В Санкт-Петербурге в 12-й раз прошел праздник выпускников «Алые паруса». О начале праздника возвестил традиционный удар в рынду. Концертную программу вели Иван Ургант с Дарьей Александровой. Прямая трансляция велась 5-м каналом. Открыли концерт на Дворцовой площади Диана Арбенина и группа "Ночные Снайперы", после неё на сцене выступили Мот, IOWA, Бьянка, Сплин, группа "Звери".
В ходе представления зрители увидели и услышали более 50 тысяч пиротехнических взрывов. Кульминацией праздника стало появление и проход брига под алыми парусами в акватории реки Невы в сопровождении музыкальных произведений известных композиторов. Авторы шоу создали уникальный жанр — пиротехнический мюзикл под открытым небом, непосредственное участие в нём приняли исполнители: Мария Максакова, Иван Ожогин, отец и сын Пресняковы.
Шведский парусник Tre Kronor в последний раз исполнил роль фрегата-мечты и уже в следующем году планируется выйти под алыми парусами на строящейся «Полтаве».
Впервые праздник "Алые паруса" состоялся в Петербурге в 1968 году. Традиция на время прервалась, но 12 лет назад она возродилась. Ежегодный праздник был внесен в реестр мирового событийного туризма и рекомендован к посещению в 20 европейских странах.
Как проходил праздник в прошлые года вы можете увидеть перейдя по ссылкам:
АЛЫЕ ПАРУСА. ТОРЖЕСТВЕННОЕ ОДИННАДЦАТИЛЕТИЕ
АЛЫЕ ПАРУСА 2014
Подписывайтесь на мой Инстаграм, чтобы быть в курсе событий online. Добавляйте журнал в друзья, чтобы первыми читать записи.
2016-06-18 09:38:22
... приехали с нашей алией, незамедлительно растворились в ... готова к принятию алии. Юлька единственная в ...
+ развернуть текстсохранённая копия
Продолжение-окончание. Начало было здесь
Алка и секретарские курсы
В ульпане «бет» я проучилась недолго, до конца июня. 1 июля в Реховоте открылись секретарские курсы – они были и удобнее, и полезнее. Учили мы там деловую переписку, компьютер, экономику какую-то, основы бухгалтерии (хашавшевет!), ведение проектов. На курсах мы познакомились с Алкой К. – она до сих пор одна из моих лучших подруг. Дружбы на заре новой жизни складывались легко, как в детстве.
Потом мы с Алкой обе переехали ближе к центру: я в Рамат-Ган, Алка – в Шхунат а-Тиква в южном Тель-Авиве. Там она снимала квартиру без-окон-без-дверей (внешняя дверь была, а внутренних не было) – зато дешево. Я приходила к ней в гости, мы валялись на ковре и учили иврит. Поскольку за учебный материал отвечала я, в первую очередь язык учился по Шломо Aрци, во вторую – по рекламкам. Я эти богоугодные бумажки спасала из мусорных корзин, приносила к Алке и мы их переводили со словарем.
Работа
Однажды Белка говорит: вот тут конференция библиотечных работников в отеле Хилтон, и олимы приглашаются – поедем? Да поедем, конечно! В море искупаться, гостиничных пирожков отведать на халяву – чего ж не поехать? Поехали. Было это 14 мая 1991 года. Зеленая книга помнит все: конференция библиотекарей, 17.30-20.00, отель Хилтон, угол Яркон-Жаботински. На конференции раздали анкеты, и мы их заполнили: вдруг кому-то понадобимся. В графе «языки» я написала: русский, английский, французский (что чистая правда) – погрызла еще немного ручку и, подумав, добавила: иврит, итальянский и немецкий (что не совсем). Ну, иврит – это, положим, три четверти правды (устно я изъяснялась уже довольно бойко), а остальное – не более чем четверть: немецкому я поучилась на курсах Мосгороно два года назад, а итальянскому – на интенсиве у Германа. Было бы куда применять эти немецкий с итальянским – и они бы выучились. Но песен, равных французским, на них не написали (а если и написали, то мало) – так что эти вымерли за ненадобностью. Пожилой человек, представленный публике как мар Исраэль Шапиро, стоял в сторонке и отвечал на вопросы трудящихся по заполнению анкет. Ну и что-то меня надоумило задать ему вопрос, одновременно помахав анкетой с «шестью» языками перед его носом. Вот бывает же, находит мудрое на человека!
В один прекрасный день раздается звонок. Из Израильского Института Экспорта. Ой! Нам ваше резюме передал мар Исраэль Шапиро. Ищем библиотекаря – с техническим образованием, а языков – чем больше, тем лучше. Извольте явиться на интервью: 9 этаж, начальник отдела информации мар Амос Коэн.
Вот эти «мар» и «геверет» («господин» и «госпожа» на иврите) – вымерли ведь, исчезли из языка. Теперь если назначают интервью – никаких господ и госпож, просто имя и фамилия – чаще всего только имя. А жаль...
Ну и… В общем, взяли меня в это замечательное место и зарплату положили царскую – две с половиной тыщи! Амос Коэн был начальником всего отдела информации – летчик, полковник в отставке, в деле информации понимал не очень, но начальником был замечательным. А непосредственную мою начальницу звали Даниэла, она многому меня научила из библиотечных премудростей.
Вот очень счастливая я на своем первом месте работы в Израиле (среди друзей называлось «Наташка-библиотекарша») С тех самых пор, когда слышу, что в Израиле невозможно устроиться на работу без протекции – всюду, мол, своих берут – хочется наброситься на говорящего и покусать. С учетом того, что оба других раза меня тоже брали на работу с совершенной улицы. А когда слышу «кто ж из нас дерьма на наелся в первые годы?», тихо себе сижу и помалкиваю – стыдно. Стыдно, потому что повезло мне с первой работой как никому. Как у классика, пришли и сами все дали. Институт Экспорта, улица а-Меред 29. Бейт а-Таасиним (Дом промышленников), роскошная высотка на тель-авивском променаде с видом на море. А напротив – еще не туристический квартал Неве Цедек. Задолго до того как его отремонтировали и пригламурили, на узеньких уютных улочках квартала можно было спокойно и бесплатно запарковаться. И по дороге с парковки умиляться колоритным старичкам и старушкам, греющимся на солнышке на стульчиках возле дверей. И заглядывать сквозь распахнутые настежь двери домов в жизнь простых людей, открытую взорам любопытных прохожих, смотри – не хочу. Первое время ходила купаться в море после работы, потом приелось. Ценность моря падает стремительным домкратом, когда оно каждый день в открытом доступе.
Ощущение
Удивительно, как сразу я почувствовала себя в Израиле дома – как будто всю жизнь здесь прожила. Поначалу сильно удивлялась отсутствию мальчиков со скрипочками. Те, что приехали с нашей алией, незамедлительно растворились в общей массе. И почему вообще в еврейском государстве народ не похож на евреев? На кого угодно похожи: на американцев, французов, марокканцев – русских, в конце концов. Я много ездила автостопом – тогда это было совершенно безопасно. Да и сейчас в общем-то безопасно – но тогда на 100%, а теперь на 95%, и 5% в сегодняшней ситуации – все-таки многовато. Много ходила пешком, в ушах плейер с песнями на иврите (учить язык и просто слушать), и так легко и вольготно мне дышалось. Прочла у френда про верблюжонка и сказала "о"! И папа мой, 78 лет, ни разу вообще не пожаловался, что его оторвали от корней, и как там все было зашибись, и как здесь все неправильно устроено (взгляд, нередкий для пожилых людей). У папы вообще был очень мирный и уживчивый характер – этим я и объясняла такое принятие эмиграции. Но вот неожиданно получила коммент от подруги Ритули – и прибалдела. Насколько, оказывается, мы не знаем наших самых близких людей.
Справедливости ради надо заметить, что у Юльки нет, не было столь радужно. Если в реховотской школе все еще было более или менее (там детей учили, что алия – это хорошо, песенки пели про нее), то рамат-ганская школа совершенно не была готова к принятию алии. Юлька единственная в классе была ола хадаша, из высшей касты попала в нижнюю, местные дети плохо ее приняли, и эти два года дались ей нелегко. Ну и я чувствую себя виноватой, что этого не видела, не понимала, насколько все серьезно, и не ходила в школу ругаться с учителями и воспитателями. Эти проблемы закончились, когда Юлька поступила в Шевах-Мофет. Ну а в тихоне и в армии – все, она уже была совсем своя.
Разное
Еще звонили всякие агенты и охмуряли тайм-шерами. Устраивали роскошные ужины, дарили подарочки, ласково брали за руку и предлагали подписывать грабительские договоры на ежегодную райскую неделю в Эйлате (насколько они грабительские, становилось ясно через несколько лет – причем, чем дальше, тем хуже). Моя аномальная неспособность принимать решения сильно мешает мне в жизни, а тут как раз сослужила добрую службу. Я обещала подумать и подписать на следующий день. Что в планы агентов совершенно не входило, потому что на следующий день у клиента наступало протрезвление и уже никто ничего подписывать не собирался.
Еще помню обеденный перерыв на сиесту: не только в госучреждениях, но и в частных магазинчиках – с двух до четырех, плюс-минус. К своему удивлению, недавно наткнулась на подобное заведение в Неве-Шарете – а то думала, что все такие уже повымерли. И еще странный обычай: в один из будних дней недели все магазины в городе закрывались после обеда. Причем в каждом городе этот день был свой: если память не изменяет, в Тель-Авиве это был вторник, а в Реховоте и в Рамат-Гане – понедельник. Женька называла это явление «сексуальный день».
Женька… с ней мы познакомились примерно так же, как с Яшей. Я стояла за кафедрой в своей библиотеке, а она пришла искать какую-то информацию. Мгновенная вспышка: мое! Живет в Рамат Гане, тоже мать-одиночка, тоже единственный ребенок – дочка, и того же возраста. Ну, Москва – Питер, это уже детали. Мы моментально сделались самыми близкими подругами, потом к нам присоединилась Алка, так мы и дружили втроем. Женька умерла совсем молодой по теперешним меркам, совершенно внезапно и несправедливо – от внезапно открывшейся аневризмы. Вот уже пять лет как. Светлая память…
Покупка квартиры
С непривычки очень неуютно было жить на съемной квартире. У нас с папой имелась небольшая заначка, так что в принципе мы могли себе позволить купить жилье. Дешевое, непритязательное, но свое. Ксендзы охмуряли дешевыми квартирами на территориях: буквально тысяч за 20 долларов можно было купить строящееся жилье в поселении с красивым названием, похожим на Алон Швут, Алон Море или Карней Шомрон. Но мы не решились и не соблазнились, продолжили искать в пределах зеленой черты.
Зеленая книжка пестрит вариантами:
Кирьят Йовель (Иерусалим), 3 комнаты: 67 000. Петах Тиква, 3 комнаты: 65 000. Бейт Шемеш: 45-50 000. (Ой, хорошо, что не купили! кто же знал тогда, во что превратится город через 15 лет?) Кирьят Арба (уточнено: 40 мин от Иерусалима, час до Беэр-Шевы): 42-45 000. Тут на одной строчке написано «3 комнаты», а на другой «2-этажный дворец». Что имелось в виду? Наверное все-таки дворец. А до Кирьят Арбы за 25 лет жизни в Израиле я так и не доехала...
И вот наконец запись: Ашдод! В то время появились так называемые «строительные амутот». Так называлась общественная организация, которой выделялись земли с целью строительства на нем жилого дома для группы семей. В общем, кооператив. Наша «амута Галь» строила квартиры в ашдодском районе Юд Гимель. Сегодняшний цветущий район выглядел тогда одной большой стройплощадкой, окруженной песчаными дюнами. Там мы и приобрели квартирку, маленькую и плохонькую, размером 53 кв. м, а стоила она вроде 73 000 баксов, причем ссуда была беспроцентная. Да мы бы в ней и жили – только вот ездить в Тель-Авив на работу оказалось мне далековато – и мы решили ее сдавать, а сами сняли квартиру в Рамат Гане. Квартирный вопрос развивался и дальше (Ашдод – Лод – Модиин), и чем дальше, тем меньше это относится к олимовским годам – так что пора завершать эту эпопею.
Напоследок
Несколько фото рамат-ганского периода (в Реховоте было не до фоток). Наш рамат-ганский дом: улица Бейт-Эль 7 кв 9. И квартира. Наблюдается стул сохнутовский с исходной обивкой. А на мне пиджак с какими-то дикой ширины плечиками. Ну чесслово, так тогда носили! Кстати, по моим приметам (25 лет прошло) пора им снова в моду Перевожу книжку математическую. А вот это что, интересно: лэптоп, в 1992 году? неужто были уже? В Сафари И Юлька в школьной поездке. Типа "This land is your land".
Ну, в общем это примерно все, что навспоминалось мне из первых лет на земле израильской.
В качестве бонуса соберу здесь воспоминания своих любимых френдов, написанных по тому же поводу, в честь 25 лет нашей алии. http://oita.livejournal.com/186506.html http://ironyak.livejournal.com/75928.html http://sari-s.livejournal.com/510882.html http://shi-ra.livejournal.com/24669.html http://bambik.livejournal.com/2281182.html http://nahariyanit.livejournal.com/50138.html http://savta.livejournal.com/632263.html http://savta.livejournal.com/374627.html http://savta.livejournal.com/265688.html http://savta.livejournal.com/264818.html http://gennadydobr.livejournal.com/90805.html http://ya-tanechka.livejournal.com/64963.html http://lolka-gr.livejournal.com/tag/%D0%B0%D0%BB%D0%B8%D1%8F
Дорогие френды! Если кого-то пропустила – киньте, пожалуйста, сюда для коллекции.
В связи с тем, что 5 июля мусульмане празднуют Ураза-байрам, в республике объявлен дополнительный выходной день. Кроме того, рабочий день накануне будет сокращен на один час. Данный выходной добавляется к дням отпуска, следовательно из отпуска выходим на 1 день позже. Ид аль-Фитр или Ураза-байрам знаменует окончание священного месяца Рамадан, в течение которого верующие держат пост. […]
Дорога в Израиль плохо запомнилась – так, отдельные фрагменты. Помню, как Миша провожал нас на поезде до Чопа. В Хмельницком к поезду подошли папины родственники, которых я до того момента не видела, и принесли нам пирожки (пирожки – это такое дело, их я не забываю никогда). Это были тетя Соня (папина двоюродная сестра) и ее сын Жора (соответственно, мой троюродный брат) – те самые Зильберлейбы-Мачевские, которым Димка впоследствии строил генеалогическое дерево. Теперь эти родственники живут в Израиле и мы видимся время от времени. Про Будапешт – совсем смутные воспоминания. Какие-то проверки багажа, какое-то общежитие… Дома, которые видны из окна, похожи на наш Дом обуви на Проспекте Мира, сталинский ампир. А, вот что еще: очередные слухи. В Израиле ж война – так может нас в Финляндию направят? Или вообще в Америку? Кто-то кому-то вроде рассказывал… Таки нет. Посадили на самолет Эль-Аля и отправили в Тель-Авив. Мы не возражали. Райский самолет, шикарно кормят, поят и всячески ухаживают. Яркое воспоминание – йогурт в красивой пластиковой баночке, каких не было в СССР. И апельсиновый сок (да-да, апельсины уже детектед).
В аэропорту – оформление гражданства, выдача «теудат-оле» (удостоверения репатрианта). Раздают противогазы и обучают, как ими пользоваться – нестандартный прием. А вот и пальмы! И теплый ласковый воздух – после лютой позавчерашней зимы. А еще можно было взять бесплатное такси в любую точку Израиля – но нас встретил брат и отвез к себе домой, в Реховот. Где мы и прожили несколько дней.
Война
Аня нервничала при каждой сирене, а я не боялась (как та соседка) – шапками, мол, закидаем. Оно и объяснимо: на мою долю этих сирен досталось всего три, а у нее через месяц войны нервы были на исходе. При звуке сирены мы дружно топали в герметичную комнату, так называемую «хедер атум» (с окнами, заклеенными крест-накрест липкой лентой). Потом и на «своей» квартире такую организовали, когда переехали. После той войны в стандарт строительства вошел «мамад» (домашнее бомбоубежище) – специальная комната с бетонированными стенами.
Помню поездку в Неве Шарет к друзьям Капланам – с противогазом наперевес. «Доедешь до каньона «Аялон», там мы тебя встретим.» Где, что, почему вдруг каньон посреди города? «Спросишь, где каньон – любой тебе объяснит.» Оказывается, никакое не ущелье – торговый центр (слова «молл» тогда еще не знали). У Капланов такая странная внутриквартирная архитектура – никакой двери между салоном и кухней, но есть стенка, а в ней окошко, как в столовке на раздаче. Вообще много странностей в здешних квартирах – каменные полы, крашеные белые стены (как же это, без обоев?), странные ставни под названием «трисы», солнечные бойлеры…
И помню, как внезапно кончилась война, как раз в Пурим. Оказалось, это очень правильно – именно в Пурим должны заканчиваться всякие неприятные вещи и тяжелые периоды. И этот веселый вечерний праздник, фейерверки, хлопушки, беспощадные спреи (это на третий пурим уже не знаешь, куда от них деваться, а в новинку-то славно). На улицах бесплатные выступления настоящих знаменитых певцов – вот праздник так праздник!
Первый дом на родине
У Шурика с Аней мы пожили дня три, потом перебрались на квартиру, которую они нам сняли заранее, еще до нашего приезда. Мне казалось, что слишком дорого: 600 долларов за месяц. Но зря казалось: во-первых, во время войны цены в Реховоте сильно взлетели вверх (скады там не падали), во-вторых, это было очень правильно снять квартиру в хорошем доме и в хорошем районе. Соседи у нас были замечательные. Приходили, помогали, подвозили иногда (пока машины не было). Девочка Ноа с последнего этажа устроила Юльке шикарный день рождения. Вот он, наш первый дом Однажды, лет пятнадцать спустя, мы с Юлькой решили навестить соседей, которые были так к нам добры. Закупили пару горшочков с цветами, приехали в Реховот в свой бывший дом и принялись звонить по квартирам. Мирьям – двумя этажами выше, Гила и Цахи – соседи по лестничной клетке, старушка Ципора – в квартире под нами, Хагит – на втором этаже, Ноа на последнем. Ни-ко-го! Ни одной знакомой души. Только в Гилиной квартире дверь открыли жильцы, выслушали нас, позвонили хозяевам. Хозяева удивились и обрадовались: «мы живем в новом доме на соседней улице – приезжайте!» Оказалось такое дело, что все разъехались. Дом постарел за это время, народ переехал в новые квартиры, построенные по новым стандартам – с балконами, с гардеробными, у кого семейное положение изменилось, у кого что… в общем, растет благосостояние трудящихся. Но что это я забежала вперед? Вернемся пока к олимовским будням.
Съемная квартира была совершенно пустая. Новые электротовары можно было купить по очень хорошей скидке, так называемой «олимовской». Шурик здорово нам помогал («клитовал» на олимовском жаргоне): ходил с нами по электрическим магазинам, помогал выбирать покупки, часто подбрасывал на машине. Учил водить машину-автомат, когда она появилась. Однажды спас от ужасной квартиры, которую я порывалась купить (об этом чуть позже).
Мебель можно было приобести за вообще символическую цену. На каждого нового репатрианта полагалось по одной кровати, одному стулу и еще один обеденный стол на семью. На олимовском жаргоне эта мебель называлась «сохнутовской». К каждой кровати прилагался комплект белья, одеяло и подушка. Кроватей у меня не осталось, а все остальное, представьте себе, еще живо! К стульям мы прикупили еще три, лет 20 назад обили их всех под цвет тогдашнего дивана, и теперь эти стулья со столом обитают на кухне. Сейчас сделаю кому-то ностальжи. Вот одеяло и сохнутовская подушка. На снимке к ним прилагаются коробки от подарков новым репатриантам. Подарки уже новогодние и рамат-ганские (в Рамат-Ган мы переехали в сентябре). Коробки соответствуют своей сути – я храню в них старые письма.
Еще были «олимовские» склады, где можно было разжиться мебелью и вполне приличной одеждой. Очень меня из местной одежды вдохновили длинные юбки. В Москве такие носить никому и в голову не приходило – а тут пожалуйста вам. А они ведь стройнят, и следовательно, идут! В общем, походила я в длинных юбках, пока не дошло до меня, что они есть религиозная атрибутика. То есть носи себе конечно на здоровье, никто слова не скажет – но это как бы не в свои одежды вырядиться. Вернулась к штанам.
Реховот
Апельсины оказались чистой правдой. В дохайтековскую эпоху Реховот был окружен пардесами (цитрусовыми садами), да и на улицах апельсинчики валялись, как обещано. И даже герб города приятно удивил: микроскоп и апельсин.
Про апельсины уж всем изрядно надоело, надо завязывать. А микроскоп соответствовал Институту Вайцмана ("Махон" по-нашему). Для тех, кто не в теме – это не только научное и учебное заведение мирового уровня, а еще такой локальный рай на земле Реховота – роскошный парк, по которому разбросаны там и сям научные институты. И еще музей Хаима Вайцмана. Если точнее, то наоборот: научные институты, окруженные парком – но это смотря с какой точки зрения. На заветную территорию я попала благодаря Яше Малкину, с которым познакомилась в пикапчике реховотского маклера (эпоха риэлторов еще не наступила). Мы оба искали квартиру на покупку, а маклер собирал всех желающих и возил по сомнительным кварталам реховотщины (Кирьят Моше, Кфар Гвироль и т.п.). В этом пикапчике мы с Яшей сразу выхватили друг друга глазами – видно ж, что «наш человек». Так и оказалось: немедленно вычислились общие московские друзей первой координационной сферы. Кроме того, Яшину книгу по химии надо было переводить с русского на английский – и тут вот она как раз я: химии не чужда, и по-английски умею. В компьютерном зале одного из зданий Махона стояли рядком дивные Макинтоши (тогда еще не эпплы), и там в холодке под кондишном я печатала Яшин перевод, заодно скрываясь от наступающей летней жары – единственного, что мне не нравилось в Израиле.
Мой ульпан «алеф» находился в Реховоте на соседней улице. Там мне было скучновато – я ж учила немного иврит в Москве. Удалось перепрыгнуть в другую группу, которая начала заниматься несколько месяцев назад – тут уже было повеселее. У нас была очаровательная училка по имени Мими из киббуца Гиват Бреннер (она нам сразу объяснила, что киббуцники – особый народ). Помимо всяческих биньянов, Мими там и тут преподавала уроки социализации. Самый главный гласил, что Израиль страна маленькая, все тайное становится явным. А потому надо вести себя прилично и никогда не врать понапрасну. В ульпане же я познакомилась с Беллой У. Сейчас мы, к сожалению, перестали поддерживать связь, а тогда близко с ней общались. У меня даже адрес ее сохранился: Батья Маков 13. И телефон: 08-450384. И – вот вам немедленное подтверждение теории маленькой страны: впоследствии Белла оказалась двоюродной тетей Маши otlichnitza.
После этого был ульпан «бет»: начало занятий 21 мая, ул. Игаль Алон 30, авт. 32. Вы не думайте, что у меня такая память потрясающая: просто я нашла в ящике стола огромную такую зеленую записную книгу-ежедневник на 1991 год, там все это и расписано.
Большой Зеленый Ежедневник
И правда, чего там только нет. Например, вот: банковского клерка в Леуми звали Клариса. Небось она всех олимов окучивала – так что те, что из Реховота, помнят.
Естественно, записана куча телефонов, со старыми еще кодами. Это теперь все номера семизначные + код района, и кодов всего пять (03 – центр, 02 – Иерусалим, 04 – север, 08 – юг, и 09 – Шарон). А тогда север делился на 04 (прибрежный север) и 06 (неприбрежный), а юг – на Шфелу+Ашдод (08) и южный юг (07). При этом все телефоны были шестизначные, а 03 – семизначные. И то не факт, что все: вот какие номера у меня, к примеру, записаны: 03-441762, 03-209608. А еще, кажется, мой рамат-ганский телефон был сначала 03-733108 и уже потом сделался 03-6733108. Реховотский же телефон был 08-452195. Я тогда умела догадываться про город по телефонному номеру: например, Реховот – 08-4…, Ашдод – 08-5… и т.д. Теперь смысла нет в том великом ноу-хау: всякие 072, 073 и тем более сотовые свели мое искусство на нет.
А вот мои первые прописи. Ужасно смешно выглядят эти олимовские каракули с высоты 25-летнего стажа – хотя мой сегодняшней почерк, прямо скажем, тоже далек от красивого почерка местных уроженцев
Юлькин рисунок "Уезжаем в Израиль" из начала этого поста тоже отсюда, из зеленой книжки – фигурирует на исторической странице 29 января.
Опять слишком длинно получается – продолжение следует.
otlichnitza
