, который общество навязывает ему, не спрашивая его мнения, или отвергая этот порядок.
Очевидно, мера цивилизованности молодежи в среднем ниже таковой у взрослых. Возраст цивилизует и благодаря накоплению усвояемой культуры, и потому, что активность инстинктивного поведения выше в молодости, равно как и интенсивность проявлений инстинктов, связанных с агрессией. С ростом цивилизации в обществе молодым людям становится все труднее подстроиться под нормы, диктуемые обществом, и рост преступности в наиболее развитых странах – тому свидетельство. К тому же изменение условий и доктрин воспитания детей имеет своим последствием то, что, достигая возраста, когда поведение становится весьма социально значимым, молодые люди чаще, чем в прошлом, оказываются неподготовленными к следованию многочисленным запретам, с которыми они сталкиваются. Либерализация воспитания, отмена телесных наказаний и запрещение детского труда – это несомненные достижения современной цивилизации. Но общество оказалось неподготовленным к этому. Нельзя у работающей системы вдруг отнять один-два несимпатичных элемента и надеяться на то, что система улучшится и будет по-прежнему работать. Не были выработаны альтернативные способы подготовки детей к тому, чтобы они могли более или менее безболезненно войти в цивилизацию, и естественно, что это привело к дисбалансам, включая рост преступности.
Интересно, что молодежь сама частично исправила эти упущения взрослых. Для определенности, я говорю теперь только о послевоенной Америке. Молодежь продиктовала обществу, на каких условиях ее большинство согласно войти в цивилизацию. Я имею в виду три революции в области волевой разрядки, произведенные молодежью. Прежде всего это – сексуальная революция, согласие взрослых на сексуальные игры подростков, столь полезные в снятии фрустрации. Во-вторых, рок-н-ролл – музыка, немыслимая еще полвека назад, но теперь явно ценная для волевой разрядки. Судя по ее громкости и неумолимости, она служит для иллюзорного удовлетворения весьма сильных инстинктов. Третья революция формально взрослыми не принята, но тем не менее произошла. Это – наркотики. Их распространение, по-видимому, не столь сильно, они нужны не всем молодым людям, чтобы войти в цивилизацию. Они несомненно вредны, но если говорить о таких слабых средствах, как табак, алкоголь или марихуана, то кому дано знать, от какого вреда и от каких опасностей они спасают молодого человека, которому так трудно подчинить себя обществу. Мне скажут, что мне этого знать тоже не дано. Это правда, у меня нет подтверждающей статистики. Но я чуток к наблюдаемым явлениям в обществе. И марихуана, и кокаин, и прочие средства известны были давно, но не приводили к эпидемии. Если нужда молодых людей в наркотиках так распространилась теперь, значит, тому есть причины, кои надо познать и придумать, чем можно без вреда эту нужду в дурмане и во временном уходе от жизни удовлетворить или облегчить. И пока ничего такого не придумано, нельзя лишь увлекаться запретами и репрессиями. Разумно, по крайней мере, легализовать легкие наркотики, вроде марихуаны, с запретом давать их подросткам ниже определенного возраста. Не исключено, я думаю, что запрет и, следовательно, дороговизна легких наркотиков, приводит алчущих к употреблению средств более сильных и вредных с тем, чтобы получить больше дурмана за относительно меньшие деньги.
Следует по-разному относиться к следующим группам наркотиков в зависимости от характера их действия. 1. Средства, заглушающие страсти. 2. Средства, снимающие напряжение, релаксирующие. 3. Наркотики, вызывающие галлюцинации, необычные ощущения и т.п., то есть позволяющие уйти в другой мир. 4. Средства, временно усиливающие конкурентоспособность, скажем, повышающие работоспособность. Это нечеткая классификация наркотиков по их действию, но она годится для обсуждения их социальной роли. В отношении третьей и четвертой групп можно сказать, что у общества определенно нет обязанности помогать кому-либо испытать экскурсы в другие миры или искусственно помогать повышению конкурентоспособности.
Однако в отношении первых двух групп следует признать, что у общества есть даже обязанность помогать тем, кто нуждается в таких средствах. Общество установило весьма высокие стандарты подавления страстей, в то же время допустило ситуацию, когда массовая культура и коммерция почти бесконтрольно эти страсти возбуждают. При этом общество требует все большей конкурентоспособности, так что жизнь активных людей стала более напряженной, чем многие могут вынести без искусственных мер по релаксации. Налицо кризисная ситуация в обществе, причем вместо изучения и попыток помощи, общество, по крайней мере в США, объявило войну попыткам самого общества найти выход из положения.
Решение этого кризиса я вижу не только в легализации маловредных, если не всех, наркотиков, но и в привлечении медицины к решению проблемы создания средств, удовлетворяющих первым двум нуждам приведенного списка с минимальным вредом для здоровья. Требование лишь лечить болезни – это устаревший подход к медицине. Игра страстей – это не болезнь, а биологическая норма, но если общество требует подавлять страсти и не все справляются с этим с помощью своей воли, общество должно прийти на помощь до того, как придется наказывать этого человека за совершение насильственного преступления. Мало того, надо ценить, что желающий усмирить свои страсти обращается к лекарственным средствам, а не выплескивает игру своих страстей в насильственном деянии.
Вклад западной молодежи 50-60 годов в обеспечение стабильности цивилизации – необычайно важен. Похоже, цивилизация накопила слишком много правил, ограничивающих волевую разрядку, так что назрело некоторое отступление "назад к природе", говоря словами романтиков XVIII века. Цивилизованная жизнь стала вольнее, хотя есть много ворчунов, не одобряющих этого и даже указывающих На рост преступности, как на результат такого отступления. проверить это невозможно, но мне кажется, что уровень преступности был бы выше, не будь этого отступления. Усложнение общественных отношений, развитие технологии, требующей все больших усилий сознательной воли от участников Трудового процесса, и вообще рост цивилизации несомненно потребуют отступлений "к природе" и в будущем. Тем более важны перспективные исследования того, по каким параметрам обществу безопасно отступать к природе, не рискуя существенными потерями в достигнутом уровне цивилизованности или даже реваншем сильных.

---

[КБЧ] Метод Электрочайника

2011-12-05 19:25:00 (читать в оригинале)




Как-то на офигительно классном сайте Food Wishes, я подсмотрел один из способов приготовления нежно-розового стейка. Для этого стейки обворачивались в пищевую пленку и помещались в водяную баню, которая держала температуру в районе 70 градусов (после чего стейки обжаривались ради красоты).

У меня водяной бани, где можно выставлять температуру, нет. И термометра у меня тоже нет. Но я решил адаприровать этот метод, так как при помощи него можно готовить и нежные стейки, и сочные куриные грудки, и много чего.

Я решил проэкспериментировать с грудинкой (свиной), коя у нас на рынке (в замороженном виде) продается по 115 рублей кг. Солить на сухую в течении 7-и дней, как обычно, у меня не было времени, поэтому я просто ее разморозил, быстреньго сделал dry rub, и приступил к готовке. Кусок был небольшой, грамм 300.



Хотя пищевая пленка безопасна и в ней можно готовить (на низких температурах), лично я не фанат контакта пластика и еды при повышенных температурах. Поэтому я сырую грудинку сначала завернул в фольгу, потом два раза обвернул пленкой, а потом еще раз фольгой. Делается это для того, чтобы вода не попадала в мясо, а само мясо не теряло (слишком много) жидкости.



После этого я вскипятил чайник, положил мясо в кастрюлю, и залил его кипятком. Мой кусок грудинки был небольшой, поэтому моя "упаковка" (больше похожая на героин) чуть всплыла (воздух между слоями). Каждые пол часа в течении 3-х часов я выливал воду и заново заливал кипятком. Сама кастрюля на огонь никогда не ставилась. После трех часов я перестал подливать кипяток и оставил все остывать. Потом саму грудинку я поместил в холодильник, чтобы она затвердела.

Грудинка получилась весьма нежной и почти такой, какой нужно. Если вы когда-либо делали грудинку в духовке, то знаете, что она становится коричневой. Тут же грудинка получилась нежно-розовой, но все равно не такой, как копченая. У меня не было термометра, но раз температура кипения - 100 градусов, то я прикидываю, что большинство времени моя грудинка находилась в температуре около 90 градусов. Поэтому в следующий раз я чуть модифицирую метод и буду каждые пол часа выливать половину жидкости и наливать половину кипятка. Я думаю, что это снизит температуру до 70-80 градусов.



Этот метод отлично подходит для любого мяса, которое нужно сохранить сочным. Стейки, поркчопы, утиная или куриная грудка и так далее. Сначала готовите на "водяной бане", проверяете, что мясо осталось сочным - потом обжариваете для красоты. Я пока буду экспериментировать с разными кусками, и промежутками времени (я думаю, что таким способом можно приготовить очень нежный кальмар, которые становится, как резина, если его оставить кипеть больше 5 минут). Ну а вы можете сами попробовать то и се. Говядину, к примеру, которая обычно "высыхает", таким методом можно сделать очень сочной.

Нужно придумать название? ВотИменно.Ру, первый в России безрисковый нейминг сервис.

---

[1.5 Человека] Chris Martenson's presentation

2011-12-05 00:46:00 (читать в оригинале)

---

[1.5 Человека] De-constructing the WSJ's front page story, “U.S. nears milestone: net fuel exporter”

2011-12-04 23:21:00 (читать в оригинале)

http://www.energybulletin.net/stories/2011-12-02/de-constructing-wsjs-front-page-story-“us-nears-milestone-net-fuel-exporter”