Максимальный срок лишения свободы за публичное оскорбление чувств верующих сократился с пяти до двух лет. В окончательном чтении закон могут принять уже к концу этой недели.

"Общество стало понимать, что есть вещи, на которые нельзя покушаться ни при каких условиях, никогда " - говорит отец Всеволод Чаплин, комментируя это событие сегодня - "когда речь идет об осквернении святынь … речь идет об осквернении знаков мировоззренческой символики, под мироввоззрением понимаются как религиозные так и нерелигиозные убеждения". Хотя у некоторых убеждения, по их собственному признанию, состоят из трех букв, я бы хотел тоже обсудить с вами это событие.

Поправки в УК и КоАП, которые на днях приняты во втором чтении, несомненно, должны быть корректно доделаны до последнего принятия. Но спор из-за терминов в данном случае очень коварен. Защитники сект приводят цитаты чиновников, которые просят сравнить некоторые термины поправок с терминами закона "о свободе совести". Вроде бы все правильно и хорошо. Но не стоит забывать, что мнению деструктивных культов в вышеупомянутом законе уделено особое внимание - об этом много писали тогда, когда этот в общем очень важный закон принимали.

Приводить Киркорова и Энтео, Охлобыстина(к сожалению, да, это так) в пример того, что же происходит на самом деле и как "проклятые жирные попы на Мерседесах будут пользоваться новыми поправками" просто глупо. Мне в этой связи вспоминается, как еще Фишманский Newsweek называл священником РПЦ господина Лурье и как другие малограмотные журналисты постоянно называют Цорионова "православным активистом", на самом деле таковым на являющегося.

Тем, кто пользуясь неосведомленностью коллег и граждан начинает говорить о том, какие такие чувства, мол у меня тоже всяких чувств полно и меня как атеиста раздражает ваши чувства как таковые, напомним некоторые, пусть и не основные причины появления пресловутых поправок. Так вот, убийства(!) священников, осквернение храмов и спил крестов - лишь добрые законодатели и правовой язык называют эти действия "оскорблениями чувств". По моему (и пусть даже только моему) мнению такое можно назвать культурным терроризмом и антироссийскими провокациями.  И простите меня, не юрист, но не понимаю, почему за отсутствием состава преступления песня, в которой "группа" призывала "освободить брусчатку" была забыта.

Государство с некоторых пор давало и дает сегодня человеку надежду на то, что будет защищены святыни, что будет предотвращен экстремизм, разрушающий устои общества. Это хорошо. Но важно также, что сегодня законодатели, которые принимали "закон о свободе совести" и не только не побрезговавшие в то время, но и во многом уделившие особое место рекомендациями деструктивных сект сделали закон "о защите чувств верующих" более взвешенным и корректным, что сегодня голос тех, чьи символы подвергаются далеко не только словесному надругательству услышан.

"Данный закон это не просто восстановление справедливости, не только защита большинства от горстки маргиналов типа Гельмана и Гусева. Этот закон – защита фундаментальных устоев цивилизации, многочисленных этносов, объединенных ценностями Православия. Это защита нашего права жить в спокойном и предсказуемом мире."

Лидеры государств приветствуют участников.

Дальше