Автор работ: Виталий Уржумов - художник сюрреалист Владивостока.
Биография
Как и большинство гениев, я так же родился под знаком водолея. Рисованием увлекся с детства, поэтому попросил родителей записать меня в художественную школу, после которой как-то плавно оказался в Художественном училище города Владивостока. В дальнейшем изучение визуального искусства пошло у меня в другом направлении - я поступил в университет учиться на дизайнера, что привнесло в мою живопись серьезные изменения.
Из художников, повлиявших на мое творчество, могу выделить Бориса Валеджо, после которого я начал увлекаться Сальвадором Дали. Спустя какое-то время для себя я обнаружил инфернальное творчество Гигера, но в последнее время Дали опять начинает завоевывать позиции самого моего любимого художника. Сейчас мне 29 лет, живу я в городе Владивостоке. Для меня сюрреализм, попытка раскрыть свое сознание, выразить себя на холсте, показать свое отношение к миру, людям, показать свое место в этой вселенной.
Когда-то я уже делала пост с работами Виталия, и он, случайно обнаружив его в интернете, пришел поблагодарить и пригласил на свой сайт. Приятно когда молодые художники творчески мыслят и несут в своих работах позитив!
13 августа в доме-музее Павла Кузнецова состоялось открытие выставки "Две реки" Надежды Крестининой и Игоря Камянова. Взору публики предстал прекрасно оформленный зал, некоторые из работ авторов можно было полистать в небольших альбомчиках. Также была представлена и совместная книга, самиздат, с небольшими зарисовками и вдумчивыми рассуждениями о их написании. Сами художники высказались, что на выставку в Саратов, едут как домой, что не может не радовать.
Качественные работы, здорово что они выставляются в нашем городе)))
Жить в маленьком городе на большой реке. Щурясь от ослепительного февральского солнца, ходить по льду в сопровождении рыжих собак, зная что под тобой течёт Волга; и быть отрезанным от другого берега желтоватыми крупными льдинами, плывущими по сине-чёрной воде - в марте. В жаркий июльский день раствориться в тёплой реке, теряя свои границы; переправляться на моторке на ту сторону, ломая хрупкий ледок у берега - холодный ветер в лицо - в начале ноября...
Живопись - сгустившееся в пределах холста время. Художник претворяет нектар времени в мёд живописи. Зритель увязает в картине, как муха в меду, - время для него замедляет свой ход. Живопись говорит о вечном и игнорирует сиюминутное и суетное. За это её игнорируют суетные люди - модники, циники и арт-критики.
Мне показалось, что данная выдержка отражает суть всех работ)))
Надежда Крестинина и Игорь Камянов во время презентации выставки.
Виллем Клас Хеда родился 14 декабря предположительно 1593 или 1594 года в городе Харлеме, в котором жил и работал, практически никуда не выезжая. Живописному ремеслу его обучал отец - Геррит Виллемс Хеда.
В начале творческого пути молодой живописец выполнял портреты и композиции на библейские сюжеты.
Постепенно вся его творческая энергия перенаправилась на натюрморты, позволившие художнику не только самореализоваться, но и неплохо зарабатывать.
Достаточно сказать, что в собрании картин Рубенса находилось две картины мастера.
К неполным сорока годам Виллем Клас Хеда был уже не только состоявшимся, но и довольно известным художником.
Уже в 1631 году он являлся мастером харлемской гильдии Св. Луки, трижды избирался председателем гильдии и дважды становился ее деканом.
В 17 веке голландские живописцы создали определенный изобразительный канон в области натюрморта, получивший широкое распространение и сохранившийся до наших дней.
Как правило, натюрморт исполнялся в горизонтальном формате, нижний край стола со стоящими на нем предметами, должен быть параллельным раме.
Примечательно, что складки на скатерти уходили вглубь полотна картины параллельными линиями, что противоречит законам перспективы.
Натура на столе рассматривалась с верхней точки, что позволяло легко охватить ее взглядом. Предметы расставлялись по кругу или в линию так, чтобы почти не соприкасаться.
Небывалых высот Виллем Клас Хеда достиг в изображении так называемых "Натюрмортов-завтраков".
Они представляли собой накрытые столы с определенным набором предметов домашней утвари и легких закусок, расставленных в горизонтальной композиции, охваченной мягким светом.
Тон фона - нейтральный, оливково -коричневый, оливково-серый, коричневато молочный и т. д.
Предметы тоже выбирались в одной цветовой гамме: от коричневато-золотистой, до серо-серебристой.
За эту живописную сдержанность и цветовую изысканность такие натюрморты стали называть "монохромные завтраки", что лишь подчеркивает их высокий вкус и художественное совершенство.
Хеда с особой любовью изображал чудные кубки из венецианского стекла, как пустые, так и наполненные вином, серебряные чаши, мерцающие таинственными бликами, перламутровые раковины с замысловатой игрой света на их поверхности.
Отражения и блики на гладких поверхностях поражают исключительным мастерством.
Бесконечно переставляя одни и те же предметы в различные композиции, художник каждый раз находит свежие живописные приемы и решения, которые неизменно приводят зрителя в восхищение, раскрывая перед нами божественную красоту рукотворного предметного мира, настраивая на философский лад.
Для современников художника этому способствовал скрытый, символический смысл изображаемых предметов, особенно тех, которые подчеркивали бренность бытия: остановившиеся часы, различные раковины, как пустые оболочки былой жизни, горящая свеча, срезанные или засохшие цветы, курительные трубки и тому подобное.
У Хеды было много последователей и учеников.
Самым известным из них стал Франц Халс.
Ну а самым последовательным учеником был его сын - Геррет Виллем Хеда, продолживший живописные традиции знаменитого отца.
Умер художник около 1680 года, прожив долгую и плодотворную жизнь, познав признание и семейное благополучие.
Это цитата сообщения красавицу_видеть_хотите Оригинальное сообщениеНеприкаянное Божество.... Живописный проект "Гранд - па" художник Азат Миннекаев
Жизнь Великого Артиста — это всегда легенда, прекрасная и трагическая, пронизанная светом и тьмой, любовью и предательством, болью и радостью, забвением и бессмертием. Ее рождение происходит в неизменном обожествлении потомками творческой судьбы Мастера. Неоднозначный и драматический талант Рудольфа Нуреева (Нуриева) до сих пор будоражит умы. Режиссеры, актеры, композиторы и художники сочиняют возвышенную сказку о его жизни и творчестве.
.....Миры, Века — Насыщены страстями..... Ты хочешь быть бессмертным, мировым Промчись, как гром, с пожаром и с дождем.....
Это стихотворение "Гранитная тень в веках" К. Бальмонта было выбрано Нуриевым, как жизненный девиз.
В живописном проекте "Гранд-па", посвященном виртуозному танцу Рудольфа Нуреева, художник Азат Миннекаев попробовал себя в ипостаси балетмейстера. ---Пространство одиннадцати холстов в своей точно выверенной последовательности складывается в подобие кинокадров, где серебристая воздушность живописной поверхности и четкая графичность отсылают к утонченным музыкальным фильмам начала века---
Познавая сложную природу танцевальных па, художник создал конечную форму чувственной красоты, в которой сошлись в единую точку гармонии свет и линия. Фигура танцовщика окутана зыбкой таинственной аурой искусственного сияния - в каждом сюжете серии живописное пространство разделяется почти геометрическим изломом, напоминающим лучи от театрального прожектора.
Это зашифрованный образ перехода одного состояния органики в другое - земное и небесное соединились в моменте зарождения Танца. Этот цикл - о жизни и смерти. Только последнюю художник писать отказался. Двенадцатая картина цикла - падение и смерть героя, так и осталась не осуществленной.
Волшебный час вечерней тишины, Исполненный невидимых внушений, В моей душе расцвечивает сны. В вечерних водах много отражений, В них дышит Солнце, ветви, облака, Немые знаки зреющих решений.
А между тем широкая река Стремит вперед свободное теченье, Своею скрытой жизнью глубока. Минувшие незнанья и мученья Мерцают бледнолицею толпой, И я к ним полон странного влеченья.
Мне снится сумрак бледно - голубой, Мне снятся дни невинности воздушной, Когда я не был - для других - судьбой. Теперь, толпою властвуя послушной, Я для нее - палач и божество, Картинность дум - в их смене равнодушной.
Но не всегда для сердца моего Был так отвратен образ человека, Не вечно сердце было так мертво. Мыслитель, соблазнитель, и калека, Я более не полюблю людей, Хотя бы прожил век Мельхиседека.
О, светлый май, с блаженством без страстей! О, ландыши, с их свежестью истомной! О, воздух утра, воздух - чародей! Усадьба. Сад с беседкою укромной. Безгрешные деревья и цветы. Луна весны в лазури полутемной. Все памятно. Но Гений Красоты С Колдуньей Знанья, страшные два духа, Закляли сон младенческой мечты.
Колдунья Знанья, жадная старуха, Дух Красоты, неуловимый змей, Шептали что - то вкрадчиво и глухо. И проклял я невинность первых дней, И проходя уклонными путями, Вкусил всего, чтоб все постичь ясней. Миры, века - насыщены страстями.
Ты хочешь быть бессмертным, мировым? Промчись, как гром, с пожаром и с дождями. Восторжествуй над мертвым и живым, Люби себя - бездонно, ненасытно, Пусть будет символ твой - огонь и дым. В борьбе стихий содружество их слитно, Соедини их двойственность в себе, И будет тень твоя в веках гранитна.
Поняв Судьбу, я равен стал Судьбе, В моей душе равны лучи и тени, И я молюсь - покою и борьбе. Но все ж балкон и ветхие ступени Милее мне, чем пышность гордых снов, И я миры отдам за куст сирени.
Порой-порой! - весь мир так свеж и нов, И все влечет, все близко без изъятья, И свист стрижей, и звон колоколов, - Покой могил, незримые зачатья, Печальный свет слабеющих лучей, Правдивость слов молитвы и проклятья, - О, все поет и блещет как ручей, И сладко знать, что ты как звон мгновенья, Что ты живешь, но ты ничей, ничей.
Объятый безызмерностью забвенья, Ты святость и преступность победил, В блаженстве мирового единенья. Туман лугов, как тихий дым кадил, Встает хвалой гармонии безбрежной, И смыслы слов ясней в словах светил. Какой восторг - вернуться к грусти нежной, Скорбеть, как полусломанный цветок, В сознании печали безнадежной. Я счастлив, грустен, светел, одинок, Я тень в воде, отброшенная ивой, Я целен весь, иным я быть не мог.
Не так ли предок мой вольнолюбивый, Ниспавший светоч ангельских систем, Проникся вдруг печальностью красивой, - Когда, войдя лукавостью в Эдем, Он поразился блеском мирозданья, И замер, светел, холоден, и нем. О, свет вечерний! Позднее страданье!