bilzho Голосов: 2 Адрес блога: http://bilzho.livejournal.com/ Добавлен: 2007-11-28 17:03:22 блограйдером Lurk

Железнодорожные заметки, видимо, окончание

2007-10-26 12:55:04 (читать в оригинале)

Соловецкий роман

Очень хотелось на Соловки. То ли потому, что это острова; то ли потому, что они в Белом море; то ли потому, что Соловки были окутаны духом диссидентства, а он в 19 лет пьянил; то ли...

В общем, в 1972 году с большими зелеными рюкзаками мы сели в поезд Москва – Кемь. Кемь, кстати, это аббревиатура петровских времен. Когда ссылали, накладывали резолюцию – «К Е... матери», а чтобы звучало как-то помягче, видимо, добавляли мягкий знак на конце. Вот и получилось – КЕМЬ. Впрочем, эти сведения я не проверял.

Нас было четверо: два моих школьных друга Саша и Юра и мой институтский друг Миша. Одним словом, советский художественный фильм. Романтический, любимый «Три плюс два». Только в отличие от героев фильма мы ехали не на Черное море, а на Белое, и не на машине, а на поезде, и пока не было никакого арифметического действия. Пока...

Попивая, как тогда водилось, какую-то гадость типа портвейна «Три семерки» или «Тринадцатый номер», мы неслись в плацкартном вагоне на Русский Север. На Соловки, но не в Соловки. Второй вариант означал ссылку, в лагеря. Предлог, а какая большая смысловая разница. Наш выбор был самостоятельным, поэтому «на».

Интересно, думает ли машинист о том, что в этой длинной гусенице, мозгом которой он является, на верхних и нижних полках, лежа, сидя, и стоя, и куря в тамбуре, спя, выпивая, закусывая, вспоминая свое прошлое, строя планы на будущее, мчатся судьбы. И у каждой впереди свои встречи – первые, последние, случайные, страшные, счастливые, короткие и длиною в жизнь. Четырьмя фрагментами внутренностей этой гусеницы, пьющими портвейн и строящими планы на будущее, были мы: три студента-медика и студент плехановского института.

В Кеми мы сменили железнодорожный транспорт на морской и сели на пароходик, то ли «Лермонтов», то ли «Пушкин». Сейчас не помню. Их было два, и они были одинаковые. Так вот где встретились поэты. В Белом море. В Кеми. По выходным они ходили вместе, по будням – один по четным, другой – по нечетным.

Не буду описывать Соловки. До сих пор для меня, видевшего много чудесных мест на земном шаре, это
остается одним из самых любимых и самых странных. Все. Не об этом сейчас. На Соловках мы
мужали, изучали историю нашей родины, слушая Галича и ведя антисоветские разговоры с прокуренными «Севером» и «Беломорканалом» диссидентами. Пили с ними водку из граненых стаканов и алюминиевых кружек.

Экскурсоводшами на Соловках были архангельские студентки. Вместо одной из этих экскурсоводш я водил экскурсии. И однажды, видимо, наговорил лишнего – в группах часто были дети репрессированных, и они осторожно спрашивали, где могут быть захоронения заключенных. А эта группа, не задававшая никаких вопросов, как оказалось, состояла из жен секретарей райкомов области. В общем, по их сигналу приехали из Архангельска два мужчины в штатском: «Где здесь у вас такой экскурсовод, в красных вельветовых штанах?»

Меня спрятали тогда, и никто меня не заложил из турбюро. Эти двое покрутились несколько дней и отвалили. А так бы прощай институт и здравствуй Кемь. Обошлось. А экскурсоводша эта, вместо которой я водил экскурсии, стала моей женой. Так что получилось «Четыре плюс один». На Соловки я возвращался еще много раз. Правда, уже не через Кемь, через Архангельск.

Мой друг Юра закопал там свои штиблеты: мол, вернусь, раскопаю. Не вернулся. Он закончил медицинский, стал гинекологом, потом была какая-то темная история с криминальным абортом. Его посадили, и вскоре нашли его красивое тело на обочине дороги. Но до того в его жизни случилась короткая, но большая любовь – к американке, защитившей диплом по русскому авангарду и работавшей в посольстве США. Но в его случае КГБ вмешалось – его любимую выдворили из СССР, а Юре предложили сотрудничество. Он отказался.

Миша стал проктологом, довольно известным в Москве, на Соловки он возвращался еще один раз – у него был роман с другой экскурсоводшей, но он не имел никакого продолжения, и Миша вскоре женился на нашей однокурснице.

Саша стал крупным государственным чиновником и был на Соловках еще два раза. Его женой стала дочь советского дипломата, работавшего долго в Париже.

Но, когда мы ехали в поезде Кемь – Москва в общем вагоне, мы ничего этого не знали. Мы пили портвейн и строили планы на будущее.