amnuel Голосов: 1 Адрес блога: http://amnuel.livejournal.com/ Добавлен: 2007-11-28 00:34:45 блограйдером Lurk

Футуроскоп

2011-11-22 22:47:23 (читать в оригинале)

Лет семь-восемь назад в журнале "Если" (в рубрике "Футуроскоп") было опубликовано мое интервью. Может, даже два. Не помню, а журналов под рукой нет. Но, копаясь в старых файлах, натолкнулся на два текста. Вот эти вопросы-ответы. На аналогичные вопросы сегодня я, скорее всего, ответил бы почти так же.
Кстати, аналогичные вопросы мне как раз недавно и задала журналистка из газеты "Новости недели" Инна Шойхатович, но о них (и об ответах) - в следующий раз.


1. Давай для начала попробуем определимся с термином. Что такое "научная фантастика"?

Это фантастическая литература, идеи которой строятся на логике науки, это литература, где автор использует научный метод познания мира. В научной фантастике нет места сверхъестественным явлениям, герой научной фантастики не может общаться с дьяволом или ангелами или вызывать духов из преисподней. Если же нечто подобное все-таки происходит, то событиям в конце концов дается естественнонаучное объяснение. Кстати, когда говорят о научной фантастике, многие почему-то сужают это определение, относя к НФ лишь произведения, в которых авторы используют или придумывают идеи из области естественных наук – физики, астрономии, химии и пр. Между тем, к научной фантастике можно отнести и произведения социального поджанра, и историческую фантастику, и психологическую, и философскую…

2. Ты вошел в литературу в конце "золотых шестидесятых", в период расцвета советской начной фантастики. Долгое время принято было считать, что этот расцвет напрямую связан с первыми попытками демократизации советского общества, хрущевскеой "оттепелью". Но если присмотреться к происходящему на Западе в тот же период, то и там имел место расцвет жанра – многие нынешние мастера англо-американской SF начинали именно тогда, резко возросло (до 50-ти!) число журналов фантастики. Может быть, есть другие причины, не только социально-политические?

Скорее – не столько социально-политические. На Западе «золотой век» фантастики начался лет на 10-15 раньше, чем в СССР, и совсем по другой причине. Когда закончилась Вторая мировая война, вдруг оказалось, что у человечества есть будущее, о котором в тридцатые годы (годы кризиса) как-то не очень думалось. Конец сороковых годов – начало творчества Айзека Азимова, Роберта Хайнлайна, Рэя Бредбери, расцвет Клиффорда Саймака. Великолепный «Город» написан в начале пятидесятых, азимовские роботы появились тогда же, и Хайнлайн в те же годы начал писать свой знаменитый цикл романов о будущем. Я уж не говорю о «Марсианских хрониках» Бредбери – это конец сороковых годов. Шестидесятые годы – это начало расцвета НФ в СССР и начало спада – на Западе. Спад научной фантастики (временный, впрочем) начался на Западе лет на 10-15 раньше, чем в России. Изменилось отношение к науке, да и основные идеи, питавшие научную фантастику, оказались выработаны. Нужны были качественно новые идеи, и для того, чтобы они появились, понадобилось лет десять. В конце восьмидесятых научная фантастика на Западе испытала новый взлет (Гиперионский цикл Дэна Симмонса, марсианский цикл Стивена Робинсона, все еще не переведенный на русский язык, романы Вернора Винджа…), а в России этот взлет, надеюсь, еще предстоит.

3. Действительно ли в советские времена фантастика представляла собою литературу "скрытооппозиционную"? Есл да, то что стало с этой ее функцией сегодня?

Говорить обо всей советской фантастике, как о литературе «скрытооппозиционной», нельзя. Большая часть советской фантастики не критиковала режим и никаких «фиг в кармане» не держала – вспомни замечательные романы Владимира Савченко, рассказы Генриха Альтова и Валентины Журавлевой, и даже явно политически ангажированные рассказы Днепрова, Зубкова и Муслина сатирически изображали вовсе не советскую действительность, а западно-американскую. И в «Часе быка» Ефремов описывал не советский, а китайский «муравьиный» социализм. Конечно, при желании можно сказать, что на самом деле авторы имели в виду «нас», а не «их», но эта гипотеза не более правомерна, чем предположение о том, что в своем знаменитом «1984» Оруэлл описывал тоталитарное общество именно советского типа.
На самом деле оппозиционной фантастики (пусть даже скрытой) в СССР было не очень много – феномен Стругацких был едва ли единственным и так напугал цензоров, что они начали искать крамолу (и находили, естественно) в вещах, совершенно невинных.

4. С чем связан расцвет в русской фантастике поджанра "фэнтэзи" – "мечи и магия", культ силы, литература иррационального? Как ты сам относишься к этому жанру – и в качестве квалифицированного читателя, и в качестве писателя?

В годы кризисов на поверхность общественного сознания обычно всплывают оккультные идеи. А тут еще и системный кризис НФ – старые идеи отработаны, новых нет. Плюс к тому – в обществе сумятица, кажется, что побеждает грубая сила… Естественно поэтому появление в фантастике героев, для которых закон не писан – в том числе научный. Заметь, кстати, существенное отличие российской «фэнтези» от западной – на Западе был Толкин с «Властелином колец», а в России расцвет «фэнтези» - это Перумов, якобы продолжающий Толкиена, а на деле извращающий его главные идеи: герои российской «фэнтези» куда более кровавы, чем западные их предшественники. К тому же, «фэнтези», как поджанр фантастики, представляется мне более однообразным, чем НФ – как читателю мне было достаточно прочитать несколько произведений в поджанре «фэнтези», чтобы понять «кухню», выяснить, что новизны я здесь не найду и перестать читать. А писать о мирах, в которых может происходить все, что угодно, мне тем более не хотелось. Есть, впрочем, в «фэнтези» вещи, которые мне нравятся – это именно те произведения, где автор просто вынужден обращаться к доброй старой логике: я говорю о фэнтези-детективе.

5. От научной фантастики часто ожидали выполнения не столько художественных, сколько прогностических функций – "что будет?" После крушения СССР многие упрекали фантастов в том, что они оказались плохими провидцами – никто в мире не рассматривал подобного поворота событий, напротив, сплошь и рядом – и у нас, и на Западе – писали о крушении демократического общества и о торжестве – вечном – тоталитаризма?

Советские фантасты по определению не могли писать о крушении социалистического строя, даже если бы они этого страстно желали. А западные фантасты попросту не интересовались тем, что произойдет с Советским Союзом в ближайшие годы, они были уверены, что в будущем от социалистического общества ничего не останется – ты видел в западной фантастики хоть одно произведение, в котором СССР существовал бы в далеком будущем наравне с Соединенными Штатами? В близкой перспективе – да, но не в далекой. В далеком будущем есть место только для Соединенных Штатов и других капиталистических стран. Кто осваивает Галактику у Азимова, Хайнлайна, Гамильтона, Гаррисона? Русских там можно встретить, но Советской России, тем более коммунистической – нет и в помине. Так что можно сказать, что косвенно западные фантасты распад СССР все-таки предвидели – но не описывали, сам этот процесс им был не очень-то интересен.

6. Повлиял ли на тебя, как на писателя, переезд в Израиль? Если да – каким образом? Что – на твой взгляд – изменилось в твоих книгах?

Повлиял и очень существенно. Во-первых, меня стали интересовать проблемы, на которые «там» не обращал внимания: взаимоотношения науки и религии, например. К тому же, в начале и середине девяностых был расцвет русскоязычной прессы в Израиле – можно было еженедельно публиковать новый рассказ, а ведь в Союзе у меня выходило в лучшем случае два-три рассказа в год. Пришел литературный опыт, который в прошлые времена нарабатывался со скрипом.

7. В последние годы ты пишешь не только фантастику, но и детективы. У этих жанров есть что-то общее?

Конечно. В основе и детектива, и фантастики лежит тайна, неразгаданная проблема. В детективе – криминальная, в НФ – научная (или мистическая, если речь идет о «фэнтези»). И в детективе, и в НФ герою приходится разгадывать загадку, пользуясь научными методами, логикой, анализом. А если речь идет о фантастическом детективе – то это вообще, по идее, идеальный случай литературы тайны.

8. Как ты оцениваешь нынешнюю российскую фантастику?

Все время говорят о кризисе российской фантастики – на самом деле это болезнь рождения (именно рождения, а не роста). В муках рождается новый вид литературы, пробуются разные варианты, чаще всего, конечно, безуспешно, но иначе и быть не может. НФ в России не существует уже лет десять, «фэнтези», занявшая место НФ, изживает себя, сейчас идет поиск новых авторов, новых идей – в том числе и идей научно-фантастических. Если провести аналогию с западной фантастикой – то это конец тридцатых годов (в определенной степени и середина семидесятых), когда одни поджанры «умирали», а другие еще не появились. Что мы помним из западной фантастики тех лет? Практически ничего за редкими исключениями (удивительные романы Олафа Стэплдона, к примеру). Лет через десять, когда в России фантастика определится как жанр, нынешнее поколение фантастов будет, скорее всего, забыто – за редкими, опять же, исключениями. Будет в России и НФ, и «фэнтези» - но нужно время. А пока… Есть Рыбаков – единственный, по-моему, автор, которого интересно читать, под каким бы псевдонимом он ни писал. Есть произведения Логинова, Лукьяненко, Лазарчука, А.Громова – но в целом идет мутная волна, много пены, что совершенно естественно: пена обычно сходит, муть оседает, и на берег выходит прекрасная Афродита…

***
- Во времена изрядно подзабытые, был в ходу такой журналисткий штамп - "наука опережает фантастику". То есть связь хужожественной фантастики с научным поиском была вполне очевидной.

Связь, конечно, была очевидной - по той простой причине, что в советские времена (особенно в "доефремовский" период) фантастика вообще считалась начальством, как некий литературный жанр, призванный обеспечить среди населения пропаганду научно-технических достижений. И не более того. По сути, фантастика призвана была дополнить собой не очень-то процветавшую научно-популярную литературу. А если так, то уже по определению фантастика опережать науку не могла - а если и опережала, то такая фантастика, мягко говоря, не поощрялась. Вспомни Немцова, Охотникова, Сапарина... Да даже и Беляева тоже - большая часть его книг была посвящена именно популяризации достижений народного хозяйства - "Подводные земледельцы", "Звезда КЭЦ", "Волшебное око"... Так что тезис "наука опережает фантастику" был скорее не журналистами создан и заштампован, а навязан и журналистам, и, главное, авторам советским начальством, курировавшим фантастику. И критиками, которые волю начальства озвучивали в печати.
А на самом деле и тогда все было наоборот. То есть, ХОРОШАЯ фантастика, конечно, опережала науку, а иначе какая же это фантастика? У того же Беляева - "Человек-амфибия", "Голова профессора Доуэля" и, наконец, "Ариэль". Так что правильным был бы другой штамп: "Фантастика опережает науку".
Хотя и этот штамп был бы лишь следствием сужения границ жанра. Опережать или догонять можно лишь если идти по одной дороге. Фантастика - следствие науки или наука - следствие фантастических идей. Суть-то одна: ограничение фантастической литературы в рамках одного-единственного ее поджанра - научно-технического.
А если фантаст хочет не догонять или опережать науку, а идти вообще в другую сторону? Опережать или догонять - все равно находиться в отношениях слуги и хозяина. Либо наука - хозяйка, и фантастика ее обслуживает, либо первое слово за фантастом, а ученые берут на вооружение его идеи. В результате жанр ограничивается, и не сами авторы тому виной. Кстати, вот что удивительно: ограничивалось даже самое понятие науки. Когда говорили, что "наука опережает фантастику" (или наоборот), то имели в виду науки точные или инженерные. Физики могли опережать фантастов, химики тоже, иногда биологи, металлурги там или самолоетостроители. А историки? А филологи? А философы, наконец? Или социологи с психологами? Или все это не науки? Но ведь долгое время считалось, что научная фантастика не занимается идеями в области истории, социологии, философии - это уже как бы и ненаучная фантастика вовсе. А раз не научная, то советскому человеку это не нужно по определению. Не нужно - и не было.
Но если тебе долго (лет семьдесят!) что-то запрещают, то в тот момент, когда запрет исчезает, возникает желание сделать что-то наперекосяк. Вот вчера нельзя было, а сегодня можно. Все можно! Даже без науки можно! И маятник моментально качнулся в противоположную сторону. Ну ее, эту науку! Читателю это не нужно! По сути ситуация попросту вывернулась наизнанку. Если тебе долго (семьдесят лет!) говорили, что есть нужно только сладкое, а кислое - ни в коем случае, то понятно, что потом ты будешь есть только кислое, причем чем кислее, тем тебе больше будет нравиться. Нормальная реакция. Лишь бы она не заменила собой прежние запреты, но уже на добровольном уровне отторжения. А в последнее время происходит именно это. Если раньше говорили "нужна только научная фантастика", то теперь говорят: "Все что угодно, только не научная фантастика! Научная фантастика себя изжила (с Советским Союзом, вероятно), и нечего о ней жалеть". А раз так, то зачем автору "быть в курсе"? Чем ему поможет в творчестве и успехе среди читателей то обстоятельство, что он замечательно разбирается в теории систем или в физике частиц? Даже в истории разбираться ни к чему, поскольку историю, наконец, причислили к наукам, а следовательно, изгнали из фантастики.
Если не существует научной фантастики, то автор чувствует себя обязанным забыть все, что знает из новейших областей науки и техники, в тот момент, когда садится за клавиатуру. То есть, на уровне терминов, если надо, - это остается. Все-таки, когда пишешь вроде бы о будущем, не обойтись без всех этих звездолетов, реакторов, лазерных дисков, компьютерного софта и клонирования. Но о том, что за всем этим стоит, знать не обязательно, а если и знаешь, то держи свое знание при себе, поскольку не это читателя интересует (во всяком случае, так утверждают издатели и какая-то часть тех же читателей).
То, что нынче происходит в фантастике (я имею в виду, конечно, фантастику, которая пишется на русском языке, в какой бы стране ни жил автор - в иных фантастиках идут иные процессы, не о них сейчас речь), вполне естественно. Семьдесят лет фантастам и читателям внушали, что фантастика идет от науки, что фантастика - литература мечты и предвидения, что фантастика - литература второго сорта, поскольку литература первого сорта исследует человеческую душу, а это не наука и, следовательно, вне фантастики. А фантастам - нормальное желание! - хотелось если не быть, как все, то хотя бы не считаться людьми второго сорта. И потому в недрах фантастики еще в советские времена тлел этот задуваемый критиками огонь: "Даешь Большую Литературу!"
И кстати, давали! Но даже сами литераторы были настолько прибиты стандартными определениями фантастики, что, написав нечто действительно фантастическое, но не научное (в смысле - не из области точных или технических наук), искренне считали себя авторами "большого потока". И критики - что еще важнее - тоже полагали именно так. На самом же деле Владимир Орлов написал замечательный фантастический роман "Альтист Данилов", где присутствуют практически все признаки жанра. А гораздо раньше замечательный фантастический роман "Мастер и Маргарита" написал Михаил Булгаков. Да, - говорили все, - это настоящая литература. Не фантастика какая-нибудь...
Однако, настоящая хорошая литература всегда иная. Плохая, впрочем, тоже - только в другую сторону. Художественная литература исследует человека. А железки можно исследовать в научно-популярной литературе. Человека же можно исследовать по-разному, используя всякие литературные приемы и методы. Гротеск, например. Или иронию. Или юмор. Или - фантастику. Получается, что фантастика - это не более чем метод, используемый в художественной литературе. А метод - особенно, если это сильный метод, - нужно использовать тогда, когда это действительно необходимо. Когда автор иными средствами мысль свою выразить не может. Лев Толстой в "Анне Каренине" не нуждался в фантастическом методе и не использовал его. А Алексей Толстой в "Аэлите" нуждался именно в методе фантастики, чтобы описать свои представления о мировой революции и о личности, способной такую революцию осуществить где угодно, хоть на Марсе.
В большинстве же современных произведений, относящихся к фантастике, метод используется лишь для того, чтобы установить принадлежность к жанру. Метод вовсе не нужен, но используется - как знак, как символ. Практически любое произведение современной фэнтези качественно не изменилось бы, если в нем драконов заменить на сверхзуковые истребители, а на место принцесс посадить вполне современных девушек. В любом произведении должна присутствовать некая мысль, которую иными средствами выразить или невозможно или, по крайней мере, затруднительно. А какие мысли хотят выразить авторы современных фэнтези, прибегая к столь мощным методам?
Фэнтези близка, по идее, к сказкам, к фольклору. Но настоящие сказки и фольклорные истории содержат идеи, адекватные используемому методу. Не хотелось сейчас называть конкретные названия и конкретных авторов, но, когда мне говорят, что в фантастическом произведении автор поднял проблему совести, я хочу спросить: почему для этого использован фантастический метод? Было ли это необходимо, стала ли проблема совести от этого более острой? Или фантастика использована только потому, что такую книгу легче продать?
Маятник, качнувшийся в другую сторону, привел к странному парадоксу. Если раньше большая часть фантастов мечтала о том, чтобы их приняли, наконец, в цех "настоящих писателей", то сейчас кое-кто из "настоящих писателей" использует фантастику для того только, чтобы получить большую аудиторию. Общеизвестен пример, когда автор хороших исторических романов вынужден был искусственно вводить в ткань повествования фантастические элементы, чтобы эти романы приобрели, наконец, ту популярность, которую они и без фантастики заслуживали. Это именно тот случай, когда метод используется не по назначению.
Впрочем, если говорить о моем личном мнении, то фантастика - не метод, она глубже и шире. Генрих Альтов в свое время говорил, что если реалистическая литература - это именно человековедение, то настоящая фантастика - это мироведение. Цель реалистической литературы - человек. Цель литературы фантастической - мир, включающий человека в качестве составной части. И потому автор-фантаст непременно создает в своем воображении не только человеческие характеры, но и те миры, в которых персонажам предстоит действовать.
Новые миры, однако, можно воображать, пользуясь разными методами. Один из методов - научный, другой - сказочный, третий совмещает оба этих способа. А можно вообще новые миры не придумывать, пользоваться теми, что уже кем-то созданы. Или - противоположный случай - придумывать не сами миры, а способы, с помощью которых можно эти миры придумывать. К примеру, "Машина времени" Герберта Уэллса - это новый способ создания принципиально новых миров. Или идея параллельных пространств.
А многочисленные и трудно друг от друга отличимые волшебные миры - пример того, как фантасты уклоняются от серьезной работы. Я говорю это не в осуждение этого поджанра фантастической литературы - если нечто пользуется спросом, значит, это нужно, спрос должен быть удовлетворен.
Но это не означает, что исчезновение русской научной фантастики - естественный процесс. Называют несколько причин того, что за последнее десятилетие поджанр научно-технической фантастики практически перестал существовать. Об одной причине уже говорилось выше - реакция пишущих и читающих на исчезновение давления со стороны цензуры и руководящих органов, в свое время устанавливавших "правила игры".
Второй причиной называют исчезновение веры в науку. Во времена Жюля Верна и затем почти весь ХХ век человечество (во всяком случае, так называемая западная цивилизация) было уверено в том, что наука может все, что предела науке нет, и потому фантастика, в основе которой лежала именно наука, была читателями любима и пользовалась спросом.
Потом и здесь маятник качнулся в противоположную сторону. В науке разочаровались. Оказалось, что наука - это не только сплошные достижения, но еще и ужасные трагедии. Может, без науки человечеству было бы лучше? А без научной фантастики - тем более?
И третье: наука в конце ХХ века стала такой сложной и не представимой для "простых смертных", что фантасты попросту перестали понимать, как, собственно, можно правильно описать ее достижения, не говоря уж о том, чтобы предсказать что-то новое.
На мой взгляд, все это не причина для того, чтобы "закрыть" научную фантастику. Разумеется, наука усложнилась. Ну и что? Во времена Беляева находиться на переднем крае тогдашней науки было не проще, чем нам - на переднем крае науки сегодняшней. Передний край именно потому и передний, что дальше ничего не видно и потому все выглядит предельно сложно и непонятно для непосвященного. Неужели обыватель в 1916 году мог понять в общей теории относительности больше того, что нынешний обыватель понимает (или не понимает) в физике суперструн? Последствия использования общей теории относительности или атомной энергетики было в свое время не проще осознать, чем сегодня - понять, чем может грозить человечеству (или наоборот - помочь) использование квантовых компьютеров.
Обыденному сознанию усредненного читателя в тридцатые годы был непонятен и непредствим круг проблем, которыми занимались генетика (там, где ее не запрещали) или квантовая физика. А в пятидесятые годы обыватель не очень-то понимал, что такое кибернетика. Сегодня тот же обыватель не понимает и не представляет круг проблем, связанных с молекулярной генетикой.
С другой стороны, мало представляя себе что такое современная наука, обыватель научился, не задумываясь, пользоваться ее достижениями. Более того, обывателя убедили в том (фантасты, кстати, в этом тоже приняли участие), что ему и не нужно знать принципы квантовой физики, ни к чему разбираться в идее о суперструнах, незачем знать, как работает домашняя техника, которой он пользуется. Умение нажимать на нужные кнопки не требует знания того, какие процессы эти кнопки активизируют.
В свое время научно-технический поджанр фантастики помогал читателю разобраться в сложности окружающего мира. И сейчас помогает - на Западе, не в русскоязычной фантастике, где на этом поджанре поставили жирный крест. Когда говорят о сложности современной науки, это верно лишь отчасти - передовая наука всегда была сложной для своего времени. И дело тут в способностях автора, в той цели, которую он перед собой поставил. Азимов написал несколько сотен научно-популярных книг и вовсе не только по своей специальности химика. И в фантастике Азимов использовал передовые научные идеи и собственные идеи, опережавшие науку. И что, разве в его романах не решались "проблемы совести" и человековедения? Разве герои Азимова - в том числе и роботы! - стали менее человечными от того, что занимались научными проблемами, а не путешествовали из пункта А в пункт Б, чтобы спасти очередную принцессу из лап очередного дракона?
Нет, сложность науки - не аргумент. И в прошлые годы, и сейчас были и есть авторы, которые понимали и понимают, как развивается наука, могли и могут воображать и описывать миры, основанные на научном методе познания мира. Их и раньше было немного, сейчас больше не стало, но это проблема количества, а не качества.
Иное дело, если заканчивается сама наука, а фантастика всего лишь оперативно отзывается на этот процесс. Научная фантастика была детищем научно-технической революции. Революция закончилась - таково довольно распространенное сейчас мнение, - а с ней закончилась и научная фантастика.
Более того, закончилась не только НТР, заканчивается сама наука. Если проследить за развитием русской фантастической литературы за последнее десятилетие, то создается впечатление, что научное мировоззрение уступает позиции мировоззрению эзотерическому. Фантастика отслеживает реальные процессы - спрос сейчас гораздо больший не на книги о науке, а на книги об оккультизме. Ученые - не фантасты - спорят друг с другом о том, закончится ли наука в ближайшем будущем, и что возникнет на обломках научного знания. Казалось бы, если науку хоронят сами ученые, то фантасты просто, как обычно, оказались на переднем крае и похоронили науку (а с ней и соответствующую литературу) с достойной уважения прозорливостью.
Однако, дискуссия о конце науки ведется не впервые. В конце ХIХ века ученые (физики - в особенности) уже приходили к выводу о том, что наука кончилась. Действительно, что могла в то время открыть физика? Ньютоновская механика и теория тяготения достигли предела своего развития, в электродинамике тоже почти все было ясно, разве что, как тогда писали, "на ясном небосклоне науки видно одно небольшое облачко", от которого физики рассчитывали избавиться в ближайшем будущем. "Облачком" была проблема бесконечных величин, от которых никак не удавалось избавиться при создании универсальной формулы излучения. Чтобы решить проблему, пришлось ввести в физику понятие о квантах, и тогда перед учеными открылось такое неизведанное и абсолютно новое поле деятельности, что о предполагаемом конце науки забыли.
А тут еще Эйнштейн со своей частной теорией относительности... А потом теория строения атома... Сверхпроводимость...
В общем, физика зажила новой жизнью.
Разумеется, те ученые, которые сейчас говорят о близком конце науки, прекрасно знают этот классический пример. Знают они о то, что на небосклоне нынешней науки тоже есть свои "облачка".
Перечислю некоторые и, возможно, даже не главные:
- проблема бесконечностей в квантовой электродинамике (все те же бесконечности, с которыми не удается справиться без введения принципиально новых понятий!),
- проблема Большого взрыва (что было ДО и существовало ли вообще это ДО),
- проблема теории единого поля (попытка Эйнштейна объединить одним описанием все известные виды полей не удалась, и кто знает, какие новые горизонты откроются перед физиками, когда такая попытка, наконец, удастся?),
- проблема возникновения жизни во Вселенной (теории спонтанного зарождения признаны неудачными, но нет никаких идей относительно иного возникновения жизни, кроме божественного вмешательства, что вообще выводит проблему за рамки науки).
Список можно продолжить, и потому, как мне кажется, о конце науки говорить преждевременно. Однако при всем этом ученые, говорящие о том, что наука завершает свой путь, как ни парадоксально, правы в своих выводах!
Попробую пояснить свою мысль.
В каждый момент времени физика (буду говорить только о физике, как о предмете мне более знакомом, в других науках положение аналогичное) развивается в рамках принятой системы парадигм. Система эта изначально ограничена, как любая система, отражающая природу, а не являющаяся самой природой. Следовательно, ограничена и возможность извлекать знание в пределах данной системы.
Как происходит развитие системы парадигм, начиная с момента их принятия? Ровно так же, как развиваются любые системы, созданные искусственно. Пример - развитие технических систем, и здесь в качестве иллюстрации можно рассмотреть эволюцию ракетной техники, автомобилестроения, самолетостроения... Да что угодно!
С появлением новой технической идеи (новой парадигмы - в науке) развитие ее сначала идет медленно, происходит как бы освоение рабочего поля. Затем развитие ускоряется и со временем приобретает экспоненциальный характер. Кривая безудержно рвется вверх, и футурологи с фантастами, пытающиеся прогнозировать по такой кривой будущее развитие данной технической идеи, впадают в грубую ошибку. Вспомним: в середине шестидесятых говорили, что через полвека все жители Земли будут заниматься наукой - ведь число ученых на планете в те годы экспоненциально увеличивалось. Другие футурологи утверждали: скоро все человечество будет работать в сфере обслуживания, поскольку и в этой области наблюдалось экспоненциальное увеличение числа работников.
Прошло время, и случилось то, что всегда случается в развитии любой системы парадигм: экспоненциальная часть кривой сменилась на более пологую. Это означает, что развитие системы завершается, и скоро произойдет смена парадигм. Становится ясно, что система стала самодостаточной, ничего больше в ее рамках не получишь. Так, собственно, и выглядела система под названием "физика" в конце ХIХ века. Медленное развитие в средние века, бурный спурт во второй половине ХIХ века и спад, когда все проблемы, казалось, были решены.
Когда развитие науки переходит от экспоненциальной части к пологой, это означает действительно конец данной науки как определенной системы парадигм. За этим следуют не похороны науки в целом, а возникновение новых идей, которые в рамках старой системы парадигм вовсе не представляются обязательными. Более того, оставаясь в рамках старой системы, мы и не подумаем о том, что вообще могут появиться какие-то идеи, ведь они разрушат нашу систему, чтобы основать новую!
Оставаясь в рамках системы парадигм современной физики, ученые (и соответственно - фантасты) полностью правы, утверждая, что науке этой приходит конец, и перечисляя области, в которых предстоит только углубленное изучение деталей.
Но правы и оппоненты, утверждая, что наука будет развиваться, поскольку после смены парадигм (а это непременно случится в близком будущем) начнется новый цикл - с новым пологим начальным этапом, экспоненциальным ростом и последующим спадом.
Можно ли сейчас, когда смена парадигм еще не произошла, предсказать, какой станет физика будущего? Для этого нужно быть либо гением типа Планка или Эйнштейна, которые совершили в физике революцию, либо... писателем-фантастом.
Герберт Уэллс не был гением в науке, но он еще в начале века (роман "Освобожденный мир", 1912 год) описал атомный взрыв - то есть во время смены парадигм предсказал, как будет выглядеть физика, когда развитие выйдет на новую экспоненту. "Машина времени" того же Уэллса тоже создала новую систему парадигм, но реальная революция в физике этой системы не восприняла, понятие о времени как о последовательности событий практически не изменилось со времен Аристотеля, между тем как все прочие физические понятия претерпели революционные изменения. Не исключено, что в новой физике - науке ХХI века - именно уэллсовская парадигма будет принята на вооружение, хотя для современного физика-теоретика это звучит, конечно, кощунственно, как кощунственно звучала для физика конца ХIХ века идея о том, что два тела, движущиеся навстречу друг другу со скоростью 250 тыс. км/сек (в неподвижной системе координат), будут сближаться с относительной скоростью меньше 300 тыс. км/сек. "Как же так? - спросил бы возмущенный физик. - Принцип относительности Галилея утверждает..."
Появился принцип относительности Эйнштейна, сменилась парадигма, наука начала новый цикл развития.
То же произойдет, когда изменится понятие о времени. И думаю, именно решение проблемы Большого взрыва даст возможность изменить существующую ныне парадигму.
Пространство и время - формы существования материи. Это мы знаем со школьных времен. Но задавались ли мы вопросом: единственные ли это формы, в которых может существовать материя? Нет ли во Вселенной материи, существующей иначе - вне пространства и вне времени? Как? Не знаю, на этот вопрос ответит новая физика.
Возможно, тогда в рамках традиционной науки окажутся явления, которые сейчас наукой отрицаются либо как несуществующие, либо как недоказуемые. Я имею в виду пресловутые телепатию, ясновидение и даже существование Высшей силы. Находясь в рамках современных представлений о времени и пространстве (и о материи, существующей только во времени и пространстве), мы не сможем ни доказать, ни опровергнуть этих явлений, и тогда остается лишь верить в них или не верить.
Может быть, наука будущего, обнаружив наконец принципиально новый тип материи и принципиально новый способ ее существования вне пространства-времени, избавит человечество и от необходимости принимать на веру основополагающие идеи бытия Вселенной?
А если материя может существовать вне пространства-времени, то можно ли исключить возможность того, что Вселенная содержит не только материю, но некую реальную субстанцию, которая материей не является?
Может быть, именно тогда вопрос о существовании Творца сможет действительно быть решен экспериментально, и такой подход никого не будет шокировать, поскольку понятие о материальном и нематериальном окажется намного более глубоким, чем сейчас?
Я вовсе не утверждаю, что именно такая смена парадигм позволит физике обновиться и рвануться вперед - к новой экспоненте. В конце концов, фантастика предлагает безумные идеи, которые далеко не всегда (и даже - очень далеко не всегда) реально соответствуют новым научным идеям, возникающим при смене парадигм. Но фантастические идеи готовят к тому, что смена парадигм необходима.
Поэтому, на мой взгляд, правы ученые, утверждающие, что науке приходит конец. И писатели, отслеживающие этот процесс, следовательно, правы тоже. Но и те, кто утверждает, что развитие науки бесконечно, не ошибаются! И следовательно, научная фантастика будут существовать еще очень долго. Столько, сколько будет существовать читатель. То есть - человечество.
Фантастике нужен принципиально новый класс идей и произведений - идеи материально-нематериальной Вселенной и произведения о многомерном человеке. Представьте себе фантастический роман, в котором главным героем является некий Миша Сидоров, осознавший себя человеком многомерия и сознательно владеющий всеми своими измерениями - как материальными, так и нематериальными. Человек, который лишь в нашем трехмерии откликается на имя Миша, а в других измерениях он может быть, например, больной совестью или идеей нравственного совершенствования. А другой персонаж в нашем трехмерии проявляется, как выброс мощного космического излучения, в других же может оказаться удивительным по красоте существом - предметом любви главного героя.
Представьте себе возникающие коллизии и странный, но чрезвычайно динамичный сюжет. Впрочем, почему читатель должен сам себе это представлять? Это ведь забота автора - придумать, продумать и описать. А еще лучше - прожить со своим многомерным героем его наверняка нелегкую жизнь в бесконечномерной материально-нематериальной Вселенной.
Нет таких произведений в современной фантастике. В ней, как и в реальном развитии науки, все еще продолжается экспоненциальный рост, и писатели упрямо тянут эту выдыхающуюся кривую туда, куда она никогда не дойдет.
Между тем, именно литературе будущего (фантастике - в первую очередь) принадлежит право ПОНИМАНИЯ Вселенной - речь ведь идет не просто об усладе уставшего воображения, но о необходимом элементе процесса познания.
Говорят - рынок. Говорят - читатель любит про звездные войны, про войны земные, про битвы принцев Амбера, про гангстеров, захватывающих планеты.
Что ж, в позапрошлом веке читатель любил читать про путешествия в Африку, а Герберт Уэллс написал странный роман о машине времени. И где была бы современная научная фантастика без этой книги?
И где была бы современная фэнтези без книг сэра Дж.Р.Толкина?
Сначала приходит автор и открывает, подобно Колумбу, никому прежде не известный мир. Читатель не хочет идти за автором, читателю хочется привычного. Значит ли это, что автор не должен воображать странное и рассказывать о воображенном?
Пройдет несколько десятилетий, экспонента нашего развития достигнет стадии насыщения, сломается, и наступит новый этап - мы поймем наконец, что Вселенная действительно бесконечна. Мы ПОЙМЕМ это, а потом ПОВЕРИМ и в конце концов ОБЪЯСНИМ.
Не без помощи фантастики, которая уже сегодня, поняв и поверив, может объяснить читателю, где и как ему предстоит жить.