Оригинальный жанр: фрик-шоу от артистов Нижнего Новгорода и соискателей их творчества! Это стоит увидеть такую красоту!
* * *
У Гершеле не на что было починить ботинки. А тут осень, дожди и приходится шлепать чуть ли не босиком по грязи.

Заходит он как-то в корчму и встречает там хасида, горячего поклонника рабби Боруха Тульчинского. Хасид знал Гершеле и неоднократно встречался с ним у рабби, при котором Гершеле состоял в шутах.

Увидев ботинки Гершеле, хасид покачал головой:

Фе, Гершеле, как ты носишь такую рвань? Их давно уже пора выбросить!

Гершеле испуганно замахал руками:

— Не надо таких слов, реб Мойше! Всевышний вас покарает. Знаете, чьи это ботинки? Нашего ребе!

Хасид смолк и благоговейно уставился на святые ботинки.

А Гершеле продолжает:

— С тех пор как я ношу подарок ребе, я совершенно забыл о болячках. Даже язва желудка прошла.

А хасид прямо глаз не сводит со святых ботинок.

— Знаешь что, Гершеле, — говорит он, — продай их мне. А я тебе докладываю в придачу мои новые сапоги.
На своей земле

Ребе однажды рассердился на Гершеле:

— Чтоб ноги твоей не было на моей земле!

Когда часа через два Гершеле снова явился к цадику, ребе был вне себя:

— Какое нахальство! Я же приказал…

— Ребе, вы мне не велели ступать по вашей земле — я и не ступаю.

— Как это понять?

Гершеле снял туфли и высыпал из них землю.

— Видите? — сказал он. — Я пошел домой, накопал земли и насыпал в туфли… Значит, ступаю я не по вашей, а по моей земле…

Гершеле заупрямился:

— Что вы, реб Мойше, это же не просто ботинки, это — святые ботинки!

Но в конце концов после долгих уговоров согласился уступить их за три рубля. И обменялся с хасидом обувью.

– Я вчера за вечер сожгла 1000 килокалорий.
– Ой, Роза, я тоже хочу! Диктуй – я запишу, как!
– А шо тут диктовать? Поставила курочку в духовку и забыла!

Есть один очень хороший сайт katrysya.ru Здесь есть полезные советы, юмор,интерестности, фотоподборки и многое другое. Очень советую его читать своим читателям!

* * *
Однажды Гершеле ехал с хасидами, и те всю дорогу насмехались над его драным сюртуком, худыми сапогами, засаленной ермолкой. Нищий, мол, он и есть нищий — и все в хохот. Обидно Гершеле, а возразить нечего. Однако про себя он решил:

«Не будь я Гершеле, если это веселье им дорого не обойдется».

А хасиды вовсе распоясались, и один из них говорит:

— Слушай, Гершеле, а ты ведь должен нам обед.

— Это почему?

— А потому! Получил высокую должность — живешь в шутах у ребе, а мы и не отпраздновали такое.

Да, да, обед! — подхватили остальные. — Пускай отнесет в заклад жемчуга жены, но обед чтобы был!

А если у нее нет жемчугов?

— Пускай тогда купит!..

Слушал все это Гершеле, слушал и говорит:

— Согласен — я ваш должник. Настаиваете на обеде? Будет вамобед.

А тут как раз — корчма. Гершеле, однако, в корчму идти отказался, сказав, что задолжал корчмарю. У хасидов новый повод для шуток над бедным балагуром — всему свету он должен!

— Ты не зайдешь, а мы зайдем, — говорят, — отдохнем немного, подкрепимся, а ты шагай себе потихоньку дальше, мы тебя догоним.

Гершеле того и надо. Через часа три пришел к еще одной корчме, достал из мешка субботний лапсердак, переоделся, бодро вошел и сказал корчмарю:

— Чтоб вы знали, к вам скоро заедет карета с очень богатыми людьми. Они послали меня вперед. Приготовьте фаршированной рыбы, но самой лучшей. Мяса — самого жирного. И хорошей водки. И всего должно быть в избытке.

О деньгах не беспокойтесь — торговаться с вами не будут. Это же такие люди! И поторопитесь — скоро вечер, а они собираются пробыть у вас до рассвета. Веселятся они потому, что пару дней назад на них напали разбойники, но они спаслись и по этому случаю собираются устроить пир. А у вас, говорят, можно достать всё что ни пожелаешь, так что не подкачайте — такие гости для корчмарей большая удача.

Корчмарь тут же крикнул корчмарку и сообщил радостную новость. Оба кинулись варить, печь, прибираться — такие гости! Гершеле распорядился зажечь все лампы и свечи и даже стал помогать стряпать. Убедившись, что все в порядке, он отправился встречать спутников.

Те подъезжают, видят Гершеле бежит навстречу. Они даже испугались:

— Гершеле, что случилось, чего ты так несешься?

— Такая удача! — говорит он запыхавшись. — Такой случай! Господь вас наградил!

— Как? Чем?.

А Гершеле на это:

— Вы хотели обед? Господь услыхал вас! В этой корчме уже неделю гуляют, всякого прохожего и проезжего хозяин тащит к столу, кор-мит-поит, а денег не берет.

— Он что, сумасшедший?

— Э, тут целая история. На него напали разбойники, но он спасся и на радостях пирует. Когда я сюда пришел, тут веселилась целая компания проезжих. Ели, пили, и корчмарь не взял с них ни копейки, наоборот, даже благодарил, что уважили. Не успели те отъехать, столы опять накрывают — вдруг еще кто заглянет. Вы будете у хозяина почетнейшими посетителями! Шутка ли сказать — приближенные цадика! Только насчет денег не заикайтесь. Вы его этим обидите, ведь он пирует, чтобы возблагодарить Господа…

Хасиды, ясное дело, обрадовались и остановились у корчмы. Смотрят, Гершеле не соврал. Дом сияет как на праздник, столы ломятся, хозяева улыбаются. Хасиды, не раздумывая, уселись за стол и принялись пировать.

Хозяин между тем в лепешку разбивается, ставит новые блюда, подливает вино, даже старый вишняк из погреба притащил. Хасиды пьют, объедаются, пускаются в пляс и снова за стол. Так прошла ночь. Когда рассвело, явился возница, стучит кнутом — пора ехать.

Едва Гершеле услыхал стук — его и след простыл. Хасиды пьяны, еле на ногах держатся, с трудом на телегу влезают.

Вдруг — крик. Выбегает корчмарь. «Гевалт, где деньги»? Сталкивает с козел кучера: не пущу, пока не заплатите! Но теперь уже кричат хасиды: какие деньги? Им же сказали, что хозяин пирует по случаю спасения от разбойников…

— Какие разбойники? — вопит корчмарь. — Ваш человек заказал богатый обед по случаю вашего спасения от злодеев! Он велел ничего не жалеть — а за деньгами, мол, вы не постоите… Я вас, дармоеды, не выпущу, пока не рассчитаетесь!

Хватились Гершеле — нет Гершеле. Корчмарь тем временем договорился с окрестными мужиками, чтобы сторожили наглых гостей. Кончилось тем, что хасидам пришлось-таки рассчитаться…

А Гершеле рассчитался с насмешниками, и те на всю жизнь запомнили пирушку, устроенную для них шутом ребе.

Шмуэль бар Аба (в Талмуде назван просто «Шмуэль»; 3940-4013/180-253/ гг.) — глава ешивы в Неардее; друг и неизменный оппонент Рава, а после его смерти — общепризнанный лидер мудрецов Вавилонии.

Родился в крупнейшем еврейском городе Вавилонии — Неардее, расположенном на берегу Евфрата. Происходил из рода коэнов — служителей Храма (Мегила 22а).

Изучал Тору с отцом — знаменитым ученым, который был впоследствии увековечен в Талмуде под именем Авуа дэШмуэль (отец Шмуэля), выражающем уважение к его великому сыну.

Уже в юности проявились уникальные способности Шмуэля, и отец изучал с ним Мишну, как со взрослым ученым, ставя перед ним сложнейшие проблемы, разрешение которых требовало изощренного эвристического анализа (ИТ Шабат 6:6; Зевахим 26а).

Затем Шмуэль переехал в Землю Израиля, чтобы учиться у самого составителя Мишны р. Йеуды Анаси (Рамбам, Предисловие к Мишнэ Тора). И хотя р. Йеуда уже готов был предоставить ему смиху, обстоятельства сложились так, что Шмуэлю пришлось возвратиться в Неардею без смихи и связанного с ней титула раби (Бава меция 85б). Тем не менее, авторитет Шмуэля и его познания в Торе были столь велики, что отсутствие смихи не послужило препятствием: община Вавилонии приняла его в качестве даяна (судьи). Талмуд называет Шмуэля «судьей евреев изгнания» (Санхедрин 17б).

Шмуэль прославился также искусством врачевателя. Еще в Земле Израиля он излечил от тяжелой глазной болезни самого р. Йеуду Анаси (Седер адорот), а когда в 3979 (219) году в Вавилонию возвратился Рав (см.), Шмуэль поселил его в своем доме и сумел исцелить от опасной болезни внутренних органов (Шабат 108а).

С той поры Рав и Шмуэль стали близкими друзьями и сотрудниками в изучении законов Торы. Алахические дискуссии между ними легли в основу целого ряда разделов Талмуда: и хотя, в целом, Шмуэль признавал превосходство и законодательный авторитет своего старшего друга (Мегила 22а), тем не менее, во многих случаях закон был установлен именно в соответствии с точкой зрения Шмуэля. Так, в законах, касающихся имущественных споров, законодательное решение всегда принималось в соответствии с его мнением, поскольку он считался непревзойденным специалистом в этих вопросах (Бехорот 49б; Седер адорот).

Связь между Равом и Шмуэлем не прервалась и тогда, когда Рав, основав ешиву в Суре, покинул Неардею, а Шмуэль стал главой ешивы в Неардеи; два великих мудреца продолжали встречаться и вместе принимать решения по всем важнейшим вопросам (Послание рава Шриры Гаона).

После смерти Рава, последовавшей в 4007 (247) г., Шмуэль стал признанным главой мудрецов Вавилонии, а его ешива получила статус основного центра изучения Торы и еврейского просвещения в диаспоре (там же). Авторитет Шмуэля при дворе персидского царя Шабура I (еще в 3986 /226/ году персы вытеснили из Вавилонии ее прежних хозяев, парфян) способствовал тому, что еврейские общины сохраняли свое религиозное самоуправление и экономическую самостоятельность (Бава кама 96б, Седер адорот).

Сам Шмуэль, получивший значительное наследство от отца, был очень богат, и на его полях работало множество арендаторов (Хулин 105а).

Шмуэль обладал также обширными познаниями в философии — «мудрости греков» (Раавад, Седер акабала). Но особенно глубокими были его астрономические исследования: он вычислял орбиты небесных тел, необходимые для установления точного календаря (Рош ашана 20б). В Талмуде сказано, что Шмуэль «знал тропинки небес, как тропинки родной Неардеи» (Брахот 58б).

И сегодня эта оценка не кажется преувеличенной. Например, в созвездии Плеяды, отстоящем от Земли на 420 световых лет, невооруженным глазом можно различить 8 звезд, и до эры телескопов астрономы так и считали. Однако Шмуэль утверждал (Брахот там же), что в этом созвездии около сотни звезд. Правоту его слов удалось подтвердить лишь с изобретением радиотелескопа.

Астрономические открытия Шмуэля были столь впечатляющи, что в Талмуде сказано: «В летописи поколений будет написано не “раби Шмуэль”, но “Шмуэль Астроном” (Бава меция 85б)».

Кабалисты раскрывают, что воплощением души Шмуэля в последующих поколениях стал великий кодификатор законов Торы Рамбам (см.) (Седер адорот).

С разрешения издательства Швут Ами

Статьи, фото, обзоры и красивые картинки с Новым 2016 годом здесь - єто очень интересный сайт про Времена года.
Гершеле как-то спросил ребе Боруха:

— Ребе, все евреи хорошо знают, что наши законоучители, такие, скажем, как рабби Акива, рабби Элеазар, рабби Шимон бен Иохаи, хотя были бедные и неимущие, куда поважней нынешних цадиков, а нынешние, которые и в сравнение с законоучителями не идут, богаты, разъезжают в запряженных четверней каретах и едят на золоте. Как такое понять, ребе?

— А ты сам объясни причину, — отвечает ребе.

— И объясню, — отвечает Гершеле. — Вот, скажем, видел я на базаре слепого лирника, ой как он играл и пел! Но что он имеет за свою игру? Немного муки, бублик, копейку… И видел я кантора, который подражает тому лирнику, даже песенки его исполняет, а берет за субботу полсотни и сто пятьдесят за новогодние праздники…

— Что же ты хочешь сказать, Гершеле? — нетерпеливо спрашивает ребе.

— А то, — отвечает Гершеле, — что на белом свете фальшивые вещи ценятся выше настоящих.

Ребе улыбнулся, а Гершеле решил его поддеть.

— Но кому я все рассказываю? — сказал он. — Вы же подумаете, что вас это не касается.

Реб Борух сердито глянул на своего шута.
Ермолка защитит

Цадик реб Борух был строг и вспыльчив. Чуть что — сорвет ермолку и так отхлещет провинившегося служку, что у того неделю щеки горят. Всем доставалось от ребе. Кроме его любимца Гершеле. И служки, ясное дело, Гершеле завидовали.

Причем один, которого Гершеле слишком уж донимал шуточками, даже вышел из себя и пригрозил:

— Когда умрешь, я тебе спокойно лежать в могиле не дам.

На следующий день Гершеле явился к цадику весьма удрученный.

— Что такое, Гершеле? — спрашивает реб Борух. — Тебе нездоровится?

— Ой, ребе, пока что я здоров, — отвечает Гершеле. — Но не могу обойтись без вашей ермолки. Подарите ее мне.

— Пожалуйста, но зачем?

— Понимаете, ребе, ваш служка грозится, что даже в могиле не даст мне покоя. Вот я и хочу, чтобы меня похоронили в вашей ермолке, от одного воспоминания о которой у него поджилки дрожат.