Нельзя совсем обойти молчанием отношения Бронштейна с Патриархом советских шахмат. Официально и в печати Давид Ионович превозносил Ботвинника всегда и всюду. Но за кулисами делился со слушателями своими обидами. Конечно, 6-й чемпион мира был с конкурентами достаточно жёсток, чтобы не сказать жесток (с ударением на втором слоге). Впрочем, таким же был и Эммануил Ласкер, которого Бронштейн боготворил – не забывал отмечать его дни рождения. Но, видимо, качество жёсткости и должно переходить в количество лет на шахматном троне. Такие демократичные и человеколюбивые чемпионы, как Эйве, Смыслов, Таль и Спасский, долго на нем не задерживались. Разумеется, с Ласкером Давиду Ионовичу делить было нечего, а вот Ботвиннику он не мог простить многое...

Началось, в частности, с обиды на способ, каким многократный советский чемпион зафиксировал свое поражение в первой партии между ними. Дело было на Всесоюзном первенстве 1944 года.

– Когда я отошел на минутку в буфет за чаем, – многократно рассказывал Давид Ионович, – то вернувшись в турнирный зал, не нашел там ни своей партии, ни Ботвинника, а только бланк с его подписью.

То есть лидер Советской Школы не поздравил молодого шахматиста, не пожелал пожать ему руки. Кстати, заметим, что в этой партии 20-летний мастер виртуозно провел защиту в худшем эндшпиле, а чемпион СССР где-то "перегнул палку"

Забегая вперед, заметим, что общепринятое мнение, будто молодой Бронштейн еще "не умел играть окончания", вряд ли соответствует действительности. Также, мол, и своей относительной неудаче в матче 1951 года он был обязан именно слабой игрой в эндшпиле! Да нет – когда хотел, и ранний Бронштейн мог превосходно провести эту фазу партии. Только когда очень хотел! Потому что его тонкий художественный вкус нередко испытывал дискомфорт в скучной технической стадии. Все-таки ряд окончаний мальца Дэвика еще в турнире школьников и киевских мастеров (1938 г.), а затем и в чемпионате Украины 1940 года (где 16-летний подросток выполнил норму мастера) произвёл тогда сильное впечатление. К сожалению, большинство его ранних партий из-за войны было утеряно.

Иногда на Бронштейна накатывались приступы меланхолии. Давид вспоминал довоенные годы. Его мечтой было стать математиком – он планировал после окончания школы поступить на физмат Киевского университета. Не успел – помешала война. Всю оставшуюся жизнь он испытывал моральный комплекс из-за отсутствия высшего математического образования. Причем его, мягко говоря, сожаления по этому поводу явно перехлёстывали через край! Однажды, когда уже стало невмоготу, ваш покорный слуга решился взять грех на душу и "вылечить" Давида Ионовича раз и навсегда.

– Хорошо, гроссмейстер, давайте проведем тест на математические способности. Вот, например, маленький Гаусс за пару секунд сосчитал сумму всех чисел от единицы до ста! Сумеете ли Вы, талантливый шахматист и якобы нереализованный математик решить несложную задачку на части?

Я-то знал, что математические способности крайне редко сочетаются с шахматными, тем более с таким огромным талантом. И наоборот. Это убедительно подтвердилось: через 30 минут напряженного обдумывания с карандашом и бумагой экзамен был прекращен. В норме подобная задача средне способным математиком решается устно не более чем за 15 секунд! Больше мне никогда не приходилось слышать о математике из уст Давида, побеждавшего многих шахматных Голиафов.