ДТП в Кирове: Кто на самом деле сбил Алису Суворову

Ведущая: Елена Овчинникова (ЕО)
Гость: Валерий Рылов (ВР)

ЕО: Почему в интернете вновь обсуждают версии случившегося? По мнению и твёрдому убеждению Валерия Алексеевича Рылова, человек, виновный в смерти ребёнка, это не Марина Ногина. Итак, Олег, давайте будем разбираться. Чуть меньше месяца назад Вы мне позвонили, были в страшном возмущении и очень сильно возбуждены. Вы сказали, что началась непонятная для вас процедура. К вам обратились люди, назвавшие себя журналистами «Первого канала». Более того, людьми, представляющими программу Малахова. И обратились к вам с вопросом и с предложением. Расскажите, в чём было дело?
ВР: Здравствуйте. Действительно, обратились журналисты, представились представителями «Первого канала» и передачи «Пусть говорят» Андрея Малахова. Попросили поучаствовать и дать сведения в том плане, что действительной виновницей ДТП является якобы Мария Гайдар.

ЕО: ДТП случилось в январе? Сколько прошло времени?
ВР: это было 20 января 2011 года. Четыре года прошло, и вдруг «Первый канал» совершенно неожиданно для всех принимает решение о создании программы, где главный действующий персонаж — Мария Егоровна Гайдар, якобы убившая кировскую школьницу. Подход такой: «сообщите, пожалуйста, некоторые данные, которые неизвестны, что якобы МГ виновна в смерти девочки. Я им сказал, что у меня совершенно другая версия и я абсолютно убеждён в обратном.

ЕО: Ребята были настойчивы?
ВР: Да, они звонили несколько раз, правда, потом всё поутихло, после того, как в прессе стали обсуждать возможность выхода этой передачи. И после этого они не звонили, и сейчас не знаю, как у них с этой передачей.

ЕО: Они пытались выйти на Марину Ногину?
ВР: Пытались, но на неё сложно выйти, потому что она стала очень замкнута.

ЕО: Мы обсуждали эту тему: человек находится в глубочайшей депрессии, даже не берёт трубку телефона, журналистам связаться с Мариной Ногиной не удалось. Скажите, пожалуйста — что это вообще? Что за состояние, что за поведение у людей, которые пытаются добиться от человека, уже отсидевшего срок за несовершенное преступление, того, чтобы она указала виновным человека, который этого тоже не совершал. Человек отсидел, не совершая преступления, и теперь он должен назвать ещё одного человека, который точно так же не совершал этого преступления. Для меня непонятно поведение журналистов. Вы не задавали вопрос, зачем им это надо? Почему ни версии, ни предложения вида «Давайте мы раскопаем этот случай, женщина отсидела ни за что» — никому не интересны: ни прокуратуре, ни следственному комитету, вообще никому.
Судья не краснеет лицом, отправив на нары человека, который не совершал преступление. Никому не стыдно, никому нет дела до этой, собственно говоря, бедной женщины, пострадавшей ни за что. И вдруг журналисты решают не насущный вопрос, который заключается в том, что человек понёс наказание, отсидел два с половиной года и никому нет до этого дела. Вместо этого: «А вот давайте-ка мы сейчас вытащим Марию Егоровну Гайдар и расскажем, какая она, собственно, дрянь». Для меня непонятная совершенно ситуация. Как вы расцениваете, что это было? Это политика, это недомыслие, это попытка сформировать скандал? Что это?
ВР: Я считаю, что это абсолютный заказ, заказ против конкретно Марии Егоровны Гайдар, заказ неизвестно чей, конечно, но задача — дискредитировать. В том числе и таким способом — приписав ей ДТП с девочкой в Кирове. Скажу, что, наверное, никто не знает официальное уголовное дело лучше, чем я. Есть неофициальное расследование, которые мы проводим. Я вам могу точно сказать: если я говорю, что там нет данных за Марию Гайдар — то это точно не она. Ещё раз повторю: надо искать там, где потеряли. Т.е. те, кто расследовали это дело, и убили девочку. К сожалению, у нас такое бывает.

ЕО: Ответ абсолютно прозрачный: к сожалению, да — это бывает, и бывает достаточно часто. То есть вы совершенно чётко провели линию, сказав: «Кто расследовал, тот и убил».  Фамилии вы называть по-прежнему не будете?
ВР: Не конкретный следователь, конечно, а та организация, которая проводила следствие.

ЕО: Я понимаю. Человек был из их рядов. Скажите, вы определённо догадываетесь, знаете и по-прежнему не будете озвучивать фамилию человека до тех пор, пока…
ВР: До тех пор, пока они сами не откроют нам эту фамилию. Мы не можем бежать вперед паровоза.

ЕО: Подождите. Они же скажут: «Вот, Иванов, Петров, Сидиров, или просто Сидоров — отставной, значит, милицейский чин. Вот он совершил это преступление. И, простите: следствие, которое отправило в тюрьму невиновного человека; прокуратура, которая подписала документы, прекрасно понимая, что Ногина невиновна; суд, который вынес решение, — что они все будут делать? Я считаю, что никогда полиция не озвучит реального виновника ДТП.
ВР: Кроме полиции у нас есть другие силовые структуры. ФСБ, допустим.

ЕО: Не в обиду ребятам из этой структуры, но я говорила, как их называют «Чебурашками»: уши большие, всё слышат, но лапки коротенькие. Видимо, я так понимаю, до момента некоторой отмашки. Будет отмашка — будут говорить. Отмашки не будут — ну простите, пожалуйста. Я перечислила: огромное количество людей было задействовано в том, чтобы невиновного человека отправить на нары. С какого перепуга они начнут называть? Мне кажется, нет. Понимаете, это же высказать полное недоверие всей следственной машине, прокуратуре, всем.
ВР: Вы знаете, у них тоже есть свои противоречия и напряжённые отношения. Есть свои карьерные устремления у кого-то. Иногда это попадает «в тему», и получается, что люди вскрывают истинного преступника через несколько лет/

ЕО: А сроки давности?
ВР: Они уже проходят. Нам не важно, отсидит он или не отсидит. Нам важно, чтобы все знали истинного виновника трагедии, чтобы сняли обвинения с Марины Ногиной.

ЕО: Ей будет положена реабилитация. А реабилитация — это миллионы.
ВР: Наверное, да. Во всяком случае, самое главное — реабилитировать её имя. то обязательно.

ЕО: Люди, которые принимали такое решение — нет у них понятия чести, совести и имени. Для них есть финансовая позиция. Реабилитация человека, незаконно осуждённого и отбывшего наказание, будет стоить очень дорого. На мой взгляд, здесь, всё-таки, финансовые вопросы сработают.
ВР: Но ведь не из своего кармана?

ЕО: А какая разница? За то, что не из своего кармана, им тоже прилетит. Всем прилетит. Когда дело проходило прокурорскую проверку, вы же знали, что прокуратура ведь подпишет, да? То есть следствие завершено, передаётся, прокуратура изучает дело, гособвинение с этим было согласно…
ВР: В нашем случае прокуратура косвенно виновна в том, что именно версия с Мариной Ногиной появилась на свет. Прокурор первый выполз на телевидение и во всеуслышание заявил, что это троллейбус. По-моему, на третий день уже. А после этого попробуй-ка дать задний ход! Это же прокурор, а не какой-то там адвокатишка. И поэтому они стояли на этой оглашённой версии, и всё под неё подтягивали: все доказательства, которые находили, либо не находили и формировали у себя в кабинете, подтягивались именно к этой версии

ЕО: Можно же сказать: «Ребята, извините, мы были неправы, обвинив Ногину». Вы знаете, это честнее, это порядочнее. Признавать свои ошибки — это нормально. Я не понимаю. Философский вопрос: почему они не боятся Бога?
ВР: У них начальники есть, какой Бог, что вы… Бог — это же неизвестно, когда и где, а вот начальник может подчинённого быстро отправить «на гражданку», как уже отправили одного прокурора по делу Марины Ногиной в дальнейшем. Да там вообще мало кто остался в прокуратуре из действующих сотрудников, которые участвовали в посадке Марине Ногиной. Никого не осталось из этих лиц и в полиции. Люди растворяются, уходят на пенсию. И предъявить как-то и некому.

ЕО: Их нет, совести нет, чудовищное состояние. Знаете, не так давно разговаривала с одним доктором, который мне рассказал, не называя, естественно, фамилий (а может, и называя — а я их уже забыла!), как боятся судьи, как себя ведут люди, которые разделили, взяли на себя Божьи полномочия осуждать. Это ведь полномочия Господа. «Не судите сами, да не судимы будете». А суд — это всё-таки люди, которые взяли на себя право выносить приговор. И вот он говорит, что очень чётко видно, когда человек не мучается совестью. У него весь багаж — это правосудные решения. И знаете: как боятся те, которые знают за собой грех! Как правило, это люди уже очень возрастные, и вот они воспринимают эти свои болезни как кару. Он говорит, что это очень интересно наблюдать. Они сразу же себе прогнозируют что-то очень смертельное, тяжёлое. Они говорят, что, на мой взгляд, бояться божьей кары, наверное, надо с детства. То есть не своего собственного начальника (в худшем случае, он выгонит тебя с работы!), а как всё дальше будет происходить. Ведь тебе ответ держать. Непонятно для меня…

ЕО: Возращаемся всё-таки к Марии Егоровне Гайдар. Ваше мнение — это был заказ. Это всё-таки политическая тема?
ВР:  Да, конечно.

ЕО: Кому Мария Егоровна помешала? Она же была не на слуху в то время. Её взяли и начали реанимировать. Она в политику пошла, где-то засветилась, в оппозиции активной? По-моему, у неё не произошло какой-то активизации в политическом смысле. Может, кто-то её невзлюбил? Вам не поясняли, для чего всё это?
ВР: Нет, конечно. Я так понял, что это чисто политический заказ. Какие-то личные мотивы, может быть, у Малахова… Не знаю. Нет ведь этого.

ЕО: То есть Малахов взял и разлюбил Марию Егоровну Гайдар? Вы знаете, Малахов — это абсолютно коммерческий проект. Я понимаю, что темы берутся не с потолка, я понимаю, что темы ими формируются. То есть ваша мысль о том, что это была заказная ситуация — она верна.
ВР: Именно политика. На мой взгляд, абсолютно точно.

ЕО: Могло ли это ударить по губернатору Кировской области? Всё-таки Мария Егоровна служила под его началом недолго.
ВР: Думаю, да.

ЕО: Но ведь выборы уже закончились, какие-то движения непонятные. Согласитесь, да?
ВР: Понимаете, система государственной власти настолько темна и непонятна в нашем обществе, настолько в ней много различных течений и противоречий, что объяснить это какой-то обычной жизненной и житейской логикой невозможно. Поэтому мы принимаем то, что есть.

ЕО: Я знаю, что они обращались очень ко многим. Кроме вас, они пытались найти Марину, они выходили на журналистов. Видимо, они не нашли здесь стремления людей говорить, что Гайдар могла совершить это преступление и по её вине мог погибнуть ребёнок. У нас в Кирове, по-моему, не нашлось таких. Или если и были, то это была слишком мизерабельная информация?
ВР: Не факт. Может быть, кто-то повелся, может, кто-то и появился. Я думаю, что знаю некоторых людей, которые с удовольствием бы эту версию озвучили бы. Да ещё на «Первом канале» поплясать — это же для них… Вы этих людей тоже знаете, они мелькают…

ЕО: Кто это? Это пресса, силовые структуры? Кто?
ВР: Да обычные, как вам сказать…

ЕО: Горлопаны.
ВР: Давайте так: блогеры. Они бы с удовольствием оттоптались бы на этой версии. Тем более на «Первом канале». Какая разница, лишь бы помелькать, попиариться.

ЕО: Наш телефон 708-502. Я хочу узнать мнение людей: Мария Егоровна — это был всё-таки политический заказ, или вдруг так стеклось, что через четыре года вдруг достали из небытия Марию Егоровну и размахивая ей, как знаменем, вдруг решили объявить её убийцей ребёнка. При этом, знаете, что для меня еще было бы чудовищно? Последствия этого выступления. Понимаете, прозвучал на «Первом канале»! То есть все правоохранительные органы, всё должно встать на дыбы. Естественно, проверки дополнительные и так далее. И ситуация начинает напоминать сапоги всмятку. Потому что Ногина уже отсидела, они же должны будут снова отписаться, что Мария Егоровна никакого участия не принимала, а «Первый канал» хотя бы косвенно хотел доказать её участие.

ЕО: Вот это ситуация мне неясна. Понимаете, если Ногина находилась бы ещё под следствием, я могла бы ещё это понять. А когда человек уже вышел, отсидев отведенный ему законом срок, — для меня это совершенно тёмный лес. Вот вы можете объяснить, что бы произошло? Нашлись бы блогеры, которые вышли и сказали: «Да, мы не видели, не участвовали. Но мы слышали о том, что Мария Егоровна якобы управляла автомобилем, который проехался по ребёнку»? И это всё? А доказательная база где? Хотя бы немного. Хотя бы чуть-чуть! Я слышала, например, что бампер от машины хранится где-то на складах госбезопасности со следами, значит, убитой девочки… Было очень много версий. Говорили об этом с удовольствием. Да, стоит сказать, что Мария Егоровна не пользовалась у нас популярностью, а как раз наоборот. Да, сформировалось это мнение. Но сейчас-то об этом говорить бессмысленно!
ВР: скорее всего, там какие-то другие обстоятельства, которые побудили к созданию этой передачи, а ДТП в Кирове — это как один из моментов, компрометирующих Марию Егоровну.

ЕО: То есть вы полагаете, что был вообще некий блок, посвящённый каким-то негативным сторонам жизни и деятельности Марии Егоровны, а это стало бы — некой такой чёрточкой, плохонькой, дерьмовенькой: вот, смотрите, мол, какой человечишка.
ВР: Как дополнение, да.

ЕО: А Марина Ногина высказала какое-то мнение с Вами в разговоре? Она что-то говорила на эту тему?
ВР: Мы постоянно возвращаемся к этому делу, исследуем его. Марина, конечно, отлично всё понимает, и она стоит на моих убеждениях о том, что это работники милиции. Там нужно искать, там надо найти и привлечь этого человека.

ЕО: Но ведь очевидцы говорили не об одном человеке. Да, за рулём сидел один, но из машины вышло несколько человек.
ВР: Двое. Как минимум, двое.

ЕО: Это была та милицейская машина, которая прибыла на место происшествия ещё до официального вызова.
ВР: Да. Через семь минут приехали полицейские. Они за семь минут установили личность девочки, всё, вплоть до телефона матери, который был написан на последней странице дневника. Представляете, какую работу они произвели за семь минут?

ЕО: И вдобавок ещё уехали с места происшествия.
ВР: Да. Они скрылись, исчезли — и никто их не искал. Вот что самое интересное.

ЕО: У нас есть звонок. Давайте послушаем.ВД: Здравствуйте, Вячеслав Доронин говорит, житель Кирова.
ЕО: Слушаем Вас, Вячеслав.

ВД: Всё это копали под Никиту Белых, под нашего губернатора.
ЕО: Наверное да. Но меня смущает ситуация. Если бы это была предвыборная кампания Белых — да, это было бы логично и разумно. А когда всё устоялось и устаканилось — смысл этого выстрела? Мы не знаем, что происходило, какие политические движения и так далее. Ваша версия о том, что да — это было политическое какое-то движение, направленное, в том числе, и против Никиты Юрьевича…

ВД: Знаете, предвыборная кампания — но у людей-то осадок остаётся.
ЕО: Осадок остаётся, но работа на… Я даже не буду говорить, сколько миллионов долларов стоит подобный заказ. Это либо очень серьёзная обида, либо очень богатые люди.

ВД: Просто всё ясно. Вот Никита Юрьевич остался на второй срок, правильно?
ЕО: Да.

ВД: Он бы не остался. А осадок у людей бы остался, что вот так он прикрыл эту Гайдар. А на самом-то дело копали под него, я так думаю.
ЕО: спасибо Вам за Ваше мнение.
____________________

ЕО: Валерий Алексеевич, я хочу задать ещё один вопрос. Я знаю, что в деле Марины Ногиной вы сказали, что работа продолжается до сих пор, несмотря на то, что человек отбыл срок. И вы рассказали интереснейшую историю о том, что есть ещё одни данные, подтверждающие ваши слова о том, что кто Марину осудил — тот девочку, Алису Суворову, и убил. Расскажите, пожалуйста, вот что там произошло? Последние новости. Эти документы, я так понимаю, скоро будут озвучены?
ВР: Да, скоро будут озвучены. Во всяком случае, опубликую обязательно. Дело в том, что с улучшением и развитием техники у нас не только прокуроры раскрывают убийства 2003 года. Ведь у нас техника улучшается для всех. Для нас, конечно, она улучшается немножко позднее — но мы же имеем видео. Cо временем технические возможности исследований возрастают, и мы всё больше и больше видим на этоv видео.

ЕО: То есть удается там оцифровать, отсмотреть более детально?
ВР: Я вообще считаю, что есть программы полицейские, которые распознают номера. Они бы уже сейчас всё нам сказали. Но их никто не применяет! У нас, к сожалению, нет такой программы. Может, у радиослушателей, которые могут выйти на меня, есть такие программы?

ЕО: По Санкт-Петербургскому каналу идёт криминальный сериал. Вот вы так жёстко и резко высказались, и я понимаю, почему, на ваш взгляд, этот фильм полное дерьмо. Они показывают постоянно растущий уровень технического прогресса, который помогает определить невидимые номера, найти что-то — показывают технический прогресс, который помогает раскрывать преступления. Но они же высосали это не из пальца. Значит, это есть в реальности в органах.
Вот вы сейчас сказали: они могли бы уже озвучить номер автомобиля, есть программы, позволяющие распознать их.
ВР: Конечно. Там есть камеры, распознающие с близкого расстояния, все номера можно было, в общем, и разглядеть.

ЕО: Итак, некий человек…
ВР: Специалист, который работает.

ЕО: специалист, технарь серьёзный… Что он отсмотрел, что увидел?
ВР: Он работает с нами с самого начала, продолжает исследовать эту видеосъёмку и находит иногда очень интересные вещи. Вот он сейчас показал нам всем, как из арки между 167-м и 169-м домом на Карла Маркса…

ЕО: Бывший ленинский РОВД на улице Карла Маркса перед поворотом в сторону вокзала. Это большой дом с аркой между домами, сбоку сзади стоит высотка, и там тоже есть арка, да.
ВР: Так вот, из этой арки между домами выезжает автомобиль. Мы раньше видели, конечно, эти два огонька, которые там выезжают, но мы их теряли. Они теряются и всё. Сейчас же он видит движение автомобиля практически до самого перекрёстка с Карла Маркса, и странное поведение на дороге у него: он сразу выезжает на встречную полосу, так как правая полоса в это время утра занята.

ЕО: Давайте поясним, чтобы было понятно. Вот одно знание, где Ленинский РОВД — оно находится лицевой стороной на Карла Маркса. Вот этот поворот, за ним стоит высотка, между ними есть арка. А почему раньше не обращали на это внимание? Потому что когда говорили о полицейских автомобилях, в сознании людей все полицейские автомобили стояли перед зданием полиции, они там и сейчас стоят, у них есть несколько въездов-выездов. А за домом, действительно, на моей памяти там был отдел ОБЭП. Вот у них там стояли машины, за самим зданием. Поэтому никто никогда и не задумывался. Всем казалось, что если это полиция, то они вот: выехали от лицевой стороны здания и сразу же оказались на дороге. А то, что милицейская машина могла начать двигаться из-за дома, выезжая, практически, к остановке…
ВР: Ну, не к остановке, конечно, но метров тридцать туда, вверх.

ЕО: И в итоге вот эти огоньки, движение этой машины было зафиксировано, но не рассматривалось.
ВР: Невооруженным глазом мы теряли эти огоньки: они теряются уже через десять метров, мы их не видим, видим уже дальше приближающийся троллейбус. Но человек разобрался с этой видеосъёмкой, и он сопровождает, видит, отслеживает движение этих огоньков и этой машины, которая выехала из арки, практически до самого перекрёстка. И мы видим её поведение: практически весь поток она двигается по встречной полосе. Не встраиваясь в свою полосу, она так и двигается по левой стороне дороги.

ЕО: Подождите, смерть девочки… Помните, мы говорили, что если девочку сбило троллейбусом, то у неё удар пришёлся бы на другую сторону?
ВР: Да, с другой стороны направление переезда.

ЕО: То есть как раз машина идёт в ту сторону, где девочка, собственно говоря, была.
ВР: Важно, как она идёт. Дело в том, что все притормаживают, все замедляют скорость, останавливаются в итоге на красный свет, а вот эта машина увеличивает скорость. Она же скорость увеличивает, находится на «встречке». И я думаю, что на 90% — эта машина была участницей ДТП, так как она двигалась по встречной полосе — направление переезда тела девочки совпадает. Ну и в дальнейшем они, естественно, проехали перекресток, скорее всего, встали налево, на милицейской уже, и вышли, чтобы установить личность девочки.

ЕО: Посмотреть, в конце концов, жива она или нет…
ВР: На тот момент никто ведь не знал, что их будут скрывать. В конце концов, может быть, у них благие были намерения, может, они хотели поднять руки и…

ЕО: Какие же благие намерения? Красный свет на увеличивающейся скорости по встречной полосе!
ВР: Они могли признаться сами, и никаких проблем. Если бы не само руководство ОВД на тот момент.

ЕО: Да. Могли признаться. Но не признались.
ЕО: Что ж, Валерий Алексеевич, я благодарю вас за участие. Я думаю, что сейчас у людей, быть может, появилась хоть какая-то надежда, что Марина Ногина будет всё-таки оправдана. Её имя вновь обретёт достойность и уважение.
ВР: Она их никогда и не теряла. Это понимают все. 99% отлично знают, что этот человек «назначен» отбывать наказание.