Сегодня 24 января, пятница ГлавнаяНовостиО проектеЛичный кабинетПомощьКонтакты Сделать стартовойКарта сайтаНаписать администрации
Поиск по сайту
 
Ваше мнение
Какой рейтинг вас больше интересует?
 
 
 
 
 
Проголосовало: 7278
Кнопка
BlogRider.ru - Каталог блогов Рунета
получить код
berezin
berezin
Голосов: 1
Адрес блога: http://berezin.livejournal.com/
Добавлен: 2007-11-28 17:02:17 блограйдером Lurk
 

История про шорты и бурление общественной жизни

2011-05-15 13:10:52 (читать в оригинале)

Какой-то странный хмурый день.
Я с утра отчего-то наткнулся на интернет-телевидение, а именно короткую передачу "Шорты Быкова", хотя конечно это "short" имеется в виду. Там Дмитрий Львович говорил о Гришковце - на это ещё наложилось то, что я вчера отчего-то посмотрел в обычном, не интернет, телевизоре, как дети задают вопросы Гришковцу.
Это был очень странный опыт - возвращение Гришковца.
Я-то думал, что эту тему я от себя отставил, но рассуждение моё было даже не в этом, а в том, как мы говорим о живущих людях, наших современниках, даже - как мы говорим о знакомых.
Читая сейчас огромное количество мемуаров, я сталкиваюсь с проблемой злословия, которое мы часто разделяем с давно умершим мемуаристом.
Так вот случай Быкова очень странный, совершенно иной. Сначала я подсмотрел, как он хвалит журналистку Радулову, за то, что ей невозможно не сопереживать, а потом Гришковца, за то, что он талантлив.
То есть, это была такая Надежда Мандельштам наоборот.
Ладно, Радулова, давно ставшая символом скрытой и открытой рекламы мне сейчас не очень интересна. Может, в ней скрыты какие-то тайны души - но это как я обычно вспоминаю анекдот о человеке, который жаловался, что ему в окно показывают голые жопы. Когда пришла комиссия, он объяснил, что если залезть на шкаф, вытянуть шею в форточку, то там можно увидеть окошко банной раздевалки, и это его волнует.
Случай условной "радуловой" мне представляется простым - то есть это несложная провокация. Нужно написать простой текст с простым посылом, мужики - сволочи, эсэсовская форма красивая, а красноармейская - нет, девушке нужно дарить бриллианты и всё такое. Это канализирует общественные эмоции, и сотни человек будут до хрипоты спорить, заслуживают ли современные девушки эсэсовской формы и все ли мужики носят брюлики.  А счётчик стучит-стучит, - как пел в забытой ныне песне Юрий Визбор.  Монетизация этого движения напоминает строительство гидроэлектростанций - выговаривание народной массы производит электрические, электронные деньги.
Вот случай Гришковца не так прост. Дело-то в том, что не нужно быть старожилом Живого Журнала, чтобы помнить, что с ним случилось.
И когда любезный моему сердцу Дмитрий Львович (мы все ещё будем писать мемуары о том, как гуляли по Тверскому бульвару и увидели, как Быков шёл навстречу, остановился, записал что-то в книжечку, и побежал дальше: "Ах, как жаль, что "Нигде кроме как в "Моссельпроме" читает Михаил Ефремов" )) говорит, что Гришковец - удивительно талантлив и пишет всё лучше и лучше, тут Бог ему судья. Мне сомнительна мысль, что Гришковец пришёл в Сеть для того, чтобы исследовать странную межеумочную прослойку его ровесников. Сомнителен, да. Но я, может, чего-то не знаю.
Но вот когда мне рассказывают, что вот Пушкина с "Борисом Годуновым" тоже не поняли,  скоты, лучшую русскую пьесу не приняли, а вот Гришковец... Тут бы я поостерёгся.
То есть, там ещё выходило, что автор раним, и толпа травит его.
Но, сдаётся мне, фигурант этой истории словил народное веселье за то, что был глуп и напыщен. Это событие вовсе не "совершенно идиотское, случившееся на пустом месте, когда он чисто стилистически отмежевался от "Квартета И". Но ведь дело в том, что "Квартет И", являясь абсолютно эстрадным занятием , сейчас сильно эволюционирует от театра в сторону "Прожектора Пэрисхилтон", и поэтому Гришковец имел моральное право на такое жёсткое замечание".
Это совсем не так, и кэш Яндекса в том порукой.
Я бы мог ещё анализировать всю эту новую искренность, но вспомнил, что это сделал уже полгода назад.

Это всё не так интересно, как наш механизм высказывания о других людях. То, как мы говорим о людях публично - не о врагах, которых можно ругать без оглядки, а вот о людях, с которыми мы встречаемся, с которыми мы знакомы. Можно остро (мы все остряки) говорить о бойцах вражеских литературных группировок, как это бывало в двадцатые годы прошлого века. Но никаких группировок теперь нет, увы.
Но вот как говорить о тех людях, с которыми сдвинул рюмки. Выискивать положительные стороны? Вытянув шею, взгромоздиться на шкаф, чтобы увидеть что-то невыразимо прекрасное?
О, как мы умеем вытягивать шеи! Как мы умеем всмотреться в талантливое, даже если этого не существует - человек-то неплохой, что там.
Это-то мне и интереснее всего - механизм похвалы, когда объект находится в "серой зоне".


Извините, если кого обидел



История про давнюю войну

2011-05-14 02:03:27 (читать в оригинале)

Так выпало Кавказскому фронту, что он остался вне внимания обывателя.
На Кавказе воевали всегда, и то, что случилось там во время Великой войны провалилось в кровавую яму истории. Нет, спроси армянина, что там было и как, армянин тебе скажет, даже если он сидит около лотка с апельсинами где-нибудь в Архангельске.
Он тебе расскажет и про пятнадцатый год, и про город Октемберян.
Но прочий народ только удивится.

А армянская армия ещё в мае дралась с турками у Сардарапата. Она не пустила их в Северную Армению, и оттого там стоит большой памятник. История армянской  войны при Советской власти не была тайной, но не была и общей историей. Оттого о резне и войне говорили южнее Кавказского хребта много, а севернее его - мало.
И оттого история эта рассказывалась в разных местах страны по-разному: где глухо, а где скорбно.
Меж тем, если разглядывать карту военных действий, то видно, каким лакомыми куском для любителя альтернативной истории она является. Русская армия занимает пол-Персии и треть Турции,  Арарат ещё можно потрогать рукой, а не осматривать издали - и вот-вот, дрогнут турки и отдадут проливы.
Оттого есть город Армавир, ранее Октемберян, а изначально Сардарапат.
В четырнадцатом году турки остановили начавшее войну наступление русских и взяли Батум.
В пятнадцатом году турки вошли в Иран и резали армян там, куда доставала сталь. А русские войска дрались с турками у озера Ван и встали в Северной Персии.
В шестнадцатом году русские войска взяли Эрзрум и Трапезунд.
В семнадцатом году пришла в Россию революция, и войска её дрогнули. Стали уходить из Западной Армении войска.
А в году восемнадцатом, зыбком и страшном году армяне стали уходить на север, и шли перед ними беженцы. Потому что был подписан Брестский мир, а подписан он был не только с Германией, но и с Турцией.
Год был страшен, и урожай на каменистых полях вышел скудным.
Жил в Северной Персии осенью семнадцатого года Виктор Шкловский.
Настоящей должности у него не было, но революция устроена так, что каждый придумывает себе должность сам.
Оттого назывался Виктор Шкловский заместителем военного комиссара Временного правительства, но должность эта была глупая.
Она была нестрашная, потому что подчинённых у Временного правительства не было. Армия грабила местных жителей, государства не было - ни русского, ни персидского. Были вооружённые люди.
Ну, и голод был, конечно.
Однажды утром Виктор Шкловский с трудом открыл дверь своего дома - оказалось под его дверь подложили мёртвого ребёнка.
"Я думаю, это была жалоба", записал он потом.
Это вполне логично - как ещё можно пожаловаться начальнику, язык которого неизвестен.
Но тут важно угадать силу чужого начальника. А силы у заместителя комиссара Временного правительства никакой не было. Не было её и у настоящего комиссара, не было и у самого правительства.
Сила была в винтовках.
Оттого все вооружались и за винтовку, даже плохую давали по три тысячи рублей.
Шкловский тут же записал, что женщины с той стороны Чёрного моря шли в вечное пользование покупателя по три рубля употреблённые, и по сорок рублей неупотреблённые. На востоке живой человеческий материал недорог. А уж неживой и подавно - можно его подложить под дверь в качестве записки.
Вооружённые русскими винтовками армяне дрались у города Армавира, ранее называемого Сардарапат и среди них был поручик Баграмян. Поручик Баграмян потом стал маршалом, и носил над галстуком золотую звезду с бриллиантами - такую, какую носили все советские маршалы. Когда две армии бились там, в Баку уже месяц как установилась коммуна.
Но ничего ещё не было решено, и никто не знал, что этой коммуне остаётся ещё месяц, а сроки её комиссаров уже сочтены.

Но я рассказываю эту историю ещё вот почему. Эти месяцы, проведённые ненастоящим чиновником Временного правительства в Персии оставили большой след в русской литературе. Они оставили удивительный след - и не только в книге, которая называется "Сентиментальное путешествие".
Если внимательно читать роман "Смерть Вазир-Мухтара", то среди описаний того, как тонко и жалобно стонут чумные люди в глиняных хижинах под Гюмри, как едут по персидской дороге русские казаки, как собирают мёртвых по частям - то обнаружишь Персию восемнадцатого года и командира конной батареей в ассирийских войсках в Северной Персии Лазаря Зервандова, что уходит со своим народом на юг, к Багдаду.
Война в Персии похожа - потому что на ней одинаково низко ценится человеческий матерьял. Эта оценка не зависит от того, какой век на дворе - девятнадцатый или двадцатый.
Гюмри теперь снова называется Гюмри, а известен он был как Ленинакан. Там и раньше строили странно - это оборачивается бедой при землятресениях.
И южнее тоже самое. Шкловский писал про те дома так: "Я видал много разрушения. Видал сожженные галицийские села и дома, обращенные чуть ли в непрерывную дробь, но вид персидских развалин был нов для меня.
Когда с дома, построенного из глины с соломой, снимают крышу, дом обращается просто в кучу глины".
Сентиментальное путешествие Шкловского оборачивалось грибоедовской дорогой.
Среди финального перечисления примет времени на последней странице "Сентиментального путешествия" есть история про гробы. "С нами шел вагон с гробами, и на гробах было написано смоляной скорописью: «Гробы обратно»".
Когда Пушкин путешествует, приближаясь к линии фронта, ему навстречу едет гроб. И мы знаем уже, что это гроб Грибоеда.
Грибоед едет обратно.
Всё в литературе связано.




Извините, если кого обидел

История про айсора Зервандова

2011-05-13 01:12:47 (читать в оригинале)

История заключается вот в чём.
Есть знаменитая книга Виктора Шкловского "Сентиментальное путешествие". Считается, что нужно вслед за этим названием поставить дату написания - (1923).
Но это не так. Такую дату ставить нельзя.
Книга эта состоит нескольких книг, и все они писались в разное время. Писались и переписывались.
Первая написана в 1919 году, с июня по август. Он так и пишет время от времени - "А сейчас пишу это 30 июля 1919 года, на карауле, с винтовкой, поставленной между ног. Она не мешает мне. " Вышла эта книга в 1921 году и называлась "Революция и фронт".
Вторая книга называлась "Эпилог" и вышла в феврале 1922 года.
При этом на обложке стояло два имени - Шкловского и Зервандова. Так и было написано "Л. Зервандов". То есть айсор, командир батарей и в айсорской армии, а потом чистильщик сапог на Невском проспекте Лазарь Зервандов был соавтором Шкловского.
Но потом была написана ещё одна часть - "Письменный стол".
Получилось что-то вроде самодопроса - Шкловский рассказывал читателю то, про что его спрашивали бы на эсеровском процессе 1922 года. Только тут он рассказывал издалека, и оттого не боясь, что его перебьют.
Впрочем, про эсеровскую работу он рассказывал мало.
Во-первых, это дело было тайное, и хвастаться тут не стоит. Мало ли как обернётся жизнь - и она в итоге обернулась.
Во-вторых, в РСФСР ещё оставались товарищи. Оттого остряк, что прячет Шкловского в архиве и велит, если будет обыск, шуршать, притворившись бумагой, не назван.
Этот остряк - Роман Якобсон.
И много других людей не названы - оттого,  что сдавать их новой власти Шкловский не хотел, а имена некоторых он просто забыл.
Только слитые вместе, эти книги вышли в 1923 году.
Но и тут дело не кончилось - книга эта два раза успела издаться в Советской России, прежде чем попала под запрет. И каждый раз она теряла что-то, превращаясь в немного другую книгу. Или совсем другую.
Но я хочу рассказать не об этом.
Я хочу рассказать о своём недоумении по поводу Лазаря Зервандова.
От него не осталось следов - никто не нашёл истории Лазаря Зервандова, дат его жизни. Я видел московских айсоров, иначе говоря - ассирийцев. Их, кажется, сейчас тысяч пять. Двое пришли ко мне вставлять стекло, да и задержались. Потом, когда я узнал их друзей, то понял, насколько айсоры народ сплочённый.
И мне было удивительно, если бы они не разузнали судьбы одного из самых известных айсоров в мире Лазаря Зервандова, командира батареи в восемнадцатом году.
Не такой айсоры народ, чтобы пропустить жизнь этого человека как песок сквозь пальцы.
В этом имени слишком много гордости.
Нет от него следов нигде, вот что удивительно.
Уж не выдумал ли себе Шкловский соавтора, как выдумал гамбургский счёт, думал я.
Хотя Зервандов - фамилия правильная, я её встречал в печальных списках расстреляных ассирийцев.
Ничего не понятно, и ничто не решено.


Извините, если кого обидел



Истории текущего дня

2011-05-12 11:01:51 (читать в оригинале)

Зачем-то в ночи прочитал поэму Асеева "Маяковский начинается". Причём прочитал первый раз в жизни - это особенно странно, потому что большую её часть (жизни) прожил близь площади Маяковского, а отрывки из поэмы были в списке обязательного школьного чтения. Поэма эта довольно странная и напоминает мешок в котором копошатся неясные угрозы и недомолвки.

Посещали так же неприятные мысли по поводу Гуковского, умученного от большевиков. Человек он был интересный и красивый, но откуда у него было странное желание быть Ермиловым - непонятно.
Впрочем, лучше прочих про Гуковского написал Олег Проскурин: "Гуковский был блистательно талантлив и артистичен. Его лекции в Ленинграде и в Саратове (в тамошнем университете он работал во время войны и в первые послевоенные годы) собирали полные аудитории и непременно завершались шквалом аплодисментов. "Театр!" - иронически комментировал Борис Эйхенбаум, проходя мимо аудитории, где только что закончилась лекция Гуковского и откуда, по обыкновению, доносился шум оваций. "Цирк!" - злился в аналогичной ситуации академический карьерист старшего поколения. "Я имею здесь неожиданный успех - будто я заезжий столичный тенор или профессор Гуковский", - писал из Саратова пушкинист Юлиан Оксман".
Гуковский действительно был артистом в полном смысле слова - отчасти, стало быть, и актером. Как актеру ему было необходимо ощущение немедленного успеха. А для подобного успеха всегда нужно принимать правила театральной игры, господствующие "здесь и сейчас". Гуковский эти правила отлично усваивал и быстро вживался в роль, можно сказать - органически сливался с нею".

Думал я так же о том, как бы продать горку с её фарфоровым содержимым. Эти мысли наводили тоску.

Вспомнил, как только что читал свою корректуру.  Внезапно обнаружил, что во всём тексте корректор зачеркнула слова "адронный коллайдер" и надписала  "аНдронный коллайдер".
Я выл - сначала негромко, а потом в голос. Катался в ногах у технической сотрудницы, и, наконец, ловил ртом воздух. Как мог, что-то исправил. Однако ж гарантий, того, что исправления будут учтены. Но сколько мне открытий чудных всё это таит - раньше я просто стоял перед книжным шкафом и, глядя, на свои творения, бормотал: "Молчите, проклятые книги! Я вас не читал никогда!"
А тут-то что?
Скажи, дорогой читатель, ведь ты не поверишь, что я не знаю, как пишется коллайдер, и что я забыл пару абзацев в другой книге (сюжет не пострадал, но повисшие в воздухе шутки вызывали недоумение), и что... 
Впрочем, добрый мой товарищ Леонид Александрович в утешение  мне сказал, что в его книге корректор поставил аккуратные кавычки вокруг названия: "...и, воспользовавшись бритвой «Оккама», я..."
Чуден мир.


Извините, если кого обидел

История про новаторов

2011-05-10 12:39:34 (читать в оригинале)

Есть одна тема, что занимает меня много лет.
Это тема назначения и самоназначения элит.
Совершенно неважно каких. Тут должен быть какой-то механизм.
То есть, примерно известна история назначения "Джоконды" главной картиной человечества. Но есть ли тут какое-то правило, я пока не понимаю.
Например, как появляется книга вроде "Чайки по имени Джонатан Ливингстон", как они становятся популярны, а потом валятся прочь, как фигура с шахматной доски.
Или как, к примеру, задерживается в умах "Чёрный квадрат" Малевича.
Как человек угрюмый и с крестьянскими корнями (немногочисленная часть моих родственников жила на русском Севере), я склонен подозревать обман.
Я вообще рассматриваю жизнь как рынок. В углу этого рынка обязательно стоит цыган с крашеной лошадью. Накануне лошади вставили в зад соломину и туда дул весь табор - оттого бока у лошади гладкие, и худоба её незаметна.
Причины явлений всегда простые.
Очень хочется понять, как возникают движения и школы.
Чаще всего они начинаются с красивых слов, желательно иностранных и какой-нибудь метафоры. Потом-то появляется та самая банда цыган-конокрадов, которая угонит всех приличных лошадей в темноту.
Но вот как, как происходит эта разводка, как отличить честного изобретателя паровой машины, селекционера орловской лошадиной породы, от торговца метафорой - непонятно.

Ср. Точно тоже происходит с нечестной фразой про знаменитые картины (раз, два).


Извините, если кого обидел


Страницы: ... 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 

 


Самый-самый блог
Блогер ЖЖ все стерпит
ЖЖ все стерпит
по сумме баллов (758) в категории «Истории»


Загрузка...Загрузка...
BlogRider.ru не имеет отношения к публикуемым в записях блогов материалам. Все записи
взяты из открытых общедоступных источников и являются собственностью их авторов.