0:58 – время, когда я начинаю писать это сообщение; а когда оно будет закончено, ведомо лишь Тоту, как богу мудрости; ну, может быть, ещё и Кетцалькоатлю, потому как пернатый змей не может не знать такого.

Я только пришла с работы, хочу спать, но не могу лечь – после смены нужно два, а то и три часа, чтобы успокоиться. Всё-таки это очень психологически напряжённая работа, если для восстановления душевного равновесия после смены (обычной смены, стандартной, не чрезмерно напряжённой!) требуется столько времени. Впрочем, и физических усилий там хватает: я как-то подсчитала, что за смену перетаскиваю от 60 до 100 кассет, а каждая кассета около килограмма; это не считая беготни по этажам и всякой мелкой физической нагрузки вроде перетаскивания коробок, упоминать которую даже стыдно. Так что деятельность моя напрягает все чувства и силы; ну что ж, значит, я могу утешать себя мыслью, что не сижу сиднем, ведь так?

Отпуск, отпустите меня в отпуск! Он начнётся с понедельника, а по сути начался только что, потому что мне осталась всего одна смена в субботу, короткая и лёгкая (надеюсь), – так что буду считать, что отпуск уже пошёл.

Я хочу общества и общения, но не виртуального, а человеческого. Хочу пойти в гости, сидеть с приятным человеком, или даже в маленькой компании, и трепаться за жизнь до полуночи. Хочу внезапности: чтобы неожиданно сорваться с места и куда-то отправиться. Да мало ль я чего хочу... да уж, немало.

С улицы идёт звук; показалось – дождь, ан нет: заводят машину. Самое то во втором часу ночи куда-то отправляться... Впрочем, лично я не отказалась бы покататься по ночной Москве; это зрелище мне вряд ли способно надоесть, во всяком случае в ближайшие сорок-пятьдесят лет.

Толстая серая бабочка мрачно бьётся о потолок. Просто поразительно, сколько шума и стука может производить это создание, в то время как бабочки издавна считаются символами нежности, эфемерности и беззвучности. "Порхает, как бабочка!" – но эта бабочка стучит, как орк, решивший потанцевать...

В последнее время мне подозрительно часто попадаются мёртвые птицы; это минимум три голубя и одна синичка, за четыре дня. Откуда их столько? Будь я человеком суеверным, – подумала бы, что это знак судьбы, образ моих несбывшихся мечтаний и надежд... Или в Москве в это время года всегда так?

Оказывается, побитые персики приобретают вкус ацетона или растворителя. Ешь их, и чувствуешь себя наркоманом-профессионалом. Во как!

Настроение сейчас - спатьхотительское

В колонках играет - разнообразные шумы